Ангитийские игры

      То, что ему на самом деле хочется жить, Макс понял не сразу. Ему было глубоко плевать, что нельзя разорвать магический контракт, так же, как и плевать было на способ покинуть арену. Разбить себе голову о камни и тихо ждать, что кто-то найдет его и добьет или налететь на гнездо дементоров — итог все равно один, и Макс почти уверил себя в том, что это было бы правильно. Что его смерть поможет сохранить целую жизнь, и что в целом это не так уж и плохо. Но затем, сам того не заметив, он заключил сделку с совестью и очнулся уже в момент, когда охотно кивал в ответ жестоким и хлестким, будто удары хлыста, словам мадам Гоц.       Ментор была права — крошка Алина не переживет даже первую ночь на Арене, что уж говорить о победе. Ментор была права, но от этой её правоты становилось лишь гаже, и Макс каждый раз плотно стискивал челюсти, старательно отодвигая от себя ненужные мысли. Но мысли нет-нет да лезли в голову, и в такие моменты Дроздов чувствовал себя самым последним негодяем на земле, и это чувство давило на него с такой огромной силой, что было бы в самый раз сойти с ума, но разум юноши оставался кристально чист и совершенно ясен, хоть и напоминал место жестокой бойни.       Перед самой высадкой это заметила и мадам Гоц. Элиз без лишних любезностей ворвалась в его купе и, усевшись в кресло, стала угрюмо перестукивать обсидиановые бусины на своем браслете. Тогда Макс думал, что она хочет последовать примеру своего коллеги и повторно пропесочить мальчишку за показное благородство, но женщина лишь устало провела рукой по волосам и размеренно заговорила.       — Думаешь, нам это нравится?       Макс хотел было ответить, но вовремя понял, что ответа от него не ждут. Она вдруг перешла на родной язык.       — Охальи рожи из столицы устраивают пиры на крови, но хотят заставить нас поверить в их несуществующие честь и достоинство.       Чик. Бусина, натягиваясь на леске, тут же срывалась и звонко ударялась о другую, вызывая легкое чувство зуда под кожей.       — Ну, умрешь ты, и что? Думаешь, Смирнову пожалеют на арене? — Она вновь перещелкнула бусинами браслета. — Или мудачье из Амиклории внезапно проникнется твоей жертвой и остановит шоу?       — Я не…       — Максим, — Элиз перевела усталый взгляд на него. — Я ведь могу называть тебя так?       Макс спешно кивнул в ответ и вновь чуть сжался, ловя слухом очередной скрежещущий щелчок бусин. Этот звук казался Максу таким знакомым, будто…       — Так вот, Максим. Ты ведь умный парень, я по глазам вижу. Не глупи. Не разменивай свою жизнь на жизнь той, кто не переживет и первые сутки. — Мадам Гоц уже собиралась вставать, но на секунду задержалась, упершись ладонями в подлокотники кресел, и белый свет Люмоса рваной тенью упал на смуглую щёку. Несмотря на косметические чары шрам на ней был слишком хорошо заметен, вздымаясь над кожей горным изломом. Элиз развернула лицо так, чтобы Дроздов мог рассмотреть цену победе получше.       — Я не могу спасти вас двоих. Но я могу спасти тебя, потому что Игры — не самое страшное, что ждёт победителя. — Женщина разогнулась и практически задела головой низкую люстру, качавшуюся на тонкой цепочке. — Позволь мне спасти хотя бы тебя.       Дроздов моргнул, и разноцветные огоньки вновь заплясали у него перед глазами, сливаясь в бурлящий коктейль. Цирк да и только. Весь этот бал был не больше, чем цирк уродов, где они — Макс и остальные участники — самые главные экспонаты.       Ментор Гоц вполголоса объясняла ему, кто кем является и кто кому и кем приходится.       — Это Флимонты, — Она наклонилась к его уху. — Их сына недавно сослали в Японию за неподобающее поведение. — Она сделала паузу, и в этой короткой заминке Макс явно услышал насмешку. — Кажется, он влупил какому-то полукровке круцио, а этот слабосилок от боли чуть умом не тронулся. За это и сослали.       Макс прыснул и тут же получил строгий тычок под ребро.       — Вон там Дельфиния Мелифлуа, жена Конволлариуса Мелифлуа. Таких, как мы с тобой, их семейство ненавидит особой ненавистью. — Элиз обхватила его за локоть и повела вперед. — Пойдем, поздороваемся. Если ты выиграешь, то тебе придется частенько видеть лицо этой женщины.       Дельфиния — глава департамента интеграции, и через её скользкие ручонки проходят все дела всех магглорожденных, попадающих в Амиклорию. — Мадам Гоц задумчиво почесала щеку пальцем. — Помнится, лет десять назад она выглядела в точности как сейчас. Такая же молодая и красивая. — Она перешла на хриплый полушепот. — И такая же высокомерная сука. Пойдем. — Толчок, и Макс уже шел вперед на негнущихся ногах, лихорадочно перебирая в голове варианты самопрезентации.       — Госпожа Мелифлуа, Госпожа Флимонт, добрый вечер! — Элиз Гоц присела в самом глубоком реверансе, который Дроздов только видел. По лицу Миссис Мелифлуа скользнул намек на отвращение, но она лишь улыбнулась уголками губ. Зато миссис Флимонт, казалось, почти искренне обрадовалась знакомству с потенциальным победителем предстоящих игр.       — Добрый вечер, Элиз. Ваш подопечный? — Клодетт кивнула на мальчишку.       — Вы правы, госпожа Флимонт. Это — Макс Дроздов.       Две пары глаз внимательно осмотрели его с головы до ног. Клодетт кокетливо протянула тонкую ладонь, и Макс склонился над ней в невесомом поцелуе. Миссис Флимонт хихикнула и покраснела почти как девчонка, а миссис Мелифлуа лишь раздражено вздохнула.       — Госпожа Мелифлуа, мэм! — О, Макс не собирался давать этой ведьме ни малейшего повода прицепиться к нему. Он разогнулся и во все зубы улыбнулся волшебнице. — Ментор Гоц рассказала мне, что этот бал состоялся лишь благодаря Вашему великодушию! Я благодарю Вас за этот вечер. Без Вас я и остальные участники никогда бы не удостоились чести видеть Амиклорию во всем ее великолепии.       Судя по самодовольной улыбке Макс не ошибся ни в одном слове, и ведьма Мелифлуа поняла его достаточно хорошо. Еще бы — он ведь просидел добрую треть ночи, заучивая лестные словечки и упражняясь в подхалимстве. Да, Макс определенно был неплох. И неглуп — Элиз подарила ему одобрительный щипок над локтем.       — Я не думала, что в вашей области бывают такие самородки. — Дельфиния чуть понизила голос. Нет, она отнюдь не изменила своего мнения о грязнокровках: они все еще были мерзкими болотными крысами, отравляющими светлый мир волшебства. Но этот крысеныш хорошо знал устройство мира и свое место в нем. — Приятно удивлена, юноша.       Он почтенно кивнул, приложив раскрытую ладонь к груди. Макс ненавидел пресмыкаться, но сегодня он здраво рассудил, что капелька подобострастия и щепотка услужливого обаяния обязательно сослужат ему добрую службу. Обязательно.       Он быстро потерял интерес в светской беседе. Возможно, причиной этому было всё же не самое лучшее знание ангитийского, а возможно, Макс просто не любил сплетни и слухи. Он раскланялся с волшебницами в блестящих мантиях и двинулся прочь — Дроздов собирался попасться на глаза столь многим богатым и влиятельным, чтобы обеспечить себе шанс на фавор и, что самое важное, жизнь.       Он здоровался, кланялся и улыбался и так несколько десятков раз. Старательно кивал в ответ на похвалу от толстосумов — оказывается, заклинание, которому его научила Кира, произвело неизгладимое впечатление и даже вызвало небольшое чувство зависти у некоторых.       «Помнится мне, небезызвестный мистер Поттер в свое время особенно любил использовать заклинание Патронуса» — Шепнул ему по секрету толстоватый волшебник в пёстром костюме, с которого то и дело слетали хрустальные бабочки. — «Вы, конечно, не он, но тоже хороши».       К чему был этот внезапный приступ откровенности Макс так и не понял, но незнакомца поблагодарил и отправился дальше.       Уже спустя несколько часов он настолько вымотался от постоянной необходимости напрягаться и переводить в своей голове пафосные речи волшебников, что хотелось только спать и ничего более. Он вяло переговаривался с Алиной, стоя в дальнем углу зала, прямо под гербом Нарасимха, когда большие двустворчатые двери внезапно отворились, впуская запоздалых гостей.       Он узнал их почти сразу — это были те самые охотники, приходившие в их деревню несколькими днями ранее, вот только теперь вместо малахитовых мантий их украшали вечерние костюмы. Девушка вышла чуть вперед, отвлекая внимание мужской половины на себя, а её спутник остался в шаге позади. Она любезно здоровалась с каждым, кто хотел её внимания, смеялась и очаровывала, но большие светлые глаза холодно мерцали под светом луны. Затем ее взгляд остановился — Амелия Хёрси нашла того, кого искала, и Макс усилием воли удержал себя вертикально, старательно распрямляя плечи. Нельзя было показывать свой страх или даже намек на тревогу. Девушка улыбнулась — широко и почти хищно — и двинулась прямо в их сторону, изящно лавируя волшебников и волшебниц.       — Здравствуй, Макс.       Дроздов замер.       — Добрый вечер. — Она кивнула менторам и вновь вернулась взглядом к нему. — Макс Дроздов, верно? — Она нырнула рукой в небольшую сумочку-пояс на талии и достала оттуда небольшой сверток. Из-под полупрозрачной бумаги виднелась сияющая всеми переливами зеленого шелковая ткань. — Возьми. Это подарок от нашего Господина.       Шепот в зале стал громче, и Макс удивленно потянулся за подарком, но женская ладонь легко накрыла бумагу, спрятав большой бант.       — Наш Господин надеется на скорую встречу с тобой.              Охотники выбрали его. Они выбрали его, а это значило, что Макс должен выжить.

