***
Спок был близок к тому, чтобы признать перед самим собой, что человеческого в нем чуть больше, чем в простых генах. Он непонимающе уставился уставился на стол, затем на Ухуру. Потом снова на карты. Затем он перевел взгляд на Маккоя. — Доктор Маккой, эта игра нелогична, — произнес он суровым тоном. Со стороны становилось очевидно, что Спок близок к тому, чтобы проявить возмущение, но сдерживался из всех своих пока малых сил. — Вы дали мне недостаточно данных, чтобы я смог играть наравне с остальными. — Беспочвенные обвинения, парень. Ты сказал мне объяснить тебе правила, и я даже подсказал, что в игре нужно скрывать эмоции, дабы никто не узнал, что у тебя на руках. — Я следовал всем из этих правил в точности с намерением выиграть. Вы также сказали о том, что я должен понимать эмоции других игроков. Однако их эмоции противоречат их действиям, это нелогично. — Голос Спока звучал почти обиженно, как вдруг он словно спохватился и замолчал. Сидящие за столом переглянулись. Ухура хотела было сказать что-то, но её опередил доктор. — А ты думал всё будет так просто? Видишь ли, в покере безусловно нужно скрывать эмоции, чтобы никто не понял, что у тебя на руках. И ты безусловно должен понимать эмоции других игроков, чтобы вовремя уйти в фол или остаться до самой последней карты… — лицо Маккоя приобрело хитрое выражение. — Но я не говорил о том, что все эмоции обязаны быть подлинными. — Спок чуть нахмурился. — Разве обман это не против правил? — Пока ты не прячешь тузы у себя в рукавах, это не обман, — произнес Чехов, поправляя манжеты. — Это блеф, — чуть ли не торжественно произнес доктор. — Блеф? — Спок, — обратилась к нему Ухура, — Скажи почему, по-твоему, ты должен был выиграть, но проиграл? — Спок вернул себе контроль над эмоциями и задумался. — У меня была достаточно хорошая комбинация карт. Как вулканец я не испытываю эмоций, а потому никто не мог знать об этом. — Маккой фыркнул. — Я присмотрелся к эмоциям доктора и Мистера Чехова. Доктору, судя по его мимике, выпали не самые лучшие карты. Мистеру Чехову, кажется, повезло больше. Ваше лицо выражало задумчивость и недовольство. Было логично предположить, что я нахожусь в более выгодном положении. — А в итоге она обвела тебя вокруг пальца с карманными королями, — хмыкнул Маккой. Спок озадаченно выгнул бровь, стараясь понять, в какой момент Мисс Ухура проделала все эти манипуляции. Связистка мягко положила руку ему на плечо и одобрительно улыбнулась. — Запомни, Спок, если ты не собираешься провести всю жизнь на Вулкане, — на что Ухура очень надеялась, — тебе стоит учитывать, что эмоции могут быть ненастоящими и использоваться не только в театральных постановках. Например, как сегодня. — Если любой человек может подделать эмоцию, то как я должен определить какая из них является правдивой? — За все свои семь лет Спок даже не предполагал, что ему придется задавать такие вопросы. — Дело практики, — пожала плечами женщина. — Большинству людей сложнее скрывать свои истинные эмоции и уж тем более накладывать на них совершенно противоположные. Как, например, нашему милому доктору, — она сверкнула темными глазками в сторону Маккоя. Боунс тотчас же раздраженно цыкнул и закатил глаза. — Вообще-то я умею блефовать. Просто я решил не использовать этот трюк в этой партии, особенно с такими отвратными картами. Кто мешал колоду, скажите мне?! — Вы, доктор! — незамедлительно произнес Чехов, на всякий случай отклонившись назад. — А, да? Кхм. Неловко вышло. — Его товарищи рассмеялись, окончательно разрядив атмосферу. — Ну что, Мистер Спок, — обратился к нему Чехов, по привычке забыв убрать официальное обращение. Маккой невольно напрягся, но не похоже, чтобы мальчика это хоть сколько-то смутило. Спок лишь слегка приподнял брови и, выпрямившись на стуле, вновь оглядел карты. Да, конфет, выставленных в качестве валюты, у него осталось не так много. Однако, к своему удивлению, он обнаружил, что не против продолжить. Эмоции и любое их проявление для него было запретной темой, которой он сторонился. И прямо сейчас он находился так далеко от дома и запретов отца. Происходящее здесь было нелогичным, странным, но притягательно новым. Поразмыслив немного, он уверенно кивнул.***
