Point of no return

В не ярко освещённой комнате светом газового рожка раздавались частые лёгкие шаги, будто бы их обладатель куда-то очень спешил или нервничал. Шкафы веществ, стоящие грозными тенями по стенам и наблюдающие за существом в помещение, были распахнуты настежь. Внутри царил беспорядок: пробирки стояли не ровно, свёртки порошков и пузырьки веществ расставлены как попало, сметены рукой к стенке, словно что-то отчаянно искали. Та же участь постигла железный шкаф, в котором всё теперь было перемешано и каждый ящичек открыт. Лабораторный стол и вовсе представлял печальное зрелище, ведь всё, что смогли вынести из шкафов, теперь покоилось на нём, в сущем хаосе, перемешанное между собой и кое-что даже вскрытое. Среди всего беспорядка выделялась одна-единственная колба, внутри которой плескалась тёмно-фиолетовая жидкость, на которую метал злобный взгляд обладатель лёгких шагов. Не тронутыми оказались лишь большое напольное зеркало, наблюдающее за муками человека, так любившего рассматривать своё отражение в его стекле, и маленький письменный стол. — Опять, будь она трижды проклята, не действует! — прошипел черноволосый молодой человек, проходя мимо стола с пробиркой и хлёстким ударом сметая тонкий стеклянный цилиндр в сторону.

You have brought me

К шагам на миг прибавился звон стекла от разбившейся об пол пробирки. — Чёртова соль… — ещё тише выругался молодой человек, обращая взгляд к зеркалу, бесстрастно и холодно демонстрирующему отражение. Да, всё тот же истукан, вот только теперь его лицо искажала печать страха и раздражения. Уголки губ шевелились в широком оскале, угрожающе демонстрируя клыки, а серые глаза ярко пылали злобой и краснотой, будто бы мистер не спал всю ночь или выплакал себе глаза… Ха-ха, а ведь от части так и есть. Разгневанный и ищущий, что бы ещё попробовать получить заветную сыворотку, действительно провёл всю ночь за неудачными экспериментами с новыми солями, купленными по всему Лондону… Но фиолетовое пятно на плитке ярко демонстрировало неудачу. Снова… Мистер Хайд, как он теперь назывался, тяжело опустил голову, отворачиваясь от зеркала, прикрывая уставшие глаза. Если всё пойдёт так и дальше слуги точно что-то предпримут… Ибо не может хозяин жить в лаборатории с неделю, не показываясь на глаза и говоря не своим голосом, если всё идёт своим чередом! И худшим выходом из этой ситуации будет тот, где фигурирует сердобольный нотариус, решивший разобраться в странном поведении друга… А друга ли уже? Без сыворотки, которая и могла бы не вернуть Генри, в привычном виде… Конечно, никто не будет слушать убийцу. Все решат, что он лишь цепляется за тонкую нить оправдания, чтобы спасти собственную никчёмную и грешную жизнь. Но нет же, нет! Мистер Хайд окинул взглядом захламлённый лабораторный стол, после чего его глаза метнулись к шкафам веществ. Если у него что-то осталось от Генри — так это знания и почерк! Молодой человек немедленно прошёл к письменному столу, склонившись над чистым листком бумаги, слегка трясущимися от нервов руками открывая полную чернильницу. Серые глаза сощурились, а тонкие чёрные брови были сведены к переносице. В мыслях по листку уже ползли аккуратные строки просьбы, с наклоном вправо, только, как бы написать это… Более в манере «святого» доктора. Обмакнув перо в густые чернила, Эдвард, аккуратно и легко выводя каждое слово, принялся за письмо.

To that moment where words run dry…

«Цена не имеет значения. Доктору Джекиллу крайне важно получить этот препарат,» — после чего, снова обмакнув перо, спеша дописать, мистер случайно слишком сильно надавил на стальной кончик, из-за чего по бумаге разлетелись чёрные брызги, а строка получилась больно неаккуратной: «Ради всего святого, разыщите мне старый препарат!»

To that moment where speech disappears

Отлично, пусть сохнет. Отложив перо, молодой человек вернулся к своим нервным хождения по комнате, сжимая когтистые ладони и утробно рыча в бессильной злобе на чёртов реактив. На дурака, что не подумал заказать больше соли в начале эксперимента! Постойте… Мистер Хайд замер посреди лаборатории, словно поражённый молнией. Взгляд застыл на двери, а рот искривился в подобии улыбки, граничащей с оскалом. — Все реактивы сначала пылятся на там… Ха-ха, ты так и не отвык от чужой помощи в этом! — рассмеялся черноволосый, но тут же его смех, походящий на юношеский, стих и сменился озадаченостью.

