Песнь моих кошмаров

Когда я проснулась утром, его уже не было, но на спинке стула висело простое белое платье. Только теперь я вдруг осознала, что мой костюм с монетками давно пропал, и на мне обычная ночная рубашка. От осознания того, что кто-то меня переодел, пока я спала, было неприятно. Надеюсь, это хотя бы сделали слуги, а не Аль-Кайрам собственной персоной... Я чувствовала себя уже практически здоровой — оставалась лишь небольшая слабость — поэтому надела платье и отправилась на поиски чего-нибудь съестного. Надеюсь, Аль-Кайрам не думает, что теперь меня и кормить больше не надо? Кухня встретила меня удивленными возгласами слуг. Я ожидала, что они быстро выпроводят меня, как и раньше, но в этот раз кухарки усадили меня за стол прямо на кухне. Похоже, это был обеденный стол для прислуги. В былое время меня бы оскорбило такое, но сейчас я была рада даже этому. Есть хотелось нестерпимо. В животе было слегка неспокойно, но он не болел — и то хорошо. Лин поставила передо мной тарелку с лепешками и фруктами. Что ж, по крайней мере, никакой каши! Хлеб оказался свежим и очень вкусным, фрукты — спелыми и сладкими. Я с удовольствием позавтракала, стараясь, правда, не слишком усердствовать. Помнила, что объедаться в первый день после отравления не стоит, если не хочу повторить печальный опыт, постигший меня накануне. Когда я закончила завтрак, на кухне вдруг поднялось оживление. Служанки вскочили со своих мест и принялись за работу. Посудомойки начали старательно тереть тарелки, хотя еще пару минут назад задорно болтали друг с другом. В чем причина такой резкой перемене я поняла лишь тогда, когда заметила Нико, прохаживающегося между кухонными столами. Управляющий проверял, как все работают. Иногда он хвалил кого-то, но гораздо чаще — ругал за малейшую провинность. Мне стало не по себе от его окриков, и я попыталась сжаться и спрятаться за кастрюли, лишь бы он меня не заметил. Ага, как же, размечталась. Завидев меня, Нико бросил все свои дела и направился прямиком к моему столу. — Ты уже пришла в себя? — вместо приветствия спросил он. Я демонстративно проигнорировала его и продолжила жевать лепешку. Закатив глаза, он уселся прямо на стол рядом, жестом потребовав от остальных слуг уйти. — Я понимаю, почему ты злишься. Но, пойми, у меня не было выбора! Поняв, что меня его слова никак не трогают и я невозмутимо продолжаю завтрак, парень вскочил, жестко схватил меня за руку и потянул через всю кухню. Поначалу я противилась ему, ловя на себе удивленные взгляды слуг, но потом поняла, что это бесполезно — он продолжал меня тащить. В результате сама пошла за ним следом. Благо хватку он все-таки ослабил, хотя на запястьях наверняка останутся следы. Опять. А ведь у меня только прошли отпечатки после кандалов... Он привел меня в сад и лишь там отпустил. Я села на скамейку, делая вид, что любуюсь особенно пышными кустами пионов. — Селеста, — начал он, — ты же и сама должна понимать, что твоя затея была проигрышной с самого начала! — Если бы ты меня не предал, то все сложилось бы как нельзя лучше, — спокойно ответила я, стараясь держать себя в руках и не сорваться. — Да не мог я! Я Аль-Кайраму жизнью обязан, защищать его — мой долг! — воскликнул Нико. Он нервно прошелся туда-сюда, потом опустился рядом со мной. — Ты мне не веришь, — заметил он, — поэтому я расскажу, так уж и быть. Представь себе — когда-то я жил в Фальтере, как и ты! У меня была любящая семья, хотя жили мы в бедности: мама работала портной в дешевом ателье, а отец — грузчиком в порту. Когда я немного подрос, то стал помогать ему с мелкими поручениями, ну знаешь, сбегай туда, принеси то... В общем, я много времени там проводил. И в один несчастливый день попался работорговцам. — В Фальтере нет никаких рабов, — холодно напомнила я. — Конечно. Вот только вывозить оттуда пойманных детей, чтобы в будущем сделать их рабами, никто пока не запретил. Насколько мне известно, такие корабли до сих пор приплывают в Тирбейн, а оттуда караваны доводят несчастных прямиком в Кромленс. Вот и я оказался среди таких же "счастливчиков". Как и ты, я обладал необычной внешностью для южных земель, и меня собирались продать в дом наслаждений. — Нико поморщился при этих словах. — Думаю, ты достаточно хорошо понимаешь, какой была бы моя жизнь там. Но мне повезло: Аль-Кайрам выкупил меня и сделал своим слугой. Поначалу всего лишь конюхом, но я рос, доказывал ему свою верность, и вот теперь я — управляющий огромного поместья. Если бы не Аль-Кайрам, то я так и остался бы никем. — Замечательная