Помни, что нет тюрьмы страшнее, чем в голове
Виктор Цой, из песни "Стань птицей"
Быть пешкой в играх Центрального Разведывательного Управления – конечно же, не самый позитивный момент в жизни любого здравомыслящего человека. Даже звучит как-то мерзко, и трудно было мне найти хоть что-то позитивное в этом большом эмоциональном болоте. Меня, как чиновника, выручала только служба моей стране, которая выражалась в том числе и в заботе о благополучии наших людей. И да, если пойти по лесу, найти после часа поисков странной формы сундучок и вынуть содержимое в виде папок с пожелтевшей бумагой – это тоже засчитается как служба любимой Америке, как дело, к которому я стремился. Я могу сказать «большое спасибо» хотя бы за то, что меня, пока что, так и не обнаружили за этим действием. Не придётся снова придумывать новые отговорки, чтобы они звучали правдивыми. Теперь, вернувшись из Индианы, я решил выполнить, как мне хотелось верить, последнее задание Лукаса: доставить секретные документы на Сейрай, отдать их некой «Мишель» и возвратиться на Наруками. Я так хочу, чтобы эта девушка оказалась более благоразумной и ответственной, чем этот… Брр… Через несколько дней после католического Рождества я отплывал на волноходе в сторону «Южных островов», освободив себя от лишних мыслей. Во вкладыше папки была маленькая бумажка, утверждавшая, что волноход куплен на третье имя нашими спецслужбами через нанятых людей. Быть может, пора была снова задуматься и запаниковать, вырывая волосы клочками, и повторять «ЦРУ везде», но банальное разгильдяйство Комиссий давало мне чувство безнаказанности. Пока не разобравшись полностью с такой специфичной формой государства, я мог лишь фыркать и плыть дальше. Ночное небо над Наруками было прекрасным для морских путешествий, волны не качали сильно, и не было поводов для пессимистичных рассуждений. Чёрное пятно впереди с блёклым светом луны ощущались с приятным волнением. Ведь когда мы с Сёгуном договаривались насчёт этих островов, я даже не имел понятия, как же выглядят эти клочки земли посреди океана. Когда я ещё не нашёл с Райден общий язык, то так и искал повод нашим солдатам остаться передохнуть где-нибудь, и безлюдные, скалистые острова мне казались самым лучшим вариантом. – Стой, кто плывёт? – послышался из мегафона грубый мужской голос. Ни черта не было видно впереди, будто бы темнота сама и спрашивает у человека. Имея только по курсу ориентир в виде возвышающейся квадратной материи и направленные на друг друга скалы, словно мечи, я продолжил движение и попытался перекричать мегафон, надрывая голос: – Свой, парни, свой! И видимо, большего ничего не было нужно. Я долго вслушивался, желая услышать ответ, но та сторона хранила терпеливое молчание. Только когда свет с передних ламп волнохода начал достигать дикого пляжа Сейрая, я облегчённо выдохнул и начал успокаивать работавший из всех сил двигатель на неизвестной мне тяге. Дальше мне пригодился бы только свой маленький фонарик, взятый из Америки – Пришло время искать «своих» на временно «своей» земле. Как только я спрыгнул с машины, тут же послышался гром, да такой сильный, будто это был удар возмездия от природы. Вспышка света, озарившая на долю секунды всё пространство рядом со мной, заставила ахнуть и закрыть как можно сильнее глаза. – Руки вверх! – вместо грома уже раздался грубый мужской голос. От такой команды я сначала инстинктивно и послушно поднял руки, а затем попытался увидеть в темноте самого мужчину, что собрался меня брать в плен. – Я же кричал вам, что я свой! – слегка обиженно прокомментировал своё задержание я. – Какой ты свой, абориген гребаный? – огрызнулся мужчина, после чего добавил: – Где фонарь взял? – Фонарь? – переспросил я, запутавшись от волнения. Тут недолго и свинец поймать! – Фонарь, фонарь! Факел в коробочке, светящийся по воле Великих Богов Священного Писания! – продолжал издеваться надо мной, по всей видимости, солдат. – Ну ты… – чуть не вышли из меня разочарованные выдохи. – Слушай, даже местные жители не настолько невежественны! – Пошли, «наш». В части скажут, насколько ты «свой», – приказал солдат, приблизившись ко мне. Только сейчас я смог разглядеть человека и указывающую на меня автоматическую винтовку. Солдат, одетый в камуфляжный дождевик, смотрел на меня настороженно, и был готов в любую секунду открыть огонь. Он, впрочем, любезно подсвечивал своим фонариком тропинку из натыканных в землю разбитых кирпичей, ведущую в обход скал. По разным сторонам слышался гром и виднелись молнии, заставлявшие меня, уже повидавшего виды, на мгновение дёрнуться и закрыть глаза… И представлять, какого тут находиться армии все два месяца. Однако не всё так было и плачевно. Во время света молнии, озарявшей окружение ярким белым светом, я мог увидеть большой след американской военной машины на практически нетронутых землях. Проходя по берегу, я встретил накрытые маскировочными сетками бетонные блоки, защищающие собой по бокам артиллерийские орудия. Пройдя между скал, можно было увидеть явно в прошлом заброшенные деревни, которые быстро переоборудовали под военные нужды. Тут даже было искусственное освещение от громких дизельных генераторов, так что было