Песнь моих кошмаров

На следующее утро после рокового бала я проснулась гораздо позже обычного. Оно и неудивительно, слишком уж много переживаний было накануне. Я повернулась на другой бок, мечтательно зажмурив глаза и вспоминая, как вчера Авир суетился вокруг меня, пытаясь выяснить, не поранилась ли я. Он вновь позвал своего личного лекаря — я наконец узнала, что его зовут Идрис — и, несмотря на мои возражения, лекарь тщательно осмотрел меня. К счастью, мне повезло: никаких ожогов я не получила, а то, что он обнаружил — пальцы, исколотые иголкой, и старая отметина от зубов Искорки на запястье, которая уже затянулась. Тем не менее, Авира расстроило даже это. Он приказал выдать мне специальную мазь, несмотря на мое сопротивление. После того, как осмотр был закончен, Авир сам решил проводить меня в мою комнату. Схватив под руку, он потащил меня в особняк, и в последний момент я успела заметить Каусарию, недовольно глядящую на нас через толпу. Авир даже не обратил на нее внимания — неслыханная дерзость, если вспомнить о том, что она его невеста. С леди Альфией, стоявшей там же, я предпочла больше не встречаться взглядом: боялась увидеть ненависть и на ее лице. Вот и сейчас при одном воспоминании о ней мне стало не по себе. Это заставило меня вынырнуть из грез в реальность, и я с нарастающим напряжением осознала, что ранее утро уже давно прошло. Время перевалило за полдень, и в обычный день я уже давно должна была бы заниматься какими-то домашними делами по приказу леди Альфии... однако меня никто даже не разбудил. Чувствуя, как мурашки ползут по спине, я быстро вскочила и начала собираться так быстро, как еще никогда этого не делала. Почему ко мне никто не пришел? За предыдущие недели были моменты, когда я просыпала нужное время, и тогда леди Альфия непременно присылала кого-то из слуг, чтобы они меня разбудили, а сама потом долго отчитывала меня за провинность. Тем более странным казалось происходящее сейчас... Собрав волосы лентой, я пулей вылетела из своей комнаты. Леди Альфия не любила нарушать свое расписание, поэтому я как обычно нашла ее в обеденном зале. Я поклонилась. Тело едва согнулось от волнения. — Извините, я опоздала, — пробормотала, глядя в пол. Она ничего не ответила. Тишина затянулась, и молчание леди Альфии показалось мне зловещим. Я медленно подняла на нее взгляд. — Садись. — она властно махнула в сторону стола. Не понимая, что происходит, я опустилась на стул чуть поодаль от нее. Специально выбрала не самый ближайший, чтобы находиться от нее на безопасном расстоянии. Леди Альфия хлопнула в ладоши, и в обеденный зал вошла Лин с подносом. Она остановилась рядом со мной и поставила передо мной чашку чая и блюдце с печеньем. Завершив сервировку, служанка так же поспешно ушла. Я была напугана еще больше: с тех пор, как я стала работать горничной леди Альфии, никто из слуг мне больше не прислуживал. Конечно, социальные границы между нами не стерлись — кухарки все еще поглядывали на меня с сомнением, а мальчишка-конюх боялся лишний раз показываться на глаза — но они стали относиться ко мне гораздо лучше, чем раньше. По крайней мере, из их реплик, обращенных ко мне, исчезло то неприятное высокомерие, которое так любят использовать все нижестоящие, когда кто-то из господ лишается всего и становится ниже их по статусу. — Пей, — напомнила мне леди Альфия, махнув на чай передо мной, — ты же еще не завтракала. Все-то она про меня знает! Я закусила губу, но все же послушно сделала глоток чая. — Я хотела бы поговорить насчет вчерашнего, — наконец перешла к делу леди Альфия. Чай словно собрался комом у меня в горле, и я едва не поперхнулась. — Во-первых, я благодарю тебя за то, что ты спасла Искорку, — начала она. - Это действительно благородный жест с твоей стороны, и я позабочусь о том, чтобы для тебя была подготовлена награда. Кроме того, на сегодня я освобождаю тебя от работы. Я с недоверием посмотрела на леди Альфию, но та, казалось, ничуть не шутила. Да и лицо ее, впервые за все время, что я ее знала, не было омрачено гримасой презрения. Пожалуй, до этого она общалась так лишь с Авиром, да Каусарией... — Во-вторых, — продолжила