This also may be

POV Гарри       Мне следовало броситься ее искать, расспрашивать знакомых и лезть на стенку от беспокойства. Однако, Лиам был рядом, а большей информации мне не нужно. Он сказал мне предостаточно. Ее вещи на месте. Вторая куртка, запасная обувь - все в прихожей. Даже тушь для ресниц лежит там же, где она оставила ее в последний раз. - Вздумал стать Шерлоком? - с усмешкой спросил Пейн, досадно хлопая меня по плечу и улыбаясь так, будто он знает что-то, чего не знаю я. Что-то важное и значимое. Я сижу на полу в той спальне, где видел и чувствовал ее в последний раз. Ворс ковра больно впивается в кожу. Если я встану, на лодыжках останутся красные следы, поэтому я просто молчу, стискивая в руках уже и так мятую синюю женскую рубашку, сильно смахивающую на мужскую. Что-то заставило ее уйти? Я устал от этих раздумий и тяжелого дня. Репетиция за репетицией. Благо, в группу меня вернули с распростертыми объятиями. Однако же сейчас я репетировал свою часть выступления. Плюс Зейн. Плюс еще кое-кто из наших. Если собрать все то, что я сделал за последнюю неделю, воедино, выйдет неправильный, несуразный пазл, который обычно лень переделывать. Точнее, не лень, а просто не хочется. А если присмотреться, нужно лишь переставить пару кусков от картинки - и все. Но это только кажется, что просто. Я готов идти на риск и позвонить первому попавшемуся человеку. Только бы этот кто-то оказался знакомым. Но на таком уровне, что я смог бы поговорить только о себе. Да, это эгоистично. Да, такое обычно вытворяют самовлюбленные идиоты. Но в том-то проблема, что я и есть самовлюбленный идиот. Если бы Тара знала, о чем я сейчас думаю, ей бы стало плохо от количества ужасных и неприличных вещей в моей голове. Я перебирал свою жизнь. Перебирал сказанные кем-то слова, воспоминания о чужих телах, тонких талиях и мягких, бархатистых голосках, шепчущих мне слова любви, пока я заставлял их хныкать в ожидании ответа. "- Люблю ли я тебя? - слышу свой голос. Это странно. В моей голове вихрем проносится целый абзац о правилах и контрактах, а затем - тихий шепот, все тот же мой низкий тембр, к какому неравнодушны многие. - Люблю..." Я помню тот день, когда говорил это. Сознание мимолетно, слишком болезненно швыряет в меня остатки чужого тепла и запаха кофе, персиков, смотрит на меня сквозь темно-розовые очки и жует ментоловую жвачку. К чему это? - Лиам... - выдыхаю я, надеясь, что это прозвучало учтиво, но с губ срывается лишь тихий, почти неслышный хрип, только отдаленно напоминающий мой голос. - Принеси мне чашку чая. Я устало закрываю глаза и опускаю голову на край смятой кровати, застеленной голубыми простынями. Я успеваю уловить непонимающий, недовольный вид Пейна. - Я что, твоя прислуга? - возмущается он. Я почти вижу, как он складывает руки н на груди и хмурит брови, даже с закрытыми глазами. Черт, я, оказывается, так хорошо его знаю. Открываю глаза и убеждаюсь, что вот он - Лиам. Действительно, стоит, недовольный и хмурый, руки нервно сжимают ткань красной футболки. Я улыбаюсь. Невероятная догадка. Или же интуиция. - Еще и смеется, - он закатывает глаза и отворачивается, уже на ходу бросая мне: - Болван. Я что есть силы швыряю в его спину подушку, попавшуюся под руку, и громко, навязчиво смеюсь, на слух давая понять, что в большей степени со мной все в порядке. - С лимоном! - кричу я ему в след, когда его фигура скрывается в коридоре. Мой голос не такой громкий, как хотелось бы, от хрипа и смеха. С губ все еще срываются приглушенные, невеселые смешки. Когда шаги стихают, я с глухим стоном забираюсь на кровать и, прижимая к груди чужую блузку, словно это было бесценное сокровище, уткнулся лицом в подушку. Нет, на самом деле со мой не все в порядке. Стайлс, хоть раз не лги себе насчет этого. Ты прекрасно знаешь, что безнадежно влюблен. Действительно, я хотел кричать, стонать и биться в истерике. Только от того, что я устал. Несмотря на то, что, чтобы совершить задуманное, тоже нужны силы. Устать можно в любом смысле, но только не от того, от чего устал я. Я, правда, устал лгать и изворачиваться. Когда-нибудь я бы все равно сломался. Лучше закончить с этим сейчас, пока не стало хуже. Тупик. Здесь мои мысли то ли разветвлялись на несколько частей, то ли прекращали свою работу, теряясь в других, более разумных слов подсознания. Я не могу думать об этом сейчас. Когда Лиам с никаким лицом приносит мне чай, я поднимаю голову от подушки и странно, совсем неблагодарно улыбаюсь.

