Fahrenheit

В тот день жара была невыносимой, воздух звенел от зноя, и мне приходилось постоянно смахивать со лба капли пота, хоть я и сидел в тени. Немного поодаль изнывали от жары и скуки трое мальчишек, а прямо надо мной нависал Маркус, смотря со смесью злобы и мольбы. Тогда он еще носил очки, и они придавили ему довольно-таки нелепый вид. — Лукас, - в который раз позвал брат, в голосе его чувствовалось нетерпение, — пойдем играть! Ты же не будешь всю жизнь сидеть в углу! На самом деле я бы так и поступил, лишь бы не участвовать в бессмысленных и даже опасных играх. Куда больше мне нравилось спокойное одиночество, вот только никто не мог этого понять. — Маркус, оставь меня в покое. Не хочу, — устало выдохнул я, щурясь на солнце. — С меня хватит, Лукас. Ты всегда и везде сидишь один, ни с кем не разговариваешь и ни с кем не играешь. Я начинаю думать, что ты псих, вот что! — Это так плохо? Маркус молчал, глядя на меня с укором. В его глазах, блестевших за поломанными очками, все еще светилась просьба стать таким же, как и остальные мальчишки, что сидели неподалеку. Может, было бы лучше, будь я таким же, как Курт – болезненно полный мальчишка, считавший себя заводилой. Над ним, конечно, посмеивались, но в компанию принимали. Или как Джош, похожий на лисицу с вечной хитрецой в глазах и косой ухмылкой. Лицо третьего мальчишки было как в тумане, я словно не мог его разглядеть, но тоже был уверен, что и он непременно чем-то отличается от скучного меня. По мнению Маркуса, конечно. Брат покачал головой, пробурчав себе под нос ругательство, и резко развернулся в сторону друзей. Еще около пяти минут они обсуждали, что же затеять на этот раз. Среди обрывков разговора я различил лишь одно словосочетание – «четвертый ангар». Это место было своего рода запретной зоной, так как жили мы возле какого-то секретного и, несомненно, важного военного объекта. Так всегда говорил отец. Вот только мало кого подобные запреты останавливали, особенно Джоша, готового на любую шалость. Решив направиться в ангар, мальчики достаточно быстро собрались и, снова позвав меня с собой, получили отказ. Ничуть не расстроенные, они быстро скрылись из поля зрения, Маркус шел чуть позади, постоянно оглядываясь. Он надеялся, что я одумаюсь, вот только мне дела не было до этих игр. Голову внезапно пронзило резкой болью, и я зажмурился, силясь ее прогнать. Перед глазами замельтешили картинки, поначалу непонятные, они перемещались слишком быстро и не сразу сложились в единое целое. Однако когда это произошло… Я вижу, как четверо мальчишек, пригибаясь, заходят в ангар через потайную дыру, о которой я и не знал раньше. Внутрь темно и прохладно, все довольны. Они начинают игру в прятки и не могут заметить, что дальняя часть ангара горит. Огонь подбирается слишком быстро, он окружает их со всех сторон, взрывы начинают грохотать столь резко, что мальчишки не могут выбраться. Я хочу остановить это, но могу лишь смотреть, как пламя молниеносно объедает их тела, не слыша рвущих душу криков. Очнулся я достаточно быстро, потому что Маркус только-только скрылся из виду. Я лежал на земле, сжимая голову руками, меня трясло. Что я видел? Откуда уверенность в том, что мое видение – правда? Кто сделал это со мной? Ни на один вопрос я не мог дать ответа, но все же встал, собравшись с силами, и побежал в сторону четвертого ангара. Если бы не видение, я бы не знал, как туда проникнуть, ведь о потайном ходе никто не говорил. Это облегчало задачу, вот только до дыры еще нужно было добраться. Вдоль оград и по дорогам туда-сюда прохаживались солдаты в форме. Будто им ничем было заняться, кроме как патрулировать территорию. «И не жарко им? Стоп, о чем я думаю?! Мне нужно скорее бежать к ангару, иначе они все погибнут!» Между мной и ангаром было два препятствия – крепкая сетка, сверху защищенная колючей проволокой, и открытое пространство дороги, которое прекрасно просматривалось с поста часового. Я почувствовал, как дрожат колени – время поджимало. Лезть поверху – глупость, ведь тогда я не только изрежу все руки и ноги, но и буду замечен. Нет, так не пойдет. Я прокрался вдоль забора и с трудом сдержал радостный вскрик: напротив огромного раскаленного валуна находилась дыра в заборе, небольшая, в самый раз для ребенка моих размеров. Оказавшись на другой стороне, я спрятался за камнем, стараясь его не касаться, и тут-то понял, что рано обрадовался. Солдат, охранявший вход в ангар, не видел меня только из-за валуна, за которым я и притаился. Стоит лишь сделать шаг в сторону, и он непременно меня заметит. Спасение пришло практически из ниоткуда. Большой и медлительный грузовик внезапно заслонил мне обзор, и я решился. Быстрый скачок, и вот я уже бежал под прикрытием машины, после чего свернул в сторону тайного входа в ангар и был таков. Можно было бы поделиться такой, несомненно, важной новостью, – обдурил солдата, как же! – вот только еще несколько минут промедления, и делиться будет не с кем. Я поспешил в ангар, уже чувствуя запах дыма. Или мне просто чудилось от волнения? Маркус стоял посреди полутемного помещения, спрятав в ладонях лицо, и громко считал вслух. Я подбежал к нему, потряс за плечо. Судя по треску огня где-то сбоку, времени оставалось катастрофически мало. — Лукас, что ты тут делаешь? – вскрикнул брат, посмотрев на меня крайне удивленно. — Маркус, тут сейчас все взорвется, ангар взорвется! – я задыхался после быстрого бега. – Не спрашивай, почему, просто беги! — Что ты несешь? – возмутился было он, но я прервал, толкая брата в сторону дыры: — Беги, я найду остальных, просто поверь мне. Когда Маркус, кряхтя и пригибаясь, выполз из ангара, я остался один посреди задымленного помещения, меня обуял страх. Где искать остальных? Что сказать им, чтобы они поверили? Я растерянно огляделся и чудом заметил отодвинутый ящик, за ним – чью-то ногу. Словно к спасительному оазису, я бросился в ту сторону. За ящиком обнаружился Джош. Он оскалился при виде меня, замахал руками и зашипел, всячески стараясь прогнать. Отступать я был не намерен. — Эй, вали отсюда, Лукас! Ты меня выдашь, уходи! — Никого я не выдам, игра уже закончилась. Ангар сейчас взорвется, нужно уходить отсюда как можно скорее! – я был в отчаянии. По лицу мальчишки было видно, что мои слова кажутся ему чушью. Спас положение запах дыма, распространившийся почти на весь ангар. Из-за полутьмы его не было видно, но нос уже начинал чесаться, а глаза слезились. Джош, видимо, тоже почувствовал неладное. — Псих ты, Лукас, больной псих, — крикнул он, толкнув меня в сторону, но все же двинулся к выходу. Найти остальных ребят было несложно, а вот уговорить закончить игру – куда сложнее. Курту пришлось соврать, хотя на самом деле я никогда не стал бы жаловаться его маме по пустякам. Да и вообще жаловаться не стал бы. Однако то была ложь во спасение. Все, кроме меня, уже были на улице, а треск огня грохотал за спиной, словно торнадо, набирающее силу. Я бросился в сторону дыры в стене, зацепился за острый край штанами и рванул их на себя, из последних сил пробежал в сторону ребят, как за спиной прогрохотал взрыв. Меня будто кто-то ударил в спину, я полетел на землю, больно стукнувшись подбородком. В ушах звенело, и я не сразу услышал Маркуса. Он сидел надо мной вместе с остальными мальчишками, и их состояние нельзя описать даже словом «потрясение». Они были в ужасе, и они были счастливы. Они смотрели на меня со смесью недоверия и благодарности, и я не знал, что и сказать. — Лукас, ты в порядке? Как ты узнал, что это случится? Кто тебе сказал? – десятки вопросов посыпались на меня, ошарашенного, напуганного. Я молчал с минуту, выравнивая дыхание. Говорить было сложно, язык одеревенел, и непосильного труда мне стоило произнести всего четыре слова. — Видел. Я это видел.

