День за днем. Эпизод 3

На часах пять утра, скоро откроется метро и Андрею пора домой – ему еще Алису поднимать и отправлять в школу, да и самому переодеться не мешает – в зеленой футбольной форме на работу точно не пойдешь. Иду его провожать, и мы выбегаем из подъезда в предрассветную прохладу. Тут зябко, как по команде дружно вдыхаем холодный воздух: - Хэ… Фу-у-ух. Андрюшкина одежка до конца еще не высохла и ему приходится мерзнуть в футболке, влажных брюках и куртке. Взявшись за руки, спускаемся по ступенькам подъезда, и я снова повисаю у него на шее - целоваться, целоваться и целоваться: этот процесс, думаю, нам теперь не надоест никогда… Андрей, глядя на меня блестящими глазами, сетует: - Быстро ночь промчалась… Счастливо соглашаюсь: - И у меня ни в одном глазу! - Так спать не хочется. Положив руки ему на плечи, уютно устраиваюсь в объятиях и смеюсь как дурочка – мне ужасно хорошо и радостно. Мы вместе и больше ни о чем не хочется думать. Калугин вдруг серьезнеет: - Слушай! - Что? - Я поговорю сегодня с Наташей. - Ты уверен? - На все сто! Я ей объясню, и я думаю, она все поймет. Я просто уверена, что теперь все изменится, все будет по-другому. Главное – мы с Андреем любим друг друга, остальное как-нибудь приложится. Сморщив нос, отмахиваюсь ладошкой: - Поговоришь - не поговоришь, бог с ним. Андрей смотрит на меня, не отрываясь, будто не может наглядеться, и тяжело дышит, готовый снова впиться в меня губами. Невообразимо приятно… Он повторяет: - Я серьезно. - Андрей, я все поняла. Делай, как считаешь нужным. Ты мужчина и я тебе доверяю. Потому, что люблю. Мы снова самозабвенно целуемся. Где-то неподалеку машина дает звуковой сигнал, кошусь в ту сторону и вдруг вижу, идущих вдалеке по тротуару, Егорова с Анькой. Полундра на палубе! - Оу… Наумыч! Наумыч! Я думаю, время за угол! Андрей кидается прятаться за дом, а я судорожно махаю руками, изображая физкультурные упражнения на пленэре: прыжки и бег на месте, повороты корпусом, согнув локти у пояса, приседания и прочее, и прочее. Стараюсь вовсю, пока за спиной не раздается Сомовское: - О! Тут же разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и радостно приветствую: - У-у-у… Какие люди! Егоров на удивление бодр: - Доброе утро. Прикидываюсь чайницей: - Доброе... А где это вы так долго? - От Пушкинской пешком…. Хотелось посмотреть на город не из окна автомобиля. Это одиннадцать километров досюда, до Ломоносовского проспекта, два с половиной часа пехом, если не торопясь. Молодец Анечка, постаралась для подруги. Издаю одобрительный рык: - О-о-о… И продолжаю спортивно махать руками вверх-вниз, косясь на угол дома. Сомова кивает, глядя на мой небывалый физкультурный подъем: - Как ты? - Я?…Ну…, кто-то гуляет, кто-то бегает. Наумыч меня поддерживает: - Вот молодец, молодец. С утра зарядку!… Я, как-нибудь, тоже. Он отворачивается, качая уважительно головой. Но Анька, не очень впечатлившись моим здоровым образом жизни, рассказывает про их нездоровый: – Ну, а мы, подзарядились, так сказать, коктейлями. - Да? Сомова смотрит на часы и потом оглядывается на своего кавалера: - И думаю, что уже спать. Продолжая пребывать в радостном возбуждении, приобнимаю подругу: - Ну, так в чем проблема? Пойдем, я тебе быстренько завтрак приготовлю и в люлю. Ночной донжуан Егоров огорченно тянет: - Так что, мне уже пора? Обе смотрим на него – вот неугомонный. Анечка даже проявляет заботу: - Слушай, а как же ты на работу то пойдешь? Ты же всю ночь не спал? Она сочувственно смотрит на Егорова, а я вот так не могу - сияю как