***
− Пока. − Что? – Саске повернулся и недоуменно посмотрел на девушку, которая стояла чуть поодаль. − Пока, − монотонно повторила Сакура, не выражая при этом ни единой эмоции на лице. − Ты чего? – Учиха нахмурился, не понимая, что случилось и почему она так внезапно остановилась. − Покачивая перьями на шляпах, судьбе не раз шепнем: «Мерси боку». Саске терпеливо потер переносицу. − Харуно, ты когда накуриться успела? − Да потому что меня это задолбало! – гаркнула розоволосая, сердито топнув при этом ногой. – Ты даже понятия не имеешь, как сильно я тебя на кусочки разорвать хочу! Вытащил меня из теплой спальни в лютый холод! Оторвал от учебников! Тащишь непонятно куда и молчишь при этом, как партизан! Бесишь ты меня! − Ты закончила? – зевнув, поинтересовался парень, не придав монологу разгневанной девушки особого значения. – И кричать хватит, не на базаре. − Да что ты, − буркнула Сакура, поежившись от холода. – Просто скажи, куда мы идем, и я от тебя отстану. − Увидишь. Шевели уже булками, − Саске развернулся и продолжил путь, с радостью отмечая про себя, что метро уже близко. Хотя бы погреются немного, а то пальцы уже окоченели. − Учиха… − Это важно! – нетерпеливо выкрикнул Саске, так и не повернувшись к ней. Сакура застыла на месте и растерянным взглядом вперилась в широкую и чуть сгорбленную спину брюнета, чувствуя, что с ним что-то не так. Девушка услышала, как он глубоко вздохнул, после чего продолжил обычным равнодушным тоном: − Я просто хочу увидеть одно место. А одному прийти туда мне никогда смелости не хватит. Догадки Сакуры подтвердились. С ним действительно было что-то не так, и это ее беспокоило. Все-таки нечасто увидишь Учиху таким растерянным и серьезным. И видеть его таким у нее не было никакого желания. Так что вместо того, чтобы засыпать его вопросами, которых у Харуно была немыслимая куча, она уверенным шагом прошла вперед, взяла его за руку и беззаботно произнесла, чуть пожав плечами: − Ну, тогда пошли, не стоять же тут вечность. Кстати, если я заболею, виноват будешь ты, − и, отвернувшись, потянула его вперед, растянув губы в широкой улыбке. Шокированное выражение, появившееся на лице Учихи, когда она взяла его под руку, она нескоро забудет, как и искорки благодарности в глазах цвета ночи, любимых ею до одури.***
− Что-то мне не по себе, − глава семьи Узумаки тяжело вздохнул и плюхнулся в кресло, не заботясь о том, что дорогой костюм, идеально сидящий на нем, может помяться. − Мне тоже, пап, − признался Наруто, присоединяясь к светловолосому мужчине. Правда, не успел младший Узумаки и приземлиться на мягкую поверхность находившегося в просторной гостиной дивана, как охнул и схватился за голову, в которую несколькими секундами ранее прилетел его же школьный рюкзак. − Испортите костюмы, − грозно процедила сквозь зубы появившаяся в дверях гостиной женщина, выразительно хрустя при этом кулаками, − и я вас обоих в ковер закатаю. Камасутрой сверху. − А это как, мам? – хихикнув, поинтересовался Наруто, потирая ушибленную голову и даже не удивляясь тому факту, что эта хрупкая на вид женщина кинула его тяжеленный портфель, словно подушку. − Тебе лучше не знать, сын, − ехидно произнес Минато, делая при этом характерные движения бровями. – Дело в том, что твоя мать…самая лучшая! – поспешно выкрикнул мужчина, заметив нехороший блеск в глазах жены, которая крутилась перед зеркалом, проверяла свой внешний вид и при этом кидала в мужа красноречивые взгляды. − Ладно, я сам додумаю, − рассмеялся Наруто. – Мам, хватит тебе, ты выглядишь потрясающе. Не волнуйся даже. − Спасибо, солнышко, − Кушина Узумаки подошла к все-таки развалившемуся на диване сыну, ласково потрепала его по голове, чмокнула в щеку и тут же вперилась в мужа разгневанным взглядом: − Брал бы с сына пример! − Эй! – возмутился Минато, вскидывая руки. – Я заметил твой внешний вид! Это само собой разумеющееся, что ты выглядишь шикарно, вот я и промолчал! − Ну конечно, − женщина закатила глаза и сделала вид, что не заметила, как сын и отец хитро переглянулись. – Врать и не краснеть – твоя специализация, Намикадзе. Минато притворно вздохнул и развел руками, мол, горбатого лишь могила исправит. Кушина махнула рукой, а Наруто снова рассмеялся. − Мам, напомни мне, как тебе удалось запихнуть меня в этот ужасно неудобный костюм? – Наруто с неприязнью оглядел свой внешний вид. − И меня тоже! Протестую! Не хочу! В нем неудобно! Верните мне джинсы! – Кушина сделала жест «рукалицо», с поджатыми губами наблюдая за тем, как отец и сын дурачатся. − Какие к черту джинсы! Вы же не на дачу собираетесь! – гаркнула женщина, заставив тем самым двух представителей мужского пола, которые своим поведением скорее напоминали маленьких детей, заткнуться. – Думаешь, Хьюги оценят, что мы завалимся к ним в домашней одежде?! − Мам, это же всего лишь совместный ужин, − проговорил Наруто, снимая с себя пиджак, − а не конференция и не официальное заседание. Вы встречаетесь с ними как родители двух подростков, а не как конкуренты или представители двух ведущих компаний Токио. Нужна по максимуму домашняя обстановка, а деловые костюмы только все впечатление испортят. − Золото, а не сын! – Минато Намикадзе лихо вскочил с кресла, подлетел к Наруто, несильно стукнул по плечу кулаком, на что Наруто рассмеялся, а Кушина снова поджала губы, после чего вылетел из гостиной, на ходу расстегивая рубашку. – Так где, говоришь, мои любимые джинсы? − Не смей переодеваться! – крикнула Кушина, так же выбегая из гостиной, пытаясь, судя по всему, предотвратить неминуемое. – Минато, не смей, я сказала! Наруто с улыбкой покачал головой, умиляясь детскому поведению своих родителей, после чего снова присел на диван и схватился за голову. Хоть он и пытался выглядеть уверенным и спокойным, парня начинала бить мелкая дрожь, как только он представлял момент, когда они переступят порог дома семьи Хьюга. Блондин искренне надеялся, что совместный ужин двух семей, которые они организовали с Хинатой, пройдет спокойно и без эксцессов и что после этого вечера все недомолвки между представителями двух кланов исчезнут. Наруто поднял голову и с широкой улыбкой на лице смотрел на то, как его мама, красная не то от злости, не то от смущения, пытается отнять у отца темно-синие джинсы свободного кроя, в которые тот вцепился мертвой хваткой, при этом заливаясь громким смехом. Узумаки был искренне благодарен своим родителям, которые не только с пониманием отнеслись к ситуации, но и решительно поддержали сына, заявив, что они сделают все возможное, чтобы переубедить отца Хинаты. Сегодняшний ужин, который Хината планировала уже невесть сколько, должен был решить, смогут отпрыски из двух влиятельнейших семей спокойно встречаться или же отношения между Хьюгами и Узумаки испортятся вконец. Наруто помотал головой из стороны в сторону, прогоняя плохие мысли, после чего поднялся с дивана и отправился в свою комнату, по пути крикнув: − Мам, ты же еще не кинула мои джинсы в стирку? − Наруто, не смей! Узумаки рассмеялся и прибавил шаг, пока разъяренная мать не добралась и до него. Наруто решил, что все пройдет замечательно. Не могло не пройти. Потому что с ним его замечательные родители, которые, как он верил, смогут вправить мозги Хиаши Хьюге и убедить его, что счастье детей – на первом месте.***
