В бреду

Первым делом я решила проверить остроту ножа. Судя по всему, им не пользовались уже очень давно, и я не сразу поняла, где у него лезвие. Я вышла с ним в общую комнату, чтобы попросить его наточить. Задумавшись, я не сразу обратила внимание, что на меня удивлённо уставились три пары глаз. — Это и есть твоё оригинальное решение? — озадаченно выдавил Гин-сан. — В смысле? — не поняла его я. — Убить меня, и тогда будет не важно, кто ещё умер, — ровным голосом заявил он. — А? — я перевела взгляд на нож и обратно на него, — этим? Это будет слишком негуманно. Он же совсем тупой, — я почесала затылок свободной рукой, — да, я же пришла попросить его наточить, а то мне надо мясо и овощи нарезать, а им невозможно. — Вон оно что, — Гин-сан встал и забрал его у меня, а остальные облегчённо вздохнули. Я полагала, что он отправится на кухню, где, по логике вещей, должен находиться точильный камень, но он почему-то скрылся у себя. А я вернулась назад — чистить овощи. Занятие довольно нудное, а потому голова моя была занята по большей части завтрашним днём и выкраиванием времени сегодня, чтобы его описать. Приличных идей не было, и лишь одна мысль непрерывно сверлила голову: «События должны разворачиваться!» Вот только мысли, как сделать переход от ленивой повседневности к сражениям логичным, меня всё не посещали. В итоге я так задумалась, что порезала себе палец. Что было довольно странно для использования ножа для чистки овощей. Мне вспомнилось, что при первичном осмотре кухни мне попадалось что-то вроде аптечки, и я нашла её через пару минут. Я всё также с указательным пальцем левой руки во рту открыла коробочку с красным крестом, где без труда нашёлся пластырь. И уже приготовилась лепить его на ранку, но так её и не нашла. Ну да, как я могла забыть, регенерация у Мери должна давать прикурить кому угодно, и порезы и травмы зарастают мгновенно, не оставляя и следа. В задумчивой позе разглядывания собственного пальца и кручения пластыря я была обнаружена Гин-саном, который принёс мне нож. Он пристроился к стене у входа, наблюдая за моими нелепыми телодвижениями, а я даже не сразу заметила его присутствие, увлечённая размышлениями о полезности столь быстрого заживления ран и возможности его использования. — Я понимаю, что палец — это очень интересная часть тела, но может, ты отвлечёшься на минутку? — внезапно заговорил самурай, чем напугал меня до подпрыгивания. — Боже, — я вздохнула, пытаясь унять бешено колотящееся сердце, — чего так пугать-то? — Ну, я вроде покашлял, но ты не обратила на меня ровно никакого внимания, — казалось, говорить ему было лениво, — а что делала? — Да, порезалась немного, но всё уже зажило. — Ясно, — он вздохнул, — вот, — и протянул мне нож рукоятью вперёд, — разрежет падающее перо. — Эээ... — пролепетала я, принимая нож, — спасибо... но не думаю, что стоило прямо так... — Забудь, — Гин-сан развернулся и вышел. Мясо размораживалось всего около сорока минут, но было уже полностью оттаявшим. Похоже, эта морозилка разительно отличается от той, что находится в моём домашнем советском холодильнике — размораживать минимум три часа, а без этого можно и топор погнуть. По шкафам была произведена ещё одна небольшая ревизия, в ходе которой была обнаружена керамическая посудина, похожая на супницу. Именно её я и решила использовать. Масло, порезанное кубиками мясо, слой кружочков моркови, кубики картошки. Я полюбовалась зрелищем и стала доставать овощи, чтобы посолить будущее жаркое. Повторно уложив ингредиенты, я присыпала всё это сверху мелко нарезанной зеленью и накрыла крышкой. Супница была отправлена в духовку, и после недолгих ковыряний с ручками, кнопками и регуляторами