начищенный самовар, или скорее скороварка, и изменить моего радужного настроения, кажется, не может ни что. Шеф храбрится: - Не спал и не жалею! А с работой я сам разберусь… Понятно? Аня тут же соглашается, видно устала: - Ну, да, пока…. Хэ-хэ Она похлопывает Наумыча по руке и тот неуклюже тянется поцеловать Аньку в щеку. Скромненько… Сомова его тоже чмокает. Меня стесняются, что ли? Переполненная положительными эмоциями и довольная до пузырей, трясу шефу руку: - До свидания, Борис Наумыч! Невольная улыбка раздвигает мои губы, кажется, до ушей. Какие же вы все замечательные, я вас обожаю! Но сейчас мне не терпится скорей домой, хочется поделиться с подругой новостями. Анька тоже торопиться отдохнуть и развернувшись ко мне, и тычет пальцем в сторону подъезда: - Чур, я первая в душ! - Давай, давай, давай. Я не возражаю и даже одобряю! Егоров, прощально помахав, уходит от нас по дороге к проспекту без оглядки, заложив руки за спину. Анька взбегает по лестнице, скрываясь в подъезде, а я продолжаю наблюдать за Наумычем, ожидая пока он отойдет подальше. Как только это происходит, поворачиваюсь в сторону угла, где затаился Андрей и тяну в его сторону обе руки. Скорей! Скорей! Я соскучилась! Он бежит ко мне, и мы опять обнимаемся и целуемся. Калугин крепко прижимает меня к себе, приподнимает, и мы кружимся под еще темным небом. Потом он ставит меня на землю: - Все! Мы расстаемся и разбегаемся – Андрей вверх по проезду, в противоположную сторону той, куда отправился Егоров, ну а я - в подъезд. Приоткрыв входную дверь, в последний раз оглядываюсь и смотрю вслед Андрюшке - нет, это не сон! Тряхнув гривой, забегаю внутрь. *** Вся светясь, будто лампочка и словно на крыльях, впархиваю в квартиру. Подняв победно руки и сжав кулаки, издаю счастливый вопль: - Yes! И кидаюсь разуваться, оставляя Аньку копаться в стенном шкафу. Энергия из меня брызжет во все стороны. Я победила! Мы победили! За спиной слышу благодушный Анютин голос: - Хо… Это то, что я думаю? Все еще согнувшись над кроссовками, переспрашиваю: - А что, ты думаешь? - Ну…Хэ… Я так понимаю ты теперь уже... Слушаю в пол уха. Что, уже? Во мне все поет и я готова расцеловать подругу. И рассказать, как замечательно мы провели с Андреем эту чудесную ночь. Выпрямившись, смотрю на ее хитрую улыбку и жду продолжения. Сомова топчется на месте, а потом, словно боксер чуть приседает, делая нырок куда-то вниз: - Окончательно вместе с нами, да? Улыбка сползает с моего лица. Я не знаю, почему так получилось, но у нас ничего не было и, честно говоря, без особых моих стараний… С одной стороны у меня внутри все бурлило и горело, ждало и хотело… С другой стороны, сопротивлялось и боялось… Не знаю, что было бы, если Андрей был настойчивей… Не хочу об этом думать – нам хорошо и я уверена, что Андрюша делает все правильно. Мне от этого только лучше – нужно еще привыкнуть к повороту в наших отношениях, приучить себя к мысли, что я женщина и мужчина меня любит. Поэтому, конечно, протестую: - Ты, что! - Что? Иду мимо нее в гостиную, гордо бросая на ходу: - Мы… Просто целовались. - Ага, целовались они… Сомова тоже идет вслед за мной: - Всю ночь целовались, что ли? Усаживаюсь на диван, возле зажженного торшера, закидывая ногу на ногу. Ну, да… Может быть, это, немножко странно для Аньки… Игорю было бы точно странно и непонятно... Просто Андрей очень заботливый и необыкновенный. И любит меня! Он совсем не похож на Гошу, он другой. На все Анькины инсинуации лишь принципиально пожимаю плечами: - Да, представь себе! Ну, разговаривали