***

      Этот голос в моей голове. Он пугает. Отталкивает. Шепчет в ухо ледяным, противным дыханием, что нужно кое-что сделать. В таком случае, если я хочу начать все заново, можно сделать это в последний раз. В моем телефоне донельзя номеров телефонов. Одним из них можно воспользоваться. Я еду по совсем знакомой улице, совсем знакомой аллее и подъезжаю к совсем знакомому дому. Подъездная дорожка. Высокий дуб, за которым я умело спрятал свою особу. И все - знакомое. Даже мой не подходящий темный силуэт в салоне автомобиля среди четырех часов ночи. Здесь слишком темно и было бы нельзя ничего увидеть, если бы не эти чертовы гирлянды. Нет, разумеется, я понимаю, что настал черед конкурсов на лучшую шутку, но... до такого степени? Я пытаюсь не смотреть наверх, но у меня явно плохо получалось. Однако свет слепил глаза. И она - около входной двери своего дома. Я смотрю на нее так долго, насколько позволяет совесть. Она спускается по нескольким ступенькам и медленно, устало плетется в мою сторону. Я закрываю глаза и откидываюсь назад, почти молясь, что Тара меня не видит. Только вот Уинстли - это Уинстли, и она не могла меня не заметить. Мой автомобиль невозможно спрятать даже за этим огромным дубом. Я опускаю стекло, надавливая большим пальцем на нужную кнопку. Тара смотрит на меня с каким-то сожалением, будто хочет извиниться. Так и есть. Кажется, я ожидаю от нее только извинений. Только вот за что? - Здравствуй, - говорю я. Она молчит, только пристально смотрит мне в глаза. Я открываю дверцу и приглашаю присесть ко мне на колени. Тара отрицательно качает головой, из-за чего я просто чуть отодвигаюсь в сторону, освобождая кусочек сиденья. - Наверняка хочешь спросить, что я здесь делаю. Она удивлена. Я усмехаюсь, но не показываю вида, что на самом деле хочу обнять ее. Крепко. Хотя я почти уверен, что по моим глазам это все легко читается. - Я думала, ты спросишь об этом меня, - выдыхает Уинстли. Я смотрю на нее так, словно в первый раз вижу. - Что ты такое говоришь? - напряженно смеюсь, но все еще не теряю лица. - Ты знаешь, я непредсказуем. Я снова лгу. Что ж, раз это - мой последний день в таком образе жизни, можно и, так сказать, разгуляться на полную катушку. Хотя я знаю, что мне будет жутко стыдно. Но ведь это - всего лишь завтра, верно? Завтра непостоянно. - Так что ты здесь делаешь? - Тара садится рядом и заглядывает мне в глаза. Прядь ее волос выбилась из хвоста. Я удерживаюсь от того, чтобы протянуть руку к ее лицу. - Я хотел поговорить с тобой, - я снова усмехаюсь. На этот раз болезненно и не по-взрослому. Уинстли озадаченно смотрит на меня, даже боязливо, будто я могу поднять руку и ударить. Глупая. Я не могу сделать этого. Я не хотел с ней говорить. Я хотел просто понаблюдать за ней из окна. - Ты даже не предупредила, - медленно произношу я, понимая, что должен уехать прямо сейчас. Ее зеленые сонные глаза приводят меня в полнейшее удивление. Без толики злости, добрые и правильные. Почему я когда-то думал, что она очередная жуткая стерва? Она никогда не вела себя так. Разве что самозащита. - Я хотела, но позже, - после недолгого молчания говорит Тара и чуть улыбается, только уголками губ. Ее рука дотрагивается до моей шеи, но тут же возвращается обратно на ее колено. - Думаешь, я сбежала от тебя? - я качаю головой. Смесь согласия и недовольства. Не знаю, согласился я или нет, но она смеется. - Думаю, мне пора спать. Знаешь, ты бы мог просто позвонить. Она отворачивается от меня и выскальзывает из машины, будто мы с ней попрощались. Я тянусь к ней и перехватываю