Светом влекомый в дебри зовущие

Голубоглазый орлан парил высоко в небе, кажется, ему было совершенно безразличны сильный порывистый ветер и мелкий колючий снег. Небо было серое и до невозможности невзрачное. Контраст с белоснежной птицей казался потрясающе ярким. Гермионе снова вспомнился тот день, когда она взобралась почти на самую верхушку Древа туда, где разноцветные птичьи домики прятались в вечнозелёной листве. В самом большом ярко-жëлтом притаилась одно единственное яйцо, спрятанное в тëплой соломе. Гермиона просто села рядом, напевая мелодию, которую часто слышала ночами от Северуса, и вот, спустя каких-то пару часов на свет показался птенец. Его проникновенные лазурные глаза сразу пленили гриффиндорку. В тот день Гермиона ушла только ближе к вечеру, поручив заботу о птенце Мназону, в чьей компетенции она точно не сомневалась. И вот сейчас уже окрепший и давно набравший оперение голубоглазый орлан радостно летел им навстречу, пикируя с огромной высоты. Красота и статность. Грация и величие. А ведь по всем меркам он был всего лишь подростком. То ли ещё будет. Северус вытянул вперёд руку, и птица мягко опустилась на его предплечье. – Будет лучше, если ты пока не будешь летать над замком, – сказал он птице, и Гермионе показалось, что мужчина уже не раз беседовал с ней. Орлан осознанно кивнул, а потом бросил быстрый взгляд в сторону девушки. Гермиона убедилась, что да, действительно, они уже не раз общались друг с другом ранее. – Я присмотрю за ней. – Ну да, я же фарфоровая чашечка, за мной нужен постоянный надзор, – саркастично заметила девушка, прерывая милую беседу. – Если бы ты и была чашечкой, то точно не фарфоровой, – заметил Северус, приподнимая руку. Голубоглазый орлан взлетел, бросив ещё один ласковый взгляд в сторону Гермионы, и резво полетел прочь, обгоняя попутный ветер. – А какой тогда? – полюбопытствовала Гермиона, провожая птицу взглядом. – Ну не знаю, сталь? – Северус усмехнулся. Гриффиндорка пихнула его в бок, улыбнулась, а затем снова посерьëзнела. – Северус, я… – Гермиона, – твëрдым голосом перебил он её. – Всегда есть варианты, – он прижал её к себе, разворачивая в сторону замка. Величественного. Место, которое они оба считали домом. Чем же этот дом отблагодарит их? – И как думаешь, по какому пути пойти мне? – спросила она, позволяя себе отдать бразды принятия решений Северусу. – Ну, по пути наименьшего сопротивления ты явно идти не собираешься, – усмехнулся он ей в каштан волос. – Наименьшее сопротивление знаменует полный отказ от друзей? – уточнила девушка, и даже сама постановка вопроса неприятно кольнула сердце. Говорю же, мыльный пузырь, вакуум. Внутри него всё кажется иначе, чем снаружи. Укрепляются связи, удлиняются корни. Очень сложно лопнуть пузырь и выйти из него безболезненно. Что-то всегда приходиться оставить позади. Ну или взять с собой. Всё индивидуально. – В том числе, но только в порядке ответной реакции, – спокойно ответил мужчина, краем сознания вспоминая дни, когда его друзья окончили школу, оставив его одного. Но тогда всё произошло всего навсего из-за разницы в возрасте, здесь же дела обстояли куда серьёзнее. – Выходит в любом случае сначала надо попробовать помириться, – вздохнула она, идея нравилась ей, но гриффиндорка почему-то не верила в положительный исход. А когда не веришь, никогда не получается. … Абсолютная тишина окутала класс. Замолчала даже профессор нумерологии. Гермиона поëжилась. Смешанный класс состоял преимущественно из когтевранцев и слизеринцев, но и другие два факультета присутствовали. Со странным выражением лица на неё смотрели представители всех четырёх. Что успели наплести её дружки о ней? Что они знают о Северусе? О них с Северусом? Что конкретно они знают? В чём её будут обвинять? В побеге Беллатрикс, отравлении Дамблдора, в связи с мерзким