еще. Сомова, уперев руки в бока, недоверчиво на меня смотрит, и я перехожу в контрнаступление: - Ой, можно подумать, что вы с Наумычем… Сомова тут же морщится, кривится и недовольно машет рукой: - Так, все, хватит, я в душ. Похоже, мой пример удачен и она действительно не слишком рвется в койку к старому ловеласу. Я и сама понимаю, что сравнивать Калугина с Егоровым, просто глупо… Ну, не знаю я, почему мы вели себя с Андреем, как пионеры… Вернее про себя-то я понимаю, а про него могу лишь догадываться. Окликаю подругу: - Ань! Та оборачивается и смотрит на меня: - Что? - Знаешь, я такого раньше никогда не чувствовала. И это правда! Удивленно приподняв брови, с восторгом в глазах смотрю на подругу – это действительно что-то необыкновенное и неописуемое. Любовь! Словно колокольчики внутри звенят. Сомова сразу загорается любопытством: - Да? Честно киваю и Анюта, хмыкая, возвращается назад, уперев руки в бока: - Завидую. Она садится рядом на диван, и я понимаю, что была права про них с Егоровым. Сочувственно хмурюсь: - А у тебя что, все плохо? Сомова на меня не глядит: - Ну нет, почему плохо… Все замечательно... Ну, просто когда это начинается… Она мечтательно поднимает глаза к потолку: - Это же так… Пересев к ней поближе, повисаю на шее подруги, выплескивая переполняющие меня эмоции: - Анька … Анька-а-а-а… Ну, какая разница! Начинается… Главное, что жизнь продолжается! Оказывается и мне можно стать счастливой! Я, женщина, и в этом, ага, нет никакой катастрофы! С довольным видом всплеснув руками, мы улыбаемся друг другу. До тех пор, пока Анюта вдруг не брякает: - Слушай Игорь. А можно я буду называть тебя теперь только Марго, а? Почему-то меня это задевает. Мне не нравится, когда Сомова по поводу и без повода называет меня Гошей, Игорем, или еще как-то напоминает, что я бывший мужик… Раньше, да, даже сам настаивал. Но не теперь, когда мы с Андреем любим друг друга. Ну, не может один мужик любить другого мужика! Иногда мне кажется, что она делает это нарочно, чтобы задеть… Но и вычеркивать Игоря, словно его никогда не существовало, я тоже не хочу. Он часть меня, моей жизни… Во мне поднимается дух противоречия, и я решительно обрываю Аньку: - Нет! - Почему? Потому, что я не меньшая вредина, чем ты. Если тебе приспичило сейчас, когда Марго порхает счастливой бабочкой, пообщаться с Игорем, то я могу лягнуть в ответ – общайся на здоровье. Поднявшись с дивана, одергиваю на себе спортивный костюм: - Я сказал нет и все! Сомова тоже вскакивает обиженно: - Ну, ты только что, сама говорила же, ну! Так это тебе Марго говорила, а тебе вдруг приспичило потрендеть с Гошей: - Так, Сомова, ты шла в душ, ну и иди в душ! Потому, что я тоже хочу. Я в отличие от некоторых алкоголиков утром бегаю, а не в баре сижу. Вообще-то в душе я уже была и второй раз не полезу, но уж вредничать, так вредничать. Даже не смотрю на нее, хотя краем глаза и вижу хитрую ухмылку: - Да, ладно. Что-то у нее настроение подозрительно резко пошло вверх. Тут же наезжаю: - Что, ладно? Сомова продолжает усмехаться: - Можно подумать, я не видела Калугина, там за углом, угу? Может и видела. Только он прощался не с Игорем, а с Марго! Вот! Дух противоречия продолжает бурлить во мне, не зная, как выбраться из всех этих Маргошей. Вот как парировать Анькин выпад? Сунув руки в карманы спортивной куртки, лишь возмущенно шлепаю губами: - Да это у тебя галлюцинации с бодуна! - Ага, галлюцинации …Ха-ха-ха! Да, настроение у нее явно улучшилось и я ворчу под нос: - Видела она… Стервозная Сомова уходит в душ, а я остаюсь