***
Резкий рывок, ощущение полета куда-то вперед, в черноту. Справа Алина, слева какой-то темнокожий парень из южной области. Пальцы намертво прилипли к золотому шарику, а тот тянул его вперед. Удар. Макс врезался в землю, в нескольких шагах от него раздался звук падения и чей-то вскрик. На пару секунд он потерял сознание. В себя пришел от громкого голоса идущего откуда-то сверху: — Добро пожаловать на Арену! "Арена... арена..." — Мысли в голове двигались на удивление медленно, пока он наконец не понял где находится. С трудом превозмогая себя он поднялся. В воздухе висела легкая дымка, было жарко и влажно. Кругом, сколько хватало глаз, зеленел лес. Казалось, все здесь тянулось вверх, к солнцу, от диковинной травы с плоскими листьями до исполинских деревьев поросших мхом. Оглядевшись Макс отметил про себя, что место где он оказался много лучше чем те, что попадались другим участникам прошлых лет — не снег и не пустыня, есть где спрятаться, есть где добыть пищу. Пока он приходил в себя, из-за кустов поднялись двое. Затем еще и еще. До ближайшего было всего шесть шагов, до самого дальнего, наверное, метров пятнадцать. Одной из последних поднялась Алина. Еще более бледная чем обычно, и, что хуже всего, она находилась слишком далеко. Дроздов было хотел крикнуть ей, предупредить, что у неё за спиной враги, но что толку? Пока что все приходили в себя, оглядывались, прикидывали силы. Двое, те что стояли с ним рядом, вдруг заговорили по-русски: — Влада, мне кажется, или нас здесь меньше, чем должно быть? — Светловолосый юноша оглянулся. — Кроме нас вижу пока только семерых — Восемь, пацан из 11-й стоит у тебя прямо за спиной. — Ответила его напарница указывая на Макса — Тот, с волком. — Он ведь по-русски говорит, нет? Остальные заметили отсутствие противников и стали быстро переговариваться, но из их слов ничего нельзя было понять. "Похоже они разделили нас на как минимум на две группы" — подумал Макс медленно, отходя за деревья — "Оно впрочем и понятно. Кому будет интересно, если все участники погибнут сразу". Чуть в стороне он заметил азиата, он был в паре с его временной попутчицей. Как её? Ламира, Амира? Черт с ней. Странным казалось другое — руки этого мальчишки были пусты. Может, он потерял палочку? Но об этом можно было подумать и позже. — Меня зовут Виктор, Виктор Звягинцев, я из 14-й области. А тебя как... — Он не договорил. Красный луч угодил ему прямо в затылок. Успев лишь удивлено вскрикнуть он упал обездвиженным на землю. Это стало сигналом к действию. Мир наполнился шумом и криками. Первые несколько секунд было непонятно откуда ждать нападения, так что Макс предпочел просто спрятаться за деревом. Досчитав до тридцати он осторожно выглянул из укрытия, оценивая ситуацию, и почти сразу ветка над его головой вспыхнула. Увиденного было достаточно. Пару секунд спустя он выскочил из-за дерева, и целясь в то место где только что был противник крикнул: — Аларте Аскендаре! Заклинание прошло мимо, заставив листву шумно дрожать. Словивший заклятие странным образом прислонился к дереву и застыл. Тонкий, с взлохмаченными ярко рыжими волосами, сейчас он казался совсем ребенком, безобидным, по ошибке попавшим сюда. Приглядевшись Макс увидел, что шея несостоявшегося противника вывернута под неестественным углом. "Ловко сработано. Кто это такой шустрый?" — Макс быстро навел палочку в сторону мелькнувшего силуэта. — Редукто! Громыхнул взрыв. Макс повалился на землю. В ушах гудело, во рту разлился привкус железа. Тепло и кисло. Качнувшись он все таки снова поднялся. Мир перед его глазами кружился, медленно сплетаясь яркими пятнами в калейдоскоп, но усилием воли Макс сконцентрировал свой взгляд на цели. Их разделяло всего пять шагов, и если бы не самоуверенность, этот игрок мог бы уже прикончить Макса. На сей раз они произнесли заклинания одновременно — Ревелио! — Инсендио! Как тогда, на тренировке, Макс снова сделал прыжок в сторону. Не слишком удачный, сильно ударился плечом об ствол поваленного дерева, но хотя бы остался жив. Его противник, менее расторопный, теперь пытался сбить с одежды языки пламени. Теперь нужно было переманить удачу на свою сторону. Еще даже не встав он крикнул "Диффиндо", но промахнулся. Его противник уклонился от удара в сторону и, видимо ожидая следующего, крикнул "Протего". Но в этот момент Макс уже не мог на него напасть. Откуда-то сзади раздался свист, и почти мгновенно спину обожгло. Зарычав от боли он обернулся. Давешний азиат стоял на против него, поднимая руку как для удара. Но сама рука была все также пуста! Или нет... Дроздов нахмурился, пытаясь разглядеть. На указательном пальце в тусклых лучах солнца блеснуло что-то золотое. Кольцо! Только сейчас он вспомнил. В школе, еще когда он был маленьким, кто-то из учителей рассказывал про волшебников живущих в Тихом океане. "Они долго жили в изолированном мире, на этих островах, и их магия приняла причудливые формы. Они колдовали на куклах, занимались кровосмешением и магией крови исследуя границы своей силы. Кто-то из них, желая стать еще сильнее создал особый магический инструмент, кольцо. Они используют их как мы используем волшебные палочки. Волшебники Сибири в прошлом также использовали кольца, но с приходом милосердного правления Великой Ангитийской Республики отказались от них в пользу более мягких и гибких концентраторов магической силы. Кольца жестко и бесповоротно меняли психику волшебника…". Впрочем от того что он это вспомнил, легче не стало. Как только рука нырнула вниз, с ладони парня сорвалась длинная полоса пламени, и, изогнувшись дугой, снова ударила по тому месту где только что стоял он. Снова взмах и снова пылающая плеть ударила по воздуху, но на сей раз не достигнув цели рассыпалась в воздухе. Щитовые чары сработали безупречно. Мир сузился до точки, где стоял враг. Медленно, стараясь не споткнуться о корни, они пытались обойти друг друга и нанести решающий удар. Пару раз азиат пробовал напасть, но Макс блокировал удары и выжидал. "Что делать? Сократить расстояние? Тогда он и сам станет уязвим, вот последний раз искры и до него уже долетели. Отступить? Тоже