************************

Голос Маркуса теперь звучал более глухо, однако в нем слышалось все то же волнение. Он, видимо, пытался достучаться до моего разума, пока мыслями я был далеко. Память, оказывается, хранила многие воспоминания о жизни, о которых я даже не догадывался. То видение было единичным, и я довольно быстро забыл о нем. И только сейчас мне удалось понять, что боль в голове была точно такой же, как и вчера, и как после моих страшных сновидений этой ночью. «Это» преследовало меня еще с детства, но почему-то обострилось лишь после убийства, совершенного моим телом. Кто стал катализатором этого? — Лукас, ты меня слышишь? – брат тронул меня за плечо, заглядывая в глаза. Я кивнул, снова переведя взгляд на могилу родителей. Их лица постепенно размывались перед глазами, как лицо того мальчика из воспоминания. Было страшно забывать их. — Я думал над тем, что ты мне рассказал. После этих слов брата можно было ожидать чего угодно: осуждения, длинной проповеди или очередного совета показаться врачу. Но я никак не ожидал, что Маркус протянет мне мятый листочек, исписанный неровным почерком. Это писал кто-то другой, мой брат был слишком аккуратен, чтобы позволить себе такие каракули. — Я немного поговорил с людьми, и мне рассказали, что есть некая женщина, которая сталкивалась с подобными странностями. Она немало знает о них, должно быть, — неуверенно проговорил он, отдав листок с адресом и именем. — Спасибо, — только и ответил я, спрятав озябшие руки в карманы. Больше слов было не нужно. Мы молчали еще несколько минут, каждый думая о своем. Мои мысли были чуть более радостными, чем обычно. Когда я говорю «обычно», то уже начинаю подразумевать последние несколько дней, что прошли после того убийства. Будто раньше у меня не было никакой жизни. На том листочке значилось незнакомое мне имя – Агата. Теперь оно казалось мне проблеском света, чудом попавшим в мою темницу. В темницу разрастающегося безумия. Плевать, что добираться придется через весь город. Ради того, чтобы разгадать эту тайну и навсегда оставить это в прошлом, я был готов на животе переползти всю Америку. Если понадобится, то и весь мир.