This also may be

POV Тара       Через два с половиной часа надежды вернуться в Лондон приходится оставить. Они рушились сами, стоило только подумать о чем-то, связанным с возвращением назад. Лента дороги становилась все уже и уже, пока впереди не начали проявляться многоэтажные дома. Добро пожаловать в Реддич. Я настояла на том, чтобы пересесть на переднее сиденье. Любопытство брало свое, и мне нужно было приблизительно знать, где я. Окон на заднем сиденье мне было определенно мало. Стайлс не был доволен, но, кажется, в том, что я потеряла память, есть свои плюсы. Всю оставшуюся дорогу мы молчали, хотя теперь мне хотелось говорить. Однако это желание мигом исчезало, стоило только вспомнить, что разговаривать нам не о чем. Возвращались смущение и отчужденность, чему я не была рада. В кои-то веки мне хочется ощутить себя своей. Хотя бы рядом с Гарри. То время, что мы молчим, я пытаюсь понять, о чем думает Стайлс. Наверное, по выражению лица или по тому, как он сжимает губы. Все определенно сводилось к нулю, и я отбросила попытки, надеясь, что город, в который мы попали, привлечет меня гораздо больше, чем миллиардер. - Реддич, - произносит Гарри, когда я, наконец, отвлеклась от его лица. Очень вовремя, черт возьми. Я снова смотрю на него, на этот раз его губы сложены в довольную ухмылку. - Пятнадцать миль от Бирмингема, северо-восток Вустершира. Население составляет около восьмидесяти тысяч человек. Для чего он говорит мне это? - Координаты, значит, - бормочу я. В голосе эхом отдается сонливость, я все еще хочу спать. Еще, к тому же, и есть, но с этим можно повременить. - Не совсем координаты, но... - впервые за все эти дни моей новой жизни я слышу смех Стайлса, и он отчего-то отдает где-то у меня в груди, сливаясь с кислородом. Я кашляю. Я не в силах понять, почему меня зацепил его смех. Как будто удар в живот или зацепка за прошлое. Точно. Зацепка за прошлое. - Можешь не волноваться, мы всего в двух с половиной часах от Лондона. Два часа. Мы едем уже больше двух часов, и я до сих пор не могу определиться, как мне поступить. Это пугает. Интересно, а я вообще в состоянии о чем-либо думать? Вопрос не из простых. Еще около десяти минут Стайлс что-то говорит об отеле, в который мы едем, и я чувствую себя так, словно попала на обыкновенную экскурсию, где Гарри добровольно вызвался выступать в роли экскурсовода. В отличие от него, я пыталась включить все свои знания географии, но ничего с пометкой "Реддич" не находилось. Четыре часа вечера. На табличке читается старая, потрепанная надпись "Hotel Montville"*. Холодный ветер дует мне в спину, будто бы поторапливая. Я не сопротивляюсь ему и с мнимым спокойствием поднимаюсь по нескольким ступенькам, хотя внутренний голос кричит, бушует и рвет все на клочья. Мне нельзя идти за Стайлсом. Нельзя. Я понимаю это только тогда, когда сомнение перебирается через отметку возможного, и шансы вернуться в машину сводятся к нулю. Хлопает дверь. Кажется, Стайлс заранее забронировал номер, потому что единственное, что он сделал - забрал ключи у странного на вид юноши, стоящего за стойкой регистратуры. Сам того, кажется, не замечая, Гарри усаживает меня в кресло и отходит к подоконнику. Я еще долго смотрю на него, пытаясь разобрать, доволен он тем, что я под его крылом, или нет. Я знаю, что путешествовать всегда