плохо". И тут он понял. Уязвимость явная и очевидная. В тот момент, когда рука игрока снова потянулась вверх он успел произнести заклинание. Режущие чары сами по себе не столь опасны, ими не убьешь, но пока это и не требовалось. Вместо огненного хлыста на землю полилась кровь. Азиат схватился за руку и взвыл от боли. Было от чего. Луч проклятия точно отсек фаланги пальцев правой руки и кольцо вместе с ними. Теперь все было просто. Оглушив и связав противника он кинулся на поиски остальных. Побоище, судя по всему, закончилось. Помимо раскиданных на поляне трупов он заметил троих. Тощего белокурого мальчика, Алину и ту девчонку из 14-й. Последняя склонилась над трупом. Двое на двое — неплохой расклад, пусть даже из Алины помощник так себе. Макс вышел на поляну. Его заметили сразу — двое уже подняли палочки, но Алина выбежала вперед. — Они друзья, друзья! — Крикнула она, загораживая ему путь руками — Они спасли меня! Он на секунду остановился. Мелькнула мысль — а не избавиться ли от неё прямо здесь и сейчас? Но нет, тогда можно забыть о спокойном сне. Везде будут мерещится враги. — Друзья говоришь? — Спросил он, и удивился хриплости своего голоса. — Пусть сначала сами об этом скажут. Отойди за меня. Как вас зовут? Она повиновалась его приказу. Теперь он мог разглядеть своих противников достаточно хорошо. Однако здорово их отделали. У обоих все лица изрезаны и исцарапаны, будто только что дрались с диким зверем. Интересно кто это их так? — Я Влада. Как того пацана зовут не знаю. Но по одиночке нам не выжить. — Произнесла девушка морщась от боли. Она была сильной для девчонки и довольно упрямой. Несмотря на жуткие ранения на ногах и лице стояла, почти не качаясь. Дроздов удивленно моргнул. — Эта тварь убила двоих прямо у нас на глазах. Вите вон все горло искромсала — Она указала на лежащего. — Кто это был? — спросил Макс настороженно оглядываясь — Это игрок? — Девушка-азиатка. Я не помню откуда она. С ней еще тот парень, который с кольцом. Он тоже где-то в лесу. Макс облегченно вздохнул. Ну, хоть тут повезло. — Нет, этого я сумел обезвредить. Он лежит тут рядом. Все тут же кинулись смотреть. Азиат, как раз пришел в себя и яростно бился в путах. Увидев остальных он яростно оскалился. — И что нам с ним делать? — спросила девушка отходя на шаг в сторону — Lui couper la gorge. Sinon, il commencera à nous chercher… — Залопотал мальчик, указывая на лежащего. — Что он говорит, я не понимаю. — Макс чувствовал, что идея взять союзника не столь уж хороша. — Кто-нибудь его понимает? Ответила, как ни странно, Алина. Она подошла к парню и быстро что-то спросила. — Qu'est-ce que tu dis? Je n'ai pas compris. — Затем, повернувшись к остальным, пояснила — Он из 20-й области, говорит на французском. — Да хоть на китайском. Что он сказал? — спросила Влада, нервно крутя в руках палочку. — Je dis que si nous le laissons ici, il se réveillera et nous suivra. Dites à ce type aux cheveux noirs de trancher la gorge de l'homme allongé. Il connaît le épeler. — Говорит, что если оставим этого в живых, он последует за нами и отомстит. — Ну, это и ежу понятно. — хмыкнула Влада и помедлив добавила — Лучше скажите, как мы его убьем? — Поджечь? Задушить? Или может дерево на него уроним? — начал предлагать Макс, чувствуя легкое отвращение от происходящего. Внутри медленно разливалось что-то черное. На Алину лучше было и вовсе не смотреть. Что с неё взять. — Не-ет, это все не то.... Точно! Отойдите-ка — сказала Влада, наводя палочку на азиата. Начертив в воздухе замысловатую фигуру она произнесла — Орбис. Земля под лежащим вздрогнула и он медленно стал оседать вниз. Вскоре он исчез, на поверхности остался только холмик. — Так себе смерть. Если бы он не хотел меня убить, надо было бы придумать что-то получше — Сказал Макс, отворачиваясь. Что-то черное внутри булькало и жгло, пытаясь вырваться.***
Шарик, ставший для Хэ Сяомин билетом в один конец, грубо втянул девушку в белесую трубу и выплюнул посреди темнеющего леса. Хлопок, удар, и голос диктора стих, затерявшись в воздухе. Волшебница судорожно проглотила влажный древесный воздух и, скрючившись на земле, уткнулась лбом в мягкую почву. Наступила обманчивая тишина, в которой хорошо различался хруст веток, и можно было даже определить направление ветра. Хэ Сяомин не хотела вставать, надеясь, что её найдут и просто прибьют прямо здесь, избавляя от необходимости бороться за жизнь и в этой борьбе отнимать чужие. Но вместо этого чья-то крупная ладонь рывком разогнула её, заставляя сесть ровно. — Хэ Сяомин! Слава Хуанди, я нашел тебя! Чэн Мао опустился на корточки перед ней, и в его взгляде, казалось, стояла борьба. На крупном белом лице уже появились первые крапинки грязи, а кровь под носом медленно запекалась. — Ты… Просто убей меня, и дело с концом. — Хэ Сяомин зажмурилась, смиренно готовая принять смертельное заклинание. — Только не слишком болезненно, а то я боюсь боли. Секунды текли, но никакого заклинания она не получила, зато получила хлесткую пощечину, и её голова дернулась вправо, уменьшая силу инерции. — Ты совсем ополоумела? Вставай! Вставай сейчас же, Хэ Сяомин! Ты думаешь, я кровожадное животное, чтобы тебя убить? — А разве не все мы здесь — всего лишь животные? — Я не собираюсь убивать своих! Давай вставай! — Он хотел бы сказать ей, что дочери черного дракона не должны уподобляться трусливым мышам, но осекся. Чэн Мао слышал сплетни, но не был уверен, что они — правда. — Живо! — Скомандовал он. — Ты не умрешь сегодня. Менторы же явно намекали на другой исход, но плевать он хотел на менторов. Возможно, дойди крошка Сяомин вместе с ним до финала, ему все же придется откинуть благородство и убить ее, но до финала они еще не дошли, а значит у них в запасе было какое-то время. Он схватил её за ворот мантии и дернул вверх. Чертова девчонка! Он мог дать ей умереть, конечно, он мог, но Хэ Сяомин была единственной, кого он знал и понимал. Она была слишком легкой жертвой, чтобы оставить её вот так лежать скрюченной на земле и наблюдать, как кто-то менее доброжелательный выпускает луч заклятия прямо в её хорошенькую голову. Он тянул её