Песнь моих кошмаров

Все утро я провела в приготовлениях. Еще бы, ведь сегодня приедет та женщина, к которой меня приставил Аль-Кайрам! Во что бы то ни стало я должна выложиться на полную, чтобы ей понравилась моя работа. Тогда, возможно, мне даже повысят плату... Ну или для начала хотя бы не уволят. Я попыталась тщательно выгладить свое новое платье — Нико принес мне такую же форму, как и у других служанок, — но потерпела неудачу, потому что складки на подоле никак не хотели выпрямляться. Я терла их с таким остервенением, что за секунду до того, как ткань начала дымиться, Лин с ужасом подскочила ко мне и отобрала чугунный утюг. — Госпожа, это делается не так... Надо всего лишь побрызгать водой, прежде чем гладить. — она продемонстрировала мне этот способ, и складки испарились как по волшебству. Впервые мне пришло в голову, что магия — это не только огненные шары, сбивающие с ног потоки воздуха и телепортация. Даже самый простой человек может творить чудеса, как это сделала сейчас Лин с моим платьем... Что ж, если я хочу стать успешной горничной, то мне еще многому надо научиться. Завтрак сегодня тоже был особенным: приехал тот самый повар, о котором говорил Нико. И готовил он... просто превосходно. Я с удовольствием съела тарелку пшеничной каши с медом, а на десерт закусила яблочным пирогом. Остаток пирога отнесла Вилмару — от этого угощения брат остался в таком же восторге, как и я. Правда, оказалось, что еду ему принесли еще до моего прихода. Аль-Кайрам держал свое слово: Вилмар ни в чем не нуждался. В самом замечательном расположении духа в назначенный час я оделась и спустилась вниз во двор, как и все слуги. К моему удивлению, сегодня даже Аль-Кайрам остался в особняке. За ночь он выспался — синяки под глазами исчезли — надел дорогой камзол и свежую рубашку. Гладко выбритый и с зачесанными назад волосами он довольно улыбался, и уже по одному его виду можно было судить, с каким же нетерпением он ждет гостью. Почему-то смотреть на светящегося от счастья Аль-Кайрама мне было неприятно. Сразу представлялось, как он встретит свою возлюбленную девицу, немедленно уведет ее в свои покои и... воображение рисовало последующие события во всех красках, несмотря на то, что я старалась об этом не думать. Ну какое мне дело до того, кто греет постель Аль-Кайрама? Он больше не тащит в свою спальню меня, я должна радоваться... Однако отчего-то на душе было тревожно. Воспоминания о том, как он сидел у моей кровати, пока я была в полубессознательном состоянии, не давали мне покоя. Зачем он так заботился обо мне в тот момент? Судя по тому, как он ведет себя в обычное время, ни о каких настоящих чувствах ко мне и речи быть не может, да и к тому же у него уже есть возлюбленная. Пусть она мне не нравится, но... Я остановилась. Почему я уже невзлюбила эту незнакомку, ведь мы еще даже не встречались! Я привыкла оценивать людей по их поступкам, а не по слухам и догадкам, так что сейчас со мной происходило что-то странное. — Едут! — из размышлений меня вывел окрик Нико. Я приосанилась и чинно замерла, устроив руки перед собой. Силой воли заставила себя прекратить теребить заусеницу на большом пальце. Во двор въехал экипаж, как две капли воды походивший на тот, в котором меня привезли сюда. Да и лошади точно такие же белые... Может, это тот же самый? Не удивлюсь, если Аль-Кайрам отправил за своей любовницей карету. Я как-то автоматически записала незнакомку в любовницы: ну не мог де Аль-Кайрам столько внимания оказывать женщине, которая была бы ему безразлична! Позади трусила еще одна кобыла, она была расседлана и ее повод привязали спинке экипажа. Раньше я ее не видела. Экипаж остановился перед крыльцом, кучер спрыгнул и открыл дверцу. Я затаила дыхание: еще немного, и я ее увижу. Интересно, у нее темные волосы? Или, быть может, она тоже блондинка, как и я? Появившаяся на ступеньке дама потрясла меня до глубины души. На ней была простая белая туника, перехваченная темным поясом с кисточками, и обычные кожаные сандалии. Однако несмотря на традиционный наряд во всем ее облике чувствовалась такая сила и властность, что сразу было ясно: она привыкла повелевать. Но самое