***
Спустя час к дому подъехала белая машина семьи Малфой. Из окна можно было видеть, как водитель выходит из салона и бегом обходит автомобиль, чтобы открыть дверь на пассажирском сиденье. Оттуда в спешке высовывается невысокая женщина в теплом коричневом платье, укутанная в меховую накидку похожего цвета. На голове у неё шерстяной платок, аккуратно подвязанный под подбородком. Совсем недавно она бы предпочла шляпу, но погода заметно ухудшилась. Приближался ноябрь. С другой стороны машины дверца открылась сама. Не дожидаясь помощи от водителя, Друэлла Блэк самостоятельно вышла на улицу, захлопнув дверцу. Отмахнувшись от его извинений, она поправила на плечах строгое пальто и, не дождавшись Пенелопы, последовала по дорожке к дому. В глазах её горел энтузиазм, казалось, вот-вот, и она вышибет дверь. Миссис Малфой тем временем открыла переднюю дверь машины, выпуская кого-то на улицу. Возле авто показались сначала две белые лапы, потом четыре, и вот уже Гермиона могла отчетливо видеть животное полностью. Не веря своим глазам, она поспешила распахнуть дверь: — Чарли! — присев на корточки и распахнув руки, Гермиона замерла на пороге. Старый пес, как только учуял голос хозяйки, тут же бросился к ней, чуть не опрокинув по пути воодушевленную Друэллу Блэк. Та вскрикнула и переступила с ноги на ногу. Чарли пролетел всю дорожку за пару секунд, с разбегу влетая в тело Гермионы и повалив её спиной на пол. Поблагодарив себя за то, что на ней была длинная домашняя юбка, женщина поспешила подняться, тотчас же убеждаясь, что ничего лишнего не было видно. Водитель Малфоев поехал парковаться за угол, а подруги как раз успели подойти, чтобы закрыть собой вид. — Только взгляни на это, — её ушей достиг недовольный голос Друэллы. — Из нас двоих она сильнее рада собаке. — Троих, — ответила Гермиона, вдоволь позволив скулящей собаке себя облизать, — вас тут трое. Но я могу обнять и тебя тоже. — Господи, избавь меня от этого. Гермиона подняла голову вверх как раз, чтобы заметить, насколько обеспокоенными выглядели обе женщины, пускай и старались поддержать формальный разговор. Казалось, еще чуть-чуть, и их маски развалятся на множество кусочков прямо на пороге. Предвкушая неладное, она посторонилась и пустила их в дом, не снимая с лица натянутой улыбки. — Гермиона! — тихо воскликнула Пенелопа, тотчас же схватив её за руку. — Что происходит? В ответ Яксли лишь покачала головой и безмолвно указала на второй этаж. Чарли радостно танцевал подле её ног, мешая пройти. Подруги, уловив намёк, быстро двинулись наверх, предприняв провальную попытку поманить за собой собаку. Гермиона быстро вымыла руки, сняла фартук и разлила чай по чашкам, аккуратно расставив их на поднос. В кабинете, принадлежавшем Корбану, Пенелопа уже сбросила с себя платок и накидку и сидела на стуле, наблюдая, как Друэлла наворачивает круги по комнате. Гермиону они встретили с очень серьезными лицами. Женщина прошла внутрь, поставила поднос на стол и вернулась, чтобы плотно закрыть за собой дверь. Серьезное лицо миссис Малфой превратилось в обеспокоенное. Она встала со своего места и сделала шаг к ней, смотря на то, как Гермиона тревожно задергивает занавески. — Гермиона… — она закусила изнутри свою губу и чуть ли не со слезами на глазах осмотрела Яксли. — Ты выглядишь… такой худой. Где ты была? Друэлла, в отличии от Пенелопы, замерла на месте и с мрачным видом сверлила глазами поднос с чаем. — Не думаю, что настроение подходящее, — в конце концов заявила она, сложив руки на груди и нервно сжимая пальцами оборку своего рукава. — Чай зеленый? — прочистив горло, спросила Пенелопа, скосив глаза на стоящую подругу. Видимо, она не знала, как себя вести: делать вид, что всё в порядке, или наброситься на Гермиону с расспросами. — Да, — она бесцеремонно уселась прямо на пол, так как единственный стул в комнате стоял за спиной Пенелопы, и опустила руки на голову своего пса, который единственный из четверки в комнате сохранял оптимистичный настрой. — Наверное, мне нужно было угостить вас виски. Смерив Гермиону таким взглядом, словно она сошла с ума, Друэлла сделала несколько шагов вперед и присела перед ней на корточки. — Ты… — но женщина вскинула руку вперед, не позволив ей сказать ни слова. — Я всё объясню, но, умоляю, говорите тише. Я до сих пор не знаю, правильно ли поступаю, рассказывая всё вам. Блэк нахмурилась еще сильнее и села рядом на ковёр, пытливо заглядывая ее лицо. Пенелопа подтянула стул к ним и села на него, опустив голову поближе. Гермиона всё думала, с чего ей стоит начать. Но мысли в голове путались, не позволяли ей сконцентрироваться. Поэтому она просто выпалила первое, что пришло на ум: — Что произошло после того, как вам разрешили уйти? Что вам говорили касательно того, что меня не было так долго? — После того, как все это произошло, — осторожно начала Пенелопа, — я вернулась домой. Ни ночью, ни утром Абраксас не вернулся. Он пришел только к вечеру вместе с собакой. Сказал, что ты была в больнице, ну, понимаешь, вся