она, — я хочу узнать, какие отношения связывают тебя с моим сыном. Я обмерла, едва не выронив чашку, из которой только собиралась сделать глоток. — Исключительно... деловые, — выдавила я и, сама не знаю почему, сердце сжалось. Леди Альфия несколько секунд сверлила меня внимательным взглядом, а потом заявила: — Подумай о судьбе моего сына. У него уже есть невеста — порядочная девушка из хорошей семьи, с которой у нас уже давно близкие отношения. Авир обязан жениться на леди Каусарии, потому что так будет лучше для него: он возглавит два рода, удвоив тем самым свое богатство и усилив влияние. Так будет лучше для него. Каждое ее слово вызывало содрогание внутри. Почему меня настолько выводят из равновесия ее слова? Я попыталась найти ответ, но безрезультатно. — Пообещай мне, что больше не будешь проявлять к нему внимания, — настаивала леди Альфия. — Я заплачу тебе, сколько пожелаешь. — Нет! — выкрикнула я, прежде, чем она успела закончить. Леди Альфия потрясенно смотрела на меня, а я побледнела, скомкав в ладонях юбку платья. — Мне не нужны деньги, — медленно произнесла я, — позвольте мне работать на вас, как раньше. Да, я могла бы назвать нужную мне сумму, чтобы выкупить и себя, и свободу брата. Выбраться из Кромленса, вернуться в Фальтер и зажить столичной жизнью — это всегда было моей целью. Раньше, но не сейчас. После всего, что произошло вчера, я начала во многом сомневаться. Что ждет меня в столице? Одиночество и презрение лордов и леди. Они не примут меня, сколько бы денег у меня не было. Для них важны власть и влияние, а их у меня нет, и я понятия не имею, как их заработать. В данный момент без отца я совершенно беспомощна. Я знала, что рано или поздно мне придется столкнуться с реальным миром, но боялась, и хотела оттянуть наступление этого момента как можно дольше. Лучше пока я поработаю на Аль-Кайрама, стану самостоятельной и где-нибудь потом, попозже, буду планировать свою будущую жизнь. Леди Альфия долго смотрела на меня. Ее пронзительный взгляд словно бы впивался в самое сердце и на пару мгновений мне показалось, что она разглядела мой внутренний страх. Не разрешит, наверняка не позволит! Тело содрогнулось при одной мысли о том, что мне придется решать свое будущее уже сегодня. И когда я уже потеряла всякую надежду, леди Альфия наконец кивнула. — Хорошо, оставайся. Но держись от моего сына подальше, — приказала она. -- И да, как я уже сказала, на сегодня ты освобождена от работы. Отдыхай, вчера ты натерпелась... а завтра приходи ко мне, как обычно. — Благодарю, госпожа! Я едва скрыла облегчение, охватившее меня. Все в порядке, меня никто не выгоняет! Я встала из-за стола, так и не допив чай. Но голод меня уже не беспокоил, так что я, воодушевленная успехом, поспешила к выходу из обеденного зала. И совсем не заметила, каким строгим взглядом проводила меня леди Альфия. Оказалось, я так устала за предыдущие дни, что в свой первый выходной проспала до самого вечера. Поужинав, я отправилась в прогулку по территории поместья. О побеге я уже давно не думала. Когда кусты зашуршали, и оттуда показалась темная голова Уголька, приветственно помахала псу рукой. — Привет! — улыбнулась я, когда он подбежал ко мне. Уголек завилял тонким хвостом, и я потрепала его по макушке. Со дня нашей первой встречи прошло уже достаточно времени, чтобы я потеряла к нему всякий страх. Да, он выглядел угрожающе, но я знала, что он не станет меня нарочно кусать, скорее наоборот — защитит в случае чего. Мы гуляли с ним вместе, и я радовалась такому обществу. Уголек не говорил, но он был лучшим слушателем. Мне нравилось рассказывать ему о моей старой жизни: никто и никогда не слушал меня так же внимательно, как он. Большими темными глазами он смотрел на меня так пристально, что мне было легко поверить в то, что он все понимает. В поместье мы вернулись за полночь, и я, зная о том, что парадный вход заперт, сразу свернула в сторону кухни. Однако Уголек неожиданно упрямо устремился к главному входу. — Подожди, — окликнула я его, — нам там не пройти! Мне очень не хотелось оставаться в этот вечер одной, и я надеялась тайком провести Уголька к себе в спальню, поэтому