удивительное... она была старой. Нет, не дряхлой старухой, которая не может передвигаться без посторонней помощи. Скорее наоборот, эта женщина пусть и была в годах, но держалась прямо, а ее серебристые волосы были уложены в тугой пучок, из которого не выбивалось ни волосинки. И все же по сравнению с Аль-Кайрамом она была очень стара. Неужели она и есть его любовница? Ему нравятся леди постарше? Слуги склонились в поклоне и замерли. Слишком увлеченная разглядыванием женщины, я не придала этому значения. — Мама! — Аль-Кайрам, счастливо улыбаясь, шагнул навстречу даме. — мы уже заждались. Я потрясенно переводила взгляд с мужчины на женщину. Так она его мать?! О, драконы, а я уже придумала себе невесть что! Какой кошмар... — Я уж вижу. — женщина пристально оглядела ряды слуг. Ее взгляд словно выискивал самые мелкие неточности и, когда она посмотрела в мою сторону, меня будто бы обдало холодом. — А это кто? — она махнула веером в сторону меня. Аль-Кайрам посмотрел на меня странным взглядом и чуть нахмурился. Повернувшись к матери, он вновь заулыбался. — Помнишь, я обещал тебе найти новую горничную? Это Селеста, она будет тебе служить. Только теперь я поняла, что надо было поклониться. Вспыхнув от стыда, я поспешно сделала реверанс, надеясь, что это хотя бы как-то сгладит мою оплошность. Мне надо быть внимательнее! — Так-то лучше. — морщины на строгом лице госпожи Аль-Кайрам чуть разгладились. — Вижу, она все-таки немного обучена манерам. — О, ну разумеется, разве я мог найти для тебя неподходящего человека? — Да. Тебе напомнить, сколько попыток уже было? — она притворно задумалась, но мне показалось, что ответ был готов у нее самого начала. — За последние полгода я уволила уже пятнадцать девушек, потому что все они не подходили. Сомневаюсь, что и эта оправдает мои ожидания. Она смерила меня пренебрежительным взглядом, и я сжала кулаки так сильно, что ногти впились в ладони. — Я постараюсь быть вам полезной, госпожа, — сквозь зубы выдавила я. Как же было унизительно говорить эти слова! Ведь у Аль-Кайрама даже титула никакого нет, он не принадлежит к аристократическому роду, значит, и его мать тоже. В этот момент я даже порадовалась, что мои родители мертвы: они не видят, как унижена их дочь. — Что ж, посмотрим. — она махнула рукой, указав на карету. — Твоим первым заданием будет позаботиться об Искорке. Отведи ее в конюшню и удостоверься, что ей зададут самого лучшего овса. — Мама, но это же... — от чего-то Аль-Кайрам выглядел очень встревоженным. — Может, Селеста лучше поможет перенести твои вещи в комнату? — Нет, — отрезала женщина. — Пусть докажет, что она вообще способна мне служить. Заявив это, она двинулась в сторону распахнутых дверей особняка. Аль-Кайрам вздохнул, но перечить не стал. Сразу понятно: слово матери для него закон. Он с сочувствием посмотрел на меня и последовал за женщиной, напоследок шепнув что-то Нико. Я не совсем понимала, с какими проблемами я могу столкнуться, если мне всего-то и нужно, что отвести лошадь в конюшню и накормить, но по перекошенному лицу Нико я поняла, что здесь что-то не так. Что ж, я самого начала знала, что будет непросто... Что бы ни случилось, сейчас не время отступать, ведь на кону свобода не только моя, но и брата. Обогнув экипаж, я приблизилась к привязанной кобыле. Нас разделяло еще несколько метров. Красивое вороное животное недовольно покосилось на меня, но ничего не случилось. Я сделала еще один медленный шаг к ней. Шкура кобылы лоснилась и блестела в лучах солнца, и мне очень захотелось коснуться ее рукой. — Селеста, подожди, — обратился ко мне Нико. — Я сейчас... Он уже двинулся ко мне, но внезапно его остановил окрик: — Никакой помощи! Пусть девчонка сделает все сама! — оказывается, госпожа Аль-Кайрам остановилась на пороге дома и наблюдала за нами. Рядом с ней замер и сам Аль-Кайрам. Он нервно теребил кончик воротника: перекатывал его между большим и указательным пальцем. Со вздохом Нико остановился. Я попыталась ухватить лошадь за узду, и тут началось самое ужасное: она отшатнулась, взбрыкнула и громко заржала. Я едва успела увернуться от тяжелого удара копытом и упала назад. Вороная посмотрела на меня с