***

      К ним то и дело подходили пестро разодетые волшебники и волшебницы, от количества драгоценностей украшавших их слепило глаза, и все они что-то спрашивали, смеялись и с бесцеремонным интересом разглядывали её. Её молчаливость компенсировал Элеос, судя по всему он расхваливал её на все лады, многое изрядно приукрасил и преувеличил. И эта его идея изобразить их парой...Сама по себе она была, конечно, ни капельки ни нова, но то, как Амари старался, заслуживало как минимум уважения. Наконец публика стала уставать от вереницы светских бесед. Из бушующей толпы незаметно стали образовываться кружки по интересам, и распорядители тут же почувствовали это. Откуда ни возьмись появилось множество столиков с разнообразными напитками и закусками, а игроки, жертвы этого бала, наконец получили отдых. Элеос Амари потащил их вдоль зала попутно рассказывая про все что их интересовало       — А это кто..? — Сяомин рассеянно взглянула на своего проводника. Мальчишка-амиклориец - на самом деле ему было не больше 16 -ти, замялся, неловко проводя ладонью по волнистым волосам.       — Миссис Мелифлуа. Она глава департамента по интеграции. Её отдел занимается делами переселенцев, направляет их на интеграционные и языковые курсы и, ну… В целом, говорят, она очень трудолюбивая и умная. Но, честно говоря, меня она пугает.       Элеос бросил тревожный взгляд на женщину средних лет, а затем поспешил улыбнуться своей подопечной. Хэ Сяомин улыбнулась в ответ. Миссис Мелифлуа, как назвал её Элеос, выглядела чрезвычайно горделиво. Черные волосы послушной змейкой лежали на её плечах и спине, стянутые в идеальный низкий хвост. Да, она была определенно красивой женщиной. Стройной, но не хрупкой, высокой, но не дылдой, а её точеное лицо и высокие острые скулы будто не знали прикосновений старости. И все же она была явно немолода - болотно-зеленые глаза выдавали в ней опытную ведьму, которой лучше не переходить дорогу. Черный костюм плотно облегал её фигуру и чем-то напоминал платья викторианской эпохи. Удивительно, как волшебники любили этот временной отрезок, раз напоминания о нем существуют и по сей день. Сяомин отвела взгляд от женщины. Амари тем временем перешел на шепот.       — Это, конечно, всего лишь сплетни… — Благоразумно обозначил парень, взяв Сяомин под руку. Девушка странно покосилась на него, но ничего не сказала. — Но я слышал, будто бы Миссис Мелифлуа — дочка той самой безумной Беллатрикс и Темного Лорда. Это все, конечно, слухи, — Снова повторил Элеос — но, в городе говорят, что она в одиночку смогла сбежать из Азкабана, а потом и из Британии, представляешь? Хотя, чего можно ожидать от племянницы Сириуса Блэка.       Он уже вошел в раж, позабыв об осторожности. На щеках появился легкий румянец, а в глазах плескался азарт. Сяомин вдруг поняла, что в наставники ей дали первого сплетника Амиклории и мысленно закатила глаза.       — Ты знаешь историю черного пса из рода Блэков? Как «нет»? Чэн Мао, ты тоже не знаешь? — Элеос всмотрелся в его лицо с какой-то ненормальной надеждой, Но парень лишь пожал плечами.       — Пойдемте скорее, я знаю, где мы сможем поговорить. На её робкие попытки напомнить о их главной цели, Элеос лишь отмахнулся, уводя подопечных прочь из зала.       Лорд-Канцлер Грин на банкете так и не появился. Вместо этого он отправил огромную коробку с так называемым сюрпризом от Совета, туго перевязанную блестящим синим бантом. Что внутри коробки не знал никто, и лишь под утро, когда иссиня-черное, точно вороньи перья, небо раскрасили первые лучи рассвета, из коробки под потолок взлетела золотистая стайка сниджетов, высекая у искушенной (и не очень) публики восторженные вдохи.