куда-то вглубь леса, хмуро озираясь по сторонам. На счету Чэна Мао были уже две отнятые жизни, еще двое просто сбежали, а девчонка, белая, как снег девчонка натравила на него стаю птиц, от которой волшебник еле отбился. На самом деле все полученные травмы были делом крыльев этих хищных пернатых тварей, и Чэн Мао едва выбрался из удушающего вихря, наугад пальнув заклятием Инсендио в воздух. Птицы отступили, спасая горящие хвосты, а он бросился на поиски Хэ Сяомин. Мог ведь не искать ненормальную самоубийцу, оставить её в руках жестокой судьбы, но еще теплившиеся в груди крохи благородства не дали ему этого сделать. — Что ты вообще умеешь? — Тихо, почти неслышно спросил юноша, раздвигая низко висящие ветви ивы рукой. — Ты не очень-то способна в боевой магии, я прав? Хэ Сяомин кивнула, выглядывая из-за широкой спины спутника. — В школе я показывала неплохие результаты в травологии и зельеварении. Немного смыслю в целительстве. Учитель Ли пророчил мне светлое будущее. Волшебник, не оборачиваясь, кивнул. За зарослями деревьев виднелся небольшой полумесяц поляны, глухо огороженный каменной стеной горного массива. Вдалеке послышались истошные крики и звуки борьбы. — Диффиндо! Так четко и громко, что девушка зажала уши ладонями и сгорбилась под тяжестью страха. Чэн Мао обернулся. Вспышки заклятий взлетали и разбивались о подрагивающий золотым мерцанием купол. Он не знал точно, что за заклинание использовали организаторы игр, но прекрасно понимал, что пробить его будет невозможно, особенно с их небольшими магическими знаниями. Чистокровные уроды делали это намеренно, тыкая магглорожденных — как котят в дерьмо — в их немощность. Чэн Мао ненавидел Амиклорийских буржуа, этих прихвостней Яоугая, и думал лишь о том, как отсекает голову за головой, превращая весь их хваленный «лучший мир» в кровавое озеро. Он видел эту картину так явно и так ярко, что внутри все звенело и замирало, растекаясь смесью ужаса и восторга по телу. Крики затихли так же быстро, как и появились. Осталось слышно лишь тяжелое, звенящее в прохладном воздухе дыхание Хэ Сяомин. Одно дело, когда ты думаешь, что готов принять смерть, а другое — по-настоящему умереть. У неё звенело в ушах, пересохшее мягкое небо липло к корню языка, а сердце стучало уже в глотке. — На балу ты создала красивый цветочный шар вокруг себя. — Продолжал тем временем Чэн Мао. Они вышли к поляне и остановились. — Как ты это сделала? — Ну, это не так уж и сложно, на самом деле. — Не без гордости ответила Хэ Сяомин. — Нужна комбинация из трех заклинаний: первым и вторым ты увеличиваешь растения и поддерживаешь в них влагу, а затем притягиваешь их к себе, формируя как бы шар. Если хочешь, я могу объяснить… — Нет! — Под строгим взглядом волшебница вновь съежилась. — Не нужно. — Сказал он уже мягче. — Это лишь отнимет время, и не факт, что я освою его достаточно хорошо, чтобы это работало. Значит так… Простенький серебряный браслет на его руке расстегнулся и прыгнул в крупную ладонь, на глазах превращаясь во внушительную металлическую трость. Хэ Сяомин бы с радостью восхитилась красотой метаморфозы, но слева из-за плотной зеленой стены послышались голоса. — Тихо! — Чэн Мао прижал указательный палец свободной руки к губам, спиной отходя в тень деревьев. Девушка осторожно последовала за ним. Она не отводила взгляда от разверзающихся, точно пекло преисподней, ветвей, стараясь двигаться как можно тише. Под ботинками захрустели сухие листья, и Хэ Сяомин оказалась за шкирку втянута в темную зелень небольших криволапых кустиков. — Эй! Здесь кто-то есть? Послышался испуганный детский голос. — Идиот… Ты еще спроси, хотят ли они чаю! — Ответил ему второй, больше похожий на злобное шипение. Из-за деревьев показалась пара незнакомых лиц. Тот, что говорил первым, действительно выглядел еще ребенком: небольшой рост, нескладная худенькая фигура и малюсенькие, полные слез глаза. Второй казался чуть старше и опытнее первого, а его хмурый взгляд осторожно скользил мимо стволов. Вдруг оба замерли. И так же застыла Хэ Сяомин, про себя молясь, чтобы мальчишки не нашли их среди деревьев, иначе… — Бомбарда Максима! Над их головами взорвалась пышная зеленая крона, и горящие клочки дерева и листьев взметнулись вверх, рассыпаясь в воздухе фейерверками. — Импедимента! — Чэн Мао навел трость и выстрелил. Не думая. Не разрешая себе думать. Мальчишка с заплаканными глазами застыл с палочкой наизготовку. — Мимбл Вимбл. — Второе заклинание ударило прямо в грудь парню постарше. Из его рта все еще сыпались слова, больше похожие на бессмыслицу, а язык бессильно завалился набок. Он обернулся к спутнице. — Отходим! Чэн Мао не хотел оставлять двух потенциальных противников в живых, не хотел давать им ни малейшего шанса выследить и отомстить, но девчонка за его спиной тряслась так явно и так крупно, что заклинания не шли изо рта. Он разомкнул губы, но тут же сомкнул их обратно. Сколько они будут так бегать? Сколько будут прятаться, надеясь на милость Хуанди? Может, ему стоило послушать менторов и бросить Хэ Сяомин? Спастись самому, добраться до финала, перебить всех одним простым заклинанием? Да… Это был бы определенно выигрышный вариант. Он бы, может, не стал самым любимым чемпионом, но, как известно, победителей не судят. — Нужно что-то сделать! — Голос Хэ Сяомин внезапно зазвенел в деревенеющем воздухе. — Что-нибудь, чтобы они не… Но я не буду убивать людей! — Брось, Даолаогуй с ними! Мы уберемся отсюда, а они пусть выживают, как хотят. — Волшебник потянул её в сторону гор. — Нет! Нельзя, это же… Они убьют нас. Догонят и убьют. Ты видел, что умеет этот ушастый? — Хочешь крови — убивай сама! Тем временем первый мальчишка ожил и короткими перебежками стал подбираться ближе. Из палочки сыпался сноп зеленых искр, доходящий волшебникам почти до носков ботинок. — Вермикулюс! Мимо. Синий луч скользнул по воздуху, не задев мальчишку. Хэ Сяомин попробовала снова и снова промахнулась. — Глиссео! Заклинание Чэна Мао ударило в землю, превратив её в скользкую ледяную горку. Мальчишка визжа покатился вниз, пытаясь остановить падение скрюченными пальцами. Затравленный