Пожирателем Смерти? Как потом поняла Гермиона, во всём сразу. Профессор нумерологии кашлянула, привлекая всеобщее внимание, и раньше начала вести урок. Может хотела отвлечь всех от Гермионы, может хотела отвлечься сама, тем не менее, девушка была ей благодарна. Высокий чернобровый когтевранец, с которым она обычно сидела отодвинул свой стул максимально на край, когда Гермиона села на своё законное место. Девушка кинула на него пренебрежительный взгляд, и приступила к скрупулезному конспектированию лекции. … Время отбоя. Пустой коридор, что небывалая редкость. Небольшие группы патрулей старост. Тихие шаги, громкое преследование. Февраль не стоит на месте. Ситуация накаляется. Неприязнь возрастает, Кто-то, щедро поливает её корни. Ходить в одиночку опасно. Почти, везде с ней верный филин Северуса Гектор. Вот и сейчас он медленно летит по коридору за своей новой хозяйкой. Негромкий возглас. – Гарри, я хочу поговорить. Еле слышное бормотание. – Нам не о чем разговаривать. – Ты правда так считаешь? – скептически. Поттер сложил руки на груди, останавливаясь. – Если тебе не нравится травля, то я ничего не могу с этим поделать. Ложь. – Не я её начал. Правда. – Нет, я не поэтому, – плевать на эту тихую травлю, у неё есть Северус. Он всё для неё. – Тогда, что ты хочешь, Гермиона? – как-то устало спросил он. – Я хочу сказать, что никогда моей целью не было обмануть тебя или осознанно предавать, – извиняться смысла не было, ещё слишком свежи раны. От Северуса Гермиона узнала, что не только Уизли поцапались на Новый год в Норе. Оказывается, туда неожиданно нагрянули Сириус с Римусом. Гарри разругался с первым в пух и прах. Сама ссора очень сильно ударила по нему, а первопричиной послужило брошенная фраза Сириуса о том, что Гарри не видит предателя рядом с собой. Поттер разозлился. Разозлился на самого дорого человека в своей жизни, который в конечном счёте по извращëнной логике всех оказался прав. – Я не предатель, Гарри, – Гермиона звучала твëрдо и уверенно. Она правда таковой не являлась. По коридору пробежали младшекурсники из Пуффендуя, преследуемые старостами из Слизерина. Их громкие голоса и спешные шаги ещё долго эхом звенели в коридоре. – А кто ты тогда? – внезапно зло спросил он. – Я человек, который не приемлет любого рода несправедливость. Например, Беллетрикс, ты знаешь, что её пытали авроры, призванные защищать людей? А? Поттер оставался непреклонным, скептически уставившись на неё. – А ты в курсе, что именно она сливала информацию против Волан-де-Морта Ордену Феникса? Гарри в неверии замер, глаза перестали бегать по её лицу, поза напряглась. – О, да, Гарри, это была именно она. Беллатрикс передавала информацию через Северуса, и только именно благодаря им, твой обожаемый Сириус всё ещё жив. Гермиона сама оттолкнула его от себя, злясь ещё сильнее на всё и всех вокруг. На сущую несправедливость. – А помнишь, как в начале года Волан-де-Морт и Министерство преследовали Люциуса Малфоя, думая, что это он сливает данные? – Не может быть… – первое что всё-таки сумел сказать Поттер. – Может Гарри, может. Так вот они ошиблись, это был не бедный Малфой, это была Беллатрикс Лестрейндж, которую чуть не убили прямо здесь в Хогвартсе в камере для пыток. Даже подумать страшно, не находишь? Хогвартс! – зловеще продолжила девушка, вцепившись потемневшим взглядом в парня. – А Северус, которого ты так ненавидишь просто играл свою роль. Ты думаешь, почему Дамблдор так пëкся о нём? Так вот, Северус принимал и отдавал информацию, рисковал точно также. Всем. Гарри побелел, и это очень сильно вошло в контраст с раскрасневшийся Гермионой. Оба замолчали. Тишина угнетала. Гектор, устроившейся на подоконнике окна проворковал что-то невнятное. И вот, наконец… – Мне надо всё обдумать, Гермиона, – Гарри начал делать маленькие шажки в противоположную