Into silence, silence…

«Эти дураки уже догадались, что в лаборатории прячется не Джекилл…» — по привычке доктора Эдвард сложил руки на груди, — «Но ещё не поняли, кто именно! И хорошо, если не поймут ещё пару-тройку дней! Где тут у него всякий хлам?» Мистер Хайд вновь направился к письменному столу, выдвигая ящик под ним, беспощадно разгребая тонкие стопки бумаг, как важных, так и не очень, попутно комментируя содержание: «Заметки, выводы, ход эксперимента… Наброски, рисунки… Ему делать нечего?» На стол отправились многочисленные мелочи, которые обычно и забывают в таких местах, несколько запасных перьев, пузырьков чернил и… Наконец-то нужная вещь! В жилистых ладонях покоилась маска из тонкой ткани, сделанная когда-то очень давно и уже не ясно зачем. Стряхнув с неё возможную пыль, мистер Хайд аккуратно приложил ткань к лицу, завязывая тесёмки на затылке, незамедлительно направившись к двери.

I have come here…

Петли тихо и жалобно заскрипели, когда массивная дверь открылась, и мужчине открылся вид на лестницу и «склад». Когда-то это был анатомический театр, где бывший владелец этого дома читал лекции студентам и проводил демонстрационные вскрытия… А сейчас — большое помещение, занимавшее весь первый этаж, захламлённое ящиками с реактивами, склянками и прочей ерундой, расположенной так, будто её «оставили полежать на пару минут», и забыли на несколько месяцев.

Hardly knowing the reason why…

«Он мог оставить её у лестницы, чтобы было проще носить… Без лаборанта ведь не так уж и легко, старик!» — спускался как можно тише, словно кошка, Эдвард, уже рассматривая ящики, стараясь разглядеть на поверхности нужный свёрток. Только он никак не желал показываться!

In my mind, I've already

Ступив на пол первого этажа, мужчина немедленно направился к ближайшим коробкам, заполненными, судя по помятой бумаге, различными импровизированными свёртками сыпучих веществ. Однако, когда жилистые ладони принялись доставать порошки и соли, поглядывая на бирки, с каждым новым «не тем» названием мистер Хайд менее аккуратно возвращал средства на место, переходя к следующему ящику. Одни лишь склянки, бутыльки жидкостей и порошков, чёрт бы их побрал, да все не те!

Imagined our bodies

Постойте… Кажется, спустя половину всех осмотренных ящиков, на дне одного из них, на бирке показалась та самая формула соли! Схватив небольшой свёрток, Эдвард расправил помятую бумагу, и тут же отбросил злосчастный мешочек обратно, ещё и хорошенько пнув деревянный ящик.

Entwining…

«Проклятье, а не соль, чёрт бы её побрал!» — ругался мистер Хайд, сжимая кулаки и слегка хрустя костяшками, направляясь к очередному ящику, вот только уже не понятно: разобрать или разбить. Но стоило нагнуться к злосчастной деревянной коробке, уже желая выпотрошить всё её содержимое, как дверь на первом этаже тихо заскрипела.

Defenseless and silent

Тихий и жалобный скрип старых петель показался мистеру Хайду оглушительным раскатом грома, как и последующие за ним осторожные, слегка шаркающие, шаги, будто бы человек старался красться. Впрочем, если это служанка, её можно было бы и задушить…

And now I am here with you…

Но обернувшись, Эдвард увидел не предполагаемую беспомощную женщину, которую ему бы не составила труда придушить голыми руками к тому же, кислоты помогут избавиться от тела, если понадобится, а дворецкого. Он стоял в дверях, наблюдая за действиями постороннего в бывшем анатомическом театре. Человек пожилой, но сохранивший свою силу, достаточную, чтобы, как минимум, вырваться… А там недалеко и до полиции, до вскрытия двери, и до…

No second thoughts…

Бросив потрошить ящик, Эдвард резко рванулся с места, не распрямляясь, по сути, почти что согнутый вдвое. Промчавшись мимо вскрытых ящиков, даже задев несколько из них, он взлетел по лестнице к двери, сразу же захлопнув её за собой, огласив второй этаж уже настоящим грохотом, что слился вместе с эхом визга… Видимо, мужчина закричал, когда убегал… И не услышал этого.