взгляд маленьких карих глаз яростно вонзился в лицо врагов. Он тяжело дышал и дрожащими пальцами пытался нащупать палочку. — Уходи отсюда, если хочешь прожить еще хотя бы сутки. — Чэн Мао не пытался ободрить мальчика, не пытался вселять в его тяжело вздымающуюся грудь хотя бы кроху надежды на то, что он продержится достаточно долго и уйдет с арены победителем. Он не пытался так же мальчика запугать. Ему не нужно было: ребенок смотрел на него со смесью злобы и страха, и лишь его нижняя губа мелко подрагивала, будто пытаясь сдержать очередные рыдания. Красная вспышка заклятия полетела в их сторону прежде, чем кто-то из них троих успел сообразить в чем дело. Второй уже полностью отошел о заклинания тяжелого языка и несся вперед, умело огибая заледеневшие участки земли. — Фумос! Густой туман заполнил поляну. Молочно-белое покрывало опустилось на глаза, и стало совершенно непонятно, кто здесь враг, а кто друг. И были ли в этом месте друзья? Хэ Сяомин в одно движение согнулась на полу, крепко вжимая голову в плечи. Тишина стояла такая, что казалось, будто она оглохла. Но вот в непроглядном тумане вспыхнуло. Сперва незаметно, тихим хлопком разрывая почти осязаемое безмолвие. Послышался звук борьбы, хруст костей и первый крик боли. Волшебница как в бреду шептала одно-единственное заклинание, которое знала на отлично. Из земли полезли первые неуверенные ростки, сплетаясь над ней на манер решетки из виноградных лоз и плюща, за ростками потянулись листья, и белая пелена сменилась жрущей весь солнечный свет чернотой. Она спряталась. Великий Хуанди! Она спряталась, как самая настоящая трусиха, — как водосточная крыса прячется в своем укромном уголке — оставив Чэна Мао в одиночку разбираться с пытавшимися их убить мальчиками. Ну и что? Он был сильным, умелым волшебником, а она… Ей в самом деле лучше было спрятаться и не высовывать носа, пока бои не прекратятся. Пока один не убьет другого, и тогда, быть может, в схватке лицом к лицу с врагом она выстоит. Ветки сплетались вокруг неё все туже и туже, пока мощный взрыв не снес их одним махом. Земля дрожала под ней, оплакивая своих детей. — Сдохни! Прогромыхало над ней на ломаном ангитийском, и Хэ Сяомин лишь сильнее сжалась в комок, надеясь, что смерть не окажется слишком мучительной. — Экспульсо. Мальчик разлетелся брызгами крови и ошметками кожи, мяса и костей. На голову девушки упало несколько горячих капель, а следом прилетела оторванная кисть ребенка. Она орала, как сумасшедшая, орала так, что связки трещали от напряжения. Вопила что есть мочи, пока не затихла, получив точное заклинание в голову. Если это был Чэн Мао, то спасибо ему за безболезненную смерть. Очнулась она уже глубокой ночью. Вокруг тяжело сдвигалась низкая каменная пещера, в глубине которой прямо на земле горел слабый огонь. Земля была холодной и влажной, а лежавшая на ней пыль уже давно смешалась с текущей по тонким желобкам водой и превратилась в мутную серую жижу. Хэ Сяомин нервно подобрала под себя ноги и, низко пригибаясь, поползла вглубь на четвереньках. Чэн Мао сидел у огня, скрестив ноги, и уныло ковырялся в костре какой-то деревяшкой, постоянно беспокоя переломленные пополам сухие ветки. Над костром на импровизированном мангале были нанизаны неровно нарезанные куски мяса. — Ты не убил меня… — Я же сказал: своих не убиваю. Садись есть, пока еще что-то осталось. — Это… — Она осторожно подобралась ближе. — Обыкновенная землеройка. Пока ты отдыхала под сенью деревьев я наловил парочку. — Он передал ей плоский камень, зачарованный так, что тот был похож на тарелку. — Ешь. Хэ Сяомин молча потянулась к лежавшим на похожей «тарелке» мясным кускам. — Должен сказать, твой щит вышел довольно крепким. Пацан пробил его раз на пятый. — Спасибо. — Пережевывая жесткое мясо ответила она. Она не понимала, почему он ее спас. Помимо всяких там «своих не убиваю» и «я не кровожадное животное». Почему? Мог оставить ее там, на поляне, встречать своим затылком одно из заклятий мальчишки. Он ей не друг, не брат и не любимый. Ей здесь вообще никто не друг. Никто никому здесь не друг. Только одни враги во всей огромной арене. Здесь не действовали законы благородства, здесь не было неписаного правила «женщин не бить». Все убивали всех и делали это каким-то совершенно ненормальным образом, то бросая режущее прямо в лицо, то забрасывая камнями заживо. Хэ Сяомин же не хотела убивать, она даже мальчишку этого пыталась превратить в червя, дать ребенку хоть крошечный, но шанс. Надеялась, что в маленьком гибком тельце он проживет немного дольше. Оттого ужас сковывал ее еще крепче. Жрал мысли, выкорчевывал внутренности. Выбивал из неё любую жалость. Они ведь были ненамного младше неё самой — лет 12-14, не больше, но сколько отчаянной жестокости, сколько боли в их глазах было. Наверное, она тоже сейчас выглядела именно так. С красными от слез глазами, опухшим носом, совершенно разбитая и потерянная. Совершенно отчаявшаяся, обозленная. Один сплошной комок страха и боли. И насколько спокойным на её фоне казался Чэн Мао, неспешно поглощавший кусок за куском. Человек, чья рука не дрогнула навести трость и одним заклятием буквально взорвать ребенка, заливая кровью поляну. Она спрашивала себя, будет ли с ней так же, сумей она дойти до финала? Хотя, тут и сомневаться было не в чем — конечно, он сделает. Это сейчас он играет в обаятельного джентельмена, тащит её бессознательное тело в какую-то пещеру, готовит еду, чтобы она поела. Это все лживое, напускное. Он убьет её ровно в тот момент, когда волшебница станет помехой на пути к победе — это она знала наверняка. В пещеру влетел крошечный золотой шарик с двумя тонкими крылышками. Крылышки быстро-быстро вращались, напоминая Хэ Сяомин колибри. — А, посмотреть прилетели… Уроды. — Процедил Чэн Мао сквозь зубы, помахав шарику с бешено вращающимся глазом. Вряд ли амиклорийцы хорошо понимали китайский, но ведь были и те, кто понимал. Волшебник выругался себе под нос и, отряхнув от засохшей крови и грязи штаны, поднялся с земли. — Пойдем. Нужно уходить, пока никто другой не набрел на пещеру. Он затушил огонь заклинанием и подал руку. Нужно было еще сложить еду, и Хэ Сяомин забегала глазами в поисках подходящей ткани для мешка. Её мантия лежала недалеко от костра, и девушка осторожно подняла изорванную в нескольких местах темную ткань, не сводя глаз с вынужденного попутчика. Короткое заклинание трансформации, и мантия превратилась в небольшой мешок. Зачаровать его на бóльшую вместимость уже не получится, да и ладно. Ей хватало и этого. Она наклонилась к костру и сняла с вертела мясо, аккуратно складывая в импровизированную котомку. Далее они шли исключительно наощупь, полагаясь на обострившиеся чувства. Впереди забрезжил свет, но солнца в этот час еще не должно было быть. Смутное подозрение закралось в голову к Хэ Сяомин, когда её спутник внезапно закричал. — На пол! В глубине огромной зубастой пасти быстро разворачивался огненный комок.***