сторону, не отрывая от неё глаз. Спустя секунду он развернулся и побежал. Реально побежал, ну просто не верится. – Трус! – единственное, что бросила ему вслед Гермиона. … Это было просто невыносимо, но Гермиона держалась. Прямо сейчас отправиться куда-нибудь было просто невозможно. Даже Лестрейнджи на время замолкли, полностью уйдя в создание артефакта. Приходилось терпеть. На ней постоянно задерживались людские взгляды. Люди шептались и сплетничали за её спиной. Северус очень помогал, но даже он не мог защитить её от всего. А всего было слишком много. В гостиной Гриффиндора, в Большом зале, в коридорах, в кабинетах, на улице, даже в туалетах. Минимизировать реальный мир, заперевшись в покоях Северуса, конечно же можно было, но тогда ситуация бы только усугубилась. Нельзя же было прятаться вечно. Разве это жизнь? Порванная заклинанием сумка в переполненном студентами коридоре, мерзкий смех. Выкрики даже на уроках о том, что она подстилка Пожирателя. Профессора, как обычно, молчали. Кто-то пытался взломать кладовую Северуса, и повторилось это где-то раза четыре за несколько дней. После чего мужчина повесил на дверь листок с надписью, в которой прямым текстом говорилось, что ему совершенно плевать на все ингредиенты, находящееся внутри, и что за них в любом случае платит сама школа, поэтому ломайте и грабьте сколько вам влезет. За мужчиной также наблюдали, и шептались в коридорах. Каждый, кто хоть как-то себя компрометировал или говорил нелестные слова в сторону Гермионы, получали отработки и вычеты баллов. Приближалась пора экзаменов. В такой атмосфере делать что-либо продуктивное не представлялось возможным. Надо было что-то решать. … Не ходить в Большой зал было правильным решением, только потому, что именно там концентрировалась вся людская масса. Встретив в закутке кухни домовиков Северуса, Гермиона совсем не удивилась. – Хорошо, что ты всё-таки решил не пропускать приёмы пищи. – Хорошо, что ты тоже, – подмигнул он ей. Но спустя секунду его лицо помрачнело. – Инспекция прибудет на днях. – Мило. От попечительского совета? – Да, но Дамблдор точно замнëт ситуацию. – Скажет, что мне уже давно восемнадцать ил, что и я сама на тебя бросалась? – саркастично заметила Гермиона. Северус скривился. – Вполне в его духе. Он сделает всё, что угодно, чтобы отбелить школу. Если для этого придëтся очернить кого-то… – Шансов вообще нет, ведь так? – поинтересовалась Гермиона, в голосе её звучала надежда, но вот только на что она была направлена? – Боюсь, что в этот раз люди не забудут, всё наложилось друг на друга, – допив чай Северус бахнул чашкой по столу. – Война и всё такое на пороге, – Гермиона устало и совсем неграциозно повалилась на стул. – Верно, люди совсем одичали, им лишь бы на кого-нибудь кинуться, – мрачная уверенность мужчины, не оставляла им шансов на спокойную жизнь. – Выходит мы козлы отпущения? – Гермиона улыбнулась. Северус хмыкнул, расправляя полы мантии. – Да. Чему ты так радуешься? – Ну знаешь там, в горе и радости, богатстве и… – девушка прервалась, увидев по-настоящему сбитое с толку лицо волшебника. – Ой, да ладно тебе, шутка! – она расхохоталась, и эхо громогласно разнесло её весёлый заразительный смех. – Шутка, – мужчина сделал кислое лицо. – Очень смешно, – тем не менее он тоже улыбался. Кажется, оба они начинали сходить с ума. … – Северус, дорогой мой, срочно поднимись, пожалуйста, когтевранцам нужна помощь! – сморщенный патронус Флитвика появился перед ним, когда он уже собирался пройти через парадные двери замка. Дамблдор резко появившейся в дверях изобразил на лице крайнюю степень озабоченности. – Северус, я везде тебя ищу! Пойдём, детям разъедает кожу. Что же, просто прекрасно. Вместе они бросились в сторону лестницы, ведущей на верхние этажи. Стоя уже на ней, Северус бросил последний взгляд в сторону