Хроники Горнолесья

Деревня затихла быстро и незаметно. Сначала сразу ушли все старики, но никто тогда этого не заметил, да и было не до размышлений и горестей: настало время жатвы и темних торгов. Вот-вот в деревню должны были съехаться торговцы со всей округи, щедро платившие за местное зерно, а потому случайную печаль отгоняли словами, что «раз ушли все вместе, значит и на пути к богине были не одиноки». Никому не хотелось идти по той дороге одному. Едва последний мешок зерна опустился на повозку, деревня вновь опустела. Тогда же начали уходить и остальные. Уходили медленно, не спеша. На сильную усталость махали рукой: уборка полей и несколько недель изнуряющих споров с «торгашами» не проходят бесследно. Но вскоре усталость обращалась безразличием, больной забывал о еде и досуге, пока не замирал навсегда. Сердце его еще стучало, как будто он был еще живой, просто никак не мог проснуться. Казалось, сейчас встанет и пойдет…, но вот и сердце замирало. Крестьяне, наконец, почуяли неладное. Самый сильный из них был отправлен в столицу, но спустя три недели он так и не вернулся. Да и возвращаться было уже не куда - в деревне остался один выживший. Все это путники поняли по обрывистым рассказам мальчика, который с жадностью тянул зубами куски вяленого мяса, пока лошадь трусила по дороге. Ребенок не помнил, сколько времени прошло с тех пор, как он остался совсем один. В подвалах было полно еды, ребенок не голодал, вот только он сам начал страдать от болезни. Однажды утром он сел полюбоваться восходящим солнцем, да так и остался сидеть на месте... Эльф слушал его рассказ как-то рассеянно. Слезливый рассказ мальчика ничуть не трогал сердца эльфа: все это он и так видел еще полвека назад. Болезнь примали, или же, как ее называли у людей, «нечистое бессилие», ничуть не изменилась: прималь столь же стремительно покидала тело мальчика и жить в Арис он более не мог. А вести его через всю страну до волшебного леса, где мальчика могло ждать спасение, легендарный источник, чародей не собирался. Эльф хоть и жил большую часть своей жизни в самой чаще леса и, казалось, должен был знать каждую кочку, нигде на него не натыкался. Иной раз он даже сомневался, существует ли он. Лимия точно что-то знала, но раз за разом хитростью, шалостью, а однажды даже слезами она умудрялась уйти от ответа. Почему она так старательно пыталась оградить его от любых знаний, связанных с прималью, но в то же время так рьяно вела его к своей цели, которая, в чем он не сомневался, была вовсе не в восстановлении старинного Двелиграда. Впрочем, и самого эльфа это совершенно не интересовало. И при всем при этом она настаивала на попутчиках. Акстер принялся внимательно наблюдать за ними. Могли ли эти двое существовать в согласии? И тут его осенило. Рот эльфа растянулся в хитрой усмешке. Как он сразу об этом не догадался?! Ай да Лимия, ай да... Не могла же богиня, в существовании которой он не верил, подбросить ему такой подарок! Тария все крепче и крепче прижимала мальчика к себе, не сводя с него глаз. Рассказ его метил в самое сокровенное для всего ее существа, то, что она старалась защищать, иной раз неумело и с чрезмерным рвением, на протяжении всей своей жизни: справедливость, за что уже не раз поплатилась. Она совсем позабыла недавние злоключения и полностью посвятила себя мальчику. Гном же, держал вожжи скорее для приличия, сам он то и дело оборачивался. Когда он увидел искреннее переживание девушки, то вскипевшая неприязнь к ней немного угасла. Когда ребенок уснул в объятиях Тарии, все взгляды мгновенно обратились к эльфу. О силе чародеев ходили легенды, и оба не раз видели ее применение в бою, но им еще не доводилось наблюдать увядание. - Я, конечно, знал, что у тебя в рукаве будет припрятан козырь, но чтобы такое, – наконец выдохнул Малкус. - Где еще можно увидеть, чтобы чары жгли траву. Была я знакома с одним волшебником. Он говорил, что чары не могут разрушать. Эльф немного выждал, прежде чем ответить, будто бы собираясь с мыслями. - Чародеи ваши слабы и глупы. Вечно жаждущие, они плавают по бескрайнему озеру чистейшей воды, но не желают ей напиться и с силой гонят ту воду, что еще есть в телах их, в страхе ожидая того часа, когда окончательно иссохнут... - Темнишь, чародей, - нахмурился гном, - а сего нам не надо. Ты, часом, не забыл, что перед тобой дуболомы? Так ведь вы нас зовете? Говори прямее! Эльф, страшно довольный собой, не смог сдержать улыбки. - Я, кажется, поняла... – на удивление нерешительно вставила Тария, – то, что дает... позволяет творить чары, можно брать извне? Чародей как-то странно посмотрел на девушку. - Меньшего я не мог ожидать от тебя. Сила вокруг нас и, что примечательно, чем ближе к югу, тем ее больше. Она словно невесомая пыльца лежит в земле, на траве, в листве, в воздухе... Но лишь единицы способны увидеть эту пыльцу, еще меньше людей могут научиться ее собирать и лишь единицы умеют направить ее. Последних по праву можно называть истинными чародеями и, как бы то ни было прискорбно (для вас, конечно же, не для меня) среди людей таковых не наблюдается. Тут даже не проявляющие никакого интереса к чарам гномы обходят вас в количестве чародеев за последние лет двести. Но силы можно достать и другим способом. Последние слова он произнес тише. Тария не спускала с него глаз. Он все еще мило улыбался, но острые черты его лица сейчас напомнили ей хищного зверя, загнавшего свою жертву в западню, нежели обычного безмятежного бездельника. Она вновь вспомнила выжженную землю и ту слабость во всем теле. Дрожь