В ресторан за последние полчаса прибыло столько гостей, что было не протолкнуться, но проворные официанты в строгих белых камзолах все же умудрялись ни разу не уронить своих красивых подносов. У них не было палочек — официантам нельзя пользоваться ими на работе. Палочек не было, но подносы все равно плыли по воздуху, легко касаясь начищенным дном пальцев своих хозяев. Рекламная заставка сменилась эмблемой Ангитии, а затем появился зал распорядителей игр. Где-то на фоне мелькали незнакомые лица, но основное внимание было сосредоточено на двух креслах и людях сидящих в них. Двое нарочито не замечали камер, о чем-то болтая, пока один из них не обернулся в показном удивлении. — Эмм, кажется пора. Мы в эфире. В говорившем было не трудно узнать Феликса Берка, звезды Первого Амиклорийского. Второй ведущий был абсолютно неприметным, прилизанные черные волосы, пестрая одежда, вырвиглазно яркие серьги в ушах —типичный амиклориец. — Здравствуйте, дорогие зрители! И мы с вами вновь возвращаемся к нашим Ангитийским играм. Мерлинова борода — я это просто обожаю! Как вы уже заметили, сегодня эфир пройдет здесь, в центре распорядителей игр. Поверьте моему опыту, здесь происходит самое интересное! — Он заговорщически подмигнул Оку. — И я хочу вам представить моего друга, и по совместительству главный организатор игр этого года — Оскар Эдлер. Оскар, скажи что-нибудь нашим зрителям. — Дамы и господа, я рад поприветствовать вас в новом сезоне Ангитийских игр. Надеюсь, мы вас не разочаруем. — О, какая скромность Эдлер. Я всегда восхищался этой вашей чертой. Но, как человек осведомленный, я могу сказать, что впечатлен проделанной вами работой. Эта Арена, это просто... Просто гениально. — Да-а Фели-икс, вы а-абсолю-ютно пра-а-вы-ы — Эдлер нарочито манерно растягивал гласные. — Масштаб проделанной работы трудно переоценить. И знаете, что я могу сказать? Все это сделано ради вас, наших зрителей! — Невидимый воздушный поцелуй отправился в сторону экрана. — Но вы, Феликс, наверняка хотите больше услышать про саму Арену, не правда ли? Извольте. — Он махнул рукой, и объемная схема раскинулась в половину экрана. — Как вы можете заметить, конструкция очень похожа на чашу, мы собственно её так и назвали — Чаша Морганы. Игроки оказались у верхнего края, и, чтобы выбраться, им нужно двигаться к центру, где победителя будет ждать портал. — Скажите, а места в которых они оказались, они все разные... Для чего это сделано? — Как вы уже наверное знаете, тема игр - Год Четырех. Это время, когда освободительная война шла в разных частях Земли. Конкретно, в тех средах где оказались наши игроки. Опережая ваш вопрос уточню, что части Арены разделены горными цепями, пересечь которые очень трудно. Таким образом к финалу выйдут только самые сильные. Феликс захлопал в ладоши, засмеялся, изображая веселье. Схема исчезла с экрана, сменившись картинами происходящими на Арене. Заметив это ведущий произнес: — Что ж, Эдлер, время идет, и нам с вами выпала честь подвести итоги первого дня игр. Начнем. Сектор №1 — Арктика. Брр, ну и холодища же там. Камера взяла более крупный кадр, и стало видно бескрайнюю ледяную пустошь, по которой брела кучка съежившихся от холода детей. Порывы ветра норовили опрокинуть их, а спрятаться здесь было абсолютно негде. Закадровый голос ведущего разливался: — Сектору 1 определенно не хватает тепла. Так что все в руках наших зрителей. А я напоминаю, что по результатам первого дня здесь выбыло два игрока. Один погиб в поединке, второй замерз. — Раздался громкий скучающий зевок. — Подождем, может здесь еще и произойдет что-то интересное. Согласно рейтингам организаторов, здесь лидируют Вильям и Грета из 17-й области. — Давайте дальше Феликс, мы так никогда не дойдем до самого интересного. — Эдлер возвел глаза к потолку. — Да-да, вы правы, что-то мы примерзли к этому сектору. Идем дальше. Изображение переменилось. Теперь в чарзеркале раскинулся бескрайний тропический лес. Где-то внизу, под кронами, были видны дети, отдыхающие после целого дня пути. Черноволосый юноша разводил костер что-то при этом бормоча себе под нос. Изображение сдвинулось чуть в сторону и стало видно, что недалеко от них, всего в паре сотен шагов, в ветвях дерева спряталась еще одна девочка. Когда изображение приблизилось, стало видно, что пальцы на её руках заканчиваются длинными стальными когтями со следами высохшей крови. — Как мы можем видеть, во втором секторе тоже все спокойно. Хотя всего несколько часов назад здесь было жарко! — Кадры недавнего боя словно в быстрой перемотке пронеслись на экране. — И, следует признать, героиня сегодняшнего дня, девушка из 7-й области. — Но как придумано! — Возбуждено закивал Эдлер, — Поистине, красота страшная штука. А ведь это просто чары для наращивания ногтей. — Соглашусь. Когда я это увидел впервые, мое сердце замерло. Но, к слову, игрок из 11-й тоже неплох. Организаторы выделили Дроздова и Амиру, как возможных фаворитов сектора. И мы продолжаем, сектор №3. Широкая степь выглядела умиротворяюще, пока с высоты птичьего полета не стали видны обоженные трупы раскиданные в месте появления. Выживших игроков пришлось долго искать, все они не выказали доверия друг-другу и разбрелись в разные стороны. Последовало очередное описание, восхищение героизмом и рекомендации для ставок. И наконец на экране появился последний сектор. — ...Как и прогнозировалось, здесь лидируют наши китайские игроки из 3-й области. Сейчас они укрылись в пещере и зализывают раны. Аналитики, правда, говорят, что девушке не суждено дойти до финала, но пока её спутник считает нужным помогать ей, она будет жить. — Постойте-ка — вдруг встрял в разговор Оскар, — Я, кажется, знаю где они. Покажите схему Арены!***