стоять, пялясь в потолок. Несмотря на все Анькины происки, ясно одно - Марго любит и любима, и про Игоря лучше не вспоминать. Ну, Сомик... Как слон в посудной лавке. Это ж надо придумать - мужик с мужиком! Не хочу вспоминать о Гоше! По крайней мере, до тех пор, пока не решусь рассказать Андрею всю правду. Всю! Пусть здесь останется одна Марго. А на Анютины выпады просто не буду реагировать. Махнув рукой, возвращаюсь к дивану: - А, впрочем, называй, как хочешь! Игорем, Марго или еще как. Сунув руки в карманы, плюхаюсь на диван: - Мне уже все равно. Задрав ноги, упираю их в край столика. Угнездившись, почти лежу на спине и улыбаюсь во весь рот, вспоминая Андрея и наши поцелуи. *** Поспать удается совсем чуть-чуть, но блаженное настроение никуда не исчезает, а утренний душ дает прилив бодрости и свежести. И вообще, хочется цвести и пахнуть. Облачившись в новый серый костюм, пиджак с юбкой, хорошо гармонирующий с моей любимой синей блузкой, я целых полчаса трачу, с помощью Анечки конечно, чтобы накраситься – мой сегодняшний радужный образ подчеркивает розовая блестящая помада на губах и легкие голубые тени на веках. Конечно, за три с половиной месяца женского существования, особенно за последнее время, я в этом деле тоже немного намастырилась, но сегодня хочу выглядеть на все сто. Все! Я уже опаздываю, времени устраивать причесоны нет совсем – пригладила волосы щеткой и спешу уйти на работу. *** Приезжаю в редакцию в отличном настроении. Когда на этаже открываются двери лифта, сразу вижу Андрюшку возле секретарской стойки – он стоит, сунув руку в карман, и о чем-то разговаривает с Людмилой. Хочется подбежать и повиснуть у него на шее, но я сдерживаюсь - у нас есть тайна, о которой вовсе не обязательно трендеть налево и направо. Громко здороваюсь еще от лифта: - Всем доброе утро! Бодро подхожу поближе, и Андрей с улыбкой мне отвечает: - Привет. - Что, у нас сегодня летучка в коридоре? Никак не могу убрать радость с лица и счастливо вздыхаю, глядя на любимого. Люся, между тем, сетует: - Да нет, просто тут Андрей никак не может поверить, что нам его будет не хватать. Так и подмывает успокоить ее: «Он никуда не едет!» и я оглядываюсь на Калугина, который укоризненно сморит на нашу секретаршу. Прищурившись, подзуживаю: - Ну, это он так на комплимент нарывается! Андрей смеется: - Вот уж чем никогда не занимался, так это… Людмила опять влезает с причитаниями: - А Андрюш, вы только обязательно, как долетите, так отпишитесь! Калугин утвердительно мотает головой и выговаривает: - Хо-ро-шо. Долго ждать, Люсенька! Я тебе быстрее отпишу, если случиться вырваться в отпуск. Пресекаю дальнейшие стенания по Испании и пытаюсь переключить секретаршу на рабочие рельсы: – Люсь, а что у нас сегодня с почтой? Она понимает мой вопрос буквально: - А у нас сегодня два факса и одно заказное. - Давай, неси. Кивнув, направляюсь к себе в кабинет. Андрей идет рядом: - Ты, как? С улыбкой бросаю на него благодарный взгляд: - Нормально, кофе напилась. - Да я тоже в себя две чашки влил. Он трогает меня за локоть, и мы останавливаемся. - Марго. Когда личная проблема позади, деловые заботы пытаются занять свое привычное место в голове. Может и мне бы хотелось сейчас поговорить о любви, но здесь явно не то место: - Что? Калугин задумчиво поглаживает свой подбородок и глядит куда-то в сторону. Потом решительно вздыхает: - Я обязательно сегодня поговорю с Наташей. Мысли о работе сразу вылетают из головы. Сегодня! Испытующе вглядываюсь в лицо любимого: - Ты, готов? Андрей сначала отводит глаза, потом, встряхнув