В бреду

Добрых полчаса несчастный парикмахер бился с моими волосами. Эти сьюшные патлы поддаваться не хотели, и в итоге были испорчены не одни ножницы. Я теперь понимаю, почему же их не стригут Мери, и они такой умопомрачительной длины. Но он всё же справился, оставив мне длину до лопаток. Жаль только с чёлкой ничего сделать не удалось, и её пришлось оставить. — Какой хотите цвет? — спросил парикмахер, пытаясь отдышаться. — Натуральный, — буркнула я. — В вашем случае могу предложить Вам чёрный или обесцветить до белого. — Надо подумать, — я была озадачена. В чёрный мне краситься не хотелось — я так буду похожа на Кьюбей. Нет, она мне нравится, конечно, но это не повод плодить похожих персонажей. А вот белый — другое дело. Если верить моим ощущениям, этот цвет волос здесь не жалуют, так что я смогу избавиться от назойливого внимания. И для глупостей будет оправдание, — давайте обесцветим. Парикмахер обалдело посмотрел на меня, но спорить не стал. Он использовал какую-то отвратительно воняющую смесь, вымазав в ней каждую по отдельности прядку и завернув их в фольгу. После этих инсинуаций мне было велено сидеть с краской ещё полчаса. Ещё мне предложили почитать журнал, но я отказалась. Мне нужно было подумать. Решить, что же буду делать я и герои на протяжении этого рассказа. Не так-то просто собрать мысли в какое-то русло, когда непрерывно отвлекаешься на этот едкий до рези в глазах запах. Интересно, как при таких условиях читать? Я закрыла глаза и стала вспоминать, что же хотела написать. Мне стали приходить в голову все идеи, которые я так и не реализовала. Беда была только в том, что они касались совершенно других фэндомов. И вспомнился даже начатый, но так и не опубликованный оридж в жанре фэнтези. Да, тёмная получилась тогда история. Чёртова Виста! Из-за неё потеряла такой набросок, когда сносила. Прям, грусть-тоска. Эти воспоминания заставили меня улыбнуться, но лишь на секунду, потому что мне снова стукнулась в голову мысль, что я совершенно не знаю, как развивать эту историю. Так, для начала надо как-то аккуратно ввести Шинсенгуми, чтобы это не выглядело притянутым за уши и упавшим с бухты-барахты. Вот именно эта идея меня и захватила на следующие полчаса. Прикидывая и так и этак, я никак не могла найти именно то, что искала. И я уже была готова поставить крест на этой задумке, когда в расплывчатых очертаниях возникла Идея с большой буквы «И». И только я начала в своих мыслях её прорисовывать, как меня резко оборвали. — Пора смывать краску, — сообщил парикмахер и развернул меня головой к раковине. Я промолчала и попыталась продолжить размышления, но идея была безнадёжно упущена. Но негодование по этому поводу очень быстро вытеснило изображение, которое смотрело на меня из зеркала. Волосы не стали белыми, как обещал парикмахер — они стали голубыми. Да что ж такое-то? Их даже краска не берёт! — Да что ж за день, — тихо озвучила я, — давайте попробуем ещё раз. Начинавший бледнеть парикмахер кивнул и снова принялся мазать мою голову той вонючей смесью. Возможно, мне показалось, но теперь её запах стал ещё более резким. И вот теперь думать не получалось совсем. Кое-как пережив ещё полчаса, я с трудом дождалась, когда же эту пакость с моей головы смоют. И вот, наконец, свершилось! В зеркале отражался персонаж с абсолютно белыми волосами. Серые глаза к этому цвету подходили так себе, но меня это мало заботило. Главное, что теперь я смогу собрать свою шевелюру в хвост, и она перестала оттягивать мне шею. Я встала с кресла и отправилась рассчитываться. Надо признать, что счёт мне выставили за всё — и за тройную, как оказалось, порцию краски, и за испорченный инвентарь, и за стрижку, разумеется. Мда, для моего кошелька подобная диета может привести к дистрофии. Но ничего, напишем потом, что он бездонный. А что? Мери часто имеют такой. И к чёрту обоснование! Но что-то я разошлась. Нужно обязательно придумать, откуда берутся деньги, иначе будет нехорошо. Ещё раз придирчиво осмотрев своё отражение, которое вызывало в большей степени разрыв