На улице грохотал гром, шлепая дождем по лицам бегущих от непогоды горожан. Небо вздрагивало молниями — десятком бело-голубых перьев — будто билось в предсмертной агонии и спустя мгновение затихало. Мертвая тишина зависла и в доме на Лоркана-стрит, баюкая тревожно звенящий хрусталь подвесных люстр. Виктор любил отчий дом, каждый его изгиб, каждую червоточинку, даже самую маленькую из зачарованных картин. Здесь все пахло деньгами. Большими деньгами и безукоризненным вкусом матушки. И матушку Морриган обожал, несмотря на её несколько заносчивый нрав. Отец снова был вызван на срочное совещание Лорда-Канцлера и аппарировал около получаса назад, не сказав и слова, а мама, наверняка, как обычно засела в салоне мадам Ришар за волшебным пасьянсом. Миссис Морриган не могла долго сидеть в четырех стенах особняка — ей нужен был свежий, наполненный новостями и сплетнями воздух, и Далия не отказывала себе в маленьких слабостях. Виктор по праву считал себя сыном своей матери — такой же спесивый и такой же своенравный, пьющий Феликс Фелицис большими глотками. Мечтатель. Идеалист. И глупец. Отец считал его идеи всего лишь глупостью, опасной блажью и проявлением юношеского максимализма. Изидор Морриган верил, что однажды это пройдет, и его наследник наконец остепенится, возьмется за ум и откажется от сомнительных развлечений. Что он повзрослеет. Виктор нервно повел головой, вычерчивая подбородком прямую линию. Он не хотел взрослеть. Точнее, не хотел взросления в том смысле, который вкладывал в этот процесс отец, ведь это означало не просто одеться в идеальный костюм-тройку, отстричь волосы или ежедневно пропускать по паре стаканов огневиски с компаньонами. Это означало отказаться от всего, что было ему важно и дорого. От целей, от идей, от мечт. Это значило отказаться от Мерель, забыть дорогу к её дому и выбрать в спутницы жизни кого-то менее… принципиального. Йоргенсен была слишком яркой, слишком заметной и слишком умной для того, чтобы стать женой и отойти в тень, заботясь лишь о том, какого цвета платье надеть на очередной званый ужин. Виктору же была уготована роль наследника, а его интересы должны были полностью соответствовать идеалам Великой Ангитийской республики. Он займет место отца, сядет рядом с Лордом-Канцлером и будет в экстазе хлопать в ответ на каждое безумное предложение выживших из ума стариков. Виктор Морриган станет поводырем глупых магглов, станет для них палачом и вершителем судеб. «Вас ждет виселица». Морриган откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза. «Но волшебников не казнят маггловским способом». Замутненные хрусталики глаз провидицы преследовали его в ночных кошмарах. «Значит, для вас сделают исключение, юный мастер». Он ни капли не верил сумасшедшей Мари-Энн со сквера Фонтанов. Но почему-то все равно пришел в её палатку. Отодвигая пестрый полог, Виктор думал лишь о том, что обо всем этом скажут родители. Старая, как земля Ирландии, откуда все его предки родом, она даже видеть нормально не могла, не то чтобы считывать раскинувшийся перед ней веер карт. Впрочем, в тот день она не доставала цыганской колоды, лишь гулко втянула своим сморщенным ртом густой табачный дым и лишь когда сизый морок, танцуя, растворился в полутьме шатра, заговорила. «Серж, ты ли это? Что ж… значит, карты солгали мне». «Нет, меня зовут…» «А-а! Вижу-вижу, ты не Серж! Ах, как он был хорош собой, мой бедный мальчик, храброе сердце!» — Ее рот раскрылся, являя пожелтевшие от крепкого табака зубы. — «Твое сердце такое же смелое, юный мастер, просто ты пока еще не знаешь — насколько». Виктор сидел перед гадалкой и сам не знал, почему все еще находится здесь, в этом удушливом шатре, окруженный истрескавшимися зеркалами, огромными стеклянными колбами с бьющимися внутри живыми сердцами и разноцветными статуэтками неизвестных животных. Но продолжал сидеть, не в силах подняться и уйти. Слушал, как надтреснутый женский голос превращается в перезвон весенней капели. А провидица говорила. И слова её были тягучими и сладкими, будто вересковый мёд. «Мой старый знакомый, чтоб ему долго жилось, однажды сказал, дескать, рукописи не горят! Знаешь ли ты, юный ворон, как он был прав?» — Ведьма смеялась. И смех её, смешавшись с кашлем, пролетел под яркой тканью шатра. — «Конечно, ты не знаешь. Вы все здесь, в вашем прогнившем насквозь городке, не знаете. Верите в собственную правду, но ты!» — Ее сморщенный палец ткнулся ему в лицо. — «Тебе предстоит доказать этим жалким черным душонкам обратное. Ты станешь велик, Высокий Тростник, пусть в конце тебя ждёт виселица. В конце твоего пути она все равно встретит тебя, сколько бы ты ни бежал». Виктор сглотнул горькую тошноту. А провидица продолжала, раскачивая свою сгорбленную фигуру вперед-назад. Вперед-назад, как маятник, погружая волшебника в мутное озеро табачного дыма. «Будь достойным сыном Бадб, ибо судьба твоя — быть мечом в её руках. С умом выбирай, на чью шею опуститься острому лезвию. Ох! Как ты похож на юного Сержа! Как же похож, неистовый вороненок!». Он сбежал из её шатра, не помня себя. Не оборачиваясь и не дав оплаты за труды гадалки. А когда вернулся вновь спустя несколько месяцев, то не нашел ни шатра, ни колышка на том месте, где стояла лавка провидицы Мари-Энн. И провидицы не нашел тоже, только густой табачный дым с привкусом чернослива и темного шоколада еще долго кружил под небом сквера, облизывая прохожих колючими языками судьбы. Виктор вновь мотнул головой, стряхивая ворох мыслей. В гостиной стало совсем тихо — верно, гроза отступила под натиском погодного колдовства. Морриган должен был быть не здесь, вслушиваясь в тишину комнаты и размышляя о словах гадалки. Он должен был