плечами, снова смотрит на меня – с улыбкой и полный решимости: - Как пионер! Конечно, ему будет не просто. Егорова еще та штучка - и истерику может закатить, и пригрозить - мы это уже проходили. Продолжаю любоваться дорогими чертами – его лицо такое красивое и мужественное. Конечно, он поговорит и уже завтра надо быть готовой к ответной реакции. Сочувственно вздыхаю: - Будет буря. Калугин молодцевато вскидывает голову вверх: - А мне что буря, что цунами, уже все равно! Здорово конечно, но воспоминание, как пиявка все это время легко манипулировала им, заставляет меня улыбнуться и отвести глаза: - Ну… Брови Калугина ползут вверх: - Так! Ты сейчас мне не веришь? Верю, верю… Хочу его успокоить и вселить боевой дух, но к нам уже подскакивает Людмила с кипой бумажек: - Маргарита Александровна вот держите. Она протягивает их мне. - И еще два письма я скинула на электронку. Ну и прекрасно. Жизнь течет, жизнь продолжается! Все, рано или поздно утрясется: - Спасибо, Людочка. Секретарша тут же убегает, и я вновь смотрю сияющими глазами на Калугина. Совершенно не хочу на него по-бабски давить. Да и не умею: - Андрюш, ну, я же тебе говорю - как ты сделаешь, так и будет. С улыбкой подмигиваю ему, и отправляюсь к себе. *** Но не дохожу. У окна, в том углу, где ютятся Кривошеин с Любимовой, вижу ухохатывающуюся парочку, Антона с Валиком, и ноги сами заворачивают меня к ним. Я сегодня добрая, даже к таким оболтусам и засранцам. Бодро подбежав, кладу руку на плечо Кривошеину: - Привет работникам гламурного цеха! Они оборачиваются: Антон удивленно улыбается, а Валик настороженно здоровается: - Доброе утро. А-а-а, испугались… Смотрю на них, практически сверху вниз, с сияющей блаженством физиономией… А потом разворачиваюсь и молча ухожу. Ломайте теперь голову, зачем подходила! *** В середине дня творческий энтузиазм от эйфории и любовных фантазий дает плоды, и я отправляюсь к Егорову - пора обсудить наброски по новому номеру. Вообще-то можно было бы и потом - до граничных сроков времени предостаточно. Но у меня родилась отличная тема и очень хочется получить одобрение шефа. Наумыч, видимо, куда-то собирается свалить, даже портфель на стол выставил, и я тут не вовремя. Ну, ничего, постараюсь изложить быстренько. Пробежавшись по разделам, смотрю на реакцию начальника, но Егоров лишь задумчиво теребит верхнюю губу и молчит. Но надежды не теряю: - Так, теперь, что касается обложки. У меня по этому поводу целый ворох идей. Они роятся, бурлят и мечутся… Как мой взгляд, как мои мысли, как мои руки, от возбуждения выписывающие в воздухе карусель: - Мне кажется, что там должен быть медийный спортсмен, желательно олимпиец. Пытаюсь заглянуть Егорову в лицо, понять его реакцию, но тот, сдвинув брови и опустив уголки губ вниз, лишь кивает, глядя в пространство: - Угу. - А внизу крупно надпись «Мужчины, которые нас вдохновляют». Я не спорю – конечно, это навеяно Калугиным. Может быть, даже ночным и полуголым. Смотрю на реакцию шефа, но ее нет. Пытаюсь смягчить: - Ну или типа того… Чего-то шефу не нравится и он сомневается: - Не, в лоб? - А чего выпендриваться? Иногда и в лоб полезно! Шеф поднимает глаза к потолку и неуверенно тянет: - Я не знаю. Морщась, он протискивается вдоль окна, чтобы обойти меня сзади и встать с другой стороны: - Как-то… Все это как-то понимаешь… Не в нашем стиле. Все-таки юбилейный номер, хочется как-то удивить. Тоже мне юбилейный, стопятидесятый… Вот сотый был действительно юбилейный. Усевшись на край стола, тяну: - А-а-а… Ну, давайте, Деда Мороза