После возвращения капитана офицеры организовали ужин. Ухура посетовала на отсутствие здесь репликаторов. Однако Маккой был вполне подкован в готовке, чтобы удовлетворить потребности своих товарищей. Джим поинтересовался, нельзя ли ко всему этому добавить мяса, но Боунс разочаровал его, сказав, что сегодня ему придется ограничиться вегетарианским ужином. — Доктор, вы разбиваете мне сердце, — простонал капитан. — Сердце тебе разбивает то количество жира и холестерина, которое ты потребляешь на работе. Я бы упомянул кофе, но боюсь, что здесь я и сам грешен. Дай своему организму отдышаться. Успеешь еще полакомиться своим драгоценным мясом. — Капитан хмыкнул и холодно оглядел овощи в своей тарелке. Спок с интересом пробовал предложенное ему блюдо. Вкус земных ингредиентов разительно отличался от тех, к которым он привык. Оттого следить за выражением его лица становилось интересно. Спок весьма сосредоточенно рассматривал вареные овощи, прежде чем пробовать. — Да ешь уже. Не отравишься, — проворчал доктор. Он хорошо знал диету Спока и уж тем более знал, что должны есть дети, чтобы у них в таком возрасте не возникло проблем с желудком. Спок насадил на вилку кусочек овоща и отправил его в рот. Доктор сделал вывод, что мальцу понравилась его стряпня, учитывая, как охотно и относительно быстро он умял всю тарелку. Маккой хотел бы допустить мысль о том, что вулканских детей приучают доедать всё, что им дают, но тут же отбросил этот вариант. Он прекрасно знал, что, если бы Спок не хотел делать что-то, он бы нашел тысячу и один способ, почему ему это делать не нужно.***
Когда ужин был закончен Ухура отправила готовить Спока ко сну. Маккой с Джимом удалились в комнату капитана, чтобы обсудить положение дел. — Смотрю вы неплохо поладили. — произнес Кирк, с теплотой посмотрев на друга. — Уж не знаю, поладили или нет, но он пока не жаловался. — проворчал доктор. Что бы там не увидел Джим, он не собирался становиться размазней перед вулканцем. Как бы ему не нравились дети, в голове доктора всё ещё происходил диссонанс в обращении с ним. Был ли смысл вести себя с ним так, как он привык? — Лучше расскажи, что удалось узнать? — Из самой лаборатории пока не так много. Но я знаю, где найти человека, который мог бы обладать нужной информацией. Все неполадки начались после того как один из сотрудников с трудом смог пройти через систему охраны. После этого он пропал, и его обнаружили у себя дома только на следующее утро. — Даже если и так, нам всё равно неизвестно, как возможно за одну грёбаную ночь омолодить взрослого вулканца. — Ну, мы встречались и с более странными явлениями. Вспомни хоть гигантскую амебу. — Не напоминай. — помрачнел Боунс и беспокойно заходил по комнате. — И всё-таки тогда у нас было решение. Даже если ты найдешь этого парня, это вряд ли что-то решит. Мы должны искать не виновного, а причину возникновения самой проблемы. — И виновник даст нам нужное направление. — Кто знает, сколько его придется искать? Вдруг истинный виновник уже улетел? — У нас нет времени на догадки, — устало произнес Кирк, нахмурив брови. — Я делаю всё, что в моих силах. Твоя задача - вылечить его. Кстати, как успехи с этим? — Не слишком продуктивно. Пока тебя не было, я взял на себя риск отдохнуть. Чехов и Ухура ушли проветриться. А я остался сидеть со Споком. Из общения с ним могу сказать, что это не похоже на амнезию. Он в точности помнит свою жизнь, но только на протяжении этих семи лет. Я бы не рассчитывал на его внезапное прозрение. Хотя хотелось бы. — Боунс не стал говорить вслух, что ему сейчас позарез как нужны были навыки Спока дотошно шерстить информацию и находить хоть какое-то решение. — Как он? — капитан пытливо уставился на друга. Боунс дернул уголком губ. — Вполне здоровый ребенок. — Боунс наконец перестал бродить по комнате и сел в кресло. — Любопытен, по-своему активен, не кричит, не жалуется, затыкается, только когда думает. В общем, ведет себя как Спок. Только менее заносчиво, и слава Богу. Хотя клянусь тебе, первое время он поглядывал на меня как на слабоумного. Бедный Чехов во время игры едва не довел его маленькую голову до перегрузки своими русскими идиомами. И это если еще брать все те, что можно было перевести. — Кирк хмыкнул, внутренне сожалея, что он пропустил всё это. Он хотел спуститься на Землю, чтобы хоть немного остановиться в потоке нескончаемой опасности и приключений. Но прямо сейчас он не мог заставить себя сидеть на месте. Он любил гадать, что готовит ему судьба, но он ненавидел чувство неопределенности, когда кому-то из его людей или кораблю угрожала опасность. — Думаю, он будет не против, если ты его проверишь его перед сном, — внезапно разорвал тишину Боунс. Он внимательно смотрел на капитана, и Джим знал этот его взгляд.***