эта… — Бумажная волокита, да, — подсказала Гермиона, жадно вслушиваясь в её слова. — Я слегка успокоилась, — продолжила блондинка. Люциус заболел, поэтому я почти не считала время. Но когда я не смогла дозвониться к тебе и через несколько дней, то снова спросила у Абраксаса. Тогда он сказал, что ты поехала отдохнуть к родственникам и вернешься чуть позже, — неуверенно закончила она. — Сигнус тоже был не очень многословен, — подключилась к разговору Друэлла. Она слегка наклонила голову, прикусив кожу на пальце. Было видно, как шестеренки её мозга принялись активно работать. — Сказал, что понятия не имеет, что случилось с тобой и почему ты не берешь телефон. Не было смысла его о чем-то спрашивать. Я попыталась узнать что-то за его спиной, но ты же знаешь, он пронырлив, как чёрт. Вальбурга потихоньку передала, что Орион тоже молчит. Спустя три дня, когда никого не было дома, я дозвонилась леди Гонт, но она тоже ничего не знала. Учитывая, какой затворнический образ жизни она ведет, сомневаюсь, что она вообще была в курсе произошедших событий. Гермиона внимательно слушала их, иногда кивая головой. — Когда вы выходили, ничего странного в доме не заметили? — тотчас же спросила Гермиона. Её так и не покидало чувство, будто она забыла что-то важное. Подруги переглянулись. — Думаю, что нет? Тогда было очень темно, нас вывели в сад и посадили в машины, — задумчиво ответила Друэлла. Гермиона казалась разочарованной. — В сад? Вы шли не через парадный вход? — уточнила она. Пенелопа покачала головой. — Гермиона, пожалуйста, что происходит? Где ты была? Ты выглядишь просто ужасно, — со смесью жалости и страха спросила блондинка. — Я уехала из дома почти сразу после вас, — наконец начала она, — но я не очень уверена. Я плохо помню тот вечер. Меня забрал Габриэль. — Брат? — удивилась Друэлла. Гермиона кивнула. — Он очень торопился. Посадил меня в авто, и мы поехали. Я очень смутно помню, что он говорил, помню только, что мы явно спешили. Мы приехали утром… — она замялась, — вы ведь знаете, что такое «оазис»? На последних словах лицо Друэллы вытянулось, она приоткрыла рот и прислонила ладонь к губам. Блэк казалась ошарашенной. Пенелопа только непонимающе переводила взгляд от одной к другой. Неудивительно, что она не знала, что это, ведь почти не вникала в дела клана. — «Оазис?» — не веря своим ушам переспросила Блэк. — Ты хочешь сказать, что он отвёз тебя в одно из этих мест…? Гермиона кивнула, рассеяно положив руку на голову собаке. — Что это такое? — непонимающе вставила Пенелопа. — Последнее пристанище для неугодных клану, — коротко объяснила Гермиона, слегка содрогнувшись. — Отвратительное место, грязное, холодное. Это был двухэтажный старый дом посреди поля. Корбан говорил, что таких домов у них много, я не знаю сколько, но это был один из них. Что-то вроде заключения перед судом у государства, но у пленников «оазисов» только один путь — смерть. Миссис Малфой скопировала выражение лица Друэллы. Около двадцати минут ушло у Гермионы на то, чтобы рассказать им всё, что случилось с ней за это время, от описания дома, в котором она находилась, до той информации, которую смогла получить от Розье и Эйвери, и новостей о том, что вскоре снова выйдет замуж. Определенные детали она осознанно упустила, не желая пугать подруг. Некоторое время женщины сидели молча, переваривая всё, что она сказала. В процессе того, как Яксли озвучивала новость за новостью, она могла видеть калейдоскоп эмоций, который пробегал по их лицам. К концу рассказа Друэлла гневно уставилась в одну точку, а Пенелопа крайне рассеяно моргала. — Это всё так ужасно, Гермиона, — протянула она, с жалостью взглянув на шатенку. — Я даже… я даже не могу подобрать слов. Гермиона поджала губы. Что она могла ответить? Друэлла тоже выглядела обеспокоенной, но создавалось впечатление, что совсем по иной причине. Кажется, она что-то тщательно обдумывала. — Мистер Гонт сказал, что его мать повлияла на решение не убивать тебя сразу, — снова заговорила Пенелопа, — но Дру звонила ей на третий день, и она сказала, что ничего не знает. Она солгала? — Получается, что так, — согласилась Блэк, постукивая аккуратно подпиленными ноготками по ковру, — они все нам солгали по той или иной причине. Не думаю, что она сделала это по своей воле. Но зачем они всё это скрывали? Как много вопросов и так мало ответов, — она со вздохом прислонила руку к голове. — Как всё сложно, я ничего не понимаю… яд в пироге, который потом нашли в доме, никаких свидетелей, записка у Гонта… а, к слову, что он думает о всей этой ситуации? — Казалось, что ему неловко говорить со мной об том. Бьюсь об заклад, это первый случай в его жизни, когда он вытаскивал кого-то из «оазиса» и просил у него прощения. — Вполне может быть, — вставила Пенелопа. — Он поэтому предложил свою кандидатуру для брака? — Да, в том числе, — кивнула Гермиона. — Еще он сказал, что все остальные так или иначе могут быть виновны, и ему не хотелось бы выдать меня за убийцу. Однако, причина, почему написали