шаблона, чем желание быть хоть отдалённо похожей на это, я развернулась к выходу. В этот момент я вспомнила, что я же здесь совсем не ориентируюсь. Я похлопала себя по карманам и осознала, что оставила всё там, в Йородзуе, на столе. Как можно быть такой беспечной? Я чётко увидела картинку, как они лежат там такие одинокие и... О чём это я? Мне же надо как-то попасть туда теперь. Я вышла и задумалась. Ну и денёк. Ещё даже вечер не наступил, а я уже прокрутила в голове столько мыслей, сколько не бывает в ней за неделю. А то и больше. Я даже устала от всего этого. — Вы не видели тут особу с синими волосами до колена? — явно ко мне обратился знакомый голос. Чёрт, да я же в одноголосом переводе это аниме смотрела, для меня тут все на один голос! — Эээ... — я обернулась и увидела Гин-сана, — это я. — Мм, — он прищурился, — похоже на то. А я подумал, что ты здесь не ориентируешься и решил вернуться. — Какая хорошая мысль, — без тени иронии отозвалась я, — и как тебе плоды трудов парикмахера? — Я думал, ты выберешь другой цвет, — только и выдал он. Ну да, я знаю, что напрашиваться на комплименты не хорошо, но это же так приятно. Комплименты в смысле, а не напрашиваться. В общем, так и не дождавшись хоть чего-то в духе: «Тебе идёт», — я заключила, что нам стоит вернуться. По пути я решила поговорить о том, что меня крайне волновало — смогу ли я остаться в Йородзуе, пока всё это не закончится. Я не знала с чего начать и долго мялась, и в итоге не придумала ничего лучше, чем так прямо и спросить. — Гин-сан, тут такое дело, — заламывая руки, начала я, — мне, наверное, придётся остановиться у тебя. — Что? — он вытаращил на меня глаза, — прям совсем? — Ну тебя в пень, — отмахнулась я, — припишем тебе старую гардеробную, заваленную вещами, которую ты мне по доброте душевной сдашь в наём. — За деньги? — обрадованно и одновременно с тем настороженно спросил он. — Нет, е-моё, за красивые глаза, — скептически ответила я, — выковыривай. — На чёрта они мне? — сник самурай. — Шучу, — улыбнулась я, — за деньги. — Тогда ладно... Хотя... Ты знаешь, что в моей стране говорят о мужчине и женщине, живущих под одной крышей? — Он прищурился, глядя на меня. — В общих чертах, — отозвалась я, — но я же Мери, так что ничего говорить не будут. Мы замолчали. А я, похоже, начала вживаться в образ. И вот, будь это любой другой образ, я была бы только рада своему таланту и актёрскому мастерству, но не в этот раз. Сейчас меня это угнетало. Быть Великой и Всемогущей Мери мне совершенно не хотелось. Надо было срочно что-то предпринимать, пока я окончательно не стала ей. — А как ты относишься к тому, чтобы подраться? — обратилась я к Гин-сану, внезапно озарённая идеей. — Если честно, то не хотелось бы, — ответил он, пытаясь достать собственный мозг через нос, — но если надо, — палец покинул ноздрю и взгляд самурая сделался серьёзным, — если для сюжета, то я готов. Но, — после небольшой паузы решил уточнить он, — только не до полусмерти. — Это хорошо, — по слогам пробормотала я, уходя куда-то в дебри собственных размышлений. В Йородзуе оказалось пусто. Ни Кагуры, ни Шинпачи не наблюдалось, и я второй раз за день поймала себя на мысли, что надо научиться дописывать действия, ибо без этого получается чушь. Так, их надо срочно вернуть. Я взяла листок и парой предложений описала, что оба они пришли чуть ли не вместе и встретились только на лестнице. Увидев меня, они оба несколько обомлели. Однако, судя по реакции, Кагура куда более впечатлительная, чем Шинпачи, ибо парень первым пришёл в себя. — Сацука-сан? — удивлённо спросил он. — Да, — осторожно ответила я, — что такое? — Вы на Гин-сана похожи, как сестра, — медленно проговорил Шимура. — Вот тебе и объяснение сожительства, — улыбнулась я самураю, — да, я остановлюсь здесь на время этой авантюры, — поспешила ответить я на два знака вопроса на лицах остальных сотрудников Йородзуи. Неожиданно у меня заурчало в животе. Ну да, конечно, принцессы же не какают. В смысле, у меня нет привычки писать, что герои пообедали, позавтракали или просто