***

      На утро следующего дня их подняли ни свет ни заря. В ушах здорово гудело, но после пары бокалов бодрящего зелья последствия бессонной ночи как рукой сняло. Впрочем, все происходящее по прежнему казалось ненастоящим, и уж точно не походило на жизнь нормальных людей. Вот и сейчас, после всего произошедшего амиклорийцам оказалось мало, теперь они хотели показать десять самых перспективных игроков всему городу. Так во всяком случае сказал Антоний Лэнский, студент, приставленный продвигать Алину, а теперь как оказывается и его, Макса. После вчерашнего бала он прямо заявил, что ставит на него.       — Вне всяких сомнений девчонка умрет. — Заявил он, пока стилисты колдовали над игроком, восстанавливая выдохшиеся за ночь чары. — Я говорил с вашими менторами. Не сомневаюсь, им тоже её жаль, но надо жертвовать меньшим. И все таки я рад, что мне достались вы оба. Больше шансов на победу. А еще я раскручу вас как пару. Макс устало вздохнул. Каждый наставник почему-то думал, что любовь между игроками — отличный ход, но каждый ошибался. Сколько таких влюбленных Амиклория повидала за последние годы нельзя сосчитать и на всех пальцах рук, а студенты все не хотели отпускать очевидно проигрышный вариант. Максу же казалось глупым играть в любовь с соперницей.       — Алина тоже будет в городе? — на всякий случай уточнил Макс, морщась от особенно неприятного заклинания. — Что нам нужно будет делать?       — Нет, её не сочли перспективной. — С сожалением сказал Лэнский, поправляя воротник мантии. — От тебя почти ни чего не требуется. Просто иди и улыбайся, остальное зрители сделают сами. Да, кстати... — Амиклориец хлопнул себя по лбу, и выбежал из комнаты. Вернулся уже не один, а в сопровождении другого студента академии и девушки-игрока, кажется, представительницы седьмой области. Её смуглое, с раскосыми глазами, лицо не выражало ровным счетом ничего. Ни одной эмоции. Макс поежился.       — Это мой одногруппник Марк и его подопечная — Амира. — Тот, кого Лэнский назвал Марком, кивнул, девушка не отреагировала вовсе, а Антоний продолжал. — Я вдруг подумал, один на публике ты будешь смотреться глупо, выйдешь из образа. Она, — он кивнул на Амиру, — конечно слабый вариант, но что есть, нас поделили на две группы, а других девушек в пятерке не было.       — Привет, Амира — Макс изобразил на лице улыбку — Она не понимает меня?       — Она родилась и выросла на острове в Тихом океане, вряд ли там знали русский, впрочем и ангитийский тоже. Не волнуйся, просто, когда выйдем на улицу, обними её и улыбайся.       Снаружи Викториатис был еще более внушительным. Ряды колонн и статуй, высокие стрельчатые окна... Впрочем он быстро устал восхищаться чем-либо — так здесь много было великолепия. В воздухе порхали созданные волшебством птицы и бабочки, слышались заглушаемые гомоном переливы музыки. Пока они шли вниз по Флинт-роуд он беспрестанно оглядывался, на чудеса архитектуры, на диковинные растения, высаженные вдоль улицы, на публику в диковинных нарядах. Вдоль пути их следования толкались сотни, тысячи разодетых волшебников и волшебниц, и о чудо, они приветствовали его, выкрикивали его имя, бросали к его ногам цветы.       Среди всего этого легко было забыть, ради чего мальчик-грязнокровка оказался здесь. Ну, что ж, обратной дороги нет, а раз так, стоит заставить этот город обезуметь от восторга.       Они как раз вышли на небольшую площадь, разделяющую две улицы. Народу здесь было еще больше, и Макс решил проверить свою догадку. Повернувшись к толпе он весело помахал им, а затем подхватил очередную розу, и с поклоном преподнес её Амире. Та розу взяла, но даже не улыбнулась. Зато он старался за них обоих, даже несколько раз галантно, как заправский актер, поклонился толпе. Публика от такого просто обезумела, охранникам в золотых мантиях даже пришлось останавливать особо впечатлительных. Остальным игрокам такое, впрочем, не особо понравилось. Идущий рядом с ним смуглолицый громила из из 8-й бросал на него свирепые взгляды, скрежетал зубами, но сделать ничего не мог. Зато Лэнский, воодушевленный эффектом, несколько раз громко выкрикнул его, Макса, фамилию, и тоже помахал толпе рукой.       