записку, остается неизвестной. — Прошло слишком мало времени, чтобы сделать вывод, — согласилась Друэлла. — Я склоняюсь к мысли, что целью мог быть кто-то другой, — качнула головой Гермиона. — Мы можем прикинуть несколько вариантов, но этот пока что кажется наиболее разумным. Предположим, ну, чисто теоретически, что это был Эйвери, который хотел сбросить вину на, предположим, Долохова. Он подсыпал яд, пока остальные играли в бильярд, вышел и выбросил его в цветочный горшок, чтобы сильно не привлекать к себе внимания. Когда всё это произошло, и они начали расследование, то у него не вышло свалить вину на Долохова. Сначала он подумал о том, что просто подождать моей смерти — это хорошая идея, но потом пришел к выводу, что другого такого шанса устранить Долохова у него не будет, поэтому поспешно сменил планы. Друэлла кивала головой, Пенелопа казалась задумчивой. — А может быть такое, что отравить хотели вовсе и не твоего мужа? — спросила блондинка, бросив взгляд на Гермиону. — А это был просто несчастный случай? Сердце Гермионы сжалось, Друэлла помрачнела. Если это было действительно так, то следующей целью мог быть их супруг. — Каждый из этих вариантов имеет место быть, — в конце концов сказала Блэк. — Но пока что слишком рано делать выводы. Нам нужно понаблюдать за их реакциями друг на друга, когда все соберутся вместе. Например… — Т-ш-ш, — вдруг шикнула Пенелопа, сделав большие глаза. — Вы это слышите? Женщины навострили уши, обернувшись к окну. Оттуда раздавались странные царапающие звуки, словно кто-то скрёбся об стены дома. — Это дерево, — на выдохе сообщила Гермиона, знатно напугавшись вместе с остальными. — Его ветви всегда царапаются. Пенелопа выдохнула, прижав руку к груди. — Господи, вам стоит его срубить, правда. Это ужасно. Гермиона почувствовала себя слегка странно от того, что подруга использовала «вас», вместо «тебе». Им всем еще предстоит привыкнуть к факту смерти Корбана. — Полагаю, что клан скрывал от нас информацию, пока шли поиски убийцы, — подала голос Друэлла, вернувшись к теме, — но так как приговор, к счастью, не был исполнен, то они продолжат внутреннее расследование и все равно не дадут нам никаких деталей. Но ты вскоре можешь получить больше информации, Гермиона. — Каким образом? — нахмурилась шатенка. — Брак, — ответила за Блэк Пенелопа. — Гонт же пообещал разобраться во всем. Я думаю, он будет держать тебя в курсе событий. Гермиона хотела было вставить что-то, но Друэлла её перебила: — Или не будет, — все удивленно посмотрели на неё. — Ну, кто знает, вдруг они до сих пор подозревают Гермиону? Я бы на его месте молчала. — Тогда зачем он настаивал на своей кандидатуре для брака? — не согласилась Малфой. — Чтобы она отравила и его? — Извините… — начала было Гермиона, но её не послушали. — Какой бы она была дурой, если бы отравила второго мужа сразу же после первого, — возразила Друэлла. — Если бы я была в этом виновата, то спокойно бы сидела за его спиной, стравливая их друг с другом. — Удивительно, что Сигнус до сих пор дышит, — бросила Пенелопа, — с такими-то рассуждениями. — Дамы, — гаркнула Гермиона, сразу же понижая голос до шепота, — когда я говорила, что мы рассматриваем все варианты, я не имела ввиду, что вообще все. Я никогда бы этого не сделала. — Прости, Гермиона, — Пенелопа виновато посмотрела на неё, — мы просто пытаемся посмотреть на ситуацию с другой стороны. — Ладно, — Друэлла приложила руку к своему горячему лбу. — Давайте не будем. В любом случае, Гонт хороший вариант для извлечения информации. Из неженатых кандидатов там только Долохов, Эйвери, Лестрейндж и мой брат. Я никогда в жизни не поверю, что Габриэль бы сделал это, но некто вроде Эйвери действительно на такое способен. Он просто псих. Гермиона мысленно с ней согласилась. Она и сама, по большей части, подозревала именно Альберта Эйвери. — Но ты могла бы выбрать моего брата, на крайний случай, — её синие глаза посмотрели на Гермиону. — Если бы дело касалось просто замужества. Я бы подсказала тебе, на что давить, чтобы прогнуть его под себя. Однако, он бы не дал тебе доступа к расследованию. Долохов, ну, таким как он лучше не заводить семью, но он довольно болтлив, когда пьян. Лестрейндж неплох, к слову. А вот Гонт… я не знаю. Мы не очень часто общались, и я без понятия, что он за человек. Его мать создает впечатление хорошего человека, но мы, в конце концов, все понимаем, в каком обществе находимся. У меня смешанные чувства. Он внес много нового в клан, включая торговлю наркотиками и «оазисы». Гермиона сглотнула. — А что ты ожидала от главы мафиозной группировки? — словно в свою защиту ответила она, но звучала уже не так уверенно. — Кажется, все они здесь такие. — Твой муж таким не был, — возразила ей Друэлла. — Это, пожалуй, единственный мужчина, возле которого я могла ощущать себя в полной безопасности. Даже человек, с которым я в браке и от которого у меня есть двое детей, не даёт мне такого чувства. — она тяжело вздохнула и откинулась назад. — Яксли занимался только