голого шлепнем на обложке, вот все удивятся. Егоров возмущенно пролезает мимо меня к своему креслу: - Слушай, ты не передергивай, знаешь. Ты прекрасно понимаешь, о чем я тебе говорю. Нет, не понимаю! Спрыгнув со стола, встаю у него за спиной, продолжая зудеть над ухом: - Борис Наумыч! Вот, вы сколько раз мне уже доверялись, а? Егоров поднимает глаза к потолку и лишь разводит руками: - Не..., ну-у-у. Честно говоря, не так уж и много, но, все-таки, пара раз за мной победа была полной. Тычу в шефа пальцем, чуть ли не в нос, повышая голос: - И еще ни разу не пожалели! Главное напор и темп. Наумыч начинает поддаваться: - Ну, я не знаю, направление, которое ты предлагаешь, оно несколько нелогично вот для нашего издания. Егоров складывает ручки на пузе, и закатывает глаза. Продолжаю давить: - А на мой взгляд, очень даже логично! А что? После ведьм и женских прокладок, самое время написать про нормальных мужиков! Кстати, у меня есть еще один аргумент. Мне кажется, неотразимый… Снова усаживаюсь на угол стола и, не переставая тыкать пальцем в Егорова, добавляю: - Между прочим, Ане эта концепция очень даже понравилась! Может, конечно, получилось неуклюже, слишком по-женски, ну уж извините – побочный эффект. Егоров это замечает: - Стоп, причем тут Аня? Тут-то я его и ловлю. Сделав изумленное лицо и сцепив пальцы рук, картинно кладу их на колени: - А вам разве безразлично ее мнение? - Ты знаешь, давай не будем смешивать личное, с профессиональным! Егоров возмущенно разворачивается ко мне спиной. Но я не отступаю: - Я не смешиваю… Я просто, в данный момент, ссылаюсь на Аню, как на человека достаточно творческого и профессионального! Понимаю, что звучит неубедительно, и огорченно всплескиваю руками: - Просто, извините, у меня уже закончились аргументы! Маятник сомнений Егорова теперь движется в другую сторону, и он опять поворачивается ко мне лицом: - Не, ну ладно, ну действительно… Что-то вот в этом есть…. Стоит подумать. Кажется, перелом произошел, но меня все еще смущают нахмуренные брови шефа. Егоров, что-то надумав, вдруг оживает: - А название такое «Мужчины, за которыми хочется идти», а? Мои глаза от радости распахиваются еще шире. Кажется, он на себя примерил эту фразу, и именно она заставила посмотреть на мою идею другими глазами. Не могу удержаться: - Во-о-от!… И Ане так показалось! Но, видимо, переборщила, надо было язык вовремя прикусить. Егоров, раздвинув полы пиджака, с грозным видом, цепляется пальцами за пояс: - Слушай, знаешь что! Но тут, слава богу, трезвонит его мобильник, и гроза проносится мимо. Шеф быстро хватает телефон и смотрит, кто звонит, потом бросает быстрый взгляд на меня. С хитрой ухмылкой расслабляюсь – все понятно, это Анюта. Егоров смущенно отворачивается к окну и прикладывает трубку к уху. Потом перекладывает в другую руку и переносит к другому уху: - Алле… Да я вот сейчас это…, говорил о тебе только что… Сложив руки на груди с ухмылкой наблюдаю, что творит с серьезным человеком любовь... Этот разговор, думаю, надолго. Подхватив бумажки, беззвучно исчезаю – будем считать, что «добро» я получила. *** По пути заглядываю в кабинет Андрея, но его нет на месте. У меня все время зудит под коркой в мозгах вопрос - встретимся мы сегодня после работы или нет? Я понимаю, он хотел еще успеть поговорить с пиявкой, но потом? Стоять у Калугина под дверью, у всех на виду, было бы странно, и я перемещаюсь к комнате отдыха и там болтаюсь у входа с обзором на Люсину стойку - отсюда удобней наблюдать за холлом и кабинетами. Неожиданно за спиной раздается