Город не переставал преподносить сюрпризы. Прямо за площадью начиналась череда фонтанов. Самых разных, больших и малых, подсвеченных лучами магии, вздымавших почти к самым небесам тонны воды. Струи образовывали фигуры людей и животных, исчезавшие через доли секунды, чтобы сменится новыми, непохожими на прежние. Как это было прекрасно.       Сквер Фонтанов закончился, выведя их к ленте гранитной набережной, а дальше раскинулась безграничная зеркальная гладь озера. В самой его середине, прямо из глади воды выходила рука с зажатой в ней волшебной палочкой, уходящей к самым облакам, той самой, что так напугала их в поезде.       — Времени уже два часа дня - вон, видишь как свет от Люмоса падает? — спросил Лэнский, указывая на монумент. — Публика скоро разойдется на обед, думаю, нам тоже стоит поесть. Я спрашивал, у нас есть полчаса свободного времени.       Макса это удивило. Свободное время? Здесь, в Амиклории? И их отпустят? Амиклориец похоже угадал его мысль и о чем-то спросил сопровождавшего их охранника. Тот кивнул и махнул рукой двум другим.       — Как я и говорил, у нас полчаса. Эти пойдут с нами — он на секунду задумался, затем что-то спросил у второго студента, затем снова перешел на русский — Я говорю, что тут рядом Сады Гекаты — место модное, но скучное, есть еще неплохой ресторанчик в башне Арктурус... А давайте-ка мы пойдем в Крэбб-холл. Думаю, хоть раз в жизни там стоит побывать.       Вскоре Макс заподозрил, что выбор не с проста пал на это заведение: публики там было видимо-невидимо. Крэбб-холл представлял собой большой стеклянный шатер, сотканный из отдельных парящих в воздухе частей, державшихся исключительно за счет магии. Внутри, на бронзовых террасах стояли столики, а в центре высилась фигура колосса-волшебника. Он заносил палочку, грозя неведомому врагу, но замирал пронзенный предательскими пулями магглов. Мгновение, и бронзовый волшебник падает — сперва на одно колено, а затем и на второе. Затем всё повторяется вновь.       Обед (или все таки завтрак, учитывая, что он не ел уже сутки?), был бесподобен, особенно чудесным казалось холодное и терпкое эльфийское вино. Даже угрюмая Амира чуть улыбнулась, уплетая вторую порцию, принесенную официантом. Но время истекло, и они двинулись дальше. Снова ликующая толпа, цветы, золотые монеты, летящие к ногам. Все это начинало надоедать. Взбираться вверх, на холм было тяжело, а тут еще и начало кончатся действие бодрящего зелья. К счастью, их путь почти закончился. Впереди великолепные фасады домов расступались, образуя огромную, почти бескрайнюю, площадь. При их появлении загудели тысячи труб, загремели барабаны, запели флейты, и весь этот разноголосый хор сплетался в музыке гимна.       — Это площадь Певереллов — сердце Амиклории! — С придыханием произнес Лэнский, прикладывая руку к отвороту мантии. — А там, — он указал вперед — наша Академия.       Певерелл… Точно! Сказка-легенда о трех братьях, обхитривший саму Смерть.       — Её назвали в честь трех братьев?       — Ага, или их в её честь, как знать. На площади сходятся три главные улицы, вот, наверное, и назвали так. Макс хмыкнул. Вот уж действительно — Амиклорийцы настолько засахарились в своем идеальном волшебном мирке, что забыли, что было раньше. Макс от короткой памяти не страдал, а потому отлично знал, что из трех братьев по-настоящему перехитрил смерть лишь один. Дроздов опустил взгляд на свои ботинки — чуть дальше меж гладких камешков золотом сверкала витая буква «И».       Один из золотых мантий указал куда-то вперед, но даже без объяснений сопровождающего Макс узнал вторую группу игроков. Его взгляд зацепился за белое лицо. Наверное, единственное знакомое во всем этом кордебалете. Девчонка, которую Макс видел на балу. Она стояла, прижавшись всем телом к своему сопровождающему, и дрожала, как осиновый лист. Странно, на балу она казалась ему более уверенной и более сильной. Над её головой вензель складывался в витую «К».       — Так, улыбаемся улыбаемся, сейчас нас будут фотографировать. В центре площади мраморные статуи трех братьев хмуро наблюдали со своего пьедестала. На самом деле перехитрить Смерть не удалось никому.