достаточно светло и без молний. Вывески из новых деревянных досок, воткнутые в землю стальные указатели, наспех отремонтированные каменные дома с белой краской… Другие часовые, что стояли рядом с каждым из сооружений, зорко смотрели на меня, не меняя будничного солдатского выражения лица под названием «камень»… Военный городок даже ночью показывал признаки жизни, а под ногами продолжали подсказывать нам с парнями верный путь те же кирпичи в земле, только уже серого цвета. Подходя к зданию из камней, окрашенных в ту же яркую краску, я увидел на большом квадрате из прессованных опилок яркие красные буквы на своей родной латинице – «Вход строго по пропускам! Гарнизон имеет право открыть огонь на поражение!». И, как ни странно, ведущий меня солдат толкал вперед прикладом в направлении именно этого сооружения. Лишь выдохнув и понадеявшись, что скоро это недоразумение закончится, я в очередной раз подчинился. Солдат всё и так делал за меня, даже не пришлось дверь злополучную открывать – он сам «любезно» так же толкнул слегка сгнившие скрепленные дощечки, после чего погнал меня, как овцу, дальше. Только я вошёл внутрь, как моё внимание зацепила электрическая лампа с железным ободком, что светила офицеру прямо на его пожелтевшую бумагу. Он сидел на табурете, к нам спиной, не выказывая ни единого признака, что на нас обратили внимание. Его взгляд иногда отрывался от записей на прикреплённые фотографии высокого качества острова, с резкими штрихами маркера в виде пометок. – Сержант Дорнан, разрешите доложить? – прикрикнул солдат, моментально встав в строевую позу. Человек спереди нас неспешно обернулся, после чего я смог посмотреть на него. Ох… Я тут же вспомнил, кто это – это был сержант с временной базы на Наруками, кто, крича, велел убираться из военного объекта. Он, видимо, тоже узнал меня и опустил взгляд, устало выдыхая. – Разрешаю, – дал команду сержант. – Абориген совершил попытку внедрения на остров, – начал уверенным тоном солдат, немного ухмыльнувшись. – Хорошо подготовлен к диверсионным операциям, выдавал в своей аборигенской одежде себя за американца. Ох, и правда. Несмотря на то, что не успел переодеться в привычную для своей страны одежду, мне не стоило надеяться на догадливость воинов. Хорошо, хоть не пристрелили. – Какой же это абориген? – зевая и прикрывая рот рукой, отмахнулся сержант. – Это же Джордж Гринт, петюня. – Дж… Джордж Гринт? –запаниковал солдат, смотря на меня будто в первый раз. – С…Сэр, я не… – Иди уже отсюда, у тебя пост до 2 часов ночи, – прогнал из помещения взмахом руки сержант солдата, продолжая зевать. Солдат замешкался, кося взглядом то на меня, то на сержанта, пока не отошёл от двери и не побежал в сторону выхода из военного городка. От такой неловкой сцены у меня образовалась маленькая улыбка, и я надеялся, что воину не «прилетит». Сержант же встал с табуретки, отложил бумаги на стол и приблизился ко мне на один неспешный шаг. – Здравия желаю, сэр… – потирая один глаз, пытался взбодриться сержант. Он сейчас был совсем не таким, каким я его помнил с времён высадки в Наруками. Уставшим, принятым на бумажную работу, он выглядел как уравновешенный кадровый офицер, хоть и с таким лицом, будто сейчас упадёт в обморок. – Доброй ночи, – кивнул я, пытаясь сдержать нараставшую улыбку. – Как продвигается работа? – Хреново, сэр, – как никогда честно ответил сержант, тихо шмыгая носом. – Вы зачем на остров приплыли? – А почему вы так со мной разговариваете? – нахмурил брови уже я, не ожидая уже такой наглости. С временем и статусом приходит и самоуважение, как никак. Сержант уже собирался мне ответить, открыв рот и заглянув в глаза, как тут его прервала снова открывшаяся входная дверь и её громкий скрип. Мы вместе с ним обернулись, увидев на пороге девушку с подносом чая и бережно сделанными бутербродами в форме треугольников. Настольная лампа представила мне её, будто героиню из театральной постановки, осветив только её и оставив затухавшим тёмным всё остальное. – Люси, ну только не сейчас! – буркнул сержант, закатив глаза. Одетая явно в гражданское, лишь с накинутой на плечи тяжелой офицерской осенней курткой, девушка озарила нас обоих непоколебимой улыбкой. Будто игнорируя недвусмысленный отказ сержанта, она продвинулась к нам ближе, легко мотая головой и что-то напевая себе под нос. Если бы не спокойная реакция сержанта и его знакомство с ней, то я точно бы подумал неладное. С первых секунд она вела себя в импровизированном помещении очень вальяжно. – Мальчики, немного отдыха не помешает, – подмигнула нам девушка, после чего положила поднос на стол и повернулась целиком к сержанту. – Тебе разонравились мои сэндвичи с тунцом, м? Вспомнилось лёгкое чувство неловкости, когда даже и не знаешь, что тут происходит. Сделав шаг назад, я переместил фокус внимания на документы и папки, не находя попросту себе места. То, что я здесь быстро, за какие-то несколько секунд из важной персоны стал «третьим лишним» – на самом деле чувство не из приятных. – Люси, дело не в бутербродах… – попытался исправить ситуацию сержант, явно тоже чувствую смущение. – Прояви хоть немного уважения, тут на остров зачем-то спецпредставитель по Тейвату