− Неправильно ты это делаешь, − Феникс хрипло рассмеялся и отобрал у девушки бутылку с алкоголем. Анна протестующе замычала, однако Одейр на это никакого внимания не обратил. – Смотри, ставишь рюмку, наливаешь, потом наклоняешься, крепко захватываешь рюмку зубами, и… − парень резко выпрямился и запрокинул голову, таким образом опрокинув в себя алкоголь, − готово! − Вот уж не думала, что буду брать у тебя мастер-классы по выпивке, − Анна рассмеялась, чувствуя, как то ли от душной обстановки, то ли от выпитого спиртного горят щеки. − А я не думал, что буду тебя спаивать, − парировал Феникс, усмехнувшись. Парень сделал знак бармену, чтобы тот повторил заказ, и повернулся к своей собутыльнице, которую ну никак не ожидал встретить в одном из баров Токио. – Эй, куда так много?! − Ты выпил столько же! − Я же парень, мне можно, − Одейр подмигнул шатенке и снова опрокинул в себя стопку. − Не знала, что в Японии действовать дискриминация, − пробухтела Анна, недовольно надув щеки. − О, по Испании соскучилась? – парень залихватски рассмеялся, наблюдая за тем, как девушка закипает от ярости. − Ты! Я рассказала тебе об этом не для того, чтобы потом выслушивать от тебя насмешки! − Да я же в хорошем смысле, − Феникс пожал плечами. – Просто это действительно интересно, ну, я имею в виду то, что ты начинаешь смешивать испанский и японский, когда чувствуешь себя не в своей тарелке или когда скучаешь по родине. − Это глупо, − буркнула Санчес, после чего сложила руки на барную стойку и улеглась на них подбородком. − Нет, не глупо. Наоборот, необычно, − парень улыбнулся и взлохматил девушке волосы, вынуждая тем самым ее зажмуриться. Феникс чуть поерзал на барном стуле, выпил еще одну рюмку со спиртным и, чувствуя, как у него плывет голова, выдал: − Блин, я же и встать не смогу. Как мы с тобой вообще до школы доберемся в таком состоянии? − Ты же уже понял, что я использую свой акцент не только тогда, когда мне не по себе или я вдруг предаюсь воспоминаниям об Испании, − чуть слышно проговорила Анна, не обратив внимания на его предыдущую реплику. Девушка всеми силами пыталась держать глаза открытыми, потому что знала, что если прикроет их хотя бы на секунду, то уснет прямо тут, на барной стойке клуба, название которого даже не помнила. − Ясен пень, − Одейр усмехнулся. – Испанский акцент в Японии…И представить не могу, сколько внимания тебе оказывают каждый день. − Благодаря этому я не чувствую себя одинокой…Потому что нет на свете ничего хуже, чем одиночество. Анна решительно выпрямилась, под удивленный взгляд парня выхватила у него рюмку, выпила налитое спиртное и блаженно зажмурилась. − Ну и куда ты текилу впустую хлебаешь? Эх, всему-то тебя учить надо, − Феникс цокнул, после чего почти насильно запихнул ей в рот дольку лимона, посыпанную солью. Анна протестующее замычала, но послушно проглотила закуску, чувствуя, как опаляет огнем горло. – Чтоб ты знала, я тоже ненавижу одиночество. А в последнее время я только его, к сожалению, и чувствую. Анна, кряхтя, стянула с себя кофту, оставаясь лишь в одной майке. Не обратив внимания на взгляд Одейра, полный шока и удивления, девушка отодвинула рюмки и почти пустую бутылку в сторону, кинула кофту на стойку, потерла щеки руками, дабы хоть чуть-чуть протрезветь, после чего лихо спрыгнула с высокого барного стула и, потянувшись, заявила: − Я танцевать. Ныть и жалеть себя, конечно, порой приятно, но это не то, чем я хотела бы сегодня заняться. − А я как раз именно для этого сюда и завалился, − Одейр усмехнулся и отсалютовал шатенке поднятой рюмкой спиртного. Анна фыркнула, что-то пробормотала себе под нос и, махнув на него рукой, растворилась в толпе танцующих людей, которые – Феникс не сомневался – сначала как следует пожалели себя любимых, точно так же сидя за барной стойкой, и только потом отправились на танцпол, дабы поднять себе настроение и избавиться от чувства одиночества, которое порой будто бы душило. Парень был уверен, что именно для этого люди и приходят в подобного рода места – не приятно провести время, как принято считать, а чтобы удостовериться, что ты не один такой, что не только у тебя все плохо, что не только ты порой чувствуешь себя настолько хреново, что даже смеяться хочется. Фениксу, правда, смеяться не хотелось совсем. Достаточно было вспомнить недавнюю, возникшую буквально на пустом месте ссору с Тентен, и поводы для веселья исчезали сами собой. А все потому, что они себя изжили. Их отношения, в смысле. Если это вообще можно было назвать отношениями. Феникс был уверен, что у них было что угодно, только не отношения, потому что никакие отношения не предполагают наличие третьего человека. А в их ситуации этот третий человек был. К сожалению или к счастью, Феникс так и не понял. Одейр опрокинул в себя очередную стопку текилы, нашел взглядом Анну, которая самозабвенно наслаждалась танцем, прикрыв глаза; оставил на барной стойке деньги за выпитое спиртное и направился в самую гущу танцующих-до-одури-одиноких-людей. И, заметив улыбку на ее лице, появившуюся при его появлении, подумал, что сегодня все будет по-другому. Сегодня он одиноким не будет.***
(Музыка: Glass Face – Holland) Сакура растерянно огляделась вокруг, невольно протягивая руки к ушам. Мощный, визжащий, оглушительно громкий звук работающего экскаватора будто проникал под кожу и заставлял все нутро ходить ходуном. Девушка, широко открыв глаза, в ужасе смотрела на то, как огромный ковш машины проламывает одно из окон некогда великолепного особняка, одна треть которого уже была разрушена до основания. Рабочие, стоявшие в стороне, где было безопасно, что-то бурно обсуждали между собой, а потому двух только что прибывших подростков заметили не сразу, а когда заметили, то тут же потребовали объяснений, по какой причине они находились в запрещенной зоне. Все вопросы испарились сами собой, стоило только Саске вмешаться. Сакура не расслышала, что конкретно Учиха сказал человеку в форме, который, как поняла Харуно, являлся кем-то вроде главного бригадира. Да и слышать, честно говоря, желания у нее не было никакого. Пока Саске что-то обсуждал с тем мужчиной, который, казалось, был не особо рад появлению брюнета и его спутницы, Сакура нервно озиралась по сторонам, впивалась ногтями в ладони и имела жгучее желание убраться отсюда куда подальше. Визг экскаватора, крики рабочих, обломки особняка, которые с диким грохотом падали на землю в общий водоворот грязи и пыли, какафония неприятных звуков и – умереть и не встать – равнодушное выражение лица Саске вызывали у Сакуры приступы тошноты и головокружение. Ее словно привели на публичную казнь, и она вынуждена была наблюдать за тем, как расчленяют живого человека. Потому что Сакура почти чувствовала, почти слышала, как с каждым падающим на землю обломком особняк, еще не до конца разрушенный, еще не до конца покалеченный, еще не превратившийся в груду кирпичей, взвизгивал от боли, стонал и молил остановить это безумие. Вот только мольбы некогда грациозного, роскошного, поражающего всех своей красотой и величием здания не слышал никто. И безумие продолжалось. Саске устало потер переносицу, кивком поблагодарил бригадира за помощь и повернулся в сторону, где стояла оставленная