***

      — Встаньте лицом др-руг к др-ругу — Толстый амиклориец, отвечавший за их обучение, смешно картавил и тянул фразы, от чего ангитийская речь становилась еще менее понятной — Да, вот так. Теперь по моей команде, на счет «Тр-р-ии» поднимите палочки и постарайтесь применить любое из выученных заклинаний.       Чувствуя, что нервы натянуты до предела, Макс поднял палочку, целясь противнику в голову. Напротив него азиат из 3-й области сделал то же самое. До чего же у него было высокомерное лицо — вот бы по его лицу разок камнем или... Впрочем все они в 3-й такие. Наверное.       — Р-раз, два, тр-р-ри!       По всему тренировочному залу прокатились десятки заклинаний, раздался свист летящих лучей и звуки падающих тел.       — Эверте Статум — выкрикнул Макс, резко делая большой прыжок в сторону. Розовый луч лишь слегка задел его плечо, оставив неглубокий порез. А вот его противнику повезло меньше: он кубарем полетел к стене и не успел блокировать следующее заклинание.       — Инкарцеро! — Веревки опутали неудачливого дуэлянта, и он яростно забился в путах, будто рыба в сетях, пытаясь высвободиться.       К ним подошел один из инструкторов. Ободряюще кивнув он взмахом палочки зарастил порез и избавил а Мао от веревок.       — Очень хор-р-рошо — Протянул он, поворачиваясь к Максу — Пр-р-равда щитовые чары были бы эффективнее, не пришлось бы пр-рыгать. Подумай над «Пр-ротего». Этот щит может тебе пр-ригодиться.       — Да, Мессир!       — 你应该反应更快 — произнес он повернувшись к Чэн Мао — 至少如果你想生存.       — 是的，老师.       В паре дюймов от уха их инструктора пролетел алый луч парализующего заклинания. Тот, кто их отправил точностью похоже не отличался. Оглядев зал Макс с удовлетворением отметил, что из присутствующих и половина не может применить чары мощнее режущих. Многие только то и умели, что осыпать противника искрами или подпалить мантию.       — Стоп! — пронесся по залу усиленный магией голос — Опустить палочки.       По залу разбежались инструктора, помогая подопечным подняться и приводя их в порядок. Тем временем их руководитель продолжал       — Как мно-огие из вас убедились, ваши спосо-обности в боевой магии оставляют желать лучшего! Напоминаю, до того как вы отправитесь на Ар-рену, у вас остается тр-ри-и дня. Подумайте, стоит ли вам тр-р-ратить время здесь, в этом зале, или, быть может, соср-редото-очиться на чем-то другом. Сейчас вы вер-рнетесь к индивидуальным тренировкам с вашими инстр-рукторами, по пути обду-умайте мои слова.       "Ну, что ж, результат не плох. Вечером будет о чем рассказать менторам" — Подумал Макс, следуя за своим инструктором. Если так пойдет дальше, можно будет успеть перейти в другой сектор. Какие там еще варианты? Он остановился припоминая их вчерашний разговор.       — ... Они традиционно предлагают несколько направлений подготовки. Всего восемь секторов. Все посещать не нужно, там много бесполезного. Мы с Элиз всегда рекомендуем сделать упор на изучении боевой магии, это во 2-м секторе, на магических животных и растениях, то есть 5-й и 6-й, и, если конечно останется время, основы немагического боя. Да-да, это тоже бывает полезно на арене. Если вы внимательно смотрели предыдущие игры, то заметили, не меньше пяти участников погибает не от магии, а от прямого физического воздействия...       "Так… Если повезет, после обеда можно поразбираться с растениями, мало ли что может попасться на Арене". Он думал было даже начать с этого, последовав примеру Алины, но в последний момент, поддавшись увещеваниям менторов, изменил решение. Вспомнилась ситуация в деревне: охотники тогда так легко справились с жертвой, что у Макса сердце чуть не выпало в ноги. Ему не очень-то хотелось разделить участь несчастного.       — Так, я наблюдал за твоим поединком, в целом тактика боя хорошая. — Бодрым тоном произнес инструктор, когда они вошли в кабинет. — Очень похоже на стиль Оливера Ларсена. Он был победил в играх семь лет назад.       — Спасибо, мессир.       — Это не совсем похвала. Полагаться только на природную ловкость глупо. — Он вмиг посерьезнел, и на его лбу прорезалась морщинка. — Значит так, вы неплохо справились с оглушающими, и простыми ударными. Мы займемся щитовыми чарами, и, если останется время, попробуем более сильные проклятия. Инструктор что-то усиленно записывал в папирус, смотрел на Макса и снова записывал, и Дроздову оставалось только кивать в ответ на сыпавшиеся из него идеи. Теперь-то все казалось самым, что ни на есть, настоящим.