расчетами и не проворачивал никаких мутных дел. Гермиона в смятении посмотрела на неё. В её голове было столько мыслей, и каждая из них была готова терзать её неизвестностью. Очередное упоминание Корбана только сильнее её угнетало. — Не подумай, что я осуждаю твой выбор, — мрачно заговорила Блэк, придав лицу отчужденное выражение, — я бы тоже так сделала. Быть супругой главы клана заманчивое предложение, это даст тебе защиту и определенную власть, но, с другой стороны, навлечет и опасность. — Я тоже опасаюсь, Дру, — вяло ответила Яксли, опустив ладонь на голову своей собаки. — Я словно играю в гольф при полном тумане. Я бью уверенно и ожидаю, что мяч залетит в лунку или хотя бы, что он выберет правильное направление, но мои ожидания могут не сойтись с реальностью, и мне очень страшно. Я до сих пор не уверена в своем решении, но пути назад уже нет. Я думала об этом все это время. Почему они просто не могут оставить меня в покое? Я была бы так благодарна за это. Зачем мне снова вступать в брак? Я ненавижу это, правда. Я очень устала. Она вздохнула и уронила голову на руки. Гермиона действительно была напугана, обеспокоена своим будущим и ужасно вымотана. Она не стала говорить им, насколько, на самом деле, была испугана. Присутствие Гонта давило на неё каждый раз, как они встречались, и мысль о том, чтобы стать женой такого человека, её морально просто добивала. Смерть Корбана стала очень сильным ударом, но еще сильнее по ней ударила неделя вдали от дома, сопровождаемая допросами, отсутствием общения в такой тяжелый момент её жизни и хоть какой-то поддержки. А когда она наконец вернулась и даже получила извинения, жизнь изловчилась и подбросила ей еще одно испытание в виде второго брака. Вокруг неё всё происходило настолько стремительно, что уже не казалось настоящим.***
После короткой встречи с подругами она почувствовала себя намного лучше, чем раньше. Положение дел все еще угнетало, множество вопросов осталось без ответа, и получить информацию она сможет нескоро, но она хотя бы получила возможность открыто поговорить с кем-то и получить несколько советов и поддержку. Подруги решили не засиживаться слишком долго, ведь заметили неподалеку от дома незнакомых мужчин, которые время от времени бросали взгляды на окна. На самом деле, они не обсудили ничего конкретного, никаких планов или возможных идей, просто краткую сводку о произошедшем, которую они гоняли туда-сюда по кругу. Женщины разошлись, пообещав обменяться информацией, если до их ушей что-то дойдет. Как минимум, теперь они знают, в каком направлении им нужно двигаться и что искать. И она теперь не одна. Касательно той информации, которую могла найти сама Гермиона, то, как минимум до свадьбы, которая должна была состояться приблизительно в конце ноября, она ничего не могла узнать. Ей оставалось только набраться терпения и пока что озаботиться составлением планов по поиску информации. Ей не нравилось быть ограниченной, но сейчас она не в том положении, поэтому не стоит совершать никаких резких движений. Её будущий супруг никак не связывался с ней с их последнего телефонного разговора, однако, Гермиона наконец нашла письмо, о котором он вскользь упомянул в день визита на кладбище. Как оказалось, тот самый конверт, который стукнулся о её шляпку и упал на пол вместе с газетой, был от него. Она не заметила, как он залетел под небольшую тумбу для обуви, верхний ящик которой почему-то не открывался. Она вскрыла его и прочла: Уважаемая миссис Яксли, У меня к вам есть небольшой, но важный разговор. Я надеюсь, что вы сможете уделить мне немного своего драгоценного времени. Я не хочу откладывать, поэтому задержитесь ненадолго завтра днем. С уважением, Т.М.Г В целом, никакой ценности это письмо не несло, но Гермиона все равно аккуратно сложила его и сунула в конверт, собираясь отнести в ящик к остальным открыткам и письмам, которые хранила. Чарли, которому теперь было позволено оставаться дома, слонялся без дела по гостиной, не решаясь пока забраться на диван или кресла. Пускать собаку в дом было, мягко говоря, непривычно, но она категорически не хотела оставаться дома одна или выбрасывать пса на улицу. На самом деле, то, что Абраксас Малфой забрал его почти сразу же, как её увезли, было довольно странным решением. Тогда ли они уже решили, что убьют её и можно спокойно растащить их дом по кусочкам? По правде говоря, Чарли всегда нравился супругам Малфой, возможно, поэтому он принял такое решение. Но был вынужден соврать Пенелопе, что это сама Гермиона попросила его позаботиться о собаке, пока она в отъезде. Женщина поднялась наверх, в кабинет, собираясь положить письмо в ящик. — Ну и где она? — женщина со вздохом обшарила секретер и полки, но так и не нашла небольшую шкатулку для хранения писем. Закрыв дверцы высокого шкафа, она перешла из кабинета в спальню, чтобы осмотреть комод и прикроватные тумбы. И, наконец-то, в тумбе, которая принадлежала Корбану, она её нашла. Присев на колени, Гермиона извлекла шкатулку наружу и с сомнением