приятно. Знаю, что, когда приезжаешь в другую страну или город, всегда хочется узнать поближе о чем-то сокровенном и тайном, о чем почти никто и не знает. Станешь легендой? Пожалуйста. Только не увлекайся, иначе становиться частью культуры и чужой вселенной будет неинтересно. Когда ты касаешься до того, что хотел узнать, губы наверняка растягиваются в детской, восторженной улыбке. Я понимаю, что не хочу сидеть и ждать. Стайлс стоит спиной ко мне, и я подхожу сзади, машинально касаясь кончиками пальцев его футболки. Он глубоко дышит и иногда кашляет, будто от простуды. Однако я явственно чувствую запах сигарет и одеколона. Именно сигарет, а не портвейна. Я касаюсь его, но улыбаться мне не хочется. В чем дело? Я ведь хочу узнать его. Хочу понять, что он скрывает под тем человеком, который увозит меня из города. И этот город я обязана вспомнить. Нет, не его название, не его достопримечательности и не историю. Я вздрагиваю. Из открытого окна на меня хлынул холодный, леденящий душу ветер. Он колыхает зеленые занавески, треплет мои волосы и одежду на теле Гарри. Я провожу ладонью по его лопаткам, к шее, медленно к ключицам. Вторая рука - следом, и я уже не касаюсь Стайлса. Я обнимаю его со спины. Это вышло непроизвольно, будто на каких-то других, незнакомых мне волнах. Он вздыхает и шагает в сторону, тем самым отстраняясь и оставляя меня, растерянную, со странным выражением лица, стоять рядом с подоконником. - Посидишь здесь? - произносит Гарри, а я морщусь. Глупый вопрос. Во-первых, я, кажется, стою. Но ведь это не имеет никакого значения, верно? Черт возьми. Я не киваю и не издаю ни единого звука согласия, а Стайлс улыбается, будто я озвучила то, что он давно хотел услышать. - Мне нужно кое-что проверить, - он хлопает руками по карманам джинсов, видимо, проверяя, все ли на месте. Снова улыбается, на этот раз с какой-то иронией. Когда он уходит, я не слышу шагов в коридоре. Ни единого звука, ни единого намека, что он ушел. Желая проверить, действительно ли я осталась одна, я иду к входной двери. Ладонь уверенно обхватывает ручку. Заперто. Прежде, чем сознание принимает эту информацию, как должное, я еще раз дергаю на себя и от себя (на всякий случай) дверь. Действительно, заперто. Чего и следовало ожидать от похитителя. То, что я не почувствовала, что понемногу начинаю узнавать его, может значить лишь одно. Я уже знаю его. Знаю лучше, чем думаю. К горлу подступает ком. Я снова кашляю, на этот раз легкие сжимаются, будто я вдыхаю не воздух, а дым. Осматриваюсь, надеясь, что это на самом деле не так. Нет, ничего не горит и не дымится. Выдыхаю. Я все еще не могу понять, что мешает свободно вздохнуть. Рука тянется к горлу, я щурюсь, глаза застилает непонятная, дрожащая пелена. Слезы? Плакать нет смысла. Ничего не видя, я пробираюсь ко все тому же креслу. Колени дрожат, и сесть сейчас - что-то невероятно приятное. Я не знаю, сколько времени я провела так, сидя в кресле и смотря только в одну точку - окно с видом на какую-то оживленную аллею. Сновали люди, то и дело сквозь открытое окно до меня доносился чужой задорный смех. Я завидую им. Чему они смеются? Наверняка радуются жизни, плетут судьбу, заводят новые приятные знакомства. А я? А я сижу в незнакомом мне отеле, в незнакомом мне Реддиче и, сдерживая слезы, пытаюсь дождаться возвращения