приплыл. После такого дополнения из меня вышел сам по себе разочарованный выдох. Нет, не по поводу поведения девушки, а из-за слов сержанта – который общался, будто я не нахожусь в радиусе метра-двух. «Люси» же сильно удивилась пояснению сержанта, затем резко повернулась ко мне и заблестела глазами. Взмахом своего хвостика из волос она чуть не шлёпнула по лицу сержанта, показывая мне наглядно переменчивость внимания некоторых людей. – Господин Специальный представитель! – разразилась она радостно, после чего протянула мне свою руку. – Я так рада познакомиться с вами! Меня зовут Люси Блейр, я временно работаю здесь помощницей командира 9-ой бригады снабжения. – Помощница командира? – переспросил я, немного прищурившись и мельком разглядывая её наряд. И у меня были основания для подозрений. Вспоминая описание «девушки из письма Лукаса», она прекрасно подходила под все пункты. Золотистые яркие глаза, длинные волосы, собранные в конский хвост… Довольно привлекательные внешние данные, что тоже указывалось на злополучной бумаге – да даже внизу, на её бедре была видна плотно прилегающая чёрно-белая сумочка. Смущал меня только очень лёгкий характер девушки, хотя… Кого я обманываю, возможно, она просто играет так свою роль. Лукас, что ли, её покусал и заразил? – И конечно же, я храню об этом секрет! – игриво поднесла она палец к своим губам, тихо хихикнув. – Люси, это серьёзный человек… – попытался неумело остановить её сержант, после чего в прямом смысле махнул рукой. – Поколение ТикМока, Господи… – Сержант, вам не к лицу старческие фразы, – не оборачиваясь к нему, девушка дразнилась. – Дезорганизация, разгильдяйство, бабы эти ещё на фронте, – продолжал зудеть на фоне сержант, фыркая. – Вот вернётся Милли на Сейрай, всё расскажу, брр… – Господин спецпредставитель, а я вам хочу подарок сделать! – будто не слыша, как мямлит сержант сзади, «Люси» сделала один шаг ко мне ближе. – Он вот там вот, есть парочка минут у вас? Протянув руку вправо, она ладонью указало на одну из дверей в этом и так маленьком домике. Стремительное знакомство сейчас должно было продолжиться в одной из комнат – причём по её же инициативе. Сохраняя дипломатичный внешний вид и уверенное лицо, я тут же кивнул и слегка улыбнулся в ответ. Боже, пожалуйста, пусть это будет не невероятное совпадение, а то я не смогу спокойно настоящей даме сердца смотреть в глаза. – Что же, это неожиданно, – наконец-то прорезался мой голос, представляя себе возможные последствия «подарка». – Разрешите посмотреть? – Разумеется, – кивнула она, после чего повела меня в соседнюю комнату чуть ли не подпрыгивая, бодро комментируя: – Мы всей частью готовили для вас! Перед заходом в комнату я напоследок смог увидеть реакцию на происходящее сержанта, уже сидевшего на табуретке. Нахмурившись, он будто был готов заорать на всех, как тогда на Наруками и обвинить нас во всех бедах, но терпеливо хранил молчание. Пока дверь не закрылась, я мог ощущать физически его большое желание высказаться…------
Только зайдя в комнату, я осознал какая она маленькая. Даже не так – малюсенькая. Здесь стояла односпальная кровать, которая уже занимала большинство площади комнаты, а также комод без одного ящика и календарь на будущий 2024 год. Места не было даже сделать нормальный шаг вперёд, только открыть дверь и сразу упасть головой на мягкую подушку. Люси быстро зашла в комнату второй, моментально закрыв дверь. Стоя к ней спиной, и видя перед собой кровать без какой-либо праздничной коробки на застеленном матрасе, я понимал, что мог сейчас страшно ошибиться в своих собственных суждениях, догадках и прочем. – Папку, – кротко сказала «Люси», заметно сбавив лёгкости в голосе и став серьёзней. Как только я обернулся, то увидел её без лучезарной улыбки, а глаза, что ранее сияли золотом, заметно охладели. В другой ситуации другой парень бы подумал: «Ну вот облом», а я же, наоборот, сильно обрадовался. Вот оно, хладнокровное ЦРУ без какого-либо чувства эмпатии и влюбчивости! Только стоило немного протянуть ей руку, как я моментально схватил из своего портфеля тонкую кожаную обложку с непонятной для меня информацией из шифров. Даже проступила на моём лице лёгкая улыбка, что я смог избежать нежелательных для меня последствий, и оказался прав. – Держите, – прошептал я, продолжая выдыхать и мысленно благодарить всех Богов. – Ох? – слегка подняла одну бровь девушка, после чего осторожно взяла папку в свои руки. – Вы не удивлены, сэр? Не чувствуете неудовлетворение? – Да будет вам, – не сдержал я лёгкое хихиканье. – Я проинформирован о вас, Мишель. Игры ни к чему, я уже знаком с вашим коллегой. – Вот оно как… – по виду искренне замешкалась она. – Даже имя знаете, как проницательно. Я редко сталкиваюсь с такой реакцией после моей работы над образом. – Не переживайте, я бы всё равно отказался, по этикету, – легко помотал я головой и сел на кровать, сохраняя маленькую улыбку. Мишель же продолжала стоять как статуя, и, вместо ожидаемых мною холода и роботизированной мимики, я увидел, как она сверлит меня взглядом, сурово нахмурив брови. Свеча с комода освещала только правую часть лица Мишель, делая её внутренние размышления менее распознаваемыми. – Признаюсь, это