уставилась на рабочую корреспонденцию, личные письма и открытки, которые хранились там все вместе. Стоит ли ей перечитать их? Возможно, она сможет найти там что-то стоящее? Но нет. Спустя десять минут и тридцать писем, она не нашла ни единой строчки, которая хоть как-то намекала на подсказку. Она покосилась на лампу сверху, думая, стоит ли её включить, а потом перевела взгляд на окно. Ей показалось, что там что-то промелькнуло. Женщина тотчас же вскочила на ноги и бросилась к нему, упираясь руками в подоконник. Снаружи плавно покачивались ветки дерева, расположенного близко к дому, шевелились аккуратно подстриженные кусты, ветер гонял листья по безлюдным улицам. Вечер стал наступать раньше, поэтому во многих домах и на улице уже зажегся свет, и слабый дым тянулся с дымохода соседнего дома. Списав всё на ветку или птицу, она зашторила окно и вернулась к письмам. Аккуратно сложив их назад, она добавила туда письмо Гонта и сунула шкатулку обратно в ящик, зацепив ногтем какую-то книгу. Поморщившись, она зажала ноготь другой рукой и выждала пару секунд, пока боль утихнет. Отодвинув шкатулку, она полезла посмотреть, что за книга была причиной её кратковременных страданий, чтобы с удивлением обнаружить плоский темно-синий блокнот с крупной буквой «М» в углу. Фирма Маверик. Такая же, как и на листочке с медицинским заключением доктора Нотта. Гермиона приподнялась на коленях и вытащила блокнот на свет, тотчас же раскрывая его. Это был обычный ежедневник её супруга, куда он записывал планы на день, внезапные мысли, которые посещали его голову ночью или рано утром, и полезную в быту информацию. Пролистав почти полностью исписанный дневник, она наткнулась на несколько страниц в конце, которые были еще пустыми. Между ними тянулся шероховатый край бумаги, явно намекая на то, что здесь когда-то был листок. Вздрогнув от предвкушения, она вскочила на ноги и принялась рыться в комоде, в поисках того самого заключения доктора, которое ей дали еще в «оазисе». В конце концов, Корбан мог когда-то и сам вырвать этот лист, и все это не более, чем совпадение. Вытащив и разгладив лист бумаги, она, трясущимися руками, приложила его к основанию блокнота, и сравнила оторванный край с листом. Они совпали.***
Утром в воскресенье Гермиона вспомнила, что пообещала миссис Сэтлфил навестить её сегодня. Весьма неохотно она перебирала в голове возможные варианты, чтобы этого не делать, параллельно держа в руке трубку домашнего телефона. Номер дома Сэтлфил расположился прямо перед ней, записанный в телефонной книге. Но что бы Гермиона не прикинула, это казалось ей недостаточно убедительным или весьма глупым, поэтому она разочарованно повесила трубку, решив подумать об этом чуть позже. До полудня у неё еще было время. В конце концов, заняться ей тоже было особо нечем, погода в последнее время совсем не радовала, и они с Чарли сидели дома почти круглые сутки. В сотый раз проверив, заперла ли она все двери и окна, Гермиона поднялась в кабинет и села за стол, вытащив ручку и бумагу. Наконец-то она могла спокойно обдумать все, чем располагала на данный момент. Подозреваемыми, уликами и необъяснимыми вещами. Женщина немного успокоилась и отгородила себя от мыслей о грядущем браке, чтобы сконцентрироваться на не менее интересующем и сложном моменте. В конце концов, она никак не могла повлиять на ситуацию с Гонтом, и то, какой из него супруг, тоже было не на её совести. Ей оставалось только надеяться на лучшее и пустить энергию в то русло, в котором она хоть на что-то влияла. Согласно его словам, никто из мужчин, которые находились в комнате, не видел, выходил ли кто-то из курительной, чтобы подбросить яд в коридор. Гермиона пожалела, что не спросила у него, кто именно тогда играл в бильярд. Насколько она помнила, то в тот момент это был Долохов и Лестрейндж, однако, женщина не знала, на какой стадии игры они находились, и к тому времени вполне могли закончить, уступив место кому-то другому. Однако, это всё равно не давало ей многого. Очевидно, там было только двое игроков, а остальные были наблюдателями и могли незаметно отлучиться, пока подавляющее большинство не сводило глаз с бильярдного стола. Если бы она знала, кто тогда держал партию, то могла бы предположительно вычеркнуть их из списка. Но, с другой стороны, убийца мог выйти из комнаты в другой момент, поэтому это не давало двум из них железного алиби. Гермиона вздохнула с раздражением. Всё снова зашло в тупик. Она пока оставила этот пункт, приписав внизу рекомендации о поиске двух игроков в бильярд мелким почерком. Дальше блокнот. Ей казалось маловероятным, что после того, как из него вырвали лист, кто-то отнес его в спальню и аккуратно положил в ящик под кучу остальных предметов. Логичным казалось то, что он уже изначально лежал там, когда доктор Нотт позаимствовал оттуда листочек. Но, идя по логичному пути, она подходила к совсем странному выводу: значит Нотт или кто-либо еще целенаправленно поднялся сюда, пошарил по ящикам и вырвал листочек именно из