разделить веселый, полный вина и поэзии, вечер с друзьями, пристально следящими за событиями на арене. Он должен был, но в последний момент Мерель сказала, что не собирается больше смотреть на то, как волшебников стравливают друг с другом, намеренно сокращая и без того малое их количество искусственным отбором. И Виктор остался дома. Остался, сославшись на простуду и увещевания отца, хотя отцу, в общем-то, было не слишком интересно, где его безбашенный сын носится, лишь бы не создавал проблем с законом. Виктор взмахнул палочкой, и из столовой по воздуху вплыла небольшая коробочка радиоприемника. «Винтаж! Раритет!» — Восхищалась мама, выкупившая полумагическое изобретение за огромные деньги на каком-то аукционе. Отец лишь пожал плечами и попросил не светить этой «гадостью» в присутствии высокопоставленных гостей. Изидор опасался, что их могут привлечь к ответственности за магглолюбие и с большой осторожностью и некоторой предвзятостью относился к любым изобретениям магглов, даже картины их обходил стороной. В выставочном уголке нашлось место лишь для одной-единственной, написаной магглом. Джоконда наблюдала за домочадцами со своего пьедестала с загадочной полуулыбкой, оставаясь совершенно неподвижной. В прошлом маглы считали детище Да Винчи самым мистическим портретом, и им казалось, будто глаза молодой женщины следят за ними. Теперь же Виктор знал наверняка, что картина была зачарована, потому как глаза следили за ним слишком уж явно. Он подмигнул ей, и женщина на картине кокетливо улыбнулась в ответ, впрочем, оставаясь все такой же неподвижной. Волшебник коротко коснулся палочкой радиоприемника, оживляя прибор. Насыщенный мужской голос заполнил гостиную, взрываясь искрами. Неизвестный Виктору мужчина пел о том, что никто не покинет отель «Калифорния», даже заплатив за постой. Гитара роняла аккорды, и мелодия сливалась с другой, вторящей ей, сплетаясь в причудливый узор из натянутых до треска струн. Виктор не знал, на какую из немногочисленных радиоволн попал, но хрустящие на зубах музыкальные переливы зачаровывали, заставляя двигать губами в бесшумной попытке уловить знакомые слова. Язык он знал, да и кто из его окружения мог не знать английского? Английский, французский, немецкий, итальянский — языки в Ангитии свивались в причудливое панно, образовывая уникальный лингвистический узор. И золотая молодежь республики этот узор активно использовала, вставляя заимствованные слова к месту и не к месту. Но английский занимал в сердце Виктора по праву особенное место. Его отец, уже родившийся на территории Ангитии, неизменно продолжал звучать, как настоящий ирландец. Его смешное «ойт» часто звучало в их доме, а некоторые слова было совершенно невозможно распознать из-за густого акцента. Изидор Морриган никогда не стыдился своего происхождения, часто специально напоминая высокопоставленным лицам о том, что он прямой потомок легендарной королевы-ведьмы Морриган, и фамилия его — ее наследие. Изидор гордился и своим акцентом, унаследованным от примкнувшего к восстанию отца и не забывал рассказывать об истории семьи, о реликвиях и ценностях, оставшихся от жестокой королевы Воронов. Далия считала эти истории крайне мрачными для маленького Виктора, и поэтому строго цензировала информацию, долетающую до ушей сына. Миссис Морриган говорила, что на земле не место войнам и что плохой мир все же лучше праведной борьбы. Возможно, мать была по-своему права. Далия Шульте прибыла в Амиклорию в конце сороковых вместе с родителями и очень быстро завоевала любовь местной публики. Она была в меру остроумной, хорошо образованной и тактичной волшебницей с неплохими способностями в писательстве, но кем-то большим стать так и не смогла. Выйдя замуж в восемнадцать, Далия быстро влилась в светскую жизнь и в этой беготне совершенно забыла о собственных мечтах, принося себя в жертву на благо мужа и общества. Но Виктор хорошо помнил ее историю о Гамельнском крысолове и волшебную мелодию его флейты, увлекшую за собой несчастных детей. Его мать считала, что никто не заслуживает смерти, особенно дети, а потому сказка о колдуне с зачарованной флейтой из её уст звучала с осуждением и горечью. Подарив последнюю мелодию музыка стихла, и её место заняло монотонное бурчание диктора. Те немногие радиоволны, оставшиеся после Великой Чистки, теперь говорили одно и то же, бесконечно восхваляя власти Великой Ангитии, бесконечно переливая из пустого в порожнее и бесконечно переписывая слова друг друга. Морриган покрутил ручку радиоприемника, настраиваясь на нужную частоту. Из динамика послышалось протяжное шипение вперемешку с неразборчивым шепотом. Он отстучал палочкой трижды прежде чем назвать кодовую фразу. Оглянулся, проверяя, что никто не подслушивает и не подсматривает. — Если я в чем-то сомневаюсь, то возвращаюсь к началу. Белый шум отступил, и мелодичный женский голос мягко погладил Виктора по лицу. Он не считал себя мятежником, конечно, нет, ведь он не делал ничего предосудительного. Ему всего-то хотелось послушать вторую сторону конфликта, понять, разгадать их замысел. Он пришел лишь за этим, но настойчивое пророчество гадалки эхом отдавалось в его голове. — … Тем временем власти Ангитии вот уже который год устраивают кровавые побоища, сталкивая невинных волшебников лбами и с любопытством Коршунов наблюдают за этим поистине ужасающим зрелищем. Соединенное королевство Великобритания с замиранием сердца следит за жестокостью правителей и предпринимает все возможные усилия по транспортировке магглорожденных волшебников на безопасную территорию. Наши союзники внутри страны помогли сбежать, по последним подсчетам, более двум тысячам волшебников и останавливаться не собираются! И благодаря этому поистине знаменательному событию в нашу студию пожаловал Гость, ветеран и победитель второй магической войны, заслуженный член Визенгамота, бывший глава Аврората Соединенного Королевства — Гарри Джеймс Поттер! Мистер Поттер, сэр, добрый вечер! Мы счастливы, что Вы согласились ответить на некоторые наши вопросы и поднять дух наших слушателей! — Добрый вечер. Спасибо, что пригласили. Я рад приветствовать