даже немного обидно, – честно высказалась Мишель, вздохнув. Опустив голову, она будто возвратилась в свою прежнюю роль легкомысленной девушки. Пятисекундное внешнее осуждение, почти схожее с грозным видом Райден в начале моего пути на Инадзуме, быстро отступило, когда она перевела взгляд с меня на папку, что я передал. Смахнув с себя несуществующую пыль, будто прихорашиваясь передо мной, она аккуратно раздвинула толстые слои искусственной кожи, обратив внимание на непонятные мне шифры из разных систем письма. Подсев рядом со мной на твёрдый матрас, она легко улыбнулась и слегка покосилась на мои руки. – Теперь я могу уплыть назад? – решил я прервать паузу. – Вы? Ох, вряд ли, сэр, – не спеша растянула Мишель последнее слово, снова метнувшись ко мне краем глаза. – Вы теперь будете вместе со всеми нами. – Мне очень жаль, но в центре у меня ещё много работы, – тихо выдохнул я, не ожидая ничего серьезного. – У меня ещё остались задачи на конец декабря. Мишель продолжала улыбаться, и теперь уже не отрывала от меня взгляда. Терпеливо выслушав, под конец моего предложения она всё же не сдержалась и тихо хихикнула, как в своём старом образе. – Сэр, вы правда ничего не знаете или только продолжаете играться? – тихо спросила Мишель. – Что именно могу я не знать? – уже озадачился я, не понимая интриги собеседницы. – Сэр… – опустила улыбку Мишель, после чего выдохнула и продолжила серьёзным голосом. – А я-то думала вы просто такой отважный дипломат, а не очередная офисная незнающая мышка. От таких комментариев я снова готов был разозлиться, но всё же сумел сдержать нейтральное лицо. Пусть и пропала улыбка, я не мог сейчас накинуться на неё из-за, пусть и несерьезных, но оскорблений – ведь ЦРУ и армия же пока что мои друзья. Я только скрестил руки, продолжая её выслушивать. – На острове ждут десантирование Фатуи, Начальник оперативного штаба, майор Адамс сам заявил нам о таком положении дел, – поделилась со мной девушка, тяжело вздохнув. – Террористы решили вести с нами открытую войну. – Как это? – удивился я, схватившись руками за матрас и расширив глаза. – Это точная информация? – Между нашим «Советом Высших Офицеров» и одним из Предвестников незадолго до вашего прибытия шли переговоры, – продолжала холодно Мишель, нахмурившись. – Майору Адамсу предлагали пятьдесят миллионов моры за сдачу объекта, после чего Снежные переговорщики были арестованы и сейчас находятся где-то на Цуруми. Я продолжал молчать, пытаясь спокойно дышать через нос. Война всё же настигла меня, только не от тех, кого я уговаривал. Несмотря на мой столько слегка напуганный вид, по мне пробежала дрожь – власть и жажда наживы… Глупая взятка. – И вы здесь по поводу операции… – вымолвил я, хмуро осматривая пол. – Нет, сэр. Я находилась на Сейрае для подготовки моей миссии в Сумеру, – вздохнула девушка, поджав губу. – Но сейчас это стало второстепенным. Я могу и не добраться до джунглей и готовых к сотрудничеству аборигенов, если наши «островки безопасности» будет взяты оружием. – Почему об этом я узнаю впервые, Мишель? – злобно выдохнул я, взявшись одной рукой за голову. – Это же война, в конце концов. На территории де-юре Сёгуната! – Сэр… – попыталась меня приструнить агент, слегка нахмурившись. – Пожалуйста, возьмите себя в руки. Я сама узнала об этом действии только утром, а про наши… напряженные отношения с Снежной вы могли и так знать, как раз из развернутых ячеек Разведывательного Управления. – Но я же… – запнулся я, погружаясь в большее разочарование. – Это было бы неразумным в открытую начинать войну. Эванс писал мне только про поимку агентов и суд в Снежной, а не «День Д». – Эванс… – тихо повторила за мной Мишель, после чего ещё раз поджала губу. Слегка отвернувшись от меня, она будто больше засмущалась. Сомкнув пальцами листы старой бумаги, я мог почувствовать волнение в ней. Ладонь на бумаге говорила больше и страшнее её самой, желавшей скрыть от меня эмоции. Стоило мне только упомянуть фамилию Лукаса… В мою голову сразу же пришло нехорошее предчувствие, что новости на сегодня не закончились. – Мишель? – с опаской в голосе озвучил я её имя. – Пообещайте мне, что отреагируете взвешенно на мои последующие слова, – уклончиво ответила она, продолжая игнорировать зрительный контакт. «Обычно, после такого собеседник говорит просто кошмарные новости» – помнил я по жизненному опыту. Ничего хорошего точно не случилось, чему уж тут радоваться? Тихо цокнув и набравшись смелости, я решил разузнать все секреты и положение дел. – Обещаю, – я уверенным тоном дал согласие. – Лукас Эванс… временно не у дел, – начала Мишель, снова посмотрев на меня. – Он отправился в Снежную. – Почему? – практически моментально спросил я, подняв одну бровь. – Он попал в плен, – призналась Мишель, разочарованно вздохнув, будто дело было в ней. – Я мало что могу сказать по делу, сэр Гринт, но… Она прервалась, вместо продолжения рассказа начав изучать мою реакцию. Только потому, что уже пообещал ей, я всего лишь закатил глаза и тихо выдохнул, потому что мне нужно держать слово. Гребанный болван, Господи Иисусе. Аж скулы свело, внутри своей челюсти я смог услышать противный скрип эмали клыков, но всё