открытых нараспашку дверей. Небольшие сугробы ещё виднелись на где-то на фоне, и мужчина очень надеялся, что Гермиона дождëтся его возле кромки леса. Сегодня они должны были встретиться с патрулëм кентавров. Атрей наконец вернулся, и гриффиндорке очень хотелось поговорить с ним. Заброшенный кабинет, бывшей класс прорицаний был в полнейшем беспорядке. На полу валялся битый фарфор и мелкие осколки стекла. В разных частях класса скрючившись от боли, лежали студенты. – О, привет, привет. – Привет. – Мы всё-таки решили поговорить. Так сказать созрели. Это без сомнения была желчь броненосца увеличенная в сто крат. Поппи уже возилась над одним из студентов, потерявшим от шока сознание. Кислота медленно и тягуче разъедала кожу детей, очень хорошо, что они были в закрытой одежде, зелье попало только на открытые участки кожи. Но откуда здесь взяться желчи броненосца? Такой яд не хранил у себя даже Северус. – Ходишь одна? – Зато ты никогда не остаëшься один. – Ну, да, у меня же есть друзья, Герми. Стало понятно, они не уйдут. – Такие же отсталые как и ты сам? Северус склонился над следующим студентом. Всех их обязательно надо было доставить в Больничное крыло. Дамблдор спешно куда-то свинтил. Флитвик готов был расплакаться, и тоже предпочёл удалиться, как он сказал оповестить родителей детей. А помочь этим самым детям сначала, не? Поппи уже левитировала троих, Северус вёл по воздуху носилки с двумя последними. Хорошо, что все дети потеряли сознание, слушать их истошные крики было бы невыносимо. Следовало поторопиться. Как много времени вы отдаëте практики над чем-либо? Например, при покупки нового сервировочного набора, к вам в руки попадает новая ложка. Но вы же не учитесь заново управляться с этой самой ложкой? У вас же уже работает простая автоматика движений, вы и так много лет пользовались ложками, поэтому даже новая для вас не помеха. Так вот, к чему это я. Такая штука не пройдëт с волшебными палочками. Палочка выбирает волшебника, а не волшебник палочку. Это закон, аксиома, не требующая доказательств. Лиственница, перо Птицы-Гром, одиннадцать дюймов. Палочка со скрытыми талантами и даром служить добру, точно так же можно описать заслуживающего её хозяина. Найти такую палочку можно в руках новаторов и изобретателей, эта красивая древесина обладает необычайной гибкостью и приспособляемостью. Подходит храбрецам с горячими сердцами и людям, поистине умеющим ценить то, что имеют. Говорил, ли что-нибудь Мастер Олливандер о скорости принятия решений, хитрости и смекалке? Предвидении и умении видеть ситуацию наперëд? Разумеется, палочка Гермионы обладала большим умом, как и её хозяйка, но… они никогда не думали о предположительном плохом, не просчитывали ситуацию настолько в пессимистичном ключе. Или может быть реалистичном? – Клади их сюда, Северус, вот так, спасибо. Какие говоришь использовались пропорции? – Для обычного зелья сто двадцать пять жидкий унций распределены примерно в равных пропорциях между крыльями летучей мыши, самой желчи броненосца, полыни, как ни странно, Амортенции, воды, также добавляют немного яда акромантула и аконит. В зелье, которое попало на детей пропорции всего вышеперечисленного увеличены. – И сколько времени тебе потребуется, чтобы сварить антидот? – Для начала мне нужно будет узнать точные пропорции каждого добавленного в раствор элемента. Гермионе вспомнились адресованные Невиллу слова Дамблдора на первом курсе. Требуется большое мужество, чтобы противостоять своим врагам... но еще сложнее противостоять своим друзьям. Полный бред, который можно применить только к одной стороне. Для Рона и его тупой шайки Гермиона уже не являлась другом, а вообще для большинства присутствующих вовсе и не была таковой никогда. К Рону, сказанная цитата Дамблдора не имела никакого отношения, но вот к Гермионе… Палочка