Всегда возвращаясь домой

Ферма Золотые поля оказался на редкость скучным местом. Это небольшое селение располагалось примерно на границе Предела и Вайтрана, на территории Морфала. Ближе всего к нам был Рорикстед, но там, наверно, было куда скучнее. Чудь дальше был Драконий Мост, в котором часто выменивали урожай на продукты. Самое печальное, что свое название ферма никак не оправдывала – дела шли довольно плохо, посевов становилось из года в год меньше. Но жителей деревни это, однако, ничуть не печалило, и они, безо всякого уныния, продолжали вспахивать землю и пасти домашний скот. В селении было все 5 домов – три дома с участками, таверна и жилой дом, в котором был небольшой магазин со всякой всячиной. Участок, что принадлежал Лиохельмам, находился на окраине деревни, зато его территория была гораздо больше остальных. Пожалуй, можно было сказать, что у Вильдарта и Хенсинг все шло как нельзя замечательно, за что на них с завистью поглядывали остальные. Они выращивали капусту, лук, картофель, помидоры, а недавно посадили пшеницу, которая, как ни странно, смогла прорасти на такой скудной каменистой почве. А ещё у них были куры, живущие в небольшом загоне на участке, три козы, корова и конь, которых Хенсинг пасла недалеко от фермы, на скалистых лугах. Их молоко отлично продавалось, как и урожай, и без денег семья не сидела. На едкие вопросы по поводу из успешности (многие жители склонялись к тому, что Лиохельмы подпитывают почву какими-то зельями), она смеялась и тепло отвечала: «Просто мы делаем всё с любовью». Золотые поля была всеми забытым местом, лишь некоторые путники сюда забредали, чтобы пополнить запасы провизии. Поэтому в деревне на протяжении многих десятилетий всё шло своим кругом – одни и те же лица, одни и те же дела изо дня в день. Дети фермеров редко покидали насиженные места, с самого детства они готовились лишь к тому, что в один день весь участок из старых родителей перейдет им. И его надо будет содержать, его надо будет вспахивать, надо будет собирать урожаи и продавать их в ближайшие деревни. И так из поколения в поколение. Замкнутый круг. Ну а если кто и решался покинуть родной дом, в поисках лучшей жизни, то всё заканчивалось либо тем, что блудное дите возвращалось домой, поняв, что судьба его была предрешена ещё до его рождения, либо не возвращались вовсе: кого-то убивали бандиты или дикие звери (в лучшем случае), у кого-то получалось освоиться в городе. Такие люди забывали про свой дом, как только они получали долгожданные свободу. Но это был их выбор, а стариком оставалось лишь с осуждением покачивать головой. Новые лица в деревне тоже редко появлялись. Редко кому хотелось вырваться из города и поселяться на богом забытых фермах. Поэтому мое появление в том тихом спокойном месте было неким потрясением для жителей. Сначала меня восприняли крайне негативно – я была к такому готова, ибо я привыкла. Старшие смотрели на меня с презрением, старики - с недоумением, дети – с издевками. В деревне было всего шестеро детей, не считая меня – в возрасте от шести до пятнадцати лет. И, как и в приюте, надо мной часто издевались. Старшим было на меня плевать, если я им не попадалась под руку. Ну а если все таки попадалось, что часто слышала в свой адрес пару «ласковых». Не смотря на то, что жизнь моя практически не отличалась от жизни в Рифтене, мне почему-то было очень обидно. Задирки и ругань задевали меня куда больше, чем раньше. Наверно, потому, что поселившиеся в моем сердце надежды разбились вдребезги. Тайные надежды на то, что моя прежняя жизнь пройдет, как страшный сон, таяли с каждым днем моего пребывания в Золотых полях, с каждым презрительным взглядом, с каждой издевкой. И снова меня стали посещать мысли о побеге. Причем я была уверена, что тут уж точно меня никто не станет удерживать – пропала, ну и черт с ней, она все равно тут чужая. И я сбежала. Это было примерно через полгода моей жизни в новой семье. К тому времени я уже неплохо знала окрестности и надеялась, что смогу начать самостоятельную жизнь. Было