незнакомого мне человека. Все - незнакомое, будто неприятно просверленное леденящим душу ветром. Тем самым, что все еще касается меня через открытое окно. Мне жутко обидно, что я повелась на всю эту ерунду. Да, я все еще думаю, что Стайлсу можно доверять, ведь он связан с моим прошлым. Да, я все еще думаю, что он делает все это не просто так. Но, мне кажется, со временем и это мнение станет частью всей этой чертовой игры в жизнь. Я не хочу так. Но и доверять Гарри я тоже больше не могу. Почему? Потому что он не может объяснить мне, ради чего все это делает. Или не хочет. Когда он придет, я потребую увезти меня обратно. Однако вопрос заключается в другом: смогу ли я сделать это? - Я снова допустила ошибку, - хриплю я, все еще одной рукой держась за горло. Мне почему-то холодно, хотя, наверно, в этом нет ничего удивительного. Открыто окно, я не боюсь сквозняков. Я не знаю, чем заняться, поэтому остаюсь сидеть в кресле. Все равно нужно много о чем подумать. Собственно, Стайлс возвращается к семи часам. К тому времени я успеваю решить, что должна что-то сделать. Просто так сидеть на месте нельзя, а с Гарри все равно когда-нибудь нужно будет поговорить. Прохожие за окном исчезают, будто по команде разбредаются по домам. Когда Стайлс заходит в номер, первым, что он делает - закрывает за собой дверь на замок. Я не знаю, зачем я это делаю, но хмурюсь и отворачиваюсь от него, будто не собираясь с ним разговаривать. Нет. Я не должна. Мне нужно поговорить с ним. - Что-то не так? - слышу я. Голос все ближе, я почти улавливаю сердцебиение Стайлса. Морщусь. Значит, я не могу с ним говорить. Противоречить самой себе - разве это было в моих планах? Молчу, хотя хочется кричать, что "да, черт возьми, что-то не так", размахивать руками и скалится в какой-нибудь гримасе, которая выражала бы мои внутренние переживания. Увы. Ничего из этого, ничего из всего, что я планировала сказать. Хотя слов, насколько я помню, было достаточно. Гарри треплет меня по руке, а я дергаюсь, ладонь юноши плавно скользит по моему предплечью, но больше не касается меня. - Ты не хочешь со мной разговаривать? Он почему-то усмехается. Я пытаюсь не терять лица, хотя к горлу уже подступает непрошеный ком, сглотнуть который с первого раза не получается. Стайлс садится не подоконник, загораживая аллею, на которую я продолжала смотреть до этого. Взгляд панически метнулся к ковру. Юноша молчал около десяти минут. По крайней мере, так мне показалось, потому что время тянулось невыносимо долго, и часов здесь не было. Когда Гарри вплотную подходит ко мне и садится на подлокотник кресла, я все ее изучаю узорчатый рисунок ковра. - Думаешь, это выгодно для тебя - перестать разговаривать со мной? Я поднимаю удивленный взгляд. Стайлс сидит со сложенными на груди руками и хмурым видом. Выражение его лица не дает мне понять, о чем он будет со мной говорить. - Конечно, выгодно, - бормочу я. - Это было бы правильно. - Ах, - Гарри хмурится. Одна его рука лежит на моем плече. - Вот как, - он говорит медленно, с придыханием, словно я могла не понять его, если бы он говорил быстрее. - А ты не думала о том, что вернуться обратно ты не сможешь? Он собрался шантажировать меня. К тому же, это единственное, о чем я не думала. Он может надавить на те места, о которых я не помню, но все равно откликнусь. Я