этого блокнота. — Нет, разумеется, их целью не был именно этот блокнот, — вслух поправила себя Гермиона, чиркая что-то на бумаге перед собой. — Но он явно был здесь и, возможно, писал посмертное заключение тоже здесь. Но почему? Гермиона обнаружила пиджак мистера Нотта в курительной комнате, опознав владельца по нагрудному платку с вышитыми инициалами. Пока она не решила, что с ним делать, но благоразумно спрятала в комод до подходящего момента. Это был один из предметов, который мог бы помочь ей пролить свет на убийство Корбана, и она не планировала действовать сгоряча. Написав возле короткой информации про блокнот слово «пиджак», она отбросила ручку на стол. Гермиона вздохнула и запустила пальцы в волосы, чувствуя себя крайне беспомощной. В детективах, которые она изредка читала, даже следопыты-любители раскрывали преступление, цепляясь за неочевидные подсказки и умело складывая один кусочек пазла со вторым. У них была возможность проводить допросы и беспрепятственно колесить хоть по всей стране, если в этом была такая нужда. А что она могла? Женщина бросила взгляд на окно, перед которым сидела, очертив глазами ветку дерева, чьи пожелтевшие листья слабо царапали стекло. Может быть, где-то там, под окнами, слонялись люди, скорее всего приставленные к ней. Изначально она не обратила внимания на это, но, возвращаясь мысленно на несколько дней назад, когда ездила утром за покупками, Гермиона смогла вспомнить подозрительно активных незнакомцев в шляпах, которых она иногда случайно замечала за своей спиной. Слова Друэллы всплыли в голове. Продолжали ли они подозревать её? В любом случае, не было ничего такого, чем бы она могла заняться втайне от клана, у неё не было влиятельных друзей или знакомых за его пределами, и она, тем более, не владела никакой дополнительной информацией о связях своего мужа. Не было даже никакой ниточки, с которой она могла бы начать. В таком случае, ей не остается ничего, кроме как ждать дня своего нового замужества, которое, в теории, развяжет ей руки. И, возможно, стоит все-таки посетить Селину Сэтлфил.***
— Передай мне, пожалуйста, баночку клубничного джема, Элиза, — коротко попросила Моника Браун, сидя на красивом мягком кресле нежно-голубого цвета. Её рыжие волосы выгодно смотрелись в темной палитре оттенков. Она была одета в теплый костюм-карандаш темно-синего цвета, который хорошо подчеркивал её фигуру. Сегодня она была по-особенному счастливой. — Держи, — откликнулась Элиза, низенькая крашенная блондинка с кукольными чертами лица. Её муж был чуть ли не вдвое старше её самой и страшно гордился тем, какая у него красивая жена. Неудивительно, что они быстро сдружились с семьей Яксли: каждый из супругов нашел себе собеседника по возрасту. Николас, муж Элизы, работал юристом, но они с Корбаном питали одинаковую слабость к садоводству и к игре в гольф. Гермиона очень хорошо помнила выходные, которые они проводили на поле за игрой. Ей не совсем нравилось такое времяпровождение, но оно нравилось Корбану, а значит и ей. Элиза не имела четкого мнения касательно гольфа. — Продолжай, милая, — не обращая внимания на передвижения банки джема по гостиной Сэтлфилов, заговорила Ровена Рэнди, обращаясь к Консуэло Тинли. Её глаза живо блестели. Последняя как раз рассказывала о их с супругом рутинной жизни. — Он думает, что всегда прав, даже когда говорит полнейшую чушь, — пожаловалась Консуэло, высокая женщина с аккуратно собранными волосами. Её прическа всегда была идеальной. Серьги-капельки качнулись в ушах, когда она присоединилась ко всеобщему хихиканью. — Я порой так устаю делать вид, что он во всем прав. — А ты и не делай, — откликнулась Моника, чьи щеки слегка порозовели от смеха. — Я Джеймсу сразу дала понять, что командовать он в доме не будет, вот так вот! Нечего строить из себя умника, если у самого классов в школе меньше, чем у меня. Женщины прислонили ко рту ладони и прыснули со смеха. Гермиона улыбнулась, держа в руке тарелку с кусочком лимонного пирога. Селина приготовила его специально для сегодняшнего вечера и знать не знала о том, что именно таким отравили Корбана. Рецепт был достаточно популярен в это время, но от такого стечения обстоятельств у Гермионы пропал аппетит. Поэтому она просто ковыряла его ложкой и время от времени вставляла что-то в разговор, чтобы совсем уж не отравлять им вечер своим присутствием. — Или, в конце-концов, ты можешь ругаться с ним себе под нос, — вставила Элиза, поставив чашку обратно на блюдце. — И старик не услышит, и тебе будет легче. Им вообще не стоит знать слишком много, возраст уже не тот, — с хитрой улыбкой она обернулась к Гермионе, которая единственная из присутствующих знала про её интрижку на стороне. Селина Сэтлфил появилась как раз в разгар разговора с выражением легкого смятения на лице. Она поприветствовала гостей еще некоторое время назад и попросила несколько минут на отлучку, которая растянулась на добрые полчаса. А сейчас она вернулась не в самом хорошем настроении. Разговоры и смех стихли, и