***
В ту ночь, когда я позвонила Зейну, я не спала до трех часов, убедившись, что я заказала нужный билет в Лондон. Оплатив билеты, я распечатала их и удостоверилась, что у меня есть кому повести меня до аэропорта, потому что я так и не привыкла к вождению машины по другую сторону дороги. Это было непросто для меня свыкнуться с тем, что здесь в машинах руль с другой стороны. Слишком сложно, странно и чуждо. Почему бы производителям не сделать одинаковые машины, в какой бы стране ты не оказался? Это уберегло бы людей от множества проблем. У меня было три сумки, и, может, было бы больше, но я знаю, что не смогу удержаться от небольшого шопинга в Лондоне. Три огромные сумки. Уверена, мне понадобиться помощь, когда их начнут проверять в аэропорту, и мне придется заплатить за них, но это все-таки четырехмесячное путешествие. Мне нужны все эти вещи. Я уже молчу о содержимом рюкзака, который мне тоже пришлось взять с собой. У большинства актрис/актеров были частные самолеты, но я пока не достигла того уровня, чтобы приобрести личный самолет. Я была узнаваема, но не настолько, чтобы меня окружали тысячи поклонников в обычный, ничем не примечательный, день в аэропорту, который, к слову, сейчас был полон мужчин и женщин в деловых костюмах. Больше всего я ненавидела в аэропортах время, потраченное на ожидание, пока не объявят, что самолет готов к посадке. Это всегда создавало проблемы, а охранники в аэропорту делали все только хуже. Мне приходилось поддерживать рукой штаны, потому что меня заставили снять ремень, когда я проходила через металлоискатель. Мои джинсы никогда хорошо на мне не сидели. Наверное, мне стоило надеть спортивные штаны или что-нибудь подобное. Но мне утром было не до этого: я была слишком возбуждена из-за предстоящего перелета. По крайней мере, на мне была удобная футболка и любимые поношенные черные кеды. В аэропорт я приехала достаточно рано, поэтому после проверки, у меня оставалось еще сорок пять минут до посадки, что было достаточно, чтобы позавтракать, купить парочку журналов (или книг), чтобы было, что почитать в самолете. Также, я купила футболку с надписью «I ♥ LA», просто потому, что мне захотелось. Я специально взяла самый большой размер, чтобы в ней потом можно было спать. Я даже купила журнал, в котором было много информации о One Direction, так, я смогу посмеяться в самолете. Некоторые слухи о них были просто смехотворны. Например, этот журнал опубликовал фото лысого Гарри, и это заняло минут пять, прежде чем я успокоилась, но лишь для того, чтобы разразиться новой порцией смеха. Учитывая, что билеты я купила в последний момент, мне досталось одно из худших мест в салоне: возле прохода около туалета в самом хвосте самолета. Возле меня сидел еще один несчастный — подросток, который казался мне тем, кто проводит все свое время за книгами. Рядом с ним, около окна, разместился мужчина в возрасте, который в данный момент храпел, и, вероятно, так будет продолжаться до самой посадки. Мне предстоит тяжелый и долгий перелет.***
Это был невероятно долгий перелет. У парня, сидящего возле меня, кажется, были проблемы с мочевым пузырем, так как он каждый час (иногда чаще) уходил в туалет, и я только один раз видела, чтобы он что-то пил. Один раз. Каждый раз, когда я засыпала, я снова просыпалась, ведь моему соседу в очередной раз нужно было отлучиться. Я пыталась почитать книгу, но у меня началось небольшое головокружение, поэтому книгу пришлось отложить. Я сделала попытку прочесть журнал, но парень стал тихо хихикать и указывать мне «идиотские» статьи в журнале. Одной из таких статей оказалась статья о моем парне. Как же мне это надоело. Я решила посмотреть фильм на находящимся передо мной экране. Убедившись, что это не ужастик, я выбрала самый длинный фильм, чтобы скоротать время. Некоторое время спустя, я снова уснула, но всего на час, ведь парню понадобилось в туалет. Снова. Серьезно, ему нужно провериться у врача. Когда самолет пошел на посадку, я не могла сдвинуться с места, пока пассажиры забирали свои вещи и медленно, очень медленно, двигались к выходу. К этому времени, я уже не ощущала той радости, как несколько часов назад. Меня больше ничего не радовало. Я была раздражительной. Очень-очень раздражительной. Я сидела рядом с парнем, у которого явно проблемы с мочевым пузырем, и храпящим мужчиной. И сидела