им Сакура. Неестественно бледное выражение девичьего лица, прижатые к ушам руки, согнутую спину и зажмуренные глаза он заметил сразу же. Много времени понять, что с ней такое, ему не понадобилось. Парень поджал губы, мотнул головой, буркнул себе под нос тихое «дурак» и направился в ее сторону. − Прости, что тебе пришлось это увидеть, − Саске взял притихшую девушку за руку и дернул ее на себя, намекая таким образом, что они уходят. – В следующий раз буду знать, что ты такая впечатлительная. − Не надо мне следующего раза, − прохрипела Харуно и мощным рывком руки заставила парня остановиться. Тот глубоко вздохнул и нехотя повернулся. – Почему сносят этот дом? − Бригадир сказал, что владелец дома сам подал запрос о сносе, − Саске пожал плечами, прилагая максимум усилий, чтобы не выдать ей всех тех чувств, что бушевали в нем, словно беспорядочный ураган. – Они – рабочие, в смысле – даже и не удивлены: такие случаи становятся обычной практикой. Обычно дома сносят в том случае, если они находятся в опасной зоне или повреждены в результате взрывов или землетрясений, ну и так далее по списку. А конкретно от этого особняка решил избавиться сам владелец. Не удивительно даже, все они могут себе это позволить, − Саске усмехнулся и кивнул подбородком куда-то в сторону. Сакура проследила за его взглядом и, только осмотрев местность, в которой они находились, поняла, что это не просто один из обычных районов Токио. Все находившиеся здесь особняки и коттеджи не уступали в роскоши тому, за сносом которого она наблюдала несколько минут назад. Вычурные, величественные и невероятно дорогие дома возвышались над ней, словно показывая ей свое превосходство. Харуно даже задуматься боялась, сколько денег было вложено хотя бы в один особняк. Сакура поняла, что это место было создано не для обычных людей. Здесь проживала элита. Внезапно обрушившийся на землю кусок дома заставил девушку подскочить на месте. Саске едва не рассмеялся, когда она, напуганная до чертиков, в один прыжок преодолела разделявшее их расстояние и вцепилась в его руку так, словно он был ее единственным спасением. Парень цокнул и повернулся в сторону автобусной остановки. − Ладно, пошли уже отсюда. Все, что хотел, я увидел. − А я еще не на все вопросы ответы получила, − упрямо произнесла Сакура. Саске, впрочем, на ее недовольство внимания не обратил и продолжил идти вперед, прикидывая в уме, сколько им придется простоять на холоде до того, как приедет нужный автобус. Сакура, раздраженная тем фактом, что он снова забыл о ее существовании, принялась дергать парня за руку в слабой надежде заставить его остановиться. Когда это не сработало, Харуно, сытая таким отношением по горло, лихо выдернула руку из его руки и, проскользнув вперед, преградила ему путь. − Подожди! – девушка вцепилась в его плечи руками, вынуждая тем самым остановиться и наконец посмотреть на нее. – Слушай, я все, конечно, понимаю, но ты не можешь просто привести меня в непонятное место, заставить наблюдать за тем, как сносят невероятно красивое здание, а потом просто игнорировать! Это нечестно, ясно тебе?! Я же прекрасно вижу, в каком ты состоянии, идиота кусок! У тебя на лбу все написано! Бегущей строкой! С подсветкой, ясно тебе?! − Что за бред ты несешь? – устало произнес Саске, закатив глаза. − И ничего не бред! – Сакура несильно толкнула парня, и тот был вынужден сделать пару шагов назад. – Тебя что-то гложет, а я… − девушка опустила голову и беспомощно сжала руки в кулаки, − а я только и могу разве что тебе в спину смотреть. Ты не представляешь, как это бесит. Потому что я не знаю, что мне еще сделать, чтобы ты мне доверился, − Сакура подняла голову и смело посмотрела ему в глаза. Саске взгляда не отвел. Наоборот, смотрел так, что ей становилось не по себе и желание опустить взгляд накрывало с головой. Сакура тяжело дышала, вдыхая морозный воздух, который заполнял легкие и затрудневал дыхание, и молила небо, землю, деревья – все подряд, лишь бы разделяющая их и мешающая ей понять его стена пала. С оглушительно громким звуком, так, чтобы заложило уши, так, чтобы стало понятно: он сдался. Саске сдаваться не хотел, но понимал, что если не откроется ей – хотя бы немного – то все испортит. Опять. И потому медленно набрал в легкие больше воздуха и на одном дыхании выдохнул: − Этот дом принадлежит моей семье. Мы жили здесь с самого моего рождения и до того момента, как я пошел в среднюю школу. Сейчас его сносят, и да – сносят его по запросу моего отца. Который, кстати, мне отцом вовсе и не является. Топай на остановку, как переваришь все это, и не доводи мозг до самоуничтожения, оно того не стоит. Надеюсь, этого достаточно, чтобы ты наконец успокоилась и выкинула из своей хорошенькой и невероятно тупой головки мысль о том, что я тебе не доверяю. Потому что если бы оно было так, то тебя здесь и сейчас рядом со мной не было бы. Парень протянул руку и несильно щелкнул ее по носу, после чего обошел ее стороной и продолжил ковылять к автобусной остановке. Сакура же растерянно смотрела в землю, мысленно переваривая его слова. Позади нее на землю обрушился еще один кусок здания. Сакура поняла, что вместе с этим куском обрушилась и спасибо-что-открылся-мне стена.***
Тентен яростно, почти со злостью набивала баскетбольный мяч пальцами правой руки, сверля его при этом таким взглядом, будто хотела, чтобы он лопнул на мелкие обрывки кожи прямо в ту же секунду. Гулкое эхо от удара мяча о пол разрывало напряженную тишину спортивного зала, куда Такахаши притащилась на тренировку несмотря на то, что Итачи в школе отсутствовал и, собственно, заниматься ее никто не заставлял. Ей просто нужно было выместить свою злость и раздражение, а эффективнее всего ей в этом помогали именно тренировки. Десять кругов вокруг зала, махи ногами, несколько метров на руках, двадцать подач волейбольным мячом – так, что ладони горели до сих пор, а сам мяч едва не лопнул от прилагаемой шатенкой силы – и напоследок бесконечные лупания по баскетбольному мячу, который на поганое настроение девушки внимания не обращал и лопаться ей на радость отказывался. Тентен раздраженно нахмурилась, резко поднялась со скамейки и, стремительно подбросив мяч в воздух, со всей дури долбанула по нему ладонью, то ли на секундочку забыв, что до этого набивала мяч баскетбольный, а не волейбольный, то ли сделав это намеренно. Несчастный мяч от чересчур мощного удара перелетел через весь зал, врезался в стенку и отскочил от нее. Только тогда до злой, но жутко довольной шатенки дошло, что конкретно она сделала, когда ладонь начало нестерпимо жечь. − А-а-а-а-у-у, че-е-е-рт, − простонала Такахаши, согнувшись в три погибели. − Катастрофа ходячая, − Неджи цокнул, покачал головой, будто бы и не ожидал ничего другого, и скрестил руки на груди, привалившись плечом к дверному проему. − И как долго ты тут? – нахмурилась Тентен, уповая на судьбу за то, что в зал пришел именно тот человек, которого она видеть сейчас хотела меньше всего. Или же больше всего. Это с какой стороны посмотреть. − Примерно с того момента, как из волейбольного мяча пошел пар после твоего безбожного к нему обращения, − проговорил Неджи серьезным голосом, на что Тентен закатила глаза. – Я не шучу, бедняга едва не взорвался. Кто ж