Три надгробия

POV Тереза Лиссбон.

Эти три надгробия, почти одинаковые, отличающиеся лишь выгравированными на них именами, постоянно видятся мне во сне. Кошмары бывают разные. Можно переживать темные моменты прошлого. Можно утопать в море крови и видеть перед собой маньяка с острым, как бритва, ножом в руке. Можно путешествовать по темным лабиринтам и не прекращать бесплодные попытки найти свет в конце туннеля. Можно тонуть в бескрайнем море и чувствовать, как ледяная вода разрывает лёгкие. Но в моих кошмарах я всегда вижу тебя. Твое мирно-счастливое лицо и закрытые глаза, неестественную позу, приторный запах белых лилий, стоявших просто повсюду. Именно таким ты приходишь в моих снах. Лежащим в гробу и абсолютно безразличным ко всему окружающему миру. Я непрекращающимся фильмом вижу прощание с самым дорогим человеком в моей жизни. И я ненавижу запах лилий. Но хуже всего моменты, когда я вижу эти три надгробия, которые заменили собой людей, которые могли бы жить, если бы в мире не было этого монстра. Три безликих, холодных камня, которые никогда не смогут улыбнуться, пошутить или обнять. Почему? Я каждый раз спрашиваю себя, почему? Почему я не успела спасти тебя? Почему ты пошел туда один? Почему не доверился? Почему оставил одну в тот момент, когда я почти поверила в возможность счастья. Почему я никогда не вижу во сне тебя? Почему во сне я всегда вижу лишь это холодное, мрачное надгробие с выгравированным именем? Почему во снах ты приходишь ко мне лишь мертвым. Холодными и счастливым от воссоединения со своей семьей. Свободным от чувства мести и опустошенности. Свободным от боли и ужасающего чувства безысходности. Зачем ты пришел ко мне тогда? Почему дал случиться той ночи? Пытался забыться? Или это были просто вышедшие из-под контроля страсть, ужас и боль? Почему ты не остановил меня, когда я ответила на твои ласки? Что послужило причиной? Алкоголь? Усталость? Отчаянье? Или осознание того, что через сутки тебя не станет? Ты ведь знал, что идешь на смерть как агнец на заклание. Я не верю, что не знал. Я верю, ты знал, что твоя смерть послужит последним шагом для поимки Красного Джона. Я думаю, ты даже подозревал, что я лично убью его. Просто с холодным, замершим от перенесенной боли сердцем выпущу три пули в голову тому, кто отнял у меня все. Знаешь, я пыталась жить дальше. Но я больше не могу. У меня нет больше сил. Нет желания идти дальше и сражаться за то, что раньше было так важно. Больше нет сил. Я отстранена уже больше трех месяцев. Трижды в неделю двухчасовой допрос федералов. Одни и те же вопросы, уточнения, провокации… Больше нет сил. Они измотали меня. Особенно эта крыса из Техаса. Я больше не могу видеть его глаза, подобные глазам хорька. Второй – Малкольм – сделал все, что мог, но утихомирить въевшегося в такое выгодное для карьеры дело Бертона нереально. Пока он не добьется значительных результатов, он не отстанет. Когда он узнал о моей беременности, его просто прорвало. Допросы участились, стали тяжелее. Я рада, что мне удалось спасти карьеру ребят, но допрос за допросом изматывают меня так же, как и промозглая тишина вечеров. Я больше не могу. У меня нет сил. Мне не за что держаться. Наверное, я бы не смогла прожить эти вечера без Уолтера. Странно, что тот, кого я вычеркнула из своей жизни после всего одной ночи и пары звонков, сейчас является моим якорем в этом мире. Раньше им был ты. Ты держал меня на этой земле и не давал сорваться. Не давал опустить руки. Сколько раз ты поддерживал меня и возвращал работу и силы жить дальше. Я помню каждое объятье и каждый момент своей слабости. Но сейчас тебя нет рядом. Нет твоего плеча и улыбки. Нет напоминания, что нужно всегда идти дальше. Нет сил. Нет желания. Уолтер сделал невозможное в день твоих похорон. Он