Спок сидел на кровати в своей ночной одежде, в позе медитации. Этот день безусловно был наполнен событиями, в реальности которых он мог бы усомниться, будь он параноиком. Окружающие и вправду не были похожи на тех, кого можно было бы определить как похитителей. Они были добры к нему и, похоже, действительно, как и он, не знали почему он попал сюда. Однако они явно о чем-то умалчивали. Почти все они испытывали какую-то легкую настороженность в его присутствии, и Споку не хватало информации, чтобы понять, чем это вызвано. Первым его предположением стало его вулканское происхождение. Он отбросил его. Как минимум два человека здесь были знакомы с его родителями. У него самого не было никаких предположений о том, как такое могло произойти. У него ещё не было и крупицы тех знаний, которыми он обладал вчера. И это незнание его… пугало. Осознать свой страх было непросто. Но обуздать его было ещё сложнее. Он мог безусловно доверять своим родителям и некоторым другим родственникам. Но здесь и сейчас с ним не было никого. Испытание на зрелость было древним практичным обычаем, помогающим расе не ослабеть. Но прямо сейчас от его навыков не было никакого толку. Он находился в тепле, его одели, кормили, делились знаниями и даже вовлекали его в свой досуг. И несмотря на всё это, он не мог знать, что с ним будет. Капитан дал ему обещание, что он вернет его домой как только починят корабль. Спок не спешил обвинять его во лжи. Для этого не было веского повода, но и доверять слепо незнакомцам он считал опрометчивым шагом. Прямо сейчас он не мог ничего им противопоставить. С ним могли сделать всё что угодно. Споку не нравилось беспокоиться об этом, но у него всё ещё были проблемы с тем, чтобы подчинить эмоции. Не сумев подавить страх перед своей беспомощностью в данной ситуации, он начал рассматривать альтернативу — доверие. Ни один из людей не проявил к нему открытой враждебности. Даже доктор, что был крайне громок, несдержан и по большей части недоволен, оказался интересным человеком. За неуместными эмоциями Спок видел, что доктор обладает опытом и большими познаниями в разных научных областях. Его эмоции подчас противоречили его действиям, что могло сбивать с толку. И Спок сомневался, можно ли называть такое поведение блефом. Эмоции доктора Маккоя всегда казались ему вполне настоящими. Вулканец поймал себя на том, что эта мысль словно не была нова для него. Это было нечто очевидное, что он давно знал. Но он узнал этого человека только сегодня, как и остальных. Это было странно, но приемлемо. Ухура была более понятна Споку. В отличие от всех она была очень спокойна, хоть её и охватывало настроение всеобщего веселья. Она дружелюбно относилась к нему, но ему пока сложно было что-то сказать о ней. Ухура выглядела как умная, весьма расчетливая женщина, но без коварства и злого умысла. Споку это нравилось. Большой загадкой для него стал Чехов. Это был очень активный человек. Чуть менее громкий, чем доктор Маккой, но более разговорчивый. Энсин мог долго описывать их компании историю своей Родины России и делал это с большой гордостью. Часть фактов, которые он озвучивал, значительно разнилась с тем, что вулканец знал из программы о земной истории и культуре. После пятой поправки от него Ухура дала Споку совет принять убеждения Чехова касательно интерпретации исторических событий. Павел был образован, но было ощущение, что он был обучен не так, как другие или не так, как надо. И остальных почему-то забавляло его невежество. Но сложнее невежества было то, какие выражения этот русский использовал в разговоре. Спок не понимал, как любопытство могло стать причиной смерти кошки, как хлеб может являться полноценной частью тела и какое отношение к их разговору могли иметь вилы. Думать об этом сейчас Спок счел непродуктивным. Однако он отложил у себя в памяти спросить об этом Маккоя на следующий день или у капитана, если у того будет время. Внезапно в дверь его комнаты постучали. Мальчик вышел из состояния медитации и повернул голову к двери. — Это Кирк, — раздался голос капитана. — Могу войти? — Да, капитан, — ответил вулканец. Дверь быстро отъехала в сторону. Кирк сдержанно улыбнулся, глядя на него. — Признаться, я думал, что ты уже спишь. Ну или хотя бы в постели. — Я