так со школьным инвентарем поступает? − Тот, у кого плохое настроение. Такахаши прошла к скамейке, взяла с нее мобильник и ключи, поправила майку, распустила волосы, снова собрала их в конский хвост и только после этого направилась к выходу. Неджи внимательно следил за каждым ее движением, что действовало и так взбешенной донельзя девушке на нервы, но молчал и лишь временами странно прищуривался. Тентен мысленно поставила себе цель не обращать на непонятные выходки парня никакого внимания, сделать вид, будто ее ничего не колышет, пройти мимо него независимой и пафосной походкой и спуститься в комнату, где она будет обрушивать на двух всем известных парней трехэтажный мат. Из запланированного на данный момент девушке удались лишь две вещи: удачно сделала вид, что ее ничего не парит и что никакого Хьюги в дверном проеме нет. Пафосная походка канула в лету в тот момент, когда Такахаши, задрав подбородок аж до потолка, не заметила баскетбольный мяч, который она же мучила несколько минут назад. Стена, в которую она с глухим визгом впечаталась парой секундами позже, одобрила уровень твердости лба шатенки, которая потирала голову, едва сдерживая слезы от досады, унижения и детской обиды. − Без комментариев, − пробормотал Неджи, в принципе, и не удивившись такому повороту дел. – Ты в порядке? Тентен растянула губы в широкой улыбке и чересчур радостно ответила, чувствуя, что все закончится либо ее слезами, либо побитым Неджи: − Конечно, я в порядке! Там просто это…ну…таракан был. На стене. Вот. Бинго. Такахаши решила, что этот день имеет полное право называться худшим в ее жизни. − А, ну тогда понятно! – оптимистично произнес Неджи, будто так и надо. – Таракан – это пустяковое дело, серьезно. Кстати, ты классный способ выбрала! Убить таракана головой – наверное, до этого еще никто не додумался… − Ну хватит! – обиженно воскликнула Тентен, потирая лоб. – Издевается тут еще. Помог бы лучше. − А волшебное слово, мисс? – Хьюга в издевательском жесте выгнул бровь. Правда, тут же перестал паясничать, как только заметил поджатые губы девушки и растроенное выражение ее лица. Неджи вздохнул, оттолкнулся плечом от входной двери, подошел к застывшей шатенке, протянул руку и аккуратно коснулся покрасневшего лба пальцами. Внезапное прикосновение вынудило Тентен вздрогнуть, сама она напряглась и скукожилась; взгляд шоколадных глаз метался по его футболке, которая, как ей показалось, была ему чуть великовата в размере. − Какая же ты глупая, Такахаши. Тентен расплылась в улыбке. Опустила голову. Сделала маленький шажочек вперед. Уткнулась в его футболку лбом и только после этого произнесла: − Есть такое. Только ты, Хьюга, не умнее. Неджи, фыркнув, улыбнулся. Мягким движением заправил выбившуюся из хвоста прядку за ухо. Погладил пальцами затылок. Аккуратно стянул резинку, позволяя шоколадным волосам водопадом упасть на спину. Осторожно коснулся губами куда-то в область виска и только после этого ответил: − Есть такое. Мы с тобой вдвоем такие. − Глупые? – уточнила Тентен, просовывая ладошки под его руками и обнимая его со спины. Крепко-крепко, так, что все раздражение, все нервозность, вся агрессия, что копились в ней на протяжении всего дня – с момента ссоры с Фениксом, если быть точнее – исчезали, испарялись в небытие сами собой. − Ага. Нереально глупые, − подтвердил Неджи, наконец позволяя себе самую большую роскошь, которую только мог себе позволить – обхватил ее маленькую фигурку руками и уткнулся лицом куда-то в область шеи. − Тогда все хорошо, − облегченно выдохнула шатенка. – То, что мы сейчас делаем, − это неправильно, но…Ты уверен, что мы точно-точно глупые? − Точно-точно глупые. Уверен на все сто. Потому что умные люди так долго не тянули бы.***
Наруто в очередной раз вздохнул и невольно сжал руки в кулаки. Весь этот детский сад начинал его выбешивать – до такой степени, что хотелось перевернуть к черту этот празднично накрытый стол и выбить из Хиаши Хьюги всю дурь. Да и на отца наорать, чтобы перестал поддаваться на провокации со стороны отца Хинаты и прекратил вести себя, как маленький ребенок, который вдруг решил блеснуть остроумием. Сидевшая рядом Хина, взволнованно наблюдавшая за перепалкой двух вроде как взрослых мужчин, еще в начале ужина вцепилась в его колено пальцами и время от времени бросала на него красноречивые взгляды, показывая тем самым, что натворить дел ему не позволит. А он всего-то хотел обычного ужина двух семей. Видимо, плохое предчувствие, не покидавшее его с самого выхода из дома, было вполне оправданным. Катастрофа началась еще тогда, когда Узумаки даже и не вошли в загородный дом Хьюг, в котором и должен был пройти их совместный ужин. Причиной для начала военный действий послужил небольшой уличный фонарь, висевший на ограде. Именно за него и ухватился отец Наруто, когда подскользнулся на ведшей к входной двери дорожке. Падать Минато не хотелось никак, поэтому мужчина вцепился в фонарь с такой силой, что тот просто-напросто отвалился и, как следствие, разбился вдребезги. На шум снаружи сначала прибежали Хината и ее мама, а затем показался и сам Хиаши, который не стал разражаться гневной тирадой по поводу произошедшего случая, но смотрел на троих Узумаки так, словно они были сбежавшими из колонии преступниками, которые вдруг нежданно-негаданно заявились к их высочествам. Видимо, это и стало переключателем в мозгу Минато, ведь тот, вместо того чтобы извиниться, заявил, что фонарь был просто плохо прикреплен к ограде. Кушина, впрочем, быстро взяла инициативу в свои руки и извинилась перед Хьюгами за этот казус, и хотя мама Хинаты – черноволосая, милая женщина с нежными чертами лица и такими же прозрачными глазами, присущими всем Хьюгам – уверила, что ничего страшного не случилось, Наруто понял, что ничего хорошего из этого не выйдет. В следующем казусе также было непонятно, кто виноват: то ли Минато с Наруто, решившие все-таки сменить деловой прикид на простые джинсы и рубашку, то ли Хиаши Хьюга, который, судя по всему, рассматривал их встречу именно как официальное заседание, а потому встретил их в деловом костюме темно-серого цвета. Так или иначе, Наруто еще раз убедился, что их с Хиной затея плодов не принесет, когда он, его отец и отец Хины одновременно оглядели сначала внешний вид друг друга, затем свой, а затем еще раз посмотрели друг на друга. Все это выглядело комично и ужасно глупо. Ну а далее – как по написанному сценарию. Напряженная атмосфера, внимательные, прожигающие друг друга взгляды представителей двух семей, не прекращающиеся взаимные оскорбления, умело прикрытые шутками и сарказмом. Радовало хоть одно – их матери на удивление хорошо поладили и довольно быстро ретировались в другую часть особняка, чтобы обсудить какие-то, по словам Кушины, невероятно важные вещи. Таким образом, Хина и Наруто, оставленные наедине со своими отцами, которые, впрочем, ни на кого, кроме друг друга, внимания не обращали, были вынуждены выслушивать взаимные колкости двух взрослых мужчин и делать вид, будто их это нисколечко не расстраивает. Наруто без особого наслаждения жевал бутерброд с икрой, с невозмутимым выражением лица наблюдая за тем, как их отцы, сидевшие напротив друг друга по разные стороны стола – по разные стороны баррикад, тогда