почти уверена, что в глубине сознания я все еще остаюсь человеком, который в трезвом состоянии сможет сказать, как его зовут и где он живет с первого раза. Просто я далека от этого. Слишком далека. - Ты попросту не сможешь найти дорогу обратно, - все еще усмехается Стайлс. Интересно, он всегда таким был? Просто это как-то... действительно смахивает на похищение. - Ты вез меня сюда. Я смотрела в окно. На самом деле я ничего не помню. Ни поворотов, ни названия дорог, ни населенных пунктов, которые мы проезжали. Ни-че-го. Я была занята осмыслением совершенно другого. Черт, о чем я думала? Нужно было смотреть за дорогой. - Глупая, - рука Стайлса ложится на мою шею, под затылком. Его ладонь спускается вниз, к пульсирующей венке, ласково проводит большим пальцем по этому месту и убирает руку, положив ее на свое колено. - Ты находишься в совершенно чужом для тебя городе. Что будет, если я отпущу тебя? Ничего, - юноша качает головой. - Ты попросту не найдешь дорогу. Лондон слишком далеко. Ни денег, ни одежды у тебя нет. Его слова рушат весь мой словесный барьер, который уже готов был обрушится в виде ультиматума. Сейчас он рушился по-другому. Не так, как я хотела. По одному слову, опустошая мой взгляд и сердцебиение, опустошая все, о чем я могла говорить. Я допустила ошибку. Теперь я понимаю это, теперь вся ситуация предстала передо мной во всей своей красе. Зачем я поехала с ним? - Хорошо, я не смогу вернутся назад самостоятельно, - я все же принимаю свое поражение и сжимаю губы. Тело охватывает дрожь, я снова ощущаю, что мне холодно. Стайлс видит это, встает и закрывает окно, но лучше не становится. - А как же ты? Что-то подсказывает мне, что Реддич - случайный город, в который ты ткнул пальцем на карте Англии. - Ты и твоя интуиция ошибаетесь, я жил здесь в детстве, - внезапно для меня говорит Гарри, а я приподнимаю одну бровь. - Да и, к тому же, это я привез тебя сюда. Машина у меня есть. Что мешает мне уехать обратно в Лондон? - Я. Кажется, мне нужно держать язык за зубами. Стайлс странно посмотрел на меня. Смесь удивления и разочарования. - Не думал, что ты скажешь такое, но верно. Я замечаю, что перестаю спорить. Огонек внутри меня погасает, как последний догорающий уголек. Я вздыхаю, словно задетая этим разочарованным взглядом с примесью удивления. Да, что-то внутри меня все еще борется, но в этом нет смысла. Я действительно загнана в ловушку собственной жизни. Мечусь из одного коридора в другой, каждый - пустой, словно все вещи были вывезены, а со стен предварительно содраны обои, сняты картины. А меня запустили сюда, чтобы убедится, что с моей памятью все в порядке. Когда меня спрашивают, все ли хорошо, я отвечаю, что да, потому что угол в одном из коридоров почти вспоминается, почти всплывают из памяти нужные образы. Однако пустая консервная банка и раненая в грудь птица ни о чем мне не говорят. И я сравниваю себя с этой консервной банкой. Такая же пустая, жестяная и, ранее использованная, бесполезна. Потому что без памяти я - никто. Я ничего не вспоминаю, ко мне приходят отдаленные образы, в которых нужно выискивать смысл. Раненая птица ассоциируется у меня с уже мертвой свободой. Ледяной и твердой до беспамятства, словно когда-то ее бросили в снег. А раз она мертва, мне не нужно бояться смерти. Она так же лишена свободы, как и я.