остальное сейчас во мне поддерживало спокойный и уравновешенный вид. – Как это произошло? – через большую силу спокойно спросил я. – Всё, что я смогла узнать от наших кротов и других агентов – только про его поражение в битве на территории Института кинетической энергии, – понимающе продолжила Мишель, отвечая быстро и по делу. – Также Лукас, незадолго до пленения, писал в оперативный штаб нам о «Доме Очага». Агент описал Сиротский приют как организацию, полностью подконтрольную Снежной и составлявшую угрозу Центральному Управлению. – Его избили… дети-сироты? – засомневался я, мотая головой. – Сэр, это всё, что я знаю, и чем могу поделиться с вами, – тихо сказала Мишель. – Члены Фатуи после пленения агента, вероятнее всего, хотят закрепить успех с нами и предоставить Царице славную победу северного оружия. Пока что забудьте о нём, нам нужно сконцентрироваться по делу Сейрая. – Как я могу забыть… – виновато вымолвил я, легко вертя головой. И действительно, всё похоже намного хуже, сем я себе представлял. Если раньше я опасался только неразумных действий Сёгуната и Американского Сената, то теперь я не могу отрицать большую роль ранее неизвестной мне Снежной. Закулисная игра тайных сил вот-вот перейдет в горячую войну, чтобы высшие чиновники могли написать победоносные отчёты «наверх». Мы отчитаемся старику Уилсону, а они – Царице. Но даже сейчас я не могу понять, почему были сделаны такие большие ставки в этой партии. – Что вы натворили-то… – тихо продолжил я, смотря на потолок. – Мы? – иронично удивилась Мишель, закрыв папку с громким шлепком. – Это не мы отвечаем за Высшее командование Снежной. – Убиваете, обманываете, унижаете, – закрыл я глаза, будто отчитывая перечислением. – А как в лужу сядете, то мне потом сидеть и придумывать выход. – Сэр, – кротко пригрозила девушка, нахмурившись. Казалось, что если я продолжу свой монолог, то она встанет и пристрелит меня в этой комнате. Но сейчас все рамки дипломатического этикета были просто стёрты перед лицом неотвратимых смертей. – Сами себе придумываете зло, сами себе надумываете, сами по себе пугаетесь и оружие делаете. А потом видите то же самое у другого и в псевдо-правоте своей убеждаетесь, – продолжал я, глубоко выдыхая. – Вы все на словах такие внешне сильные. А внутри только трусость, страхом пропитаны что мы, что они. Ещё раз выдохнув, я растворился в своих мыслях и переживаниях, не способный больше молчать. Всё это копилось во мне, как в переполненном кувшине. Почему и правда люди не могут просто существовать между собой, откуда в нас это гадство… Почему я сам в начале был надменным идиотом, в мире где меня готовы были принять? Тихо вздохнув, я ожидал вспыльчивой реакции Мишель – что-то определенно мне она скажет в ответ на такое. Но прошла секунда, а потом пять. Слева от меня я мог услышать только тяжелое дыхание через её маленький нос, которое постепенно стало приходить в норму. Мои представления о том, как меня будут душить газом – как Лукас в Монтерее – быстро улетучились, и тут я услышал тихий уставший стон. – Значит, люди заразны, – спокойно высказалась наконец Мишель. – Даже высшие силы, оказывается, похожи на нас. Невообразимо, что я смог услышать только что. Стоило моим глазам вновь открыться, как я увидел спокойно сидящую Мишель на краю кровати, даже не подумавшую меня чем-то задеть. По её более чем невозмутимому взгляду в сторону полуразобранного комода нельзя было даже и подумать об угрозе в мой адрес. Охватил недолгий ступор: как же она отличается от её коллеги по неблагородному цеху. – Люди действительно грешны, сэр Гринт, – выдержанно продолжала Мишель, медленно повернувшись ко мне и легко улыбаясь. – Даже вы лжёте во благо своих принципов, не так ли? Только и остаётся, что тихо вздохнуть. Какой скользкий вопрос… Не знаю, что сейчас у неё на уме, но более чем уравновешенная предыдущая реакция оставила для меня большой запас прочности доверия к ней. По крайней мере… С ней можно серьёзно поговорить, нежели с придурком Лукасом. – Это правда, мисс, – тихо признался я, откинув голову назад. – Но наши принципы разнятся. Я желаю мира и спокойствия души, себе и другим людям, а вы… Чёрт бы его знал. – Вы новый Мессия? – сыронизировала Мишель, больше ухмыльнувшись. – И никаких личных интересов? – Вы зря так дразнитесь, мисс, – рассудительно и спокойно парировал я её слова. – Человеку сложно жить одному среди массы несчастных. Где так можно найти стимул идти дальше? Снова вздохнув, всё глубже погружаясь в философские беседы, я чувствовал медленное отрешение от реальности. Лёгкая передышка и саморефлексия на тему больших нависающих проблем. Пока Мишель внимательно слушала мою речь, только немного опустив кончики губ, я не удосужился посмотреть на неё в ответ. Уставший от вызовов, лишь немного покачал головой, и держа прежний ритм монолога, неспешно продолжил: – Это, наверное, и есть моя слабость. Мой личный интерес. Я много рассчитываю на людей, и сам не могу обойтись без участия в их счастье. – И именно поэтому вы на своём рабочем месте, – подвела итог Мишель, кивая. – Печально быть таким как вы. – Не то слово, – быстро ответил я через нервное хихиканье. Как вдруг, не успел я