я, наконец, включила газ и выставила температуру. Вроде сто восемьдесят по Цельсию. — А есть тут таймер? — возопила я так, чтобы меня услышали в общей комнате. — Что? — не прошло и секунды, когда Гин-сан оказался внутри кухни. — Таймер, говорю, есть? — я повторила вопрос, сидя на корточках перед дверцей плиты. — Да, — он подошёл и присел рядом, — вот, — он взялся за одну из ручек, — сколько времени надо поставить? — Сорок минут, — ответила я и решила поинтересоваться, — а она сама выключится? — Нет, надо прийти и перекрыть подачу газа. Мы вышли в общую комнату, и мне снова захотелось прогуляться. Подумалось ещё, что я как-то слишком часто хожу дышать воздухом, но ведь это не просто прихоть, это желание написать как можно более интересный и радужный сюжет. Эту мысль я и озвучила вслух, попутно попросив Шинпачи выключить духовку по таймеру. Он согласился, и я направилась к выходу. Я уже приступила к натягиванию второго ботинка, когда у меня за спиной раздалось шуршание отодвигаемой двери и относительно тяжёлые шаги. Кагура и Шинпачи гораздо легче, а Садахару вряд ли открыл бы дверь, так что никаких сомнений не оставалось. — Я пойду с тобой, — заявил Гин-сан тоном, не терпящим возражений. — Но... — мне хотелось его остановить, но он не дал мне закончить. — Полагаю, мне понадобится настоящий меч, так что я хочу пройтись до кузни, — он сделал небольшую паузу и продолжил, — тебе ведь всё равно, куда идти, а так я не буду беспокоиться, что тебя возьмут в плен и заставят писать то, что им угодно. — С чего бы такое беспокойство? — съехидничала я. — Вот только не думай, что я беспокоюсь о тебе, — в том же тоне ответствовал он, — сомневаюсь, что убийство Мери вообще возможно. Но вот попадание твоих возможностей не в те руки меня и правда настораживает. — Хорошо, хорошо, как скажешь, — только и ответила я. В конце концов, он тут главный герой, а не я. Мы молча шагали по солнечным улицам Кабуки куда-то в направлении окраин. Дома казались пыльными и тихими. Несмотря на почти полуденное время, на улицах почти никого не было. То ли жара, то ли что-то другое разогнало всех местных жителей по их обиталищам и заставило скрываться. До кузни мы дошли довольно бодрым шагом, и происшествий по дороге не произошло. Всё это настораживало меня, но я не осмелилась озвучить свои опасения вслух. У кузни Гин-сан с минуту помялся, собрался с мыслями и постучал. Тедзука-сан открыла практически сразу, и на лице её читалось глубокое удивление. — У меня к тебе дело, — без приветствия начал он. — Какое? — недоумённо воззрилась она на него. — А какое дело может быть у самурая к кузнецу? — несколько отчуждённо спросил он. — Входите, — она отошла от двери, впуская нас внутрь. — Мне нужен настоящий меч, — заговорил Гин-сан, как только мы расположились в одной из комнат, — охотники по мою голову вряд ли будут использовать деревянные. — Это разумно с их стороны, — улыбнулась Тедзука-сан, — я сделаю тебе меч. — Он нужен не только для того, чтобы спасти мой зад... — начал он, пытаясь объяснить что-то, но Тедзука-сан прервала его: — Я знаю. Я сделаю ещё один меч-защитник, — твёрдо заявила она. — Спасибо. Диалог у них вышел крайне коротким, но к согласию они пришли, и это главное. Мы покинули кузню и бодро зашагали назад. Я подумала, что такими темпами мы придём как раз вовремя, или даже чуть раньше, чем приготовится еда. Но вот тут и начали оправдываться мои дурные предчувствия. Дорогу нам преградила группа враждебно настроенных лиц с оружием наперевес. — Как знала, — тихо пробормотала я. — Хочешь сказать, в твои планы это не входило? — Гин-сан перевёл на меня озадаченный взгляд. — Ну, я определённо этого не писала, — с лёгким