история, — сухо сказала я. — Интересно, какое отношение она имеет ко мне. — Не демонизируй Аль-Кайрама. Да, временами он может быть жесток, но, уверен, даже святые драконы могли быть грешны. Дай ему шанс, он столько делает ради тебя... Мне не хотелось соглашаться с Нико, хотя его слова все же находили отклик в моей душе: разум упорно подсовывал воспоминание о том, как Аль-Кайрам всю ночь провел у моей постели. — Между прочим, завтра в поместье приедет повар, знакомый с кухней Фальтера, — внезапно поделился со мной Нико. — Аль-Кайрам просил не говорить тебе, но, так и быть, я сделаю исключение и ослушаюсь, потому что это была всего лишь просьба, а не приказ. Я удивленно воззрилась на него, пораженная этой вестью. И как это расценивать? Сомневаюсь, что Аль-Кайрам сделал это по доброте душевной, наверняка он теперь будет ожидать ответной "услуги"... — Теперь ты видишь? Я не мог позволить, чтобы ты его убила. — Ага, тогда вся твоя успешная карьера вмиг бы рухнула, — усмехнулась я. По правде говоря, я поняла, что больше не испытываю к Нико большой неприязни. Скорее наоборот: я была восхищена его верностью. Если бы у моей семьи были такие слуги или хотя бы друзья, то мы с Вилмаром не оказались бы сейчас там, где мы есть... От грустных размышлений меня отвлек голос Нико: — Ну что, мир? — Мир, — наконец согласилась я, протягивая ему руку. — Только ответь: разве тебе никогда не хотелось вернуться обратно, к твоей семье? Они ведь тебя любили. Похоже, этот вопрос поставил Нико в неловкое положение. Он взъерошил свои волосы, прежде чем ответить. — Ты права, и я тоже их люблю. И именно поэтому не стал возвращаться: у них почти нет денег, они живут впроголодь. Отец уже слишком стар, чтобы работать, у него больные кости. Маму выгнали из ателье, ей нашли молодую замену. Но я отправляю им большую часть жалования, которое платит мне Аль-Кайрам, так что они ни в чем не нуждаются. Сильно сомневаюсь, что, вернувшись в столицу, смог бы обеспечить им лучшее существование. Конечно, они скучают по мне — и я не исключение, — однако уж лучше так, чем всем вместе жить в нищете. Кто бы что ни говорил, а деньги — одна из высших ценностей нашего мира, перед которой порой склоняется даже любовь. — Наверняка ты хотя бы пишешь им письма? — предположила я. Он грустно улыбнулся. — Мог бы, да вот только есть одна проблема: они не умеют читать. В трущобах это не самое важное умение, поверь мне. Я отвела взгляд, уязвленная его последней фразой. Вот как он это сделал? Я совсем не виновата в том, что в столице есть бедный квартал — он появился задолго до моего рождения! — но сейчас мне стало стыдно. Стало стыдно за то, что, как и все аристократы, я предпочитала не замечать проблему вместо того, чтобы попытаться решить ее. Пропасть между бедными и богатыми все росла, и никто из нас не собирался с этим ничего делать. Хотя теперь я ничем не отличаюсь от таких, как родители Нико — у меня за душой нет ни гроша. Я внезапно осознала, что за всю жизнь я ничего не добилась своими силами: все было дано мне по праву рождения. Красивые наряды, дорогие украшения и лучшие учителя — все они были у меня лишь по той причине, что отец вкладывал в это огромные средства. Сейчас, оставшись абсолютно одна, я не представляла из себя ничего. Абсолютный ноль, не способный заработать ни медяка. Ведь я ничего не умею делать: ни готовить, ни убирать, ни шить... Этот список можно продолжать бесконечно. Судя по всему, эти грустные размышления отразились у меня на лице, потому что Нико вдруг коснулся моего плеча: — Ну чего ты? Все нормально будет... Ему легко говорить, он уже многого добился... Однако я не собиралась раскрывать ему мои чувства, поэтому просто кивнула. Разговор с ним подал мне хорошую идею, и я собиралась во что бы то ни стало добиться желаемого. У меня едва хватило терпения, чтобы дождаться вечера. К моему удивлению, несмотря на бессонную ночь Аль-Кайрам отправился сегодня на работу в город. Никогда бы не подумала, что он такой ответственный работник... Хотя что там может делать советник? Наверняка сидит в своем кабинете и решает какие-то "особо важные" вопросы. Или принимает посетителей вместе с эмиром... Я навестила Вилмара. С братом все было хорошо: как и обещал Аль-Кайрам, ему выделили комнату, и, пожалуй, она была даже лучше, чем у меня. В ней нашлись какие-то игрушки и книжки, и я гадала, откуда все это появилось. Вилмар был очень рад меня видеть, в этот раз он уже не плакал. Единственное, что мне не понравилось — это стражники перед дверью. Слишком