This also may be

'Cause I'm only a crack in this castle of glass. Hardly anything left for you to see.*

      Я никогда не знал, с чего начинать разговор, но Эмбер - человек, который не требует лишних слов, движений и нежности. Она получает удовольствие - этого ей достаточно. Однако сейчас мне явственно захотелось прочувствовать тепло. Чужие губы на запястьях, шее, ключицах. Почувствовать бархатность персиковой кожи, дыхание в своем ухе, сбивчивое и неровное, будто после долгой пробежки. Дыхание со знакомым ритмом. Не чужое, нет. Её. Руки и тело Эм не приводят меня в чувство. Когда светлая голова исчезает под откуда-то взявшимся одеялом, мне хочется кричать. Громко, болезненно, чтобы мой крик резал уши и заставлял чье-нибудь хрупкое тело безудержно вздрогнуть и дрожать до тех пор, пока приступ не прекратится. Мне этого не нужно. Кто я? Я всего лишь парень с громким именем. Хотя, разве настолько громким, чтобы позволить унижаться перед собой? Теперь я ощущаю себя слабым. Я не способен на что-то долгое и постоянное. Всего несколько слов. Гарри Стайлс утонул в море гордости и спиртного. И даже не пытался спастись. Наверное, мне не жаль. Наверное. - Хм... - томно бурчит Эмбер, вылезая из под одеяла и прижимаясь своим нагим телом к моему. Да, я чувствую ее, но все почему-то виделось мне по-другому. И блондинистая шевелюра никогда не виделась мне блондинистой. Точнее, в этот вечер. В эту ночь. Она часто дышит и отплевывается от своих же волос. Я больше не смотрю на нее. Это глупо. В доме мы совершенно одни. Или не одни? Разумеется, я встрепенулся, когда дверь в комнату с громким скрипом приоткрылась. Опасаясь чего-то, я поднял голову, опираясь на локоть. Эм взвизгивает и прячет лицо в подушку. Я смеюсь, смотря, как густо краснеет Лиам и спешит снова вернуться туда, откуда он, собственно, шел. Пейн - слишком правильный. Внутри загорелся какой-то жуткий, сомнительный огонек недоверия. Расскажет ли он? Или сошлется на мой, якобы, нетрезвый вид? Но я еще в состоянии рассуждать. - Эмбер, - обращаюсь я, губы искривляются в некой игривой улыбке. Меня касается ледяной, прозрачный голубой взгляд. Как разряд электричества. - Что? - девушка не улыбается и не смеется. Я вижу строгость и ожесточенность в ее глазах, и это может значить лишь одно. Хм... Интересно, нравлюсь и я ей? Больше она ничего не говорит. Ее губы, так же, как и мои, дрожат в несерьезной ухмылке, ладонь быстро взъерошивает мои темные волосы. Я вторю себе ответом на вопрос: нравлюсь. Как жаль, что я бесчувственная тварь. Зачем я это делаю? Я потерял надежду, хоть она и умирает последней. Все и погибло, а следом - последние остатки существования. Именно поэтому я скоропостижно решаю, что терять больше нечего, и Эмбер уже оказывается снизу. Я нависаю над ней. Как хорошо, когда у тебя короткие волосы: ничего толком не спутывается и не лезет в глаза и рот. Теперь я впиваюсь в ее губы, чувствуя, как рука девушки блуждает по моему телу. Медленно, словно дразня. Сколько прошло времени? Я видел рассвет несколько часов назад. Когда дверь снова открывается, я не обращаю на это внимания. Однако Эм не переубедишь: она чуть привстает, прикрываясь одеялом, и выглядывает из-за моей спины. Снова визг, напоминающий скрежет пенопласта о стекло, и я понимаю, что в комнате не Лиам. Он бы наверняка больше не зашел, зная, что здесь я. И я занят. Настал мой черед оборачиваться. Горло сжало все то же чувство несобранности и осторожности. Хотя, я ведь никогда не был таковым, верно? Я успеваю заметить только темные волосы. Следом - дверь закрывается, а напоследок и громкие ругательства, иногда прерывающиеся чем-то еще. Кто-то... плачет. Нет, рыдает. Знакомый голос. Это Тара. Когда в моем слабом сознании мелькает идея выскочить следом, я прячу лицо в подушке, перекатившись на правый бок. Черт. Нет, я не могу выйти к ней. И даже отсюда я слышу, как хлопает входная дверь. Кажется, я даже больше не ненавижу себя. POV Тара       Наверное, я еще никогда так не хлопала дверью и не выбегала на улицу. Это мой первый и последний раз, когда я веду себя настолько неподобающе. Позади кричит Лиам, позади скрипит входная