заставил меня поверить в реальность происходящего. Он помог мне понять, что я больше никогда не застану тебя спящим в моем кабинете. Что я больше никогда не почувствую запах твоей туалетной воды. Что я больше никогда не увижу свое отражение в твоих глазах. Я не помню, что наговорила ему в тот день, а он никогда не говорит об этом. Но я помню, как его рубашка холодила мои горячие от слез щеки, как под моей щекой билось его живое сердце, как его слезы капали на мои щеки, смешиваясь с моими собственными слезами. Он единственный, кто смог увести меня с кладбища и заставить впервые за неделю уснуть. И я до сих пор благодарна ему за это. Наверное, ты был прав, когда считал, что мы сможем найти точки соприкосновения. И этими точками стал ты. Твоя жизнь, твоя смерть. Я приняла решение. Последний допрос отрезвил меня. Бертон перегнул палку. Он почти раздавил меня, уничтожил. А потом просто принес чай в твоей любимой чашке. Это было точкой. Я помню только этот запах. Запах, который я не переношу уже больше трех месяцев, от которого у меня кружится голова, от которого я начинаю просто задыхаться. Он знал это, он решил добить меня. И он этого добился. Я сдаюсь. Больше нет сил. Видение этой злосчастной чашки и последовавшая за ним темнота еще долго преследовали меня в кошмарах. Спасибо Малкольму и Минелли, иначе бы все закончилось еще более печально. Наверняка, этот слизняк даже не подумал бы вызвать скорую - никто ведь не умирает от запаха чая. Только благодаря угрозам Минелли и оперативности Малкольма, которые экстренно доставили меня в госпиталь, удалось спасти малышей. Это отрезвило меня. Поэтому я сдаюсь. Я не буду продолжать то, что так долго делали мы вместе. Для того, чтобы разоблачить всю сеть Красного Джона, есть множество людей. Я больше не могу. Я не могу потерять твоих малышей. Не могу, ведь они единственное, что ты оставил мне после своей смерти. Я уже слышала их сердцебиение. И я не хочу, чтобы эти крошечные малыши тоже стали жертвами самого жестокого серийного убийцы современности. Я не допущу этого. Уолтер сделал мне деловое предложение. На ближайшие несколько месяцев я заключаю с ним контракт на улучшение его системы безопасности. Глупо ведь ставить начальником службы безопасности крупного холдинга женщину на четвертом месяце беременности, но я прекрасно понимаю его мотивы. Я бы никогда не согласилась на безвозмездную помощь. Ты же знаешь меня. Поэтому ближайшие полгода я проведу в его особняке, занимаясь угрозами в его адрес, взломами его офисов, выявлением каналов промышленного шпионажа и тому подобными делами, которые не требуют беготни под пулями обезумевших преступников. Может, это лучшее, что сейчас мне светит. Уолтер был слишком серьезен, когда говорил о поступивших угрозах, но я всегда вижу ложь. Может, угрозы и есть, но я ему для их ликвидации уж точно не нужна. Скорее это мне нужен кто-то, кто бы смог помочь мне отвлечься от того мрака одиночества, в которое превратилась моя жизнь. Врач сказал, что жизнь малышей все еще в опасности. Как Уолтер договорился о моем уходе из больницы, я даже представить не могу. Но видимо в особняке меня будет ждать не только кабинет со всей необходимой техникой и документацией, но и целый штат врачей. Я никогда не задумывалась, что у него есть эта черта. Безумный миллионер, любитель игр и острых ощущений, который умеет плакать и заботиться о других. Таким я его не видела, но видимо, именно таким его видел ты. А ты никогда не ошибался. Прости меня, Патрик. Прости за то, что бросаю дело Красного Джона. Прости, что ухожу из КБР. Прости, что не смогла справиться со всем этим. Прости, что не удержала тебя от смерти. Прости, что не смогла умереть вместе с тобой. - Здравствуйте, агент Лиссбон, - Денни Раскин появляется