Гермионы выскользнула из её онемевших пальцев, сама по себе. Не слушая хозяйку. Лиственница, перо Птицы-Гром, одиннадцать дюймов. Как много времени вы отдаëте практики над чем-либо? Например, при покупки нового сервировочного набора, к вам в руки попадает новая ложка. Но вы же не учитесь заново управляться с этой самой ложкой? У вас же уже работает простая автоматика движений, вы и так много лет пользовались ложками, поэтому даже новая для вас не помеха. – И сколько времени это займёт? – Я приступлю прямо сейчас, я уже извлëк необходимое для эксперимента количество компонента с кожи мистера Видраля. – День, два? – Где-то так. – Хорошо, за это время у меня как раз получится купировать нанесëнный ущерб и не допустить распространения яда по кожным покровам. – Что здесь происходит? – Гарри, постой, мы не делаем ничего плохого. – Да как ты смеешь, Рон! – Это в качестве профилактики. – Бон-Бон прав, Гарри. Что-то с силой врезалось в стекло. Мадам Помфри подпрыгнула от неожиданности, Северус вздрогнул. Спустя секунду удар повторился, а позже по стеклу что-то заскрежетало, кто-то с остервенением в него ломился. Мисс Пирей застонала, и Поппи моментально выйдя из оцепенения поспешила к ней. Северус позавидовал её выработанному годами навыку. Сам он так не мог, не мог, потому что увидел раскрытые в ужасе большие лазурные глаза. Голубоглазый орлан наконец пробил стекло сильными когтями, и вломившись в Больничное крыло издал оглушительный вопль, начав нарезать круги над головой Северуса. А сам Северус просто стоял, как полный дурак. Завис, онемел. – Эверте Статум, – палочка разрезала воздух, хлëстким взмахом. Ну просто немыслимо. Чем же она вам так насолила? Вам лично? Запомните, люди злы, потому что не умеют прощать. Гермиону подбросило в воздух, с силой перевернуло, а после впечатало в ствол дерева, после чего она упала на голую землю. Пятнадцатое февраля. Снег уже начал таять. Очень ранний приход весны. В голове закружились тысячи игл. И почему-то сразу вспомнилось прошлое. Не её прошлое, а то с чем Северус поделился с ней в один из тихих вечером января, и то о чём Гермиона мечтала забыть. Злость поднялась по желудку, в голове молотом ударяла одна единственная мысль. Встать. Встать. Встать. С ней поделились, ей рассказали. Были уверены, что подобного с ней не случится. Ошиблись. Но выходит не зря вели ту тяжёлую беседу. Пока ты не сломан, тебя не сломать никому. Встать. Встать. Встать. Теперь она знала как себя вести. Знала как цепляться за реальность. В голове мерным барабаном. Встать. Встать. Встать. Гермиона поднялась, сумев спрятать за ореховыми глазами с охровыми вкраплениями возрастающую на сетчатке ненависть. Нет, меня это совсем не трогает. Вас больше, вы толпа. Но я никак не покажу давления. И тогда вы дрогните. Гермиона улыбнулась, и улыбка эта больше напоминала оскал. Нужно было что-то делать. Орлан носился над его головой как заведëнный, громко о чём-то воркуя. Северус быстрым шагом пересëк помещение, оказавшись у окна. Ничего не было видно. Снова серое невзрачное небо. Сплошное полотно. Ветер, свободно гуляющий. Таявший блеклый снег и пустые проплешины голой земли. Да, очень вдохновляюще. – Вердимиллиус, – палочка взметнулась ещё резче, бросая заклятие, Гермиона увернулась, но промëрзшая скользкая земля подставила её. Увернувшись в первый раз, девушка споткнулась и налетела на точно такой же зелёный энергетический разряд. Тот с оглушительным треском взорвался снопом ярких искр, прорезая кожу. Гермиона грузно опустилась на одно колено, пытаясь выровнять дыхание. Кровь плавными толчками вытекала из ран, пачкая одежду, нарочито медленно капая на голую землю. Почти все звуки окончательно померкли, в ушах звенело что-то очень противное. Гермиона на секунду зависла в пространстве, а после мешком упала навзничь. Левая рука с