дверь и деревянные ступени. Позади остается все, отчего я сейчас бегу. Но бегу ли? Когда нарастает скорость, насколько я знаю, все расплывается, превращаясь в одно несуразное пятно, на которое следует не обращать внимания. Сейчас все наоборот. Ничего не двигается. Двигаются только мои ноги, тело бросается вперед, и я оставляю Пейна горевать вместе со Стайлсом. Или даже не горевать. Получать удовольствие от всего этого. Вот. Откуда я знаю: может, они втроем? А хотя мне все равно. Господи. Нет, я не бегу. Я осознаю это, когда быстрый шаг прекращается, мышцы не хотят поддаваться и ноют, будто я прошла уже неизвестно сколько километров. Однако я не прекращаю идти, пусть и значительно замедляюсь. Я забрела в неизвестную для меня улицу и местность. Такой Лондон. Неоднозначный. Внутри бушует что-то, отдаленно напоминающее шторм в море. Рвет на части, играет камнями, швыряет воспоминаниями и запахами. Я молчу, хотя хочу ответить себе. Хочу ответить, чтобы все это прекратилось, и я вернулась домой. А ведь я просто решила забрать кое-какие вещи. Я тихо, почти неслышно стону, прикрывая глаза. Он посмел. Посмел это сделать. В сотый раз. Только это единственный. Единственный из всего, но я его видела. Наверное, он принял все это за маленькую шалость, это ведь Гарри. Я знаю, что от него вполне можно ожидать подобного. Черт возьми, а ведь я люблю его. Теперь я чувствую, как к горлу снова подступают горькие, обжигающие слезы. Что? Почему именно сейчас? Почему я… - Ох, - хриплю я, не успевая даже закончить мысль. Кончиками пальцев дотрагиваюсь до правой щеки и, отнимая ее, замечаю, что на ней капли чего-то прозрачного. Наверняка соленого. Я облизываю губы. На вкус - как море. Боже, почему я думаю об этом сейчас? Грудную клетку рвет на части. Хоть я и молчу, а кажется, будто я чего-то не договорила. И это что-то явно не относится к разряду "временное". Впереди мелькают какие-то многоэтажные здания из красного кирпича, кое-где покрытые грязью. Я забираюсь за угол, в промежуток между двумя такими домами и прислоняюсь спиной к стене. Когда оголенная кожа на запястьях непроизвольно касается ледяной поверхности, я вздрагиваю. Мелькает слабая, почти неощутимая идея кому-нибудь позвонить. Но кому? Кейт? Маме? Эрику? Нет. Я не должна их беспокоить. Они ничего не смогут сделать. Для меня. - Дурочка, - горько шепчу я, обращаясь к самой себе и по пути сглатывая слезы. Разум соорудил баррикады против меня и не желал хотя бы о чем-то думать, оставив меня наедине только с одной картиной. Спина Стайлса над изгибающимся телом какой-то девушки. На подушке расплескались светлые локоны. Это Эмбер. Я не спутаю ее ни с кем. Ее губы искривляются в ухмылке, а я завидую ей: ее ладони ласково блуждают по знакомому телу. Если его можно так назвать. Я знаю другого человека. Его зовут не Гарри, но он выглядит совершенно так же, не отличишь. Но я не должна себя обманывать. - Он и не любил, - я пожимаю плечами. Я думаю, что делаю это спокойно и говорю ровным тоном до тех пор, пока все остальные слова почти не различаются в всхлипах. Ворот моей рубашки уже мокрый от слез. Я провожу рукой по лицу. Стайлс. Он тонет в себе. И я тону. Этот парень просто должен себя так вести. Ну, или обязан. К несчастью, я не отношусь к разделу девушек легкого поведения и не выдаю себя за поп-звезду. Я не пара человеку со звездной внешностью. Потому что я неприметная особа, которая случайно возомнила себя особенной. Гарри Стайлс и я? Смешно. Только вот почему-то я не смеюсь. Наверное, меня трудно найти. Однако эта мысль рассеивается сразу же, как только улица начинает оживать на моих же глазах. Мимо проходит какая-то девушка, кидая в мою сторону взгляд полный узнавания, но и негодования одновременно. Очевидно, обо мне говорили в местных газетах и глянцевых журналах. Нас двоих наверняка видели на улице. Какой-то пожилой мужчина, женщина с детьми. Небольшая группа русских туристов, говорящих на непонятном и смешном для меня языке. Следом - итальянцы или испанцы, я плохо различаю эти языки. Для меня они жутко похожи. Когда у моих ног начинает крутится и весело лаять не самых больших размеров собачонка, я