пошла следом за ним. — Эй, — я продиралась сквозь кусты, — куда ты пошел, нам в другую сторону... Уголек меня не слушал. Он кружил вокруг какого-то темного пятна, находившегося на площадке перед крыльцом. — Да что ты тут нашел... — недовольно пробурчала я. Приблизившись, я ахнула: на земле распростерся Авир. Его загорелая кожа в свете луны казалась необычайно бледной, а на белой рубашке расплывалось огромное алое пятно. Этот вид сразу вызвал в голове иное воспоминание: я возвращаюсь домой, а мои родители мертвы. Сдавленно пискнув, я сдала шаг назад, однако Уголек не дал мне сбежать. Он подтолкнул меня мордой к своему хозяину. — Нет... — пробормотала я. Пес обошел Аль-Кайрама вокруг, лег у его головы, положил свою большую морду на лапы и негромко заскулил. Глядя на него, мне стало еще больнее. И это вернуло здравый рассудок. С чего я вообще решила, что Авир уже мертв? Лужи крови под ним не было, а значит, он лежит здесь совсем недавно. Оглядевшись, я заметила оседланного коня, жмущегося к обугленному остову конюшни. Экипаж сгорел вместе с ней, поэтому сегодня утром Аль-Кайрам отправился в город верхом. Взяв себя в руки, я приложила ухо к его груди и облегченно вздохнула: сердце продолжало биться, да и бока едва ощутимо приподнимались. Значит, еще не все потеряно! Я дотронулась рукой до его лба и ощутила испарину на лице. Это словно бы вернуло его в чувство на пару мгновений. Ресницы Авира задрожали, он чуть открыл глаза: — Селеста... — его губы искривились в подобии улыбки. — Все будет в порядке, — постаралась уверить его я. — Тебе помогут. Он посмотрел на меня долго-долго, а потом кивнул. — Они... поплатятся. Я плохо расслышала его слова, сейчас меня куда больше заботило то, как же мне сейчас поступить. Моим первым порывом было оттащить Авира в дом, однако я быстро поняла: он слишком тяжелый, и своими действиями я лишь сделаю хуже, рана может расшириться. Поэтому я внимательно посмотрела на Уголька: — Охраняй хозяина, — приказала я, и пес моргнул, словно бы соглашаясь с моими словами. Оставить Аль-Кайрама было сложно, но я понимала: от моих действий сейчас зависит его жизнь, и если я ошибусь, то потом не прощу себя. Я помчалась в особняк на поиски лекаря. К счастью, Идрис жил тут же в поместье, и я знала, где находится его комната. Перепрыгивая через ступеньки, я неслась к нужному коридору, молясь драконам о том, чтобы не стало слишком поздно. Оказавшись перед нужной дверью, я замолотила в нее кулаками, и меньше, чем через минуту, мне открыл заспанный целитель. Я сбивчиво рассказала ему об увиденном, опасаясь, что он ничего не поймет. Однако моих слов оказалось достаточно, чтобы он, как был в ночной рубашке, так и кинулся во двор, прихватив саквояж с какими-то лекарствами и бинтами. Мне хотелось последовать за ним, однако я поспешила в другую сторону: надо было разбудить Нико. Когда я наконец смогла вернуться к Аль-Кайраму, того уже перенесли в спальню. — Как он? — взволнованно спросила я у лекаря. — Жить будет, — успокоил меня Идрис. Он отмерил капли из нескольких склянок в небольшой голубой пузырек, и поставил его на тумбочку около спящего Авира. Бока темноволосого мужчины плавно вздымались и опадали: он мирно спал. Его рана была тщательно перевязана, хотя кровь все равно пропитала бинты, и от этого мне было не по себе. — Хорошо, что вы его нашли, — обратился ко мне Идрис. — Еще бы немного, и... — Что с ним случилось? — задумчиво спросила я. — Рана на груди, в таком месте, да и крови много... На него кто-то напал? — Скорее всего. — кивнул лекарь. — Судя по форме ранения и его положению, кто-то попытался ударить господина ножом. К счастью, убийца был не очень искусен, потому что не попал по жизненно важным органам, да и силы у него было не то что бы много... Я кивнула, запомнив его слова. Когда Аль-Кайрам придет в себя, я обязательно расспрошу его о произошедшем. Идрис нерешительно переминался с ноги на ногу, переводя взгляд со спящего господина на меня. — Вы хотите мне еще что-то сказать? — поинтересовалась я. — Да... — пробормотал он. — Я хотел бы знать... хотел знать, останетесь ли вы с господином Аль-Кайрамом на ночь? За ним