пробежала по ее спине. - Не забивай себе этим голову, - тихо шептала ей на ухо приобнявшая за плечи Лимия. – Подумаешь, выжженная трава… да и не выжженная вовсе, а увядшая, увядшая потому, что темния скоро, вон, гляди, ластра опять прячется за тучами. Как по такой погоде может быть зеленая трава? - И правда… Слова будто сами сорвались с уст девушки. Отчего же его это она так напугалась? Вот он сидит перед ней, беззаботный бесчувственный дурак! Дурак... Как-то странно отозвалось последнее слово в ее душе. Щеки ее залил румянец, она смутилась и потупила взгляд. Гнома эльфийская история ничем не удивила. Его вполне устроило то, как эльф все объяснил, а потому и выжженная трава больше не волновала. В любом случае, он имел дело с чарами, что тут сказать, а магам он не доверял по определению. Он вообще мало кому доверял – привычки с годами не теряются, только сильнее укореняются в душе, а уж сколько предателей он повидал за время службы в ордене, сколько товарищей потерял... Чародей был силен, тем лучше для них всех: отряду нужен был сильный чародей, а тем более способный поднять на ноги еле живого. Тем временем путники медленно подъехали к воротам Фериополя, где их встретили стражники. Те лениво проверили бумаги, и для порядка даже поднялись в повозку и заглянули в пару сумок. Тария сидела, как на иголках. Эльф услужливо предложил ей снять свои доспехи еще до прибытия в город и спрятать их в одной из них, на что девушка к удивлению гнома моментально согласилась. Но, к счастью, все обошлось, и повозка спокойно въехала в город. Вечерело. Эльф с интересом изучал близлежащие дома: за полвека город преобразился до неузнаваемости. Видя удивление эльфа, гном не удержался: - Да-а, как же похорошел Фериополь при Фосторе. - И все благодаря ей? Тария вздохнула: - Истинно так, по крайней мере, по мнению народа Арис. На самом же деле, как только местный князек в прошлом столетии начал вставлять палки в колеса императрице и выгнал её гонцов, эту землю стали душить. Когда же люди подняли бунт, князь оставил управление своему племяннику в надежде на то, что она облегчит хватку. Но гонцы вновь явились к племяннику с предложением, от которого тот не мог отказаться. С тех пор как сели на имперскую иглу одобрения, пошли слухи, что в том краю лучшее зерно. Деньги хлынули рекой. Да без вливаний казенных денег не обошлось. А ведь это самый северный край. И люди верят... - Какая же ваша императрица страшная, – театрально испугался эльф. - Еще какая страшная, – усмехнулся гном, – потому я и оставил службу в легионе. Действительность часто не совпадала с тем, что нам говорили наверху. Помнится, стоял как раз на границе Фелистера, когда начались те события. Нам объявили, что в столице собирается бунт и что мы не должны никого пропускать. Взимали большие пошлины на товары, так как каждый мешочек нужно было проверять самим. Тогда еще вспышка бессилия случилась. - Вспышка была тогда по всей стране. Но Силия... императрица воспользовалась переполохом... - Иными словами, полностью перекрыли торговые пути. Мы не пускали тогда никого. - И возмущению вашему не было предела... – подытожил эльф. Человек и гном переглянулись и впервые за все время обменялись улыбками. Пережитые невзгоды и общие беды как нельзя лучше единят людей - так думалось в этот миг Акстеру. Ребенок ускорил процесс. Осталось только ждать. Остановиться было решено на первом попавшемся постоялом дворе, но очень скоро они передумали. С первого двора они ушли сами: хозяин запросил баснословные деньги, которые мог наскрести в поясных сумках разве что эльф, а со второго их погнали взашей, как только эльф наотрез отказался показать свои сбережения верзиле у входа. Им пришлось изрядно покружить по городу, пока в одном из переулков они не наткнулись на сердобольного старца, который согласился принять их у себя за... серебро. Делать было нечего, всем был нужен отдых. Эльф, несмотря на то, что не придавал особой цены деньгам, озабоченно смотрел, как монета за монетой опустошается его кошель. Им предстояло еще долгое путешествие, он просто не мог позволить себе расточительство. Жмот, как в присутствии ребенка окрестила хозяина Тария, хотя на уме у нее было совсем другое слово, отпустил им всего одну комнату. Кровать оставили девушкам с ребенком. Эльфу с гномом нужно было лечь на полу. Но предупредительный гном и тут всех удивил: он вытащил из рюкзака целый постельный набор, включающий в себя странный железный механизм, льняные простыни и даже шерстяной халат. Механизм пару раз щелкнул, удлинился, превратившись в миниатюрный лежак. Эльф присвистнул: - Знал бы тогда, что гномы не только свои побрякушки делают, обязательно бы себе такое прикупил. Уснули все быстро, и только эльф долго сидел у окна, с любопытством разглядывая звезды. Множество мыслей крутилось у него в глове. «Откуда же ты взялась такая? Если ты пришла со звездой, то кто направил тебя? Что есть твое начало, а что конец? И почему она так бережет тебя? Почему так трепетно хранит твое тепло? Зачем направляет меня, показывает суть вещей, но отказывается говорить прямо? Сколько вопросов...» Он бросил взгляд в сторону кровати. Лимия лежала с самого края, прикрыв глаза. Светло-голубая прядь волос упала ей на лицо. «Потрясающая актриса», - он знал, что она не спит. Он ни разу не видел ее спящей. Тихо подойдя к кровати, он опустился на колени у самой ее головы. Веки девушки слегка дрогнули. Эльф с улыбкой убрал непослушную прядь. Девушка улыбнулась и открыла глаза. - Что же ты не спишь, полуночник. Но эльф ничего не ответил.