***

      — Проходите, проходите, у нас всего полчаса — Элеос Амари поднялся из кресла, приветствуя подопечных. Хэ Сяомин и Чэн Мао вошли и, приветственно поклонившись, огояделись. Место, отведенное им для индивидуальных занятий, почти не отличалось от других тренировочных залов, разве что кресла здесь были ярче, да еще несколько стеблей бамбука в горшках.       — Мне и другим студентам Академии поручили научить вас чему-то. Абсолютно чему угодно. Это должно быть что-то красивое и эффектное.       — Нам понадобятся любые знания — произнес Чэн Мао и Сяомин угадала в его голосе нотки лести. Девушка понуро опустила голову — наверняка он уже договорился с ментором и теперь хочет переманить амиклорийца на свою сторону. Впрочем, это было вполне логично. Будь Сяомин чуть хитрее, она и сама бы сделала то же самое. Но хитростью, как говорил её папа, девчонку не наградили. Что ж, может, это не так уж и плохо?       — Да, верно... Но инструктора тоже нас готовили? — Все же рискнула спросить Хэ Сяомин.       — Да-да. Но я и говорю, здесь речь идет о чем-то эффектном! —Он театрально всплеснул руками, изображая в воздухе фейерверк. Амари достал блокнот и пролистал его. — Значит, ты у нас любишь растения, так ведь? Чудно. А ты Чэн Мао? Как насчет огня, что думаешь?       Они недоуменно уставились на Элеоса.       — Сейчас все покажу.       Взмахом палочки он притянул горшок с бамбуком ближе, затем сделал быстрый плавный жест и громко произнес:       — Гербивикус!       Сначала ничего не произошло. Вернее, так им только показалось. Уже через несколько секунд стебли бамбука поползли вверх и вскоре коснулись потолка. Но и тут представление не закончилось — из земли ползли новые побеги, но теперь они тянулись в их сторону, а один даже коснулся краешка её мантии.       — Думаю, пока хватит. Фините!       Растение медленно, будто нехотя скукожилось, но силы заклинания похоже не хватило чтобы вернуть его к прежним размерам. Девушка грустно взглянула на съеживающийся в горшке бамбук — бедняге стало тесно в горшке, и ей хотелось сделать для него хоть что-нибудь. Она тихо шепнула «Энгорджио», и горшок стал чуть больше. Чэн Мао, наблюдавший за ней одним глазком, задумчиво хмыкнул.       — Так, а теперь для тебя, Чэн Мао.       Это заклинание мальчишке далось гораздо труднее. Он несколько раз взмахнул палочкой, прежде чем громко произнести:       — Игнис Имморталис!       Последовала ослепительно-яркая вспышка пламени, а затем стало видно, что с кончика палочки срывается длинный огненный хлыст, с каждым взмахом палочки опутывающий комнату.       — Оно довольно трудное, придется долго упражняться. — произнес Элеос тяжело дыша. — На него уходит много сил, но оно того стоит. В идеале получается полностью контролируемое владельцем пламя. Ты даже не причинишь вреда тем, кого считаешь союзниками. — И, помедлив, добавил. — Если они у тебя, конечно, будут, эти союзники.       Хэ Сяомин и Чэн Мао переглянулись. То, что придумал Элеос действительно было красиво, гениально, а главное идеально им подходило.       — Считайте что вам со мной повезло. Уверен, со мной один из вас станет победителем! — Заявил он гордый собой. Да, скромность явно не числилась в списке его достоинств. — Не сомневаюсь, Амбриэль своих игроков ничему, кроме косметических чар, научить не сможет.