продолжить свой диалог о жизни, сзади меня раздался громкий телефонный звон, что я слышал только в самом-самом детстве. Что-то взяло меня внутри за сердце и сжало его, застопорив дыхание. Резко обернувшись, я увидел вздымающуюся на маленьких серебряных ножках стальную трубку, трезвонящую сильнее во второй раз. Звук был такой резкий и нежданный на контрасте с поглощающей тишиной окружения и тихим голосом Мишель – я могу поклясться, что имел в тот момент все шансы не сдержаться и сбить правой рукой старый телефон на пол. – Ух ты, кто это может быть… – не так бурно удивилась девушка, медленно встав с матраса. – Это кто ещё там, а? – послышался глухой полуагрессивный голос сержанта за дверью. – Работай, работай дорогой сержант! – громко подразнила его Мишель, не теряя своей роли в общении с незнающем военным. Она неторопливо сделала несколько шагов в направлении древнего аппарата, и, высоко задрав ногу, перешагнула через мои колени. Иного придумать не могла в тесном помещении, явно не предназначенном прежним владельцем быть спальней – я всё понимал. Инстинктивно глаза хотели метнуться в центр, но во избежание лишних проблем с малознакомым человеком мне пришлось смущённо смотреть в сторону. – Больше расти не будете, – услышал я от неё ещё одну дразнилку. – Отомщу и перешагну в ответ позже, – без промедления пообещал я, смотря на неё краем глаза. Словно не услышав меня, она села на корточки и молча взяла трубку. Со стороны было слышно только тихое шипение из трубки, пока девушка перебирала пальцами по стальному каркасу, чего-то ожидая. В комнате снова повисла грозная тишина, просто требовавшая своей кончины какими-нибудь словами. На самом деле прошло только секунд десять, но сейчас ожидание чего-то неизвестного растягивало это ничтожно малое время раза в три. Было неудобно хотя бы по той причине, что Мишель могла бы сесть рядом со мной, а не тереться спиной об мою ногу. Наверняка я снова всё преувеличиваю и накручиваю, но… Надо хоть что-то предпринять для своей же уверенности. – Может, присядете? – скорее неуверенно, чем наоборот, вымолвил я. В ответ она не развернулась, не подала голос, а только показала мне вытянутую вверх ладонь сигнала «стоп». «Ну, нет значит нет» – подумал я, своё джентельменское дело я сделал, значит можно выбросить из головы лишние тревоги. Умею я на свою голову такого нагрузить, слава Богу, что научился этот груз и сбрасывать. – Да, госпожа вице-президент, я вас внимательно слушала, – кивая, спустя долгих минуты две ответила Мишель. Моё внимание снова сфокусировалось на телефоне, и я слегка выпучил глаза. Джессика Харрис сейчас на проводе? Я замер, лишь резко развернув голову в направлении разговаривавших дам – а я ещё надумывал на агента! Да если бы я разговаривал с вице-президентом, то меня не волновал бы даже дождь из астероидов за окном. В последний раз я видел её… Как раз в конце октября, когда она проводила совещание с моим начальником Габриелем Санчесом. Тогда же она первой предложила ввести войска в Инадзуму и «сделать деньги». Планы, которые моё чувство справедливости удачно обломало. Я скрестил пальцы и закрыл глаза, как двоечник в школке, надеясь, что меня «пронесёт» и вице-президент не спросит меня насчёт созданных для её плана «проблем». А судя по агрессивной реакции Санчеса, у госпожи Харрис большие претензии ко мне… Тешило сейчас мою душу хотя бы то, что она не знает о моём присутствии на Сейрае. – А, мистер Гринт? По счастливому совпадению, он сейчас рядом со мной, мадам, – спокойно поделилась по телефону Мишель, повернув голову ко мне. Мои глаза ещё больше расширились, а внутри будто произошла мощная детонация. Мне хотелось выкрикнуть девушке: «Ах ты, сволочь!», но от испуга за себя я только издал нелепое икание. Будто вернувшись в студенчество, я скрестил ладони и сильно помотал головой, показывая Мишель всевозможные знаки, что меня рядом нет. Но она лишь улыбнулась, и, будто копая мне могилу, отвергла мои же мольбы, кивая в ответ. – Да, спокойной ночи вам, мисс, передаю трубку, – закончила разговор с вице-президентом мой персональный палач. Направленная в мою ладонь стальная, кишащая злом, трубка телефона была для меня сродни заряженному пистолету. Примерно тот же уровень оцепенения, от которого пропадает желание дальше жить. Как только Мишель подняла со своего плеча эту дьявольскую вещицу, наставив это на меня с лёгкой улыбкой, так сразу же сбилось и дыхание. Осторожно, боясь уронить на вид крепкую согнутую палку, я захватил пальцами нижнюю часть конструкции и выдохнул. Не получилось сразу успокоиться, пришлось глубоко вдохнуть и выдохнуть ещё раз. Тихий, издевательский смешок Мишель со стороны только накручивал для меня ситуативную проблему. Заторможено, поднеся трубку к своему уху, я как перед расстрелом нервно сглотнул и попытался настроиться на позитивный лад. Всё равно ничего мне не поможет сейчас, тем более трясущиеся руки, даже как говорил мой коллега Марк… Да, точно: «Если чувствуешь писец, улыбнётся вновь мертвец». – Доброго вечера, мадам вице-президент, – сомкнув глаза, произнес я бодрым голосом. – Привет, Джордж, – на слух добрым голосом произнесла госпожа Харрис, тихо зевая. – Как дела у