возле туалета. Я забыла купить жевательную резинку, из-за чего мне заложило уши. Я ни разу так и не встала, теперь мои ноги были словно ватные. Вдобавок ко всему, я потеряла наушники, но у меня не было никакого желания искать их где-то между сидениями. Сейчас я была в очень плохом настроении. Казалось, прошел целый час, прежде чем самолет окончательно приземлился, и я вышла на улицу. Оказавшись на улице, я ощутила ужасный запах в воздухе на территории аэропорта, но это все же было лучше, чем запах от туалета. Это определенно худшее, что мне когда-либо приходилось испытывать. — Пока, — помахал мне мой сосед. — Рад был… — Пойди и проверь свой чертов мочевой пузырь, идиот. Ты ходил в туалет раз десять, как минимум, — не выдержала я. — И этот парень в журнале, которого ты оскорбил — мой парень, — показала я ему средний палец и ушла. Кто угодно мог подтвердить, что сейчас я находилась далеко не в самом лучшем расположении духа. Единственное, чего я сейчас хотела — свернуться калачиком в мягкой постели и уснуть. Но для начала мне нужно принять душ; мои волосы были в странном состоянии и торчали в разные стороны. Я дошла до багажного отделения, где меня должен был ждать водитель. По крайней мере, я надеялась на это. Я ждала и ждала, пока мои вещи появятся на ленте, и, когда они, наконец, появились в поле моего зрения, казалось, прошла целая вечность. Я была последней с нашего самолета, кто забрал свой багаж, и это, по правде говоря, было ужасно. Вот, что получаешь, когда тебе приходится дожидаться три чемодана. Я принялась искать кого-то с табличкой в руках, где было бы написано мое имя, но тщетно. Никаких табличек с именем «Пенелопа Эдвардс». Неужели меня действительно бросили в аэропорту? Я ведь даже не знаю адрес Зейна! Нужно позвонить ему. Как только я достала телефон с кармана, я почувствовала чьи-то руки на своей талии. Я уж было открыла рот, чтобы закричать, но голова этого человека опустилась к основанию моей шеи, и он прошептал: — Рад снова видеть тебя, малыш. На моем лице образовалась улыбка, когда я повернулась к Зейну, одетого в толстовку с капюшоном, прикрывающим половину лица. На нем также были очки, но не солнцезащитные, а обычные. Я была искренне удивлена, что никто не атаковал его, но сейчас ведь было позднее время. — Зейн, — широко улыбнулась я. — Я уже начала думать, что никто за мной не приедет, и я останусь в аэропорту. — Я хотел сделать тебе сюрприз, — улыбнулся в ответ он. — Как думаешь, у меня получилось? — Да, это очень хороший сюрприз, — призналась я, обвивая руками его шею и заключая его в объятия. — Две недели — слишком большой срок, — произнес он. — Кажется, это не так долго, но когда твоя девушка находится по ту сторону океана, это чертовски много времени. Я с ума сходил без тебя. А потом у меня началась паранойя, что вы с Картером можете снова возобновить отношения. — Тебе не стоит переживать об этом, — покачала я головой. — Ты должен знать, что единственный человек, которого я когда-нибудь смогу полюбить больше, чем тебя — это мой отец. Зейн издал короткий смешок. — Я просто очень рад, что ты снова в Лондоне на ближайшие четыре месяца. И знаешь, что я понял, когда покинул Лос-Анджелес две недели назад? — Интересно. И что же ты понял? — задала я вопрос. — Я так и не поцеловал тебя. И только сейчас я подумала об этом: в ту ночь, когда он уехал, он не поцеловал меня. Мы всю ночь обнимались, только и всего. — Не поцеловал, — кивнула я. — И это было очень грубо с твоей стороны. — Грубо? — Да, очень. — Ты заслужила этот поцелуй. Ты так не думаешь? — спросил Зейн. — Думаю, заслужила, — согласилась я. Улыбаясь, он наклонился и поцеловал меня в… Уголок губ, после чего отпрянул. — Ты, дразнящий придурок! — возмутилась я. — Поцелуй меня как следует, пока я не… Я пока не знаю, что я сделаю, но, черт возьми, Зейн Малик, ты… И он поцеловал меня. И неважно, что я была с бывшим парнем моей сестры. Неважно, что я — не Перри. И не так важно, что у нас с Перри нет ничего общего. Я не была идеальна, в отличие от моей сестры. Я не была похожа на супермодель. Я не была худышкой, потому что любила мороженое. Я была недостаточно хороша для некоторых людей, но на это было наплевать только одному человеку — парню, который сейчас меня целовал. Я была не Перри. Я — это я. И я гордилась этим. Я — не она, и никогда ей не стану.