неприкрытой злобой. Я постаралась привести чувства в порядок. Разумеется, я испугалась: я люблю лошадей и не боюсь их, но резкие движения этой кобылы были для меня внезапными. Она оказалась с норовом, так что теперь стало понятно, почему ее зовут Искоркой, и отчего Аль-Кайрам пытался оградить меня. Очередное проявление его странной заботы... Очень хотелось отступить, отойти от этой лошади на безопасное расстояние, но я понимала, что это поставит крест на всей моей работе. Я должна доказать Аль-Кайраму и его матери, что могу быть полезной. Я поднялась, отряхнулась и вновь пошла к кобыле. — Не надо, — негромко сказал Нико и потянулся ко мне, желая остановить. Я остановила его одним взглядом. Управляющий вмиг замолк и остался стоять на месте. В этот раз я приближалась к Искорке медленнее. Начала ласково разговаривать с ней, хвалить красоту ее шерсти, пышность хвоста и гривы, а также изящество ее стати. Я старалась не думать о том, как глупо выгляжу со стороны: сейчас было куда важнее произвести хорошее впечатление на лошадь, а не заботиться о своей репутации среди людей. Как ни странно, кобыла слушала меня очень внимательно, чуть склонив голову. Ее большие темные глаза следили за каждым моим движением, но теперь она была гораздо благосклоннее. Оказавшись совсем рядом, я осторожно коснулась ее шеи, и она недовольно зафыркала — я поспешно убрала руку. Видимо, стать ее близким другом не так просто. Я начала отвязывать ее от экипажа. Поначалу пальцы одеревенели и не слушались: я понимала, что стоит лошади передумать, меня уже никто не успеет спасти. Но время шло, а кобыла на меня не бросалась, и наконец повод оказался в моих руках. Я победно посмотрела на Аль-Кайрама и его мать. Вопреки моим ожиданиям, женщина недовольно поджала губы и, ничего не говоря, скрылась в особняке. Аль-Кайрам улыбнулся мне, бесшумно похлопал в ладоши, а затем поспешил за матерью. Слуги тоже пришли в движение. Бросая на меня потрясенные взгляды, они уходили. — Ты молодец! — ко мне подошел Нико. — Еще никому не удавалось справиться с Искоркой так быстро. При этом я заметила, что он держится от нас с кобылой на некотором расстоянии. Я пожала плечами — не знала, что ответить в такой ситуации — и повела кобылу в конюшню. Мальчишка-конюх, попавшийся на пути, испуганно отпрыгнул, завидев меня с Искоркой. Все еще ощущая потрясенные взгляды прислуги, мы с ней важно прошествовали в стойло, которое подготовил для нее Нико. Вредная кобыла все же попыталась укусить меня, когда я снимала недоуздок. Ее зубы клацнули совсем рядом с моими пальцами, но я успела вовремя отдернуть руку. Интересно, скверный нрав передался ей от хозяйки? Я едва заметно усмехнулась этой шутке. Когда лошадь оказалась заперта в стойле, я вспомнила о том, что госпожа Аль-Кайрам попросила меня задать ей корма. Где его искать-то... Я огляделась, и увидела, что ко мне уже спешит Нико с ведром, наполненным овсом. — Ловко ты с ней! — улыбнулся мне парень, наполняя кормушку Искорки. Я хотела отобрать у него ведро, но он покачал головой. — Бестия пьет чай вместе с господином в большом обеденном зале, так что не переживай, об этом она не узнает. А то ведро тяжелое, тебе трудно будет его поднять. Прозвище, которым он наградил мать Аль-Кайрама меня повеселило. И, пожалуй, я не могла не согласиться, что женщине оно подходит. — Искорка всегда такая... проблемная? — полюбопытствовала я, глядя на то, как кобыла начинает хрумкать своим обедом. — Еще как, — кивнул Нико, — отвратительная зверюга! Все конюхи, которые у нас были, ужасно ее боялись. У меня более-менее получилось найти к ней подход, однако и я бы не стал лишний раз с ней общаться. Она никого не любит, кроме своей хозяйки. Иногда мне кажется, что леди Альфия специально воспитала ее так, чтобы наказывать всех неугодных ей слуг... Это ее любимое занятие: поручать кому-нибудь заботу о своей любимой лошадке. Он понес ведро на место и я, удостоверившись, что приказ матери Аль-Кайрама выполнен, поспешила за ним. — Я сегодня впервые увидел, как кто-то подошел к Искорке так бесстрашно! — снова похвалил меня Нико. — Ты уже имела дело с лошадьми раньше? — Чуть-чуть, — ответила я. Признаться, его