уж сурово они выглядели… Но, может, это и к лучшему? Под такой охраной Вилмару ничего не грозило. Вдруг таинственные убийцы нашей семьи захотят довершить начатое? Когда Аль-Кайрам наконец вернулся в особняк, я встретила его внизу во дворе, вместе с остальными слугами. Нико посмотрел на меня странно, однако ничего не сказал. Аль-Кайрам, если и удивился, то вида не подал и великодушно позволил мне проследовать за ним в еспальню. Он выглядел изможденным и уставшим, и все равно позволил мне высказаться. — Итак, я слушаю. — махнул рукой Аль-Кайрам, когда мы остались наедине. — Ни за что не поверю, что за один день ты вдруг воспылала ко мне безграничной любовью и решила ходить за мной везде, словно собачка. Такое пренебрежительное сравнение поколебало мое спокойствие, но не нарушило его. Слишком многое зависело сейчас от исхода этого разговора. — Я хочу, чтобы ты дал мне работу. — Работу? — в первый момент Аль-Кайрам выглядел потрясенным, однако уже в следующее мгновение взял себя в руки и хитро сощурился. — Ты можешь приступить хоть сейчас. Он демонстративно расстегнул пуговицу на рубашке, и я закатила глаза. — Я о нормальной работе. Например, убрать что-то или помочь на кухне... — объяснила я. — И ты будешь мне за это платить. — Какая забавная просьба. Аль-Кайрам приблизился ко мне и провел по волосам. Выхватил одну прядь и поднес к губам. Я приложила все усилия, чтобы не отшатнуться. Сейчас нельзя действовать ему на нервы, иначе на мою просьбу последует неминуемый отказ. — Я хочу работать. Как Нико, который сам всего добился. Аль-Кайрам резко выпустил мои волосы и сделал шаг назад — Значит, он тебе рассказал, — протянул Аль-Кайрам. — Что ж, по крайней мере, я рад, что вы помирились. — Ты не ответил на мой вопрос. Он долго смотрел прямо в мои глаза. Мне стоило больших усилий не отвести взгляд, но я выдержала, и Аль-Кайрам удовлетворенно склонил голову: — Что ж, думаю, ты можешь с этим справиться... — С чем? — Завтра приедет та женщина, о которой я рассказывал. Ей будет нужна личная горничная, и я не успел подыскать для нее подходящего кандидата... Так что это место займешь ты. Выдержишь неделю — начну тебе платить. Судя по тому, каким тоном он это сказал, эта женщина та еще стерва. Интересно, кто она? Его настоящая наложница? Или какая-то богатая дама? Мне не особенно нравилась перспектива служить какой-то неприятной особе, у которой самомнение выше Северных гор... Однако выбора не было. Вряд ли Аль-Кайрам предложит мне альтернативу. — Хорошо, — согласилась я. — И сколько ты будешь мне платить? — Пять золотых в неделю, — бросил он. — Я хочу двадцать, — решительно возразила я. Я собиралась поторговаться, потому что от этого зависела моя свобода. — Ты с ума сошла? Где ты видела горничных, которые столько получают? — Но они и не служат таким проблемным личностям! Судя по всему, твоя дама именно такая, раз ты не смог заранее найти для нее гувернантку. — Твоя правда... Дам десять. — Пятнадцать, — продолжала гнуть свое я. Аль-Кайрам вздохнул: — Ладно. Ты меня разоришь... — А у тебя так мало денег? — невинно похлопала ресницами я. Он небрежно взмахнул руками и подошел к окну. — Порой я абсолютно не понимаю, чего ты хочешь. Вчера сбежать собиралась, а сегодня на работу просишься? — Женщины непостоянны, — пожала плечами я. Аль-Кайрам недоверчиво хмыкнул. Закрыв дверь его спальни, я едва сдержалась, чтобы не ликующе подпрыгнуть прямо в коридоре. Мне удалось! Осталось лишь немного подождать, чтобы накопить деньги, и я смогу выкупить свою свободу! Сколько он там заплатил за меня на аукционе... семьсот золотых? Я прикинула в голове, сколько времени мне потребуется, чтобы собрать такую сумму. Почти год... Ну ничего, ради свободы можно потерпеть. Оставался только один вопрос: сколько Аль-Кайрам захочет за свободу моего брата. Но об этом я постараюсь выведать позже, когда буду у него на хорошем счету. А пока лучше ему не знать о моем плане. Сегодня ночью мне приснилось наше поместье в окрестностях Фальтера. Я была маленькой девочкой и беззаботно бегала босиком по мягкой траве, мокрой от летнего дождя. Родители смеялись и кормили меня пирожными, а потом мы поехали на конную прогулку. Для меня привели красивого вороного пони, и я смеялась, зарываясь лицом в его мягкую гриву. В какой-то момент обстановка вдруг сменилась, и я внезапно осознала, что я уже взрослая, никакого пони нет и в помине, а я хихикаю и тыкаюсь носом в короткие мужские волосы. Я накручивала на палец черные кудри, а их обладатель нежно целовал мою шею.