тебя? Глаза мои заметались: я совершенно не ожидал такого тона от прежней Джессики Харрис. Тихо прочистив горло, предварительно отставив трубку подальше от головы, я недолго продержал паузу. Первые её слова совсем не совпадали с тем образом, что я видел два месяца назад. Коварный взгляд, слабая искусственная улыбка, ощущение её абсолютной власти в окружении прихвостней из чиновников меньших чинов... – Я? У меня… – замешкался я, стараясь вернуть свой голос в норму. – Есть над чем работать, мадам. Я отправлял Государственному Секретарю доклад о политике островов, там написано обо всём. – Очень интересный! – моментально ответила мне госпожа Харрис, тихо хихикая на той стороне. – Я прошу у Санчеса оставлять мне копии твоих очерков, собираю их у себя в библиотеке. – А-а… – кивнул я, всё ещё ожидая резкой подсечки после тёплых слов. – Рад, что вы заинтересованы. Если честно, то я не ожидал таких читателей. На том конце провода я услышал звонкий смех, не предвещавший ничего плохого. Будто я разговаривал с моей коллегой, которой нравился мой прямолинейный и глупый юмор. Но никак не вице-президент! Это не могла быть та же самая женщина, что 3 года назад, на выборах президента, с трибуны грозила Китаю «торговым апокалипсом», а «врагам США» обещала «пышный парад в Нью-Йорке», где «проведут колонну побеждённых». Хотя я и сам давно знаю, что политическая жизнь – сугубо двулична. Мельком посмотрев на Мишель, что всё это время стояла, облокотившись спиной к каменной стене, я увидел на её лице слабую ухмылку. Собираясь уходить, она слабо кивнула, и, сделав тихий шаг навстречу двери, в последний раз за день посмотрела мне в лицо. – Не переживайте, она пусечка, – тихо прошептала Мишель, и даже, как мне показалось, перед закрытием двери подмигнула мне. Как только прозвучал хлопок деревянной двери о рамки, вмиг я почувствовал отрешенность от накопившихся проблем. Дурашливые слова агента, что ушла, по всей видимости, спать к себе в часть, были не только звуками. Они были намного большим, печатью Небес, что мои таившиеся переживания были напрасными. – И правда пусечка… – тихо повторил я за скрывшейся от моих глаз Мишель. – Что-что? – не теряя мелодичности голоса, переспросила по телефону вице-президент. – А? – испугался я, поняв свою ошибку. – Там… В казарме напротив кошка лежит и спит, милая очень. – Тебе тоже нравятся кошки, спецпредставитель? – Ну… Да, наверное. И кошки, и собаки в равной мере, – всё еще смущенно отвечал я, не веря своему собственному оправданию. Между нами, внезапно повисла тишина, только иногда прерываемая тихими вздохами госпожи Харрис. До сих пор не веря в такое поведение человека по ту сторону провода, я держал осанку и терпеливо ждал продолжения диалога. Не желал проявить инициативу, а скорее ожидал после нескольких еле слышимых вздохов и скрипа кожаного кресла более серьёзных тем. – Я знаю, что у тебя происходит, Джордж, – реанимировала беседу Харрис более серьёзным голосом. – Подойти никак не могу к этому без лишних переживаний. – Справимся, мадам вице-президент, – не меняя темпа, бодро ответил я, будто заученной заранее фразой. – Наша страна со всеми проблемами справлялась, вы это сами знаете. – Верно, так и должны мы думать, – через очередной выдох сказала Харрис. – Завтра у нас всех будет сложный день. Меня и… господина президента заверяли, что гарнизон выстоит, но всё равно. – Знаете, мадам, – задумался я сам, поддерживая беседу. – В начале операции «Христофор Колумб» армейскому контингенту предстояло сражаться с местным отделением Фатуи, и мы победили. Опыт есть, как врага бить, верно? В попытке заверить и успокоить вице-президента, я сам сперва не придал значения, как упомянул злополучную операцию. Да и всё равно, на самом деле – если госпожа Харрис со мной так по-доброму разговаривала, то это означает, что меня минимум не прирежут. Если ко мне по-человечески отнеслись, то я должен и обязан как минимум ответить тем же, а не открещиваться от всех спорных тем. – По поводу… Фатуи, да? – продолжила ровным голосом вице-президент. – Я еще раз переговорю с Советом Высших Офицеров, майором Адамсом, узнаю всё поподробней. Но твои слова, конечно, меня утешают, не скрою. – Разумеется, мадам, – кивнул я, прокашлявшись. На той стороне я услышал тихий смешок, который уже скорее напоминал самоуспокоение, а не искреннюю радость. Возможно, это всё тоже какая-то роль и невероятное актёрское мастерство от собеседника, но я сам не заметил, как вновь легко улыбнулся. Почему-то вице-президент для меня в тот момент была очень настоящей, человеком с высоким статусом, а не очередным клоуном. Была той, с кем можно было, пусть недолго и при большой удаче, но обсудить важные темы. За одну ночь я познакомился сразу с двумя такими личностями, если конечно, они будут не против называть меня «знакомым», а не «очередной офисной мышкой». – Знаешь, Джордж… Я бы хотела перед тобой извиниться, – внезапно для меня призналась вице-президент. – А? Что вы? – всполошился я, расширив глаза. – За что, нет… Вам не за что извиняться, мадам. – За «Христофор Колумб», – спокойно пояснила Харрис. – Я ведь даже не подумала, что это будет нерентабельно. По всем аспектам. Ты туда только