уж, − чуть ли не плевались друг в друга едой, соревнуясь в остроумии и выясняя, чей уровень сарказма выше. Они даже и не думали прекратить страдать ерундой и заняться делом: поговорить о будущем (да хотя бы о настоящем, черт возьми!) их детей, ради чего, собственно, весь этот сыр-бор и был устроен. Но нет, им было намного интереснее прожигать друг друга взглядом и с пафосным видом выпивать вино за каждую маленькую победу. Кто лидировал, Наруто не знал и знать не хотел совсем. Когда его отец успешно парировал очередную атаку Хиаши и с довольным видом закинул в рот виноградинку, будто только для этого сюда и явился, Наруто не выдержал. Поднялся из-за стола, поправил рубашку и, взяв растерянную Хинату за руку, спокойным голосом проговорил, обращаясь к двум притихшим и обратившим на них затуманенный взор мужчинам: − Ладно, мы, пожалуй, пойдем прогуляемся. Не будем мешать вам опускать уровень интеллекта. Хотя опускать, по-моему, уже и некуда, − и, потянув Хину за собой, направился в сторону прихожей. Спустя минут пять послышался хлопок входной двери, подтверждающий, что подростки благополучно свалили из дома. Хиаши хмыкнул и сквозь зубы произнес: − А у щенка есть характер, как я посмотрю. Минато довольно потянулся и с издевательской улыбкой ответил: − Еще какой. Иногда сам в шоке от его выходок. − Яблоко от яблони…Ничего удивительного. − Тем не менее, они наконец ушли. Кажется, теперь можно и поговорить, но перед этим, − Намикадзе потянулся к середине стола, взял неоткупоренный коньяк и разлил его по рюмкам, − ну что, давай за здоровье детишек? Хиаши только ухмыльнулся. (Музыка: ONE OK ROCK − Be the light) − Блин, свалить-то мы свалили, а куда идти теперь… − Наруто, нахмурившись, почесал затылок и оглянулся вокруг. – Я же тут ни разу не бывал. − Кажется, кое-кто забыл, что именно этот дом принадлежит семье твоей девушки, что именно в этом доме я проводила почти каждое лето и что именно в этом доме проходили все так называемые смотрины женихов, − Хината, заговорщически улыбнувшись, щелкнула блондина по носу. – Точно, я в какой-то степени ненавидела этот дом, так что, еще будучи маленькой, часто сбегала и шлялась по окрестностям. Так что не боись, не заблудимся! − Тогда доверяю свою жизнь вам, о милейшая госпожа, − отшутился парень. Хина рассмеялась и, схватив его за руку, уверенно потащила куда-то вперед. – Куда мы, кстати? − Тут неподалеку парк есть. Темное, жуткое место – этакое пристанище маньяков. − Класс, − Наруто ухмыльнулся. – Туса с маньяками уж куда лучше, чем ужин с этими…даже слов подобрать не могу. − Вот и я так же подумала, − Хина хихикнула. Парк, впрочем, на «пристанище маньяков», как выразилась Хината, был ни капельки не похож. Освещенное место с кучей скамеек и припорошенными снегом деревьями показалось Наруто очень милым. Как он и сказал, ему было все равно, куда идти, лишь бы не оставаться в одном помещении с их отцами. − Что ж, это было бы весело, − Наруто устало плюхнулся на одну из скамеек, находившуюся рядом с ярко горевшим фонарем, − если бы не было так грустно, − Хината промолчала. – Ты, кстати, расстроенной не выглядишь. Девушка запрокинула голову назад, подставляя лицо хрустальным крошечным снежинкам, плавно опускающимся на землю. − Я расстроена. Просто, знаешь, с самого начала ожидала чего-то подобного. Со стороны своего отца, по крайней мере, точно. − А я вот со стороны своего старика такого поведения никак не ожидал, − Наруто грустно улыбнулся и приобнял брюнетку за плечи. Та повернулась к нему и удобно устроилась у него под боком. − Прямо-таки вечер открытий, − вздохнула девушка. − И не говори. Кстати, а почему Неджи не было? − Наверное, знал, что так все и будет, потому и остался в школе, − Хината хрипло рассмеялась. – А вообще сказал, что это дело касается только нас двоих и что он тут вообще никаким боком. Просто пожелал удачи и остался. − Мне жаль, что ты впустую потратила столько сил и времени, − вдруг произнес Наруто спустя пару минут молчания. Хината резко выпрямилась и повернула его лицо так, чтобы смотреть ему прямо в глаза. − О чем ты? Это не было впустую потраченным временем. Оно того стоило… − Но у нас ничего не получилось. − Значит, мы придумаем что-нибудь другое, − девушка пожала плечами и взяла его руку в свои руки, − что-то, что обязательно получится. Так? Наруто смотрел на маленькие искринки в ее глазах; на легкую, но уверенную улыбку бледных губ; на снежинки, запутавшиеся в длинных иссиня-черных локонах, которые в свете фонарей отсвечивали золотом; на смешную, постоянно съезжающую набок шапку с помпоном и новогодними оленями и чувствовал, как тяжелые мысли отступают, а на сердце становится удивительно легко. Парень расплылся в улыбке и, не сдержавшись, одним движением притянул к себе девушку, тут же зарываясь в ее мягкие волосы. Хина с готовностью обняла его в ответ, не в силах сдержать широкой улыбки. − Конечно, так, − выдохнул парень. – Спасибо, что не сдаешься. − Ну, сейчас я точно не сдамся! Наруто не успел как следует обдумать смысл ее слов, когда девушка, изловчившись, повалила его со скамейки прям в сугроб. Узумаки охнул от смены положения и хотел уже было возмутиться, что это не честно, как заметил, что Хина, лежавшая на снегу у него под боком, с легкой улыбкой смотрит вверх, прямо на темно-синее покрывало с едва заметным сиянием далеких звезд. – Что-то интересное увидела? − Можно и так сказать, − заговорщически произнесла девушка. Хина протянула руку вверх и заговорила: − Смотри, если смотреть снизу вверх, то кажется, будто снежинки не ложатся на землю, а наоборот, летят обратно, в небо. Парень моргнул, перевел взгляд наверх и с изумлением обнаружил, что так оно и было. И почувствовал такую необъяснимую радость, что захотелось вскочить и закричать на всю планету о том, как прекрасен этот мир. Ничего подобного он, конечно же, не сделал, но вместо этого рассмеялся – так громко, что его смех отдавало эхом по всему парку – и притянул к себе улыбающуюся девушку. Так они и лежали вдвоем на снегу. И с улыбками наблюдали за тем, как снежинки летят в небо.***
Киба не особо удивился прилетевшей ему в лицо сумке. Парень не успел и порог комнаты переступить, как тут же схватился за нос и протяжно простонал. Ино довольно хмыкнула, по-королевски восседая на своей кровати, и уже было потянулась к стоявшей на тумбочке лампе, как парень быстро протараторил: − Ладно, я понял, сумки было достаточно! − Я сама буду решать, достаточно или нет! – рявкнула блондинка, прожигая его убивающим взглядом. – Это что такое было, а?! − Начинается, − буркнул шатен. − Закончится не скоро, поверь! Я еще раз спрашиваю: ты с какой такой радости к моей матери поперся?! − Захотел проверить, что мозговынесение у тебя в крови. Инузука плюхнулся на кровать Сакуры и закинул руки за голову, прикрыв глаза, в то время как Ино, взбешенная его словами и поведением в целом, в ярости заскрежетала зубами. Девушка рыкнула и, вскочив, сильно толкнула его в бок так, что не ожидавший подобной атаки парень свалился на пол. Этим, правда, разъяренная блондинка не ограничилась, поэтому Киба испытал настоящий шок, когда девушка уселась ему на живот и подняла лампу, которую держала в руке. − Я тебя реально ею огрею, если ты не прекратишь