тихо, хотя может это я слишком глубоко ушла в свои мысли. Привычно касаюсь бедра, но там уже нет пистолета. Его, как и значок, у меня отобрали. Федералы отступились от меня, хотя, думаю, без влияния Уолтера тут опять же не обошлось. А может напоминание, чем может грозить неоказание медицинской помощи беременной женщине, заставило Бертона прижать хвост. А может и случайно обнаружившиеся связи техасского федерала с бандами послужили тому толчком. Хотя, и избиение его байкерами тоже послужило фактом для того, чтобы он спешно покинул Калифорнию. Видимо, я все-таки хорошо воспитала свою команду. Минелли, чета Ригсби, Чо. Я уверена, что они все замешаны в этом, но никаких улик они не оставили. Ни косвенных, ни, тем более, прямых. И даже когда я допрашивала их, лежа в палате под капельницей, они не выдали ни одного признака совершенных преступлений, а я лишь тихо сказала «Спасибо». - Здравствуй, Денни. Не ожидала встретить тебя тут, - в моем голосе нет насмешки или удивления. Я даже не знаю, мое ли это спокойствие или эффект успокоительных, но в душе я действительно рада его видеть. Он одна из ниточек, которая связывает меня с тобой. - Я знал, что Вы придете сегодня. Я ожидал найти Вас здесь, - мягкий, спокойный, грустный голос. Только сейчас замечаю в его руке букет цветов и конверт голубого цвета. – Недавно огласили его завещание. Он оставил… Я резко поднимаю руку и прошу его остановиться. Мне это не интересно. Я не хочу слышать. Я даже не знала, что у него есть завещание. Еще одна маленькая тайна Патрика Джейна. Слезы подступают к глазам, но я не дам им пролиться. Я обещала, что буду осторожной ради малышей. Денни прекрасно понимает меня, не зря он мошенник со стажем: - Там было еще письмо для Вас. Я не читал, но думаю, он бы хотел, чтобы оно все же попало к Вам. - Спасибо, Денни, - я забираю письмо у него из рук, хотя уже знаю, что не смогу его прочитать. Мне просто не хватит смелости. Но и не принять его я тоже не могу. - Как Вы? – искренняя озабоченность трогает меня. Я вообще стала слишком сентиментальной, и это немного бесит меня. - Все хорошо. Настолько, насколько это возможно. - Когда должен родиться малыш? - Малыши. Двойня, - в моих глазах впервые проскальзывает тихая, печальная радость. Только думая о них, я чувствую себя живой. Только слушая их сердцебиение, я чувствую удары своего избитого, растоптанного сердца. – Летом. - Вы станете прекрасной матерью, - в глазах мошенника и кидалы нет ни капли лжи. В них только уверенность и радость, будто он знает, кто отец этих крошек. – Он всегда говорил, что Вы лучшее, что есть в его жизни после Шарлотты и Анджелы. Вот именно. После Шарлотты и Анджелы. После Анджелы и Шарлотты. Всегда только на третьем месте. Или даже ниже. Ведь я шла и после мести и Кровавого Джона. Всегда потом. Всегда после. У меня нет сил смотреть на твоего шурина, и я просто продолжаю смотреть на три надгробия, к которым прихожу так часто, что знаю каждую линию на гранитных плитах. - Не становитесь им. Следование за болью не принесет ничего хорошего. Он бы хотел, чтобы Вы шли дальше. Он любил Вас. По своему, но любил. - Тогда почему он умер? – глупый вопрос срывается с языка, хотя я и так знаю на него ответ. Ты умер, потому что я не смогла спасти тебя. Не смогла уберечь от монстра, который искалечил сотни судеб. - Чтобы Вы могли жить, - Денни смотрит на меня с улыбкой. Медленно опускает букет на могилу Джейна и разворачивается, чтобы уйти. – Сообщите мне, когда малыши появятся на свет. Я бы хотел знать, что с Вами все хорошо. - Обязательно, Денни. Обязательно, - обещание дается мне легко, хотя я и не понимаю его смысл. Я наблюдаю, как он быстрым, беззаботным шагом идет между могил, а рука продолжает сминать голубой конверт. Прости меня, Патрик. Прости.