каждого слушателя радиоволны «Поттеровский дозор». — Это был голос глубоко уставшего старика. Виктор тревожно оглянулся за спину, но комната оставалась пуста. — Признаться честно, я не ожидал, что наше импровизированное радио сможет однажды достичь такого распространения. И… я, конечно, надеялся, что волшебникам Британии не придется оживлять давно отжившую свое радиоволну. Но, увы, мы с вами вновь здесь, друзья, и вновь с замиранием сердца слушаем списки погибших, надеясь, что наших родных в этих списках не окажется. Сегодня я пришел сюда не для того, чтобы пугать вас историями о жестокости властей Ангитии, нет. О них вы знаете и без меня. Я пришел сюда, чтобы сказать вам, что надежду можно найти даже в самые темные времена, если не забывать обращаться к свету. Мы все это знаем, но иногда щупальца отчаяния и страха сдавливают нам горло, не давая сделать и вдоха. Я призываю вас не бояться, друзья! Я не боюсь, и вы не бойтесь! Мы с вами будем стоять до последнего, мы защитим все, что нам дорого, и однажды Империя, а это именно она, построенная на крови невинных жертв, падет. Мы сделаем все, что от нас потребуется, чтобы приблизить этот момент! Морриган отшатнулся от радиоприемника, как подкошенный. Этот голос, этот негасимый огонь, несомненно, исходил от кого-то невероятно сильного. Виктор мог чувствовать это довлеющее над ним ощущение собственной беспомощности перед несравнимо сильным волшебником даже сквозь динамик старого радиоприемника, и это чувство пугало. Пробирало до самых костей, заставляя съежиться. Будто он лично отправлял грязнокровок на убой, будто это он во всем виноват. Но разве мог этот хриплый, надтреснутый голос принадлежать почти легендарному Гарри Поттеру? Его дед когда-то рассказывал маленькому Виктору о герое ушедших лет, и даже тогда, еще будучи совсем ребенком, этот волшебник обладал такой неукротимой силой, что каждый, находящийся рядом, чувствовал её кожей. Почему и зачем дед примкнул к восстанию Морриган не знал. По словам самого деда это было лишь тактическое отступление, временные меры. Силы были неравны, и Карактак Морриган боялся, что, окажись он на проигравшей стороне, потеряет все, что имело для него смысл. Но остров Туманов продолжал стоять, отбивая атаку за атакой и даже не думал сдаваться. Спустя столько лет… Виктору казалось, что они защищаются из одной лишь упрямости, ведь для чистокровных волшебников существует система амнистий, ведь Лорд-Канцлер Грин — один из милосерднейших и разумных правителей Республики, ведь… Затем он вспомнил, что помимо чистокровных существовали еще и полукровки, и грязнокровки. «Была еще девчонка, Грейнджер, казалось бы — что с неё взять, она ведь магглорожденная, стало быть силенок в ней меньше, чем в Кельпи. Но она в одиночку отбилась от троих пожирателей, сынок! Одна! Тощая, мелкая, с огромными, на все лицо, глазищами, а отбилась! Эх, вот бы хоть разок…» Отец запретил дедушке упоминать о друзьях из прошлого, и Карактак согласился с дальновидным сыном. Все это было теперь пустым, не имевшим никакого значения. Жизнь Морриганов отныне зависела от великодушия Ангитийской власти, и они оказались великодушны. Морриганы получили дом и земли, хоть дедушка и жаловался, мол, «какой же это дом? Так, хибарка», но Виктор был рад и этому. Его отец смог добиться невероятных успехов и теперь сидел подле самого Лорда-Канцлера. Через руки Изидора Морригана проходили все письма, предназначенные господину Грину, он был своего рода адъютантом при короле, исполняя его личные поручения и следя, чтобы указы исполнялись точно в срок. В общем, жаловаться было не на что. Виктор знал, что у него все еще остались родственники в Британии, знал, что старший брат отца наотрез отказался уезжать и бросать родную землю. Знал, что отец так и не решился познакомиться с мятежным старшим братом, опасаясь за жизнь своей семьи. Виктор знал, но не мог упрекать отца. А затем по каким-то внутренним каналам выяснилось, что Оуэн Морриган погиб, защищая Соединенное Королевство. Погиб, как герой. Погиб, как мятежник. Дед тогда ничего не сказал, не заплакал и не стал рвать на себе волосы, лишь его глаза из горящих угольков превратились в навсегда затухший пепел. — Мистер Поттер, сэр, скажите, есть ли у Вас мысли насчет исхода этой непрекращающейся войны? — Тем временем вопрошал женский голос. — Боюсь, здесь я не очень компетентен, Роза. Пусть анализом занимаются люди, знающие в этом толк. Я — воин, а не писарь, я не привык долго думать и предпочитаю сразу действовать. — Спасибо, мистер Поттер, за вашу поддержку в эти непростые времена! А мы переходим к оглашению списков погибших. Итак… В коридоре хлопнула дверь. Виктор судорожно хлопнул ладонью по радиоприемнику, заставляя коробку замолчать. — … Элизабет Тёрнер Он крутанул полированную ручку, и радио зашипело, срываясь с частоты Поттеровского дозора, затем, зажужжав, вернулось к очередной незамысловатой мелодии под аккомпанемент контрабаса. Миссис Морриган, на ходу высушивая мантию заклинанием, вошла в гостиную. Ее медовые волосы были уложены в причудливый пучок, а небольшой красный зонтик в руках напоминал мухомор в рюшах. — Вики, сынок, ты уже дома? Я думала, ты хотел пойти с друзьями в паб и повеселиться там. Все в порядке, милый? — Она прошла еще несколько шагов и остановилась рядом с ним. Влажная ладонь опустилась на его щеку. Его лицо полыхало. — Ты не заболел, дружок? Ты какой-то бледный… — Д-да, то есть нет, я в порядке, просто немного голова болит. Решил остаться дома и послушать музыку из твоего радиоприемника. Мама улыбнулась и потрепала его по волосам. — Смотри, чтобы папа не узнал. Хотя, ничего дурного в прослушивании музыки я лично не вижу. Но тебе действительно стоит немного отдохнуть, чтобы не разболеться окончательно. — Ее зонтик под действием заклятия отлеветировал прямо в ведерко. — Я приготовлю тебе бодроперцового, и завтра ты будешь, как новенький! — Спасибо, мам… Он натянуто улыбнулся и, шатаясь, поднялся из кресла. Шум в ушах нарастал и грозился совсем оглушить Виктора, а голос провидицы с каждым разом становился лишь громче. «Тебя ждёт виселица».