раннее летнее утро. Горизонт только-только начал розоветь, предвещая начало нового трудового дня. Супруги ещё спали – вставали они чуть позже, с первыми петухами, поэтому мне надо торопиться. Я стащила кусок козьего сыра и ломоть хлеба, сложив припасы в небольшую кожаную сумку на ремне на поясе, и вышла из дому. Было тихо и свежо. День обещал быть ясным и солнечным, ветер чуть колыхал уже давно созревшую пшеницу, из загона слышалось периодическое мычание и блеянье – животные начали просыпаться. В тот момент, когда я перелазила через деревянный забор, в моей душ не было ни капли сомнения в правоте своих действий – зачем мне жить там, где мне не рады? В месте, которое я никогда не смогу назвать своим домом? Однако, когда ферма скрылась за скалой, во мне что-то дрогнуло. Я не обратила на это внимание, однако, чем дальше я шла, тем больше у меня появлялось чувство, что я делаю что-то не так. Что то, что я делаю – неправильно. Да, пусть я – чужая в деревне, где из поколения в поколения царит порядок и спокойствие, пусть я – порыв ветра, что колышет спокойную воду, но ведь я не ненавистна всем в этой деревне – у меня были Вильдарта и Хенсинг. Эти абсолютно чужие мне люди, заботились обо мне. В каждом их слове, взгляде, действии не было ни капли презрения, лишь искреннее желание любить и заботиться о существе, которое даже не является отпрыском из собственной расы. Пожалуй, тогда я впервые задумала о том, насколько разными могут быть окружающими люди, насколько некоторые из них могут быть злыми, и насколько некоторые из них могут быть добрыми и мягкими. Как только я осознала это, мое сердце охватила паника – что же я делаю? Почему не ценю того шанса, что мне дала судьба? Я всегда мечтала о семье, и теперь, когда она у меня есть, я готова от неё так просто отказаться? На глазах выступили слезы. Мне стало страшно. Нет, не из-за того, что я понятия не имела, где нахожусь, а из-за того, что не хотела причинять боль своим эгоизмом людям, которые сделали для неё столько хорошего. Я стала метаться, ища обратную дорогу. Вокруг были только горы, камни и редкие кустарники да можжевеловые деревья. Я шла куда ноги несли и дорогу даже не старалась запомнить. В итоге, через час плутаний среди монотонных серых скал я поняла, что заблудилась окончательно. Я не узнавала дороги, найти для себя ориентир в одинаковом пейзаже было сложно. Вернуться домой я смогла лишь поздно вечером. Почти во всех домах свет уже не горел – жителей уже давно улеглись спать после очередного тяжелого дня. И лишь один огонек горел спасительным светом, как маяк – это был знакомый желто-оранжевый свет окон дома Лиохельмов. Как только я подошла к дому, уставшая и голодная, Хенсинг выбежала на порог и крепко обняла меня. Я оцепенела от внезапности, поскольку рассчитывала, что меня, как минимум, отругают и накажут, но такая реакция была не ожидаемой. Для меня, по крайней мере. - Хвала Акатошу, с тобой всё в порядке! Ты цела? С тобой ничего не случилось? Мы так за тебя волновались!.. – по щекам Хенсинг текли слезы, и она крепче прижала меня к себе. Я тоже не смогла сдержать слез и расплакалась. - Простите меня… Простите… - захлебывалась слезами я, обняв Хенсиг за шею. – Я… я не хотела, чтобы так вышло… - Детка, все в порядке, - мягко сказала женщина, погладив меня по волосам. Меня никто никогда не гладил по волосам. – Ты жива и здорова, это самое главное… Заплаканная, она отвела меня в дом и накормила. Вскоре вернулся Вильдарт, запыхавшийся и измученный. Тяжело дыша о увидел, что я дома, он бросился ко мне и тоже крепко обнял. - Теола, солнышко, ты дома… Я искал тебя по окрестностям, уже боялся, как бы дикие животные не нашли тебя раньше… Ты вернулась домой… Я снова не смола сдержать слез. С тех пор в моей жизни многое переменилось. Ко мне стали относиться более спокойно, хотя за свою все равно пока не держали. Просто делали вид, что меня нет. Это было гораздо хуже, чем издевки и я успокоилась на какое-то время. Впервые мне было комфортно. Впервые у меня чувствовала себя, как дома.