I've decided, decided…

Прижимаясь спиной к двери, Эдвард с ужасом смотрел на лабораторный стол, на осколки пробирки и фиолетовое пятно рядом. Соли нет, сыворотки нет, его спасительной маски, в лице Джекилла, нет! За которой так легко было спрятаться отвести все подозрения, смакуя сотворённое зло и тихо смеясь под клетью рёбер… Рука неосознанно легла на сердце, бешено стучащее в груди, сжав рубашку. Добыча виселицы, смертная казнь за убийство высокопоставленного человека… Рука поднялась выше, невесомо проведя острыми ногтями поперёк горла, примерно, где должна была быть верёвка. После чего ладонь коснулась всего горла, как обычно делают при боли. Нет… Нет, только не виселица… Нет…

Past the point of no return…

Нет, что-то обязательно должно быть в лаборатории! Эдвард метнулся к открытым шкафам, заново перебирая всё, что осталось внутри, хватаясь за каждый реактив, как за спасительную соломинку, и тут же отодвигая его, видя, что это не то. Снова и снова, бессильно читая одни и те же названия, словно надеясь, что спасительная соль, уже готовая сыворотка или хоть что-то чудом окажется в его руке. Даже перебирая вещества из стального шкафа: цианиды, стихнин, различные барбитураты, разнообразные опиаты, всё, что угодно, кроме нужной соли!!! Здесь никогда нет соли…

No going back now…

Захлопнув последний ящик, в котором так ничего и не нашлось, Эдвард бессильно осел на пол, опустив голову и обняв тонкие плечи. Серые глаза, широко распахнутые от ужаса, смотрели пустым взглядом на напольное зеркало в другом конце комнаты, будто бы именно оно было виновно в том кошмаре наяву для молодого человека.

Past all thought of right or wrong

Ему некуда бежать. Некуда прятаться. В Сохо уже снуёт полиция, да и старуха с радостью сдаст его, вероятно за вознаграждение. Бежать в порт? Ха-ха, да его убьют или арестуют раньше, чем он выйдет с улицы… А если его поймают…

One final question:

Хайд схватился за горло, будто бы на него уже накинули грубую петлю, а он, словно на виселице, цепляется за последние мгновения, стараясь вдохнуть побольше воздуха… Чтобы успокоиться, чтобы унять сердце внутри, чтобы не задохнуться! Но перед смертью не надышишься! Впиваясь в ворот рубашки, чувствуя удушье, словно это верёвка на виселице, Эдвард даже не чувствовал, как по щекам катятся горячие слёзы. Впервые за его не такую уж и долгую жизнь… Ах, если бы только найти соль или создать новую тинктуру, чтобы вновь облачиться в тело доктора. Выиграть у Смерти хотя бы час свободного хождения по Лондону, час покоя, чтобы собрать вещи и сбежать… Хотя бы час, чтоб спрятаться…

How long should we two wait before we're one?

Воображаемая верёвка душила сильнее, когда Эдвард пытался сделать более глубокий вдох, отчего, кажется, по лаборатории разнёсся не то крик, не то болезненный стон. Словно неприкаянная душа плакала, взывая к небесам, моля о помощи. Нет, только не смерть! Он, в конце концов, слишком молод, чтобы умереть!!! Да кого ты обманываешь…

When will the flames

Дэнверс Керью тоже взывал к небу, когда мерзавец бил его тростью, превращая тело в отвратное месиво из крови, мяса и костей. С чего бы небо должно ответить теперь ему? Нет… Черноволосый закрыл лицо руками, будто стараясь не видеть той картины перед глазами, которую упорно рисовало воображение. Да-да, тёмные стены, как в лаборатории, сырость… И посреди комнаты — петля, что уже ждёт… Вот она, уже качается, а в ней — в последних судорогах тело, пытающеесе сделать вдох…

At last, consume us?

Это вопрос времени… Если соль не будет найдена. Открыв глаза, мистер Хайд бросил взгляд на письменный стол, где уже наверняка высохло письмо. Если у аптекаря окажется та самая партия соли, если только слуги доставят её раньше, чем выломают дверь… Быть может, есть шанс.