едва выхватываю в этом комке шерсти кое-кого знакомого. - Том? - шепчу я. Когда я говорю тихо, по голосу совсем не понятно, что со мной случилось. Так и продолжу. Это странный и незнакомый мне район. А значит, Том не может гулять здесь один. С ним либо Кейт, либо кто-то из родителей. Пес согласно тявкает в ответ, а я хрипло смеюсь, сглотнув комок в горле. Нет, мне не становится легче от присутствия любимой собаки. А хотя... разве любимой? Однако Том все еще трется об мои ноги, всем своим собачьим существом показывая, что он скучал по мне за все те дни, что я с ним не виделась. Хоть кто-то меня любит. Я беру его на руки, ласково поглаживая белую шерстку на спине. - Кажется, у него прекрасный нюх на своих хозяев. Я вскидываю голову. Совсем не удивленно. Скорее, в ожидании. Я знала, что кто-то должен был появится. Но... - Эрик, - заключаю я. Наверное, это был не вопрос, но юноша все равно кивает, сжимая губы и изучая мой поникший взгляд. Черт. Наверняка по мне видно, что я.. кхм... плакала, как бы наивно это не звучало. Блейк останавливается напротив меня, опираясь рукой о стену и напряженно наблюдая, как Том брыкается у меня на коленях. В одной руке парень сжимает сложенный вдвое красный поводок. - Он просто знает, где я могу находится, - произношу я, не выражая ни малейшего понятия о приветствиях. С Эриком я не хочу иметь никакого дела. Тем более, сейчас. - Неужели тебя кто-то так сильно раздражает? - юноша опускается на корточки передо мной. Я поворачиваю голову вправо, всем своим видом показывая, что не хочу говорить об этом. Однако он успевает перехватить вопрос в моих глазах и поясняет: - Ты сжимаешь губы и почти не смотришь на меня, разве нет? И у тебя глаза красные, - он протягивает ко мне руку и возвращает мою голову в прежнее положение, воспользовавшись подбородком. Теперь я снова смотрю в его глаза. Голубые. Сентябрьское небо, верно? - Ты чем-то расстроена. Я пожимаю плечами, но не вырываюсь. Мне неприятно от его прикосновений, но я стараюсь не обращать на это никакого внимания. Так странно. Почему бы и не влюбиться в него? Красивый, высокий... Наверняка девушек - как воды. Тем более, и я ему нравлюсь. Тогда какого черта я все еще на стороне Стайлса? Я чувствую, как начинает болеть правая рука: от кончиков пальцев до сгиба в локте. Как по команде. И я вспоминаю, что именно этой рукой я попыталась громко хлопнуть дверью на выходе. Но к чему такие подробности? Лучше забыть об этом. К тому же, физическая боль немного отвлекает от урагана внутри. В таком случае, можно и покалечить себя. Но я ведь не мазохистка, не так ли? Эрик видит, как мое лицо в считанные секунду сморщивается, будто я съела разом целый лимон. Он хмурится. - Ты выглядишь слишком... Он не договаривает. Я мотаю головой. Неважно - отрицательно или нет, я просто остановила его. Не хочется слышать концовку этой фразы. - Господи, - выдыхает Эрик и едва заметно закидывает голову назад, будто ему было в тягость здесь находиться. Его рука соскальзывает с моего лица до куртки, туда, где должны быть ключицы, и ласково касается плеча. Он снова заглядывает мне в лицо. - Неважно, кто это сделал, я просто хочу спросить: неужели все настолько плохо? Его вопрос приводит меня в ступор. Достаточно умное и философское замечание. Действительно, разе все плохо? Может, я просто выдумываю? Наверняка Стайлс решал какие-нибудь свои проблемы по работе, в группе или... Черт, Уинстли, не строй из себя глупышку. Ничего такого не было. Он действительно изменил тебе. Изменил. - Тара, - когда я не отвечаю, Блейк снова вздыхает, на этот раз с укором. Он обхватывает рукой мое плечо и притягивает к себе. Собака между нами исключительно заскулила. Собственно, я уже почему-то забыла про нее. Вернее, про него. - Почему ты гуляешь с моей собакой, и что ты здесь делаешь? - медленно спрашиваю я, закрывая глаза. Мои руки соскальзывают с Тома и свободно располагаются по обе стороны, в то время как ладони Эрика неуверенно прижимают меня к себе, неловко, будто мы и не были знакомы. Он и есть осень. Сентябрьское небо и этот запах. Я не вижу его глаз, но все еще помню, какого они цвета. - Я нравлюсь твоему