прикалываться! − Помогите, убивают! – заверещал тонким голосом шатен. – Хотя стой, учитывая по-о-зу… Помогите, насилуют! Убивают! Насилуют и убивают! − Киба, хватит! – крикнула Ино, в ярости наблюдая за смеющимся парнем. − Ну что ты от меня хочешь? – Инузука наконец прекратил валять дурака и одним резким движением отнял лампу, на что девушка протестующее замычала. – Это от греха подальше. И вообще, слезь с меня, а то я за себя не ручаюсь. Ино удивленно оглядела позу, в которой они находились, и только после этого с диким криком шарахнулась в сторону. Киба, заметив пылающий румянец на девичьих щеках, удовлетворенно хмыкнул и со стоном поднялся с пола. − Так с какой радости ты на меня покушение собиралась совершить? Признавайся, злодейка! – парень угрожающе стал надвигаться на блондинку. − Клоун, − вынесла вердикт Яманака. Киба со вздохом отошел и снова плюхнулся на кровать. – Я просто разозлилась из-за твоей выходки. − А твоя мама оперативно работает. Что, весь разговор слово в слово передала? − Почти, − пробубнила Ино. – Наградила тебя такими эпитетами, что у меня уши в трубочки сворачивались – Киба довольно фыркнул. − А когда начала кричать, чтобы я и подходить к тебе не смела, то у меня появилось дикое желание убивать. − А я думал, у тебя эти дни начались, − простодушным голосом произнес Инузука. Ино потянулась к стопке учебников, валяющихся на столе, и парень поспешно выкрикнул: − Ладно, расслабься, шутка неудачная! − У тебя вообще шутки дебильные. − Ты только что собственноручно уничтожила мою самоуверенность, − цокнул Киба, качая головой. Ино протяжно простонала, устремляя свой взор в потолок, словно моля его избавить ее от выходок этого парня, который словно задался целью ее выбесить. – Так что еще твоя мать сказала? − Что тебя в детстве часто на голову роняли, что твоим воспитанием никто не занимался и что в конкурсе «Самый нахальный парень мира» ты взял бы первое место. Я согласилась со всеми тремя пунктами и угрызения совести не испытываю. Инузука состроил гримасу, приложил руки к груди и стал усердно делать вид, будто его сердце от ее слов истекает кровью. Ино на мини-спектакль закатила глаза и цокнула, снова присаживаясь на свою кровать. − Заканчивай уже. Я задам вопрос снова и, если ты опять отшутишься, я с тобой порву, − Ино удовлетворенно хмыкнула, когда шатен перестал дурачиться. – Так напомни, зачем ты все это устроил? Со мной нельзя было посоветоваться? − Посоветуешься с тобой, как же, − Киба фыркнул, запрокидывая голову и устремляя взгляд в потолок. – Знаю, что должен был заметить, что ты от меня что-то скрываешь, но, прости уж, экстрасенсорными способностями не владею и мысли читать не умею. А ты молчала себе в тряпочку и пережевывала все это одна вместо того, чтобы рассказать мне и обсудить вместе. Если бы не Нара, я бы в жизни не догадался, что ты из-за меня с мамой поссорилась. Ну, я и взбесился. Ино спрятала глаза за челкой, стараясь скрыть и румяные от смущения щеки. Девушка и не предполагала, что он так разозлится из-за того, что она скрыла от него очередную ссору с матерью. Было приятно, что он волновался за нее, что тут же кинулся решать ее проблемы, а она…в качестве благодарности сумкой в него запустила. Ино подняла голову, вперилась в его расслабленное лицо внимательным взглядом и вдруг поймала себя на мысли, что любит этого безбашенного парня просто охренеть-как-безумно. − Это не повод, чтобы грубить женщине, на несколько десятков лет старше тебя, − сиплым голосом произнесла блондинка, прогоняя смущающие мысли из головы. − Повод – раз, я никому не грубил – два. − Да? А про трусы на роликах кто говорил? − Не про трусы на роликах, а про тебя в трусах на роликах, − пояснил парень таким голосом, будто это была важнейшая тема для дискуссии. – Заметь, разница есть. − О, это все меняет, − саркастично произнесла Ино. – Ладно, прощен. На время! И если тебе интересно…то…то… − То что? – хитро спросил шатен, буквально пожирая глазами снова появившийся на ее бледных щеках румянец. − То после длинного перечня твоих недостатков мама сказала, что на тебя можно положиться! – гаркнула девушка и одним движением руки запустила в него подушку. Киба вскочил с кровати и залился громким смехом. – Поздравляю, ты своего добился, поганец! − Ну вот, а ты меня лампой прибить хотела. Меня-то! Ино поняла, что если продолжит встречаться с этим безумцем, то ее глаза просто-напросто выпадут, поскольку закатывать их при очередной его выходке стало постоянной привычкой. − Так как извиняться будем, мадемуазель? – медленно проговорил Инузука, поддевая края широкой футболки и стягивая ее одним движением. Ино побледнела, когда футболка с легким шорохом упала на пол, и замерла на месте, не в силах сделать и вдох. – Я, значит, стараюсь, решаю проблемы, чтобы мы смогли быть вместе, а ты в благодарность в меня сумкой кидаешь да лампой угрожаешь? Ты понимаешь вообще, что творишь? Ты ранила меня, понятно? Сердце разбито. Дышать нечем. Но так и быть, − Киба довольно сощурился и раздвинул руки в стороны. − Иди сюда. И утешай. Ино вздохнула, издала странный звук, напоминающий рык животного, хлопнула себя по лбу, мысленно призвала себя к терпению, но наглеца все же обняла. Любит же.***
Итачи словам брата не особо удивился. Лишь грустно улыбнулся и провел рукой по волосам. − Значит, он все-таки это сделал. Саске неопределенно кивнул, а Сакура заерзала на месте, сжимая в руках чашку горячего чая, который так любезно приготовил ей Учиха-старший, в гости к которому они так беспардонно заявились получасом ранее. − А мама знает? – Саске что-то промычал в ответ и, махнув рукой, скрылся в своей комнате. Сакура проследила за ним тревожным взглядом и вдруг поняла, что парень не вымолвил ни слова с той самой его речи перед его бывшим домом. Он молчал, когда она, стыдливо отводя глаза, пришла на остановку; молчал, когда они ехали в автобусе; молчал, когда вдруг вышел на совсем другой остановке и пошел в неизвестную сторону, и ей ничего не оставалось делать, кроме как довериться ему и пойти следом; молчал, когда открывал ключами чью-то квартиру, в то время как она нервно кусала губы; и даже когда на пороге появился ошарашенный их появлением Итачи, не сказал ни слова − лишь хлопнул старшего брата (Сакура мысленно задалась вопросом: брата ли?) по плечу и прошел на кухню, где – снова молча! – поставил чайник и начал изучать содержимое холодильника. И лишь когда обеспокоенный Итачи спросил, что случилось, скупо произнес всего три слова: «Отец снес дом», после чего снова закрылся в себе и на вопросы старшего Учихи отвечал лишь жестами или непонятным бормотанием. − Извините его, Итачи-сан, − виновато произнесла Харуно, опуская взгляд. – Он сильно переживает, хоть и старается не показывать этого. − Давай без всяких «сан», Сакура, мы не в школе, − мужчина протянул ей еще один пряник, который она с благодарной улыбкой приняла. – И я прекрасно это знаю. Такой уж у меня младший брат – все чувства на крепком замке. Иногда так и хочется накричать на него, избить там, не знаю, − сделать что угодно, чтобы он проявил хоть капельку эмоций. − Да уж, − Сакура грустно улыбнулась. – Эмоции не по его части, и выбить их довольно трудно. Но никто не говорит, что невозможно, − девушка пожала плечами. − Я