нужно приглядеть. А если вдруг он очнется, то дать ему успокоительное. — лекарь кивнул на голубой пузырек на тумбочке. — Но если вы желаете отправиться спать, то я могу и сам... — Не стоит, — решительно отрезала я. — Я побуду здесь. У меня и в мыслях не возникло сделать иначе. Когда мне было плохо, Авир был рядом, так что остаться с ним теперь — мой долг. Лекарь откланялся и покинул комнату. Я осталась наедине с Аль-Кайрамом. Придвинув стул вплотную к его кровати, я уселась и еще раз внимательно оглядела повязки: не сползли ли они где-нибудь. Все было в порядке. С минуту я разглядывала безмятежное лицо Авира: теперь уже даже я признавала, что он красив. Этот гордый нос, решительный подбородок и чувственные губы... Повинуясь неясному желанию, я поднесла к ним руку, желая коснуться, но в последний момент все же отдернула ее и вместо этого убрала ему волосы со лба. Авир глубоко вздохнул, и я вздрогнула, боясь, что сейчас он проснется. Но нет: он продолжал спать. Почему я так испугалась, когда поняла, что в одночасье могу его потерять? В глубине души я знала ответ, но боялась произносить его даже мысленно. Постоянно напоминала себе, что у Авира уже есть невеста, да и разве я планирую оставаться в Кромленсе до конца своих дней? Вряд ли он захочет поехать в столицу... Здесь он занимает почетное место советника при дворе эмира, а в столице будет всего лишь одним из многих аристократов. Правда, определенно одним из самых богатых. Ночь была длинной, и я разрешила себе окунуться в грезы. Я представляла, как с триумфом возвращаюсь в Фальтер, а меня сопровождает Авир. Все знатные дамы наверняка будут шептаться за нашими спинами, но, когда мы подойдем к ним, они станут улыбаться и говорить любезности. А потом заиграет музыка и мы с Авиром закружимся в прекрасном вальсе по залу, освещенному сотней огней. Мое платье взметается пышными юбками, Авир улыбается, а я любуюсь его улыбкой. Он крепко сжимает мою талию, а я обнимаю его за плечо. И нам так хорошо вместе, будто мы были созданы для этого момента… Сон был настолько приятным, что, когда солнечные лучи игриво пробежались по моему лицу, я неприязненно сморщилась, поворачиваясь в другую сторону. Хотелось окунуться в сновидение вновь, но какое-то странное ощущение не позволяло мне этого сделать. Что-то было не так, и я открыла глаза. Я едва не завизжала, осознав, что моя голова лежит рядом с рукой Аль-Кайрама, к телу которого я прижимаюсь всем телом. Должно быть, ночью я задремала и легла рядом с ним... — Самое приятное утро в моей жизни, — ехидно отметил голос Авира над моей головой. Мне было стыдно смотреть на него, потому что щеки пылали. Я поспешно отстранилась от него и почти что скатилась с кровати. — Как ты себя чувствуешь? — деловито поинтересовалась я, старательно расправляя несуществующие складки на одежде. — Уж явно получше, чем вчера, — хмыкнул он. — Ты спасла меня, спасибо. От его слов я смутилась еще больше. Отошла к письменному столу, налила в стакан воды из графина и предложила мужчине. — Благодарю, — он с радостью принял стакан и сделал несколько глотков, после чего поставил его на тумбу. Аль-Кайрам аккуратно потрогал повязки у себя на груди. За ночь они пропитались кровью, но не так сильно, как я боялась. — Матери уже сказали? — тихо спросил он. — Не знаю. — покачала головой я. — Вчера об этом знал только Нико, несколько слуг и Идрис. — О, чудесно! — Авир вмиг повеселел. — Значит, мама точно не в курсе. — Почему ты хочешь скрыть это от нее? — не сдержала любопытство я. — Она слишком переживает из-за всего. После произошедшего с моим отцом... — Аль-Кайрам внезапно осекся и махнул рукой. — А, неважно. Как ты меня нашла, кстати? Я очень смутно помню, как приехал, все словно бы в тумане... Он разочарованно потер затылок, а я подивилась тому, как искусно он переменил тему. Интересно, что случилось с его отцом? Если так подумать, то я ведь ничего не знаю о биографии Аль-Кайрама. Может, спросить об этом у Нико? — Мы прогуливались по саду с Угольком... — начала я. — Уголек тебя сопровождал? — подивился Авир. — Но кроме меня он ни к кому не проявляет внимания. — Ко мне он сам пришел, — с