отцу, он разрешает мне ночевать у вас, - поясняет Блейк, а я тихо стону ему в ответ, вспоминая, что у меня еще и помимо Стайлса есть проблемы. - Именно поэтому он вручил мне поводок и отправил гулять куда-нибудь подальше от дома. Видимо, они готовят какой-то сюрприз для тебя. Даже я не знаю, какой. Эти трое (думаю, ты понимаешь, о ком я) считают, что мы с тобой все еще близки. Хотя это не так, - он зарывается лицом в мои волосы. Я чувствую, как мое тело цепенеет. Голос Эрика превращается в шепот. - Но я бы очень хотел обратного. - Ответь на второй вопрос, - я недовольно жмурюсь. Благо, юноша этого не видит. Том соскакивает с моих ног и продолжает движение вокруг Блейка. - Что я здесь делаю? Повторюсь, у твоего Тома прекрасный нюх на хозяев. Парень отстраняется от меня. - Пожалуйста, оставь меня, - прошу я, выдержав небольшую паузу. Мне неловко, но я хотя бы делаю то, что мне действительно хочется. Да и нужную информацию я уже получила. Эрик пожимает плечами и все-таки пристегивает ошейник Тома к поводку. Я вздыхаю, снова опираясь спиной на стену и закрывая глаза. Когда я открываю их, чтобы снова осмотреться, ни Блейка, ни собаки нет. Это более чем хорошо. Так о чем я? Ах да, Стайлс изменил мне. Я отмахиваюсь от старых мыслей, но не могу отмахнуться от саднящей боли в груди. Может, позвонить?.. Но я боюсь услышать его тяжелое, измученное дыхание в своем сотовом. Или снова вернуться к нему в дом и все-таки забрать нужные вещи? В конце концов, я же не собираюсь возвращать к нему позже, верно? Прежде чем я успеваю подумать о чем-либо еще, телефон в кармане моих джинсов злосчастно завибрировал. Теперь я не стону - я негромко рычу, не желая больше ни с кем разговаривать. Если это Стайлс, я сейчас же отправлюсь обратно к нему в гостиную и потребую объяснений лично. Я достаю сотовый. Действительно, Гарри. Сам позвонил, значит? Я не должна отвечать. Не должна. Я ничего ему не должна. Не до... - Алло? - бормочу я. Так отчужденно, насколько я способна. Господи, что я делаю.? Чувствую, как на щеках теплеют наверняка соленые дорожки от слез. Сейчас он попытается объяснить. Извинится. Скажет, что не прав. Что он... - Ты хотела что-то забрать? - спрашивает знакомый голос. Не спокойный, но и не взволнованный. Что-среднее между всем этим. Разумеется, это не то, что я хочу слышать. Я сбрасываю, не удостоив Стайлса хотя бы каким-либо внятным ответом. Я поднимаюсь на ноги. Резко и быстро, отчего в глазах ненадолго темнеет, но все это не последствия того, что я ощущаю. Сейчас я пойду домой. Главное - добраться до своей комнаты. И не наткнуться на кого-нибудь знакомого. Я ужасно выгляжу. Я не в состоянии остановить медленные соленые дорожки, впитывающиеся в мою кожу. Я пытаюсь не обращать на них внимания, но они стекают с подбородка вниз, на шею, и это заставляет меня то и дело вздрагивать. Сейчас подобная дрожь распространяется по всему телу, нежели в другой момент. Такого никогда не было. Я иду быстрым шагом, не следя за дорогой и автомобилями, снующими передо мной и сзади. Глаза застилает мутная, дрожащая пелена, через которую невозможно было ничего разглядеть. Перекресток, проезжая часть, еще перекресток. Очевидно, я иду другой дорогой. Не той, которой шла сюда, а более длинной. В который раз сморгнув капельки чего-то мутного, скатывающегося вниз, я вижу свой дом. Прямо через дорогу - вон там, вижу развешенные гирлянды на крышах. На улице все еще зима, холодно. Всему Лондону холодно, и мне в том числе. Разве я чем-то отличаюсь от остальных? Хотя, это нас и объединяет. Нам холодно. В тридцатиградусный мороз, конечно же, мы боремся с одной и той же проблемой. Мне тоже холодно. Где мой летний кусочек зеленого? Где мой знакомый запах яблок, портвейна и дорогих сигарет? В нескольких кварталах отсюда. Всего в нескольких. Когда я уже пересекаю дорожную полосу, почему-то замираю на самой середине. Из-за угла на огромной скорости выезжает черный лексус, а я стою в двухстах метрах от пешеходного перехода. Что делать? Я делаю шаг вперед. Еще один. И еще. До тротуара так далеко. Так далеко. Так да... Единственное, что подхватывает меня в этот момент - ветер.