отправился, вернулся такой взлохмаченный, обиженный до умиления. Тогда мне показалось, что это лучший выход из ситуации. – Мадам вице-президент… – тихо сказал в трубку я, пока мои глаза снова заметались. Пять минут назад я думал, что я для неё был главной занозой, а сейчас все открылось, как будто я ещё и жертва. Растерянность стала брать надо мной вверх, пока я начал стучать пальцами по каркасу кровати. Пока это не видно, не должно, значит, и выказывать моих истинных путаниц. – Знаешь, как я узнала о твоих действиях после? – тихо посмеялась Харрис, погружаясь в воспоминания. – Приходит ко мне Санчес, твой начальник, и как завопит! Предатель Гринт, саботажник планов жуткий! А вместе с этими речами папку принёс, от тебя. Твой первый отчёт от руки, может, помнишь его. Прервавшись, она выдохнула и продолжила тихо смеяться. А до смеха не было уже мне. Если это всё было правда, а этот рассказ не вымысел ради красного словца, то значит Санчес… Значит этот пожилой мужчина не играл роль, а действительно о мне такого плохого мнения. Не зная продолжения, у меня от возможных исходов маленькой истории закружилась голова. – Я пролистала пару страниц, мельком сначала посмотрев, что ты там написал, – продолжала Харрис весёлым и отрадным голосом. – А он на фоне говорил, что надо уголовное дело на тебя завести. Ну так, между нами, да? – Да, конечно, – отчеканил я спокойным голосом, когда сам держался за голову. – Потом развернула его, сказала, что «Посмотрим, подумаем», а сама продолжила читать, – медленно перетекала Харрис тоном снова в серьёзный, не останавливаясь. – А когда с Президентом майор Адамс связался, что так и так, больше выполнять операцию не можем и отходим на безопасные рубежи… Невольно тебя вспомнила в потрёпанном виде. Спросила про тебя, а оказывается ты этот отход и организовал. Молодцом тебя назвал, и я схожего мнения была. – Без тюрьмы, то есть? – как бы в шутку вмешался я в её монолог. Хотя мне было, повторюсь, вовсе не смешно. Я сейчас только страстно желал услышать гарантии, что у меня всё еще есть защита от полоумных чиновников с их империалистическими амбициями. – Ну, пока что, – снова посмеялась вице-президент, после чего продолжила. – Когда предашь по-настоящему свою Родину, тогда подумаем. Мне не чуть не стало легче от её пояснений. «Когда предам по-настоящему»… Что такое предательство, по её мнению? Я думал и не мог найти ответа на такой вопрос. Я не обрёл ощущения свободы, коего желал сейчас, а как будто получил маленькую отсрочку. Тем не менее, желая сохранить лицо, ещё раз прокашлялся и как можно нейтральнее ответил: – Благодарю, мадам вице-президент. – Всё в порядке, Джордж, – протянула Харрис, тихо вздыхая. – Ты хорошо поработал, и я ожидаю, что ты продолжишь в том же духе. Я рассчитываю на тебя, Джордж Гринт. – Я понял, – коротко отвечал я, практически не реагируя на её слова. – В крайнем случае, знай, – услышал я на фоне перелистывание страниц вперемешку с спокойным голосом Харрис. – Даже если солдаты не выстоят… Есть способ отправить в Снежную Тактическое Ядерное Оружие. Мы отомстим за вас, не переживай. – Буду учитывать, – достаточно холодно ответил я, закрыв до конца глаза. – Тогда на сегодня всё, Джордж. Спокойной ночи, с Наступающим! – тихо зевнув, решила закончить так разговор вице-президент. – Вам тоже, с наступающим 2024 годом, – не изменяя своему спокойному ритму, я ответил напоследок такими же поздравлениями. – И да, я по-прежнему… не злюсь на вас и не обижаюсь за операцию. На той стороне продержали краткую паузу. Я мог только вообразить её лицо, блистающее под лучами яркой настольной лампы в Белом Доме. Какую эмоцию она показала бы мне? Хотелось верить, что сейчас она улыбнулась, когда я не мог услышать ничего, кроме тихого шипения из телефона. – Спасибо… большое, Джордж, – тихо произнесла она, как показалось мне, снова став доброй. Я еще некоторое время продержал трубку около уха, пока вместо её голоса не услышал роботизированный мужской, монотонно твердивший о прерывании связи. Я не знал, что пошло со мной не так. Толком ничего плохого не сказав, в последних репликах вице-президент погрузила меня в ощущение опасности, причём от своих же, вроде как. – Предатель, предатель, – тихо проговорил я в пустоту. Положив трубку на место – на тоненькие серебристые ножки аппарата – я плюхнулся на подушку затылком и вывел весь воздух во мне через рот. Слыша глухие раскаты грома где-то вдалеке, на острове, я попытался заснуть. Завтра. Завтра будет правда тяжелый день. Впрочем, ради этого я и тут, правда? Майору Адамсу, что хотел уговаривать меня помириться с Сёгуном и не отправлять на бойню солдат – придётся приказать воевать уже против Фатуи. Сержанту тоже придётся нелегко. Мишель… Ей, наверное, тоже. Но мы справимся – с такими самоутешительными мыслями я начал погружаться в сон. Я справлюсь тоже, ведь я спецпредставитель, а не подзаборный дядька. Хотя мне очень страшно… Но я не дам бывшей мёртвой земле стать снова такой. В меня точно не зря верят, хотя бы потому что я не признаю страх, что просится подселиться ко мне. Даже вице-президент… – Ответственность… Как я устал, – тихо и жалобно прошептал я, окончательно засыпая.