и не сомневался, что тебе он откроется, − Итачи расплылся в ободряющей улыбке, и Харуно мысленно поблагодарила небеса, что у Саске есть такой замечательный…брат? − Не то чтобы открылся, но доверять, несомненно, стал больше. Ну и ладно, я и этому благодарна. − Спасибо, что не отталкиваешь его, − искренне произнес мужчина. – Выносить такого сложного человека, как он…Не представляю, как тебе с ним трудно. − Мне не трудно, − она пожала плечами. – И он не сложный. Он особенный. Вот и все. − Я спать, − чуть ли не гаркнул Саске. Сакура с Итачи синхронно подпрыгнули, когда тот завалился в небольшую гостиную и прошел к тумбочке, чтобы взять телефон, после чего повернулся и смерил их недовольным взглядом. – А вы двое кончайте чушь нести и спать идите. Я тебя завтра в шесть утра подниму, − пообещал он разинувшей рот от удивления девушке и, демонстративно хмыкнув, ушел обратно в спальню. − Беру свои слова обратно, − несколько секунд спустя пробормотала Харуно. – Дерьма кусок. Девушка, мгновенно сообразив, что конкретно и перед кем именно ляпнула, уже начала заливаться краской от стыда, когда внезапно услышала странные звуки. Сакура подняла голову и с удивлением обнаружила смеющегося в кулак Итачи. − Я преклоняюсь перед тобой, Сакура! Так кратко и лаконично моего брата еще никто не называл, − на осмысление его слов ушла всего пара секунд, после чего Харуно на пару со старшим Учихой смеялась над возникшей ситуацией. – Хочешь еще чаю? − Да, спасибо, − девушка протянула ему белую кружку с милым изображением нарисованного зайца. Сакура, не в силах усидеть на месте, поднялась и последовала за ним на кухню. – Итачи-сан, могу я у вас спросить кое-что? − Валяй. − Саске действительно приходится вам братом? – в лоб спросила Харуно, отметив про себя, что реакция мужчины была вполне себе обычной: ни тебе вздрагиваний, ни мурашек по коже, ни нервных покусываний губ, ни метающегося взгляда. Итачи лишь усмехнулся и, протянув ей кружку со свежезаваренным чаем, прищурился: − А ты девушка прямая, как я посмотрю. − А зачем кота за хвост тянуть, если можно все напрямую спросить, − Сакура пожала плечами. − И то верно. Что ж, раз ты сама об этом спрашиваешь, значит, Саске тебе ничего не рассказал. Полагаю, он что-то упомянул? Харуно закусила губу и вдруг пожалела, что вообще начала об этом разговор. У нее сложилось впечатление, что она сует нос не в свое дело. Вот только отступать было уже поздно. Потому девушка набрала в легкие больше воздуха и выпалила: − Мы с ним сегодня немного повздорили. И да – он ничего толком не сказал, лишь упомянул о том, что это ваш дом сносили и что…запрос о сносе подал ваш отец. И что отцом он ему…не является. Итачи окинул девушку внимательным взглядом и, заметив, как та скукожилась, словно чувствовала себя неуютно, по-доброму потрепал по голове и улыбнулся. − Не переживай ты так. В том, что случилось с нами, нет ничего такого…страшного. Такое случается в каждой третьей семье. − Не знаю, что вы подразумеваете, но из-за того, что происходит конкретно в вашей семье, он очень сильно переживает, хоть и мастерски делает вид, будто ему наплевать. А я переживаю за него. Я понимаю, что лезу не в свое дело, но мне кажется, я стану лучше его понимать, если узнаю, что случилось. Пожалуйста, Итачи-сан. − Да я же не против, − Итачи устало потер шею. – Только мне кажется, что я не лучший для этого человек. Саске сам должен тебе все рассказать. − Я так не думаю, − Сакура упрямо мотнула головой. – Понимаете, он упомянул об этом лишь вскользь. Если бы он хотел мне все рассказать, он бы так и сделал, но этого не произошло, а силой из него все вытягивать мне совсем не хочется. Да и…До школы оставалось доехать всего пару остановок, это заняло бы максимум двадцать минут, но он все равно решил зайти к вам. В жизни не поверю, что он замерз или же проголодался настолько, чтобы не потерпеть еще двадцать минут. Может, я и ошибаюсь, но мне кажется, что он привел меня к вам специально, просто потому что… − Он хочет, чтобы ты все знала, но сам рассказать просто не в состоянии, − закончил за нее Итачи. Сакура впилась ногтями в ладонь и кивнула. − Я думаю, он хочет, чтобы я узнала все именно от вас, − тихо произнесла Харуно. Итачи шумно вздохнул и откинулся на спинку дивана. Взлохматил волосы и, невесело усмехнувшись, проговорил: − Какой у меня хитрый братец, однако. Сакура вопросительно вскинула брови. − Братец? Так все-таки… − Брось, Сакура, то, что у нас разные отцы, не значит, что я перестал воспринимать его как брата, − Итачи улыбнулся, завидев нахмуренные брови девушки и немой вопрос в ее глазах. – Я же сказал: тут нет ничего необычного. Измены в семье давно стали обычным делом.***
− Двинься. − С какой такой радости? − С той, что мне спать больше негде, − Сакура ущипнула парня за бок, и тот с шипением, но все же подвинулся. − Ладно, но не удивляйся утром, когда проснешься на полу, − Саске зевнул и повернулся к ней лицом. − Спасибо, что предупредил. Это избавит меня от лишних потрясений, − Харуно дернула за одеяло, которым он в гордом одиночестве укрывался, и, повозившись еще несколько секунд на довольно узкой – для двух человек, по крайней мере, − кровати, легла к нему спиной и блаженно потянулась. – Блин, я устала. − Итачи рассказал тебе? – Саске, недовольный тем, что она захапала себе большую часть теплого одеяла, дернул его на себя. − Не наглей! Да, рассказал. Одеяло отдай, говорю! Саске, ну холодно же! − Что конкретно рассказал? – Учиха здраво рассудил, что выбешивать ее сейчас не стоит, а потому добровольно пихнул ей несчастное одеяло. Сакура радостно взвизгнула, словно выиграла саму жизнь, и принялась проделывать странные манипуляции. Когда девушка перестала брыкаться, Саске оглядел завернутую в одеяло девушку и равнодушным голосом поинтересовался: − Ну и что это такое? − Отстань. Я лаваш. − Супер. А мне накрываться чем? − Воздухом. А рассказал Итачи-сан все. И под словом «все» я подразумеваю действительно все. Что у вас была очень крепкая и дружная семья. Что ты восхищался своим отцом, а он гордился тобой до безумия. Что, когда тебе стукнуло четырнадцать, выяснилось, что твоя мать изменила твоему отцу, поскольку он то и дело был занят своим бизнесом, а ей не хватало обычной мужской заботы и ласки. Он обнаружил, что ты не являешься его ребенком и пришел в дикую ярость. Что, по словам Итачи, ты стал у него бельмом на глазу, но, поскольку тот не мог допустить, чтобы эта новость просочилась и чтобы всем конкурентам стал известен этот так называемый «позор», он с этим смирился, но с тех пор стал воспринимать тебя не как сына, а как грушу для битья, кого-то, на кого можно спустить всех собак. Что после этого он стал портить жизнь вашей матери – до такой степени, что она не выдержала и подала на развод. Дело он выиграл, развод ей не дали, но переехать и жить отдельно ей позволил. Что с тех пор ты закрылся в себе и стал тем, каким я знаю тебя сейчас, − редкостным куском дерьма. Кстати, надо будет подать в суд на твоего отца, ведь это он, по сути дела, виноват в том, что я из-за твоего мерзопакостного характера лишилась стольких нервных клеток. − Идея хорошая, я тебя поддержу, − Сакура рассмеялась. – И ты забыла упомянуть, что отец намеренно отстранил Итачи от всех дел