***

      Когда Стайлсу снова звонят на сотовый, я сижу на полу, опустив голову на край кровати. Постельное белье пахнет чем-то приятным, отдаленно напоминающим лаванду или мяту. Или мне только кажется? Мне остается гадать, отвлекать себя от различных мыслей и думать только о том, что именно напоминает этот чертовски приятный запах. Пахнет домом. - Да, - произносит Гарри после трех минут молчания. Я считаю секунды, считаю и буду считать до тех пор, пока не наступит восемь. Стайлс все еще прижимает трубку к уху, его лицо явно говорит о том, что он чем-то жутко доволен. - Да, отлично. Мы сейчас будем. Я поднимаю голову и хмурюсь. Гарри смотрит на меня, сунув телефон в карман джинсов, и улыбается. Дикая, не свойственная людям улыбка, ровный ряд белых зубов. Теперь я не хмурюсь, а жмурюсь от отвращения, как только в сознании проскальзывает мысль, что эта улыбка ни к чему хорошему не приведет. - Нам нужно идти, - заявляет Стайлс. Я встаю и подхожу ближе, сомнительно заглядывая ему в глаза. Руки сжались в кулаки, но я держала их за спиной в целях своей же безопасности. - Почти восемь вечера, - замечаю я, все еще недовольно сужая глаза. - Это Реддич, Уинсти, неважно, сколько времени. Я не отвечаю, а Стайлс берет меня за руку и тянет к двери, далее - вниз по лестнице, на улицу, плохо освещенную фонарями. Я ежусь, прижимая одну свободную руку к ключицам: на мне только тонкая кофта, накинутая поверх футболки, куртка осталась в номере, а сейчас довольно-таки холодно. Мы идем пешком. Улицы не производят на меня должного впечатления. Кажется, это давно забытый людьми район. К тому же, вряд ли днем здесь было не протолкнуться. Узкие переулки, свет - сверху, будто направленный не на дорогу, а на противоположные окна домов. Я морщусь и слабо протестую. Кажется, Гарри все вполне устраивает: и ледяная, до мурашек, погода, и эти тесные улочки с неимением света. Я еще долго смотрю на него, а он будто бы не замечает - ведет меня за собой, все дальше и дальше, вглубь переулков и перекрестков. - Куда мы идем? На этот и последующие вопросы Стайлс молчит, на что я лишь тихо вздыхаю и сдаюсь. Действительно, зачем ему говорить? Наверное, он ведет меня в какой-нибудь местный бар или клуб. Черт, а я даже не одета для таких случаев. Когда мы подходим к маленькому одноэтажному зданию, все мои сомнения приходится отложить. Это не клуб и не бар, как я могла подумать чуть ранее. Клубы так не выглядят. Всего лишь зеленая дверь, а над ней - вывеска, потрепанная и старая, как и сама постройка. На вид - уютная и не цепляющая взгляд. На пороге нас встречает девушка, которую я вряд ли приняла бы за таковую, если бы Стайлс не назвал ее по имени. Половина волос выбрита, одна из рук по локоть покрыта татуировками, в одном ухе - тоннель, а, может, и в другом тоже, мне не удалось рассмотреть ее поближе. Наверное, она единственный человек в моем подсознании, который внушил о себе отвратительное мнение, а потом развеял его, как семена одуванчика. По ветру. А все потому, что ее, казалось бы, серьезное лицо озарила детская, неуклюжая улыбка, будто она давно кого-то ждет и, наконец, дождалась. - Эйлин, - произнес Гарри, но я не вижу его лица. Кажется, он тоже улыбается, но мои ставки ограничиваются на пятидесяти. Девушка кивает ему, бегло, словно от нетерпения. Она что-то долго говорит ему в стороне от меня, но я не слышу, что. И это раздражает меня. Я что, настолько глупо выгляжу, что меня и в координаты моего местоположения не просветят? Судя по фотографиям на стенах и дипломах, я попала в парикмахерскую. Ну, или в салон красоты, без разницы. Я замечаю кольцо в губе Эйлин. Пирсинг. - Отведи ее, я пока подготовлю все, - говорит девушка и махает рукой в неопределенном мне направлении. Стайлс кивает и, взяв меня под локоть, тянет за собой. Всего лишь другая комната: небольшая, с одним зеркалом в полный рост, прикрепленным к стене, парикмахерские ножницы, столик, специальный стул. Я перевожу взгляд на Гарри. Тот все еще улыбается, уголки его губ каждый раз поднимаются на часть миллиметра выше. Казалось бы, шире улыбки быть не может. Он ведет меня к зеркалу и встает позади меня, обнимая за плечи. Я вижу себя, зеленоглазую, и его, такого высокого, что, кажется, он выше меня на две головы. Я морщусь, а его отражение наклоняется ниже. - Я изменю тебя, - шепчет он мне в ухо. Я почти вижу, как другая я в зеркале дергается, словно поверхность стекла начали плавить, и оно исказилось. Разряд электричества.