***

      Когда она зашла в зал, все уже собрались. Об обстоятельствах, заставивших её задержаться, Мерель предпочла бы забыть, но впрочем, они бы вряд ли кого-то заинтересовали, особенно здесь, в Амиклории. Все было как обычно, только трудно было привыкнуть к пустому креслу, стоящему у окна. Де Монморанси уже заканчивал декламировать какое-то стихотворение:       — ... Спросил себя: «Каким путем идти», и сердце верный путь мне подсказало, но вот я снова здесь и горько мне, что с разумом оно не совладало. — После короткой паузы он поклонился и сел. Остальные сдержанно похлопали.       — Мне кажется, это... — Начал Краузе, но был грубо перебит.       — По моему довольно примитивно. — Заметила Мерель, садясь за столик. Ее бордовая мантия покорно легла на спинку стула. — Чье оно? Надеюсь, ты не очернишь этим имя кого-то из великих.       Де Монморанси покраснел до самых кончиков волос, из чего можно было сделать вывод, что стихи принадлежали его перу. Остальные не были столь критичны: Дариус Краузе, крупный и белый, как баварская сосиска, долго и пространно говорил о сходстве с поэзией начала века, хоть было и не понятно, хорошо это или плохо. Викто‌р Морриган в шутливой форме обыграл одну из особо слезливых строчек. Корделия Витте, самая младшая в их клубе, наоборот похвалила стихи, заявив, что они напоминают ей поэзию 14 области. Завершающую оценку опять-таки дала Мерель.       — Гегемон, я, конечно, не слышала начала твоей поэмы, судить по её завершению не совсем верно, но сам посмотри, где тут рифма. Да и смысл текста? Что это тебя потянуло на унылые стишки в стиле Веббера?       — Я... — начал было де Монморанси, но сбился — Я посвятил поэму Клиону. Ведь, по правде говоря, я должен был вызвать на дуэль того мерзавца. И в изгнании тоже следует быть мне.       В его словах была доля правды, возможно, этим и объяснялось раздражение Мерель. Как раз сегодня утром она нашла постановление Коллегии судей. Десять лет изгнания с правом на обжалование приговора, таков был вердикт, и, что хуже всего, он был абсолютно законным.       Официант принес бокалы с перуанским ромом — напиток густо пенился чуть голубоватым дымом, пуская огненные искорки. Мерель обожала этот сорт рома и даже думала выпросить у родителей в подарок небольшую винную фабрику, но сложности с транспортировкой выбили из неё весь азарт. Йоргенсен опустилась носом к бокалу. Это как-то сразу сняло напряжение, и дальше диалог уже шел в обычном мирном русле. Следующим свои стихи читал Виктор, они были явно лучше, чем сопливые строки Монморанси, но смущали многочисленные намеки и колкости рассыпанные в тексте. Краузе, как впрочем и она, сегодня были без стихов, зато Корделия удивила. Обычно она любила писать в стиле Гёте, копируя его стихотворные формы, немного пресные, но безупречные по своей сути. В сей раз в её стихах было всего три строки, и они были начисто лишены рифмы. Причина выбора была очевидна.       — О, да это бунт на корабле! — Морриган задорно вскинул брови, дослушав хокку до конца. — Хотя, признаюсь, в три строчки можно поместить больше смысла, чем в целую поэму.       — Да уж, Клиону действительно не позавидуешь. На десять лет в Японию. Что может быть хуже — с сочувствием произнес Краузе — Давайте выпьем за него?       — Многим приходится гораздо хуже — со странной напряженностью в голосе произнесла Корделия — И, сдается мне, в таком изгнании много плюсов.       Краузе попытался возразить, что-то про оторванность от дома и прочие лишения, но Корделию как прорвало.       — То есть гораздо лучше, когда людей без положения в обществе, отправляют в тюрьмы или когда маглорожденных ограничивают в правах? Это сильно лучше?       Разговор принимал острый, почти политический характер, а Мерель вдруг стало интересно, как Корделия Витте, эта наивная девочка, может служить под началом у Дельфинии Мелифлуа? Трудно представить двух столь разных людей.       — Кстати о маглорожденных, — Теперь тему попытался сменить Морриган — Вы смотрели сегодняшний обзор из тренировочного центра? Там где студенты академии учили игроков.       — По-моему это просто омерзительно. Инструктора еще ладно, но студенты? Если бы предложили мне... — сказал де Монморанси, даже не представляя какую ошибку он совершил.       Корделия от этих слов вся просто вскипела, но прежде, чем она успела что-либо сказать голос подала Мерель:       — По-твоему те, кто по воле Жребия окажется на Арене уже и не люди? — Ее лицо превратилось в жесткую маску. Гегемон затряс худощавым лицом, и его внушительный нос, будто клюв огромной птицы замельтешил перед лицом Йоргенсен.       — Нет-нет, я вовсе не в этом смысле, я просто хотел сказать… — замямлил он и тут же попытался сменить тему. — Виктор, а ты на кого думаешь поставить в этих играх?       Морриган на секунду задумался.       — Либо на игрока из 3-й, у них всегда сильные бойцы, либо... на того который из 11-й. Дроздов вроде его фамилия. Мне он не нравится, но перспективы есть.       — Мне он, кстати, тоже понравился — Чуть тише произнесла Корделия все еще тяжело дыша от гнева — Я была в Викториатисе той ночью, мне он показался интересным.       — Весь его интерес в том что он меняет магловских девок, как перчатки, а ты ставишь себя на их место. — Едва не выплюнул Морриган — похоже, это у вас семейное.       От неминуемого скандала спас только подошедший официант.       — Извините что беспокою вас, сейчас начнется прямое включение с Арены. Игры начинаются через семь минут, вы будете смотреть? Мерель кивнула и отрывистым жестом остановила дальнейшие разговоры. — Будем. На Арене начиналась опасная игра. Но всего опасней игры, в которых нет правил.