раздражением ответила я, — в мои планы вообще не входила совместная прогулка. — Ясно, — он кивнул и обратился к перегородившим дорогу, — чем обязан? — Ты же белоголовый самурай? — спросил кто-то из ронинов. — А что, незаметно? — съехидничал он. — Заметно. Шинске-сама велел нам привести тебя к нему живым, — процедили из толпы, — Камуи-сама очень ждёт этой встречи. — Что-то мне лениво с ним встречаться, — отмахнулся Гин-сан, — может, как-нибудь без меня? — У нас чёткий приказ, — отозвались оттуда, и на нас бросился один из стоявших. — Нет, я, пожалуй, откажусь от этого приглашения, — нападавшего отбросило от удара куда-то за стену людей, преградившую нам путь, — не путайся под ногами и помоги мне, — прошипел Гин-сан мне через плечо. — И как ты себе это представляешь? — пробормотала я, делая несколько шагов назад. Ещё трое были отброшены такими же эффектными жестами, что и первый, когда до меня, наконец, дошло, чего от меня хотел Гин-сан. Я подошла к ближайшему строению, достала бумагу, ручку, расправила лист по стене и принялась писать. Группа лиц бандитской наружности начала атаковать первой. Гин-сан попросил Сацуку не путаться под ногами, и она, проглотив желание помочь хоть чем-нибудь, отошла назад. Победить эту не особенно сильную группу кудрявому удалось без труда, ловко раскидав их по улице. Преследования можно было не опасаться, так как мало кто был способен двигаться, а потому Сацука и Гин-сан направились в Йородзую неторопливым шагом. Когда буквы растворились на бумаге, битва была в самом разгаре. Я увидела, как откуда-то из самой гущи взлетело несколько капель крови, и это взволновало меня. Я во все глаза всматривалась в происходящее, но серебряной головы всё не было видно, и я совсем забеспокоилась. Я еле уловила резкое движение белой ткани, и тут же раздался голос. — Эй, Сацука! Ну, что там? — очевидно, поинтересовался Гин-сан. — Чем смогла. У тебя не должно возникнуть сложностей, — я попыталась проговорить это так, чтобы он меня услышал, при этом подобрать слова, чтобы только он и понял, о чём я. Сложилось впечатление, что после моих слов ему и правда стало гораздо легче. Бандиты разлетались в стороны едва ли не пачками, эффектными кучками разваливаясь то тут, то там вдоль улицы. И правда, много времени всё это не заняло, но Гин-сан почему-то выглядел побитым. Я подошла к нему и бегло осмотрела. Он тяжело дышал и был слегка помят, но никаких ран на нём я не увидела. — Пошли, — сказал он мне. — И правда, — я опустила глаза, — сам справишься или помочь? — Не хочу терять остатки гордости, — улыбнулся он, — как-нибудь сам. Мы шли так медленно, что меня начало беспокоить, а не остынет ли обед к нашему приходу. Гин-сан по мере движения приходил в себя, и даже высказался, что ему могло бы быть туго, если бы я не заявила, что он справится со всем с лёгкостью. Я сделала недовольную гримасу, подозревая, что это он так шутит. Едва открыв дверь Йородзуи, мы ощутили запах горелого. В мгновение ока разувшись, мы рванули внутрь комнаты, где обнаружился Шинпачи с виноватым лицом и та супница, в которой должно было быть жаркое. — Я заслушался, — тихо забормотал он, — и пропустил звонок таймера... Под крышкой оказались слегка обугленные куски картошки, скрывавшие, что произошло ниже. Внимательно посмотрев на них, я начала хохотать. Минут пять я билась в истерике прежде, чем смогла заговорить. — Вашему вниманию сегодня не особо уникальное блюдо, популярное в некоторых студенческих общежитиях — «Горелая гадость»! — возвестила, продолжая хихикать и усаживаясь за стол. — А оно всё такое горелое? — с опаской поинтересовался Гин-сан. — Кто знает, — бодро отозвалась я, — может и повезти. Давай тарелки.