все разом обернулись к хозяйке дома, почувствовав что-то неладное. — Что-то случилось? — обеспокоено спросила Ровена. Красивые черты лица Селины слегка сморщились. Казалось, она гадала, стоит ли ей поделиться своим несчастьем. В конце концов, она села на такой же нежно-голубой диван на изящных ножках, и повернулась лицом к остальным женщинам. — Я хотела, чтобы Меган присоединилась к нам, но она снова отказалась. Я не пониманию, в кого она такая упертая! — в сердцах воскликнула женщина, прислоняя ладони к лицу. — Совершенно меня не слушает, носит что попало, язвит, не хочет учиться. Почему она просто не может быть такой же послушной, как Лиззи? Я же хочу для неё только лучшего. Лиззи была тринадцатилетней дочерью Ровены. На лице миссис Рэнди отразилось понимание вкупе с сожалением. Моника без слов переглянулась с Консуэло. Они тратили львиную долю своих совместных чаепитий на обсуждение Меган. — Не стоит заставлять её, если она не хочет сидеть с нами, — заметила Элиза, не особо жалующая отпрысков своих подруг на совместных посиделках. Только у неё и Гермионы до сих пор не было детей, и ей были далеки проблемы материнства. — У неё сейчас переходный возраст, и скоро это пройдет. — Я боюсь, что к тому времени будет уже поздно, и она успеет испортить свою жизнь, едва ли начав её, — покачала головой Селина. Гермионе стало её жаль. — Ты её неправильно воспитала, вот и всё, — заявила Моника, получив наконец возможность высказать все ей напрямую. — Меган то, Меган это, нянькалась с ней всю жизнь, вот и получила такую неблагодарную девицу. Нужно было выпороть её разок-второй так, чтобы больше и рта не смела открыть в сторону матери, и все бы грубости пропали, как миленькие. Помню, в свое время я сказала отцу что-то не так, и он так меня отходил, что я сидеть нормально не могла, — со смехом вспомнила миссис Браун, — я побежала жаловаться матери, а она мне еще на сдачу выдала и отправила работать. Адское было время, но потом я как шелковая стала и нормальным человеком выросла с семьей и детьми. Мои сейчас если вредничают, то сразу получают, я такое терпеть не буду. А ты вот выгребаешь теперь. Селина еще раз вздохнула. Её семья была полна ученых-психологов, поэтому она пыталась подобрать к своей дочери правильный подход, избегая рукоприкладства. — Я не могу поднять руку на собственного ребенка, Моника, — наконец ответила она. — Это бесчеловечно. — А изводить мать, это что, человечно? — подключилась с другого угла Консуэло. — Она только и делает, что нервирует тебя. Может поднимать руку это и необязательно, но наказать её все-таки стоит. Закрой её в комнате, в конце концов, пускай подумает над своим поведением. — Не слишком ли поздно? — выразила обеспокоенность Ровена. — В конце концов, ей уже шестнадцать. — Лучше поздно, чем никогда! — заявила миссис Браун, поставив пустую кружку на стол. — Но как я объясню Сэму её наказание? — потянувшись к чайнику, Селина наполнила свою чашку расслабляющим ромашковым чаем. — Тогда придется рассказать всё с самого начала, а тогда и ей, и мне конец! — А ты не рассказывай, — вставила Элиза, которая порядком утомилась от разговоров про Меган. — Скажи, что застукала её с парнем, и ему будет этого достаточно. Он примет меры, а ты вроде бы ни при чем. Свяжитесь с родителями её сумасшедших подружек, ограничьте их дружбу и закройте её дома. Это будет сложно, но, в конце концов, она перебесится. А потом отправьте к бабушке погостить. Там, вдали от всего и всех, она окончательно успокоится. И ты отдохнешь. Вернется, и выдайте её замуж. Женщины закивали головами, согласные с мнением миссис Дож. Гермиона никак не высказала своего мнения касательно всей этой ситуации. У неё хватало собственных проблем, и еще одна негативная эмоция в неё бы просто не поместилась.***
Постепенно тема сошла нет, и среди гостей снова воцарилась спокойная атмосфера. Они принялись привычно обсуждать всё подряд, сконцентрировавшись в этот раз на кинодивах и последних модных новинках. Гермиона налила себе еще чая, слушая мнение Консуэло касательно неудачно подобранного партнера в крайней картине с участием Мэрилин Монро. — О, он просто мешает там, — раздраженно добавила она. — Почему они просто не могут снимать только её? Гермиона прыснула в чашку и покосилась на кусок лимонного пирога, последний на столе. Все остальные уже закончили со своими порциями. Селина тоже это заметила и, пользуясь всеобщей занятостью, подсела к ней. — Тебе не пришелся по душе торт, дорогая? — внимательные глаза ласково коснулись её лица. — Нет, что ты, — поспешила заверить её женщина, растянув губы в улыбке. — Как твой торт может не понравится? Он мой любимый. Просто с утра себя плохо чувствую, голова болит, и совершенно нет аппетита. Я даже пропустила обед. Пью воду целый день. Мне кажется, если я съем что-то сладкое, то легче мне не станет, но я уже не стала оставаться дома или отказываться, чтобы не смущать тебя. Однако, получается, что все равно смутила, — добавила она с неловкой улыбкой. Селина улыбнулась