силой сдавливала бок, из которого беспрерывно текла кровь, правая зарылась в волосы, убирая те с побелевшего лица. Плюя на студентов и мадам Помфри, всё ещё находящихся поблизости Северус свободно перемахнул через окно, камнем устремлясь вниз, прошла секунда и переброска произошла. Войдя в крутое пике в свободное пространство между замком и лесом взмыл благородного вида иссиня-чëрный филин. Быстро набирая скорость он мчался вслед за голубоглазым орланом, подгоняемый попутным ветром. Небо над головой. Кусок серого небосвода левее и огромная шапка голых ветвей правее. Расплывчатое белое пятно ближе к центру. И что-то чëрное, объемное. Струйка крови, начавшая стекать ото лба к подборку изменила свой бег после того, как Гермиона решила прилечь, всего на секунду, да, да. Тревожные голоса растворились, всё окружающее посерело, единственное, что слышала Гермиона был учащëнный стук её собственного сердца. Единственное, что не позволила сделать себе гриффиндорка, так это закрыть глаза. Страх парализовал, а веки тяжелели, но она держалась, держалась потому что не имела права пугать его. Всё хорошо. С ней всё хорошо. Он обязательно придёт. Перед глазами заметались две яркие совершенно противоположные друг другу точки. Белая и чëрная. Чëрная и белая. Белая мягко приземлилась на близлежащую голую ветку, вперив глаза в пространство рядом с ними, контролируя и следя. Чëрная, оказавшаяся филином Гектором неожиданно прямо на её глазах превратилась в растрëпанного и испуганного Северуса. О, уже и галлюцинации пошли. Человек-филин склонился над её лицом, губы его шевелились, а руки шарили по её телу. Как ни старалась, Гермиона не могла понять и слова из того, что говорил ей мужчина. Тем не менее, на её губах расцвела весëлая улыбка. Скоро девушка перестала чувствовать боль в затылке, чуть позже её перестал беспокоить бок, правое колено, левая рука. Спустя ещё несколько минут Гермиона наконец услышала тихое бормотание мужчины, и постаралась сильнее вглядеться в его лицо. Увиденное её не обрадовало. Северус посерел, лицо его выглядело больным и уставшим, глубокие морщины залегли на лбу, и уже точно на его губах не было никакой улыбки. Прошло ещё несколько минут. Ещё и ещё. Час или, может быть, два. Гермиона чувствовала как силы возвращаются к ней, раны уже давно не тревожили, прямо сейчас Северус восстанавливал её магическое ядро, вливая и делясь своей силой. Гермиона всё ещё продолжала улыбаться. – Надеюсь, ты теперь не ку-ку, – пробормотал Северус, не понятно шутил он или говорил серьёзно. Девушка прыснула, дëрнув головой. Перед глазами заплясали круги, волосы упали на лицо, и волшебник кончиками пальцев едва заметно касаясь, завёл ей их за уши. – Всё это время, это был ты, – не смотря ни на что, Гермионе всё ещё было смешно. – Был, – мужчина позволил себе слабую улыбку. – С удовольствием слушал, как с тебя постоянно спадают капроновые колготки и как сильно тебе нравится Северус, ох, Северус, – мужчина интонационно изобразил манеру речи девушки. Гермиона снова счастливо улыбнулась. – Повезло же тебе со мной. – Больше, чем кому бы то ни было, – серьёзно ответил он ей. Порог был пройден. Опасность миновала. Гермиона наконец позволила себе отключиться. Как много в вашей жизни вы отдаëте воле случая? Простая случайность, череда событий, приведшая к последствиям. Последствия есть у всего, например, даже у случайностей есть конец. В какой-то момент они заканчиваются, и финал - эти самые последствия вступают в свою законную силу. Что было бы, если бы Северус всё-таки вышел через парадные двери полчаса назад? Что было бы, если бы Атрей вернулся на день раньше или, наоборот, позже? Пазл бы изменился, и никогда больше бы не повторился вновь. Случайность наложенная на случайность. Череда. Тем не менее, всё осталось позади. И это было самым главным.