и сделал преемником компании именно меня. − Кстати об этом. Какой ему с этого резон? Предполагается, что он тебя ненавидит, а тут добровольно передает тебе весь семейный бизнес. − А это у отца чувство юмора такое, − Саске усмехнулся и чуть повозился на месте, выбирая удобную позу. Затем просунул одну руку под подушку, а другой по-хозяйски притянул ее к себе ближе. – Он думает, что превращает мою жизнь в ад, когда заставляет заниматься делами компании, а на самом деле все прекрасно понимают, что другого выбора у него просто нет. Отец не дурак, он знает, что в моих руках дело его жизни даром не пропадет, поскольку готовил меня к этому с тех пор, как я научился ходить. Вот и играет в актера погорелого театра. Старость не радость, надо же себя хоть как-то развлекать, − парень хмыкнул. − Ну, чтобы у вас там ни происходило, я больше за тебя и твои отношения с семьей не волнуюсь, − Сакура снова потянулась и повернулась к нему лицом с широкой улыбкой на лице. Саске отметил, что ее глаза словно лучились светом, и скептически поднял бровь: − Серьезно? Это почему же? Все ведь так плохо! Отец ненавидит сына, сын ненавидит отца – ужас, а не семейные отношения! Сакура закатила глаза на этот мини-спектакль и, ловко сжав его нос маленькими, но невероятно сильными пальчиками, проговорила: − Да потому что несмотря ни на что, что бы между вами ни происходило, ты все еще называешь его «отцом». Каждый раз, в каждом разговоре. Не «Фугаку Учиха», не «глава семьи», не «тот мужчина, на которого я почему-то похож внешне», не как бы то ни было еще. Он для тебя все еще «отец». Вот тебе и вся причина, бестолочь.***
(Музыка: Paramoldah'11 – Insane; и до конца) Хината как раз приготовилась проверить свою меткость и уже готова была запустить в смеющегося и подразнивающего ее Наруто снежком, как все веселье было прервано раздавшейся мелодией мобильного телефона. Хина кинула снежок в ближейшее дерево и принялась отряхивать перчатки, наблюдая за тем, как Наруто подносит телефон к уху и как его широкая улыбка медленно исчезает. Это могло значить лишь одно: пора выныривать обратно на поверхность. В самую реальность. Путь до дома прошел в тишине. Желания что-либо говорить, или обсуждать, или уж тем более подбадривать друг друга не было ни у нее, ни у него. Все было сказано ранее, когда легкий февральский ветер подхватывал белые крошки-снежинки и уносил их в самую тьму небосвода, к самим звездам. И решения уже тоже приняты. Ничего сверхъестественного – ни тебе обещаний любви до гроба, ни смерти в один день, ни клятв верности и подобной чепухи. Всего-то – «смотреть, как снежинки летят в небо, ты будешь только со мной». Наруто демонстративно поцеловал ее, когда Кушина прощалась с миссис Хьюга, а Минато уже сидел за рулем; когда ее отец стоял на крыльце дома и прищуренным, ничего не выражающим взглядом прозрачных глаз следил за каждым их действием, за каждым жестом, взглядом, чувством. Ничего подобного в планах у Наруто не было, но просто так он уехать не мог, не показав главе семьи Хьюга – и его собственным родителям тоже, − что даже они, глупые подростки, идущие на поводу у эмоций, чего-то да стоят и что обуздать горящее в них пламя не подвластно никому. − Мы же бунтари? – спросил он тогда шепотом, не прерывая глубокого, просто ненормально глубокого поцелуя, в то время как их родители растерянно переглядывались, не зная, как на такое реагировать. − Ну конечно, − с улыбкой ответила она, обхватывая его за шею, прижимаясь к нему с таким напором, что устоять на ногах стало практически нереальной задачей; впиваясь в его губы с такой силой, что даже Хиаши Хьюга не выдержал и отвел взгляд, понимая, что должен прервать это творившееся во дворе их дома безумие, и в то же время прекрасно осознавая, что не сможет вымолвить и слова. И улыбались они тоже демонстративно, когда она с гордо поднятой головой заходила в дом, а он садился в машину. И переписывались всю его дорогу до дома тоже, черт возьми, демонстративно − просто-так-ясно? Просто-поймите-уже-взрослые-что-рушите-счастье-собственных-детей. Взрослые же тем временем упорно делали вид, что в поведении детей ничего такого из ряда вон выходящего не заметили…и их счастье рушить продолжили: − Что ты сказал? – в неверии переспросил Наруто, облокачиваясь плечом о дверной косяк и смотря на то, как отец устало опрокидывает в себя коньяк (только тут Узумаки вдруг понял, что отец часом ранее сел за руль, перед этим неплохо поразвлекавшись со спиртным в доме Хьюга). − Что слышал, − Минато с громким стуком поставил рюмку на стол. – Хиаши чуть ли не месяц назад принял решение. Хината Хьюга летом, после окончания ваших экзаменов, выходит замуж. Ваша затея с ужином с самого начала была обречена на провал.***
Наруто несильно кинул маленький теннисный мячик, который очень кстати откопал у себя под диваном. Мяч врезался в большую бетонную стену, сверху донизу изрисованную граффити, и мягко отлетел. Хината поймала мяч. Какая-то пожилая женщина, проходившая мимо с пакетом из супермаркета, оглядела расстилавшуюся перед ней картину, цокнула и покачала головой. Пробормотала себе под нос, что нынешняя молодежь совсем слетела с катушек, раз молодая симпатичная девчонка позволяет себе сидеть прямо на земле без куртки и шапки – и это в такой-то мороз! Хината ее слова проигнорировала и кинула мяч в стену. Наруто поймал мяч. Ледяной ветер проникал за шиворот совсем не спасающей от холода толстовки, ерошил волосы и закладывал уши, покрывал руки морозной корочкой и сковывал чуть ли не в лед ступни ног, обутые в одни легкие кроссовки. Узумаки на разбушевавшуюся погоду внимания не обращал совсем, позволяя себе развалиться на ледяной земле, как на собственной кровати. Кинул мяч в стену, и Хината его поймала. Ни слез, ни истерик. С безэмоциональным выражением лица выслушала отца, приняла к сведению свое окончательно утвержденное замужество и, не запариваясь насчет такой мелочи, как верхняя одежда, выбежала на улицу прямо в домашних джинсах и легкой кофте. Забрела на окраину парка, устало плюхнулась на землю напротив какой-то стены и лишь посмотрела в небо. Снежинки тихо, в спокойном хороводе ложились на землю. Хината кинула мяч, и Наруто ловко его поймал. Отец даже не стал останавливать его после рассказанной новости. То ли проявил уважение к чувствам сына, то ли слишком устал, чтобы еще и за неугомонным подростком приглядывать. Так или иначе, дом Наруто покинул без всяких помех, а как оказался в каком-то незнакомом переулке, уже и не помнил. Лишь упал на грязную от смеси грязи и снега землю и бессмысленным, пустым взглядом вперился в стену напротив. Со всей дури запустил в нее мяч, но Хина его все же поймала. Так и сидели на продрогшей от холода земле и бросали в разделяющие их стены мячи, ловили и снова бросали, представляя, что находятся рядом, совсем близко; что кидают уже давно грязные, запачканные мячи друг другу, а не в пустые стены под названием «обстоятельства», намереваясь пробить их к чертовой матери. И время от времени смотрели в небо, в манящую тьму небосвода, в тусклый свет далеких звезд, и надеялись увидеть то чудо, что им посчастливилось наблюдать сегодня, всего несколько часов назад. Но снежинки всего лишь ложились на землю. В небо они больше не летели.