в ответ, накрыв её ладонь своей. — Ты не должна себя мучить, если чего-то не хочешь. Я не могу понять того, что ты сейчас ощущаешь, но, бьюсь об заклад, эта ситуация тебя не скоро отпустит. Это нормально, но, главное, не пропустить момент, когда она тебя погубит. Не подумай, что я прогоняю тебя, но, возможно, тебе стоит пойти домой и отдохнуть? Гермиона задумалась, а потом кивнула. Она, и правда, устала. — Леди, я провожу Гермиону и вернусь, — коротко предупредила хозяйка дома и, взяв её под руку, двинулась к выходу, позже замерев на пороге, чтобы попрощаться. — Увидимся позже, дамы, — улыбнулась Гермиона гостьям. — Я слегка устала и лучше пойду домой. — Конечно-конечно, дорогая, — быстро заговорила Моника. — Мы наверное тебя ужасно утомили. Отдыхай. — Буду рада видеть в следующее воскресенье у себя, Гермиона, — послышался голос Ровены. — Я хотела устроить небольшое соревнование по кулинарии, поэтому, если захочешь принять участие, присоединяйся. Победительнице я выпишу рецепт своего шоколадного печенья. — Хорошо, с удовольствием, — с улыбкой ответила Гермиона и, махнув всем на прощание, вышла следом за Селиной в коридор, где они оставили свою обувь и верхнюю одежду. — Надеюсь, тебе это будет не в тягость. Мы сделаем всё, чтобы поддержать тебя, помни об этом, хорошо, дорогая? — помогая ей с пальто, сказала миссис Сэтлфил. — Небольшое развлечение — это то, что сейчас нужно. — Особенно, когда на кону рецепт Ровены, — добавила Гермиона, затянув пояс. Селина была права, в общем-то, и спорить она не собиралась. — Однако, победить вас всех будет сложно. — Ох, брось, Гермиона, ты прекрасно готовишь. Я уверена, что мы не единственные, кто просил рецепты твоих блюд, — со смехом ответила другая женщина. — Ты дойдешь сама или мне попросить кого-то тебя проводить? — Нет, что ты, — взмахнула рукой Гермиона, открыв входную дверь. Холодный вечерний воздух тотчас же залетел внутрь. — У тебя гости, а тут недалеко. Спасибо за приглашение. Попрощавшись с хозяйкой дома и махнув в окно остальным гостьям, которые столпились там, чтобы помахать ей на прощание, она засеменила вперед по улице, время от времени оглядываясь по сторонам. Большинство жителей города уже сидели по домам, и только время от времени ей попадались одинокие машины или пешеходы, так же как и она спешащие домой. Но она могла не бояться за свою сохранность, полагая, что «шляпы» снова следуют за ней. Делали они это, однако, очень аккуратно, не позволяя ей увидеть ни одного из них. А, может, он сейчас только один. Неизвестно. В конце концов, она не сильно пожалела, что пошла на чаепитие к подругам. Их веселая компания, привычный гомон и обсуждение более приземленных проблем слегка сбросили с неё груз, который она тащила на себе всё это время. Глядя на них, она завидовала. Завидовала, потому что они не были обременены проблемами такого масштаба. Они сейчас посидят еще некоторое время за чаем, разойдутся по домам к своим семьям, будут готовить ароматный завтрак в понедельник и звонить друг другу в перерывах между домашней работой. А в следующее воскресенье они снова соберутся вместе, чтобы посоревноваться за рецепт Ровены. Хотя Гермиона и не кривила душой, говоря, что это достойная награда, но ей казалось, что она занимается бесполезными вещами. Женщина неторопливо шла домой, прокручивая последний разговор с Селиной. Её старшая приятельница была права, рекомендуя отвлечься и жить дальше своей жизнью. Гермиона была благодарна ей за поддержку и добрые слова, но чувствовала, что это не то, что нужно делать. Миссис Сэтлфил советовала это, опираясь на историю о том, что Корбан умер из-за сердечного приступа, не более. Что бы она сказала, узнав, что он был отравлен, в этом обвинили её, Гермиону, и она уже дала согласие на повторный брак? Едва ли она бы хвалила её кулинарный талант и дальше. А может, это именно то, что она бы и делала. Гермиона с короткой улыбкой вспомнила о том, как она сказала, что её рецепты — желанный кусочек. И тотчас же замерла, как вкопанная. Её мозг заработал внезапно с новой силой, и ей нужно было остановиться, чтобы уловить эту призрачную ниточку. Спустя пару минут Гермиона с волнением на лице бросилась вперед, стуча каблуками по дороге. Как же она сразу об этом не подумала? Вот же её начало, её спасательный круг, точка, с которой она может начать. Запыхавшись, она влетела в калитку и сразу же бросилась к дому, сбрасывая с себя туфли на пороге и даже не потрудившись закрыть дверь на замок. Игнорируя радостные прыжки Чарли вокруг, она бросилась к телефону и набрала номер Друэллы. — Дру! Дру! Ты меня слышишь? — взволнованно заговорила она в трубку. — Гермиона? — раздался по ту сторону обеспокоенный голос миссис Блэк. — Что случилось? Ты в порядке? — Да-да-да, со мной всё хорошо, — тяжело дыша, заверила её Гермиона. — Ко мне просто только что пришла эта мысль, не понимаю, почему я не додумалась до этого раньше. Она набрала в легкие побольше воздуха, прежде чем спросить: — Ты знаешь домашний адрес леди Гонт?