за руку. - Сотовая связь вряд ли передаст все, что нужно, верно? - с моих губ срывается что-то невнятное и скомканное, но я успеваю чуть притянуть Тару к себе. Всего лишь на долю секунды, мимолетно. Я не успеваю запомнить запаха ее волос, да и не хочу. Ночь обещает быть долгой. Я заключу договор сам с собой, и меня не остановит даже Уинстли. Тара делает шаг назад. - Ты хотел поговорить о том, как я сбежала? - произносит она, и я киваю. Девушка складывает руки на груди. Я тихо смеюсь. - Ты не должен был приходить сюда. Я объясню тебе позже, хорошо? Сейчас мне нужно вернуться в дом. Отец будет искать меня. - Отец? - удивляюсь я. Все ясно, ситуация предельно понятна. Что тогда я здесь делаю? Четыре часа ночи, значит. Почти пять. - Я обещала показать ему фотографии, - шепчет Тара, одновременно с этим едва заметно кивая. Она легонько дотрагивается до моих губ своими и наивно, незнакомо мне улыбается. - Я люблю тебя. И я улыбаюсь в ответ, но не говорю того же. В любой другой день я бы повторил. Повторил бы, не задумываясь. Но сегодня совершенно иная ночь. И я должен лгать. Но я действительно люблю ее, поэтому просто промолчу. Не знаю, ждала ли она ответа от меня, но, немного постояв, Тара уходит, почти при этом не оборачиваясь. Видимо, такая привычка есть только у меня. Еще пару минут я не завожу мотор, а жду, пока Тара зайдет в дом. Кажется, я разбудил ее своим приездом. Болван. Когда я выезжаю на другую улицу, телефон в кармане начал отчаянно, противно звонить. Чуть сбавив скорость, я взглянул на экран. Лиам. Сбрасываю, так и не узнав причину такого ночного и внепланового звонка. Автомобиль останавливается на подъездной дорожке у моего дома. Зачем я приехал сюда? Неважно. Нужно позвонить. Наверняка Лиам уже ушел, он просто звонил, чтобы проверить, вернулся ли я домой. Слишком заботиться о чужих жизнях. Я прижимаю трубку к уху. - Эмбер? - произношу я, закрывая глаза. Устал. Снова это дурацкое чувство. - Можешь приехать? Да, я был прав. Так поступают только самовлюбленные идиоты. Она соглашается. Мы обходимся без приветствий и прощаний. Я знаю, что она неравнодушна ко мне, а я, в свою очередь, ничего к ней не испытываю. В таком случае, Эм постепенно превращается в девушку легкого поведения, не говоря уже обо мне. Я выхожу из машины и медленно, устало бреду к входной двери. Она заперта, и я еще долго не могу найти ключи. Но вот они - в заднем кармане моих джинсов. Дверь открывается со скрипом, будто нехотя. Да и правда, зачем меня впускать? Когда ко мне в гостиную без стука заявляется Эмбер, я лежу на диване, все так же утыкаясь лицом в жесткую, неудобную подушку. Ловкие пальцы проворно забредают под футболку, проводят от шеи до позвоночника. Не ласково и не грубо, как-то средне и привычно, будто я уже миллионы раз ощущал эти прикосновения. Сердце не бросается галопом куда-то, голова не кружится от приятного запаха духов, а это значит лишь одно - я не обращаю на все это конкретного внимания. Эмбер заставляет меня перевернуться на спину и целует меня так, как меня целовали уже, наверное, кучу раз. Всего и не перечислить. Ее руки тянутся к вороту моей рубашки, одна точно, по крайней мере. Вторая же попутно расстегивает мои джинсы. Когда я смотрю в ее глаза, машинально пытаюсь найти в голубом хотя бы незаметный оттенок темно-зеленого. Не нахожу. Я натыкаюсь лишь на синий, продрогший лед. Чужие руки стягивают с меня футболку, а губы бродят где-то на уровне пульса на шее. Боже. Я закрываю глаза и тихо, приглушенно стону, не зная, как бороться с самим собой. Я последний придурок.