поели. Выходит, я морю несчастных голодом. Надо это исправить. Хм, а что я знаю о японской кухне этого периода? Немного... Но, думаю, рис подойдёт. Так и напишем... Пока я увлечённо карябала свои мне одной понятные каракули, Гин-сан вышел на кухню и вскоре вернулся с кастрюлей в одной руке и четырьмя чашками в другой. Я не сразу заметила, что в комнате стоит гробовая тишина, а все взгляды обращены ко мне. Но через некоторое время я ощутила их почти физически и подняла голову. — А что происходит? — задала я гениально уместный вопрос. — Ну, мы как бы ужинать собрались, — ответил Гин-сан, — ждём, пока ты закончишь. — А я... хотела... — я замялась. — Описать блестящую идею, посетившую твой мозг? — с ехидством спросил меня самурай. — Не совсем, — окончательно сникла я, — написать, что будем есть. — А... — протянул он, — вы, авторы, частенько этого не пишете, но без еды люди долго не живут, знаешь ли, — он сделал паузу, — да и ты, хоть и Мери, а всё равно нуждаешься в пище. Я благодарно кивнула. Как же он сейчас прав. Так значит, герои делают не только то, что мы пишем. Забавная мысль после целого дня действий практически без моего участия, прямо озарение. — Итадакимасу! — хором объявили мастера на все руки и приступили к еде. — Итадакимасу, — тихо повторила я, принимаясь за свою порцию. Почти сразу после ужина Шинпачи ушёл. Логично, он же живёт в додзе, а не здесь. Этого, кстати, тоже почти никогда не отмечается. Вот то, что он приходит утром — да, а вот то, как уходит... А всё эта дурацкая привычка оставлять сцену на стадии «дальше и так всё всем ясно». Нет, надо решительно от неё избавляться. Если мне ещё выпадет шанс писать фики, то я непременно буду заканчивать каждое описание. Хотя, какой к чёрту шанс? Трупы не могут писать. А я, судя по всему, труп, причём уже остывший. Не могу себе даже вообразить, что же творится сейчас там, в моём мире. Муж, наверное, волосы на себе рвёт и проклинает весь мир. Да, это похоже на него. Ужас, его нет рядом меньше дня, а я уже не могу, как хочу к нему. Я так увлеклась мыслями о своём мире, что едва не забыла, что хотела сделать. Уже стемнело, и Кагура, пожелав спокойной ночи, ушла в шкаф. А я поймала на себе выжидательный взгляд Гин-сана. — Да, да, да, — пробормотала я и взялась за ручку. Гардеробной уже давно не пользовались. Она была чем-то сродни кладовки, куда сваливали весь ненужный хлам, прежде чем отправить его на помойку. Гин-сан отодвинул запылённые седзи в это тёмное помещение и подозвал Сацуку. Увидев открывшуюся ей картину запустения, она поморщилась, но привередничать не стала и засучила рукава. Не прошло и получаса, как комната стала более или менее пригодной для жилья. — Ну, пошли, что ли, — кивнул Гин-сан на возникшие запылённые седзи. Я повиновалась. Там и правда оказалась полная всякого барахла кладовка. Только помещение было больше чем то, что я обычно понимала под кладовкой — квадратный метр без освещения. Здесь же напротив — свет был. И было даже маленькое окно. Мы споро взялись за уборку. Хлама много, конечно, но он, в основном, крупногабаритный, так что проблем не возникло. И мы и правда управились быстрее, чем за полчаса. Только вот это окончательно меня доконало. А надо было ещё обязательно написать хотя бы общий план действий на завтра, не говоря уже о том, что стоило бы расписать всё подробно со всякими описаниями и прочим. Гин-сан щедро поделился со мной футоном, которым не пользовался, и я, исполненная благодарности, отправилась в свою новую комнату. Но я не стала сразу ложиться спать. Всё-таки «Надо!» заставило меня лечь на живот на пол и начать писать. Но это получилось не сразу. Минут пять я стучала концами ручки о листочек, подперев голову левой рукой. В окне блеснула звезда, и меня словно озарило. Утро выдалось солнечным и предвещающим жаркий день. Йородзуя начинала свой день, как любой другой — Кагура ушла гулять с Садахару, пришёл Шинпачи, и когда Ято вернулась, все четверо устроились завтракать. Ничто не предвещало беды, свалившейся на героев, как гром среди ясного неба...