похвала вгоняла меня в краску. Я совсем не считала себя такой смелой, какой меня описывал Нико. Еще свежо было воспоминание о том, как неистово колотилось мое сердце в тот момент. — Тебе придется вернуться в обеденный зал, — вмиг помрачнел Нико, — наверняка Бестия уже придумала для тебя очередное задание. Зачем ты вообще на такое согласилась? Я неопределенно пожала плечами: не рассказывать же ему всю правду. — Мне стало интересно попробовать. Нико посмотрел на меня с недоверием, но расспрашивать не стал. — Все горничные, которые работали у госпожи Альфии, увольнялись в лучшем случае через неделю — так сильно она их изводит. Будь осторожна и не перечь ей: она очень мстительная старуха. Может даже попытаться настроить господина против тебя... Я вздрогнула. Аль-Кайрам — моя единственная защита от госпожи Альфии, и потерять его я не могу. Мне нужно исправно выполнять ее приказы, но и о нем забывать не стоит, придется укреплять с ним отношения. Дружеские, разумеется. — Поняла! — кивнула я. — Спасибо, что предупредил. — Да не за что, — ответил Нико. Как и сказал Нико, семью Аль-Кайрамов я нашла в обеденном зале. Это было большое помещение, богато украшенное резьбой и росписью на сценах. Посередине возвышался длинный стол, сделанный из разных пород дерева: они складывались в какой-то замысловатый узор, и во время особенно долгих ужинов мне нравилось разглядывать его и находить в нем какую-то закономерность. К сожалению, с моим нынешним положением вряд ли я могла рассчитывать на место за этим столом. Я тихонько вошла в зал под пристальными взглядами леди Альфии и Аль-Кайрама. Поклонилась. — Госпожа, я выполнила ваш приказ. Искорка находится в своем стойле, и ее кормушка наполнена лучшим овсом. — Ясно, — сухо ответила леди Альфия. Я невольно вскинула на нее глаза: реакция была странной. Я уже поняла, что похвалы от нее не дождешься, но хоть как-то порадоваться за свою кобылу она же могла! — Ты отнесла вещи в мои покои? — вдруг спросила она. Я похолодела. Такого приказа же не было! Я посмотрела на Аль-Кайрама в надежде, что он меня поддержит, но мужчина сделал вид, что очень увлечен своей тарелкой. — Н-нет, — призналась я. — И это доказывает твою бесполезность! — воскликнула женщина. — Я должна была прочитать ваши мысли? — не удержалась от возмущения я. Она посмотрела на меня с таким выражением лица, что я поняла: сказанное было ошибкой. Лучше бы я промолчала! — Ты обязана предугадывать мои желания. Это то, что отличает хорошую горничную от ненужной служанки, — прошипела леди Альфия. — Хотя ничего удивительного, раз ты девушка для утех! Авир, о чем ты думал, когда решил назначить ее моей горничной?! Я не сразу поняла, что она обращается к Аль-Кайраму: его имя я услышала впервые. На этот раз он уже не смог отвертеться. Он чинно промокнул губы салфеткой и, приняв невозмутимый вид, повернулся к матери. — Селеста не простая наложница. Она дочь разорившегося аристократа из Фальтера, и я выкупил ее на аукционе. — Еще хуже! — воскликнула его мать. — Ты же знаешь, насколько я терпеть не могу этих дамочек, думающих о себе невесть что! — Она обучена манерам и будет для тебя гораздо лучшей компаньонкой, чем другие, — гнул свое Аль-Кайрам. — Полная чушь! — фыркнула женщина. — Такие люди мне отвратительны, потому сами ни на что не способны! Глупые девчонки, единственное достижение которых — то, что они родились в богатой семье! И поделом ей, что ее отец обанкротился. Может, хоть теперь думать начнет! Каждое ее слово ранило в самое сердце. Ведь я пытаюсь! Пытаюсь добиться хоть чего-то в этой жизни сама, потому и попросила эту работу. Но окончательный удар нанесли ее последние слова относительно моей семьи. Мои родители не заслуживают того, чтобы после смерти о них отзывались так небрежно! Я со злостью смотрела на женщину, и она возвратила мне этот взгляд. Едва поборов в себе желание броситься вперед и вцепиться в ее лицо, я круто развернулась на каблуках и решительно зашагала к выходу из зала. — Селеста... — услышала я позади голос Авира. — Поделом ей. Пусть уходит, неженка! Я всего лишь сказала правду, — услышала я слова его матери, прежде чем хлопнуть дверью за своей спиной.