голос Андрея, видимо он зашел с другой стороны: - А-а-а…Марго. Ну, наконец-то! Разворачиваюсь, с радостной надеждой в глазах. Теплая улыбка трогает его губы: - Извини, не помешал? На душе сразу становится светлее. Привалившись плечом к двери, скромно убираю руки за спину: - В смысле? - Что-то мне показалось, что ты стоишь, размышляешь о какой–то глобальной проблеме. Господи, чему ты мог помешать, Андрюш? Конечно, я думаю о самой глобальной - будет у нас сегодня свидание или нет? Вдруг утро вечера мудренее и ты передумал? Спросить напрямую боязно, и я, с игривой улыбкой, захожу по интересующей теме издалека: - Ну, даже очень о глобальной... Думаю чайку себе заварить или кофейку хлопнуть… Не поможешь определиться с выбором? Калугин смотрит с улыбкой куда-то в бок, а потом переводит взгляд на меня: - Ну-у, я бы отдал предпочтение кофе… А по чайку выступил бы вечером! Обхватив себя руками за плечи, согласно киваю, игриво приподнимая брови: - Вечером? Мне кажется, мой намек прозрачней некуда… Он молчит и мои руки начинают нервно пробегать то вниз, что-то поправляя, то вверх к лицу, смахивая то с одной щеки щекочущие волосы, то убирая локон за ухо с другой стороны… Наконец, Калугин засовывает руки в карманы и опускает глаза: - Ну да, вечером. Он отворачивается, шлепая ладонью по косяку: - Я… Я подумал, может быть нам сходить куда-нибудь вечером? Посидеть. Наконец-то! Новый решительный взмах и шлепок: - Поговорить, что ли… Меня это «поговорить» немного напрягает, и я настороженно смотрю на него. Что-то изменилось? - О чем? Андрей напряжен и слишком серьезен: - А ты считаешь, что не о чем? Его слова пугают меня еще сильней, и я отворачиваюсь, не зная, что сказать и не понимая его озабоченности. О чем он хочет говорить? Разве с сегодняшней ночи, когда мы говорили и говорили о любви, что-то переменилось? Калугин повторяет: - Ну, так как насчет предложения? Может он встречался с Наташей, и она убедила его не расставаться? Может он все-таки решил уехать с ней в Испанию? Может быть, из-за этих сомнений он и был ночью странно сдержан и даже не пытался «перейти грань»? Вздыхая, отвожу глаза и пытаюсь прощупать почву: - Ну, я в принципе не против, боюсь, что против будет Наташа. Снова смотрим друг другу в глаза, Андрей, поморщившись, усмехается и качает отрицательно головой: - Ты знаешь, я тебе честно скажу – мне абсолютно все равно. У меня словно камень с души падает, все мои страхи отступают и кажутся смешными. Чего я выдумываю - конечно, он справится со всеми трудностями. Смотрю на него и все больше убеждаюсь, какая же я дура со всеми своими подозрениями. Андрей же сказал, что любит меня! Все, надо забыть про пиявку и не ревновать, каждые пять минут. Это он раньше думал, что ее любит, а теперь понял, что ошибался. Чего я психую-то? Невозможно жить с нелюбимой женщиной, зная, что где-то рядом любимая! Невозможно! Это же чушь, дикость! Тянусь губами к его губам и целую. Теперь он мой и только мой... Чуть отступив назад, хочу пройти мимо, но Андрюшка хватает меня за плечи, обеими руками, останавливает и разворачивает к себе. А потом крепко и сладко целует… Да, вот, так! Когда он меня отпускает, я, облизнувшись как кошка, и чуть ли не мурлыча, иду к себе. Теперь остаток дня можно помечтать, сидя в кресле. Или немножко поработать… "Мужчина, за которым хочется идти". Где-то, через час, Андрей заглядывает ко мне в кабинет, заглядывает сообщить, что заказал столик в «Sorrento» на Крымском Валу, на 20.00. Отлично - значит, смоюсь с работы пораньше - нужно же, подготовиться!