гордостью произнесла я. — Ну все, теперь я окончательно погиб: мой верный друг предал меня, — Авир драматично прижал руку ко лбу. — Прощай, Селеста, после такой душевной раны уже не выживают... Я закатила глаза. Под моим осуждающим взглядом он быстро успокоился. — Лучше расскажи, как такое произошло, — попросила я. Авир нахмурился: — Почему я вообще должен тебе рассказывать? Мои дела тебя не касаются. Это меня задело, и старая рана вспыхнула. — А кого они касаются? Твоей невесты? — прошипела я. — Почему ты не сказал? — Слушай, я никогда не хотел этого брака! Мне вообще было без разницы, на ком жениться... — Без разницы, значит, — мои губы задрожали, и я едва смогла сдержать слезы. Зло спросила: — А Каусария об этом знает? — Да какая теперь из нее невеста... — Аль-Кайрам неожиданно сник. — Это ведь она все подстроила. — Покушение? — ахнула я. — Ладно, я расскажу, — сдался Авир. — Только матери — ни слова, поняла? Я кивнула. — Вчера утром я как обычно приехал во мЗейдтерство. Проработал весь день и задержался допоздна. Когда стемнело и коридоры опустели, в мой кабинет вдруг ворвалась взволнованная Каусария. На ней был плащ с капюшоном — я тогда еще удивился, чего-это она пришла так поздно. — И часто она к тебе так приходит? — недовольно осведомилась я. — Ревнуешь? — усмехнулся он, но, удостоившись моего ледяного взгляда, продолжил невозмутимо: — Вообще нет. Было время, что она заглядывала ко мне днем, но обычно я ссылался на неотложные дела, чтобы такие визиты не длились слишком долго. — Тебе она не нравится? — удивленно вскинула брови я. — Я думала, ты никаких девушек не пропускаешь. — Ты опять думаешь обо мне хуже, чем есть на самом деле! — вздохнул Аль-Кайрам, устало прикрыв глаза. — Я не должен перед тобой отчитываться, но все же скажу: Каусария мне просто не нравилась. Она была выбором матери, не моим. — Делаешь все, что скажет мамочка? — зло хмыкнула я. Авир нахмурился: — Как и ты выполняла приказы своего отца. Раньше. Я огорченно опустила взгляд, признавая, что он меня победил. — Многие из нас зависимы от родителей, и для детей это абсолютно нормально. — Авир медленно сел и откинул одеяло. — Однако когда мы вырастаем, то все равно боимся взять жизнь в свои руки. Ошибаться самому гораздо сложнее, чем обвинить в этом кого-то другого, согласись? Именно поэтому многие остаются при родителях и выполняют все их желания. — Он поднядся с кровати. — Именно таким я и был раньше: трусом, который боится принимать важные решения самостоятельно. — И что же изменилось сейчас? — полюбопытствовала я. Авир прошел к шкафу, и я невольно задержала дыхание, скользя взглядом по его мускулистой фигуре, обнаженному торсу и тонких ногах в облегающих штанах. Мужчина достал из гардероба шелковый халат и небрежно откинул на плечи. Повернулся ко мне: — Я стал двигаться в сторону того, чтобы самому вершить свое будущее. — И в чем же это выражается? — В том, что вчера днем, еще до визита Каусарии, я прислал ей документ о расторжении нашей помолвки. Мои глаза округлились от удивления. — Тогда неудивительно, что она пришла к тебе... — Вот и я так подумал. Впустил ее в кабинет, а она заплакала, уткнувшись мне в грудь. Я попытался ее успокоить, а она выхватила из складок плаща кинжал и воткнула мне под ребра. — он невольно коснулся повязки на груди. — Потом сразу же сбежала. Поначалу я думал, что рана не очень серьезная — кинжал у нее был тонкий, как игла, да и не разглядел я его в темноте толком. Вскочил на коня, поехал домой... И потерял сознание во время поездки. Хорошо, что конь вывез, куда надо: помнит все же, несмотря на то, что еще мало здесь живет... Умная скотина! — Аль-Кайрам улыбнулся. — Ну а потом выступал Угольком появились. — Вот это да, — воскликнула я. — Не думала, что Каусария на такое способна! — Полагаю, она была в отчаянии, — пожал плечами Авир. — И тебе ее совсем не жаль? Эмоции на его лице смешались, он отвел взгляд в сторону. — Я должен был это сделать, - помедлив, он внимательно посмотрел на меня. — Дальше я справлюсь сам. Спасибо тебе. Я смущенно отвела взгляд, потому что щеки отчего-то опять покраснели. Почему мое тело так реагирует на него?!