медитировал, — спокойно ответил мальчик. Джим зашел в комнату и отметил про себя, что температуру здесь всё же настроили на более высокую. Пускай и не такую, какую коммандер выставлял у себя в каюте на корабле. — Я помешал? — спросил капитан. Лицо его было слегка веселым, а глаза внимательными. — Нет, капитан. Я как раз закончил и был готов лечь спать. — Джим улыбнулся. В памяти живо всплыла картина того, как Маккой кричит на коммандера, заставляя его поспать или хотя бы просто отдохнуть после операции. Что ж, он сам был ничем не лучше. Но, в отличие от Спока, Джим был не столь вынослив и незаметен, чтобы вовремя улизнуть из-под заботы доктора. — Смотрю, тебе удалось поладить с моими ребятами? — Джим дождался, пока вулканец залезет под одеяло, после чего сел на край кровати и дружелюбно посмотрел на мальчика. — Утвердительно, сэр. — Да уж, Спок по-прежнему оставался немногословен в описании впечатлений. Даже странно, что Боунс сказал, что он много болтает. Впрочем, у них всегда были причины для разногласий. — Что скажешь о них? — Джиму всё-таки было любопытно узнать мнение Спока о его команде, не скованное профессионализмом и рабочей этикой. Спок немного задумался, формулируя логичную оценку экипажа. Лицо мальчика стало сосредоточенным. — Они ведут себя дружелюбно. Они громкие и эмоциональные. Мне сложно дать им адекватную оценку как сотрудникам после первого дня знакомства. На данный момент я наблюдаю лишь то, что они дружны, несмотря на редкие конфликты и пассивную агрессию от доктора Маккоя. Порой их слова были лишены здравого смысла, из-за чего мне становилось сложнее понять, о чем они говорят. Но общение с ними можно отнести к положительному опыту. — странно было слышать подобные слова от семилетнего вулканца. Кирк не был уверен в том, действительно ли он так разговаривал в своем возрасте или такая манера сохранилась у него даже после омоложения. Пожалуй, сейчас это даже успокаивало. — Рад, что всё хорошо. Чем вы занимались? — Доктор Маккой помог мне изучить научные материалы, предоставленные в гостиной. Он также хотел ознакомить меня с земной литературой. Доктор Маккой очень эмоциональный человек. Всякий раз, как я указывал ему на очевидные ошибки в тексте, он почему-то раздражался. Спустя пятнадцать минут с того момента, как мы начали читать произведение «Таинственный сад», он отказался от этой затеи и мне удалось убедить его изучить со мной основы астрономии. — Джим уловил в голосе Спока веселое довольствие. Джим усмехнулся и с интересом посмотрел на вулканца. — Правда? — Вулканцы не лгут капитан, — еле заметная улыбка тронула губы мальчика. Спок коротко описал ему весь оставшийся день, изредка отходя от темы, задавая вопросы касательно земных выражений и того, что послужило причиной того или иного действия окружающих. Как бы это было для него неутешительно, но во многом за этим стояли эмоции, а не разум. Спок не спешил осуждать никого из них. В конце концов, к людям вокруг не предъявлялись те же требования, что и к нему. Будь его отец здесь, он точно был бы недоволен. Вспомнив о родителях, Спок почувствовал, как к нему вернулось беспокойство, забытое за всеобщим весельем и новыми впечатлениями. Словно осьминог, оно снова потянуло к нему щупальца. — Вам удалось связаться с моими родителями? — внезапно спросил Спок. От тени веселья не осталось и следа. Кирк постарался не выдать внутреннего напряжения, когда он поднял этот вопрос. К нему снова пришло понимание того, что Спок по-прежнему не знает о том, что произошло. Он не знает, почему он здесь. Кирк был благодарен тому, что его друзья смогли отвлечь Спока от переживаний, но проблема всё ещё оставалась, и как капитан он должен был вселить в своего юного друга уверенность в завтрашнем дне. — Да, я послал им сообщение. — Кирку удалось сохранить серьезный тон, не переходя в мрачность. — Уверен, как только сигнал дойдет до них, они свяжутся с нами. Не переживай. — Я не переживаю. — бесстрастно ответил Спок. — Я просто хочу знать, как продвигаются дела и… — он немного запнулся, — когда я вернусь домой. — Мальчику стало сложнее выдерживать на себе внимательный взгляд капитана, а потому он отвернул голову в сторону. Теплая широкая ладонь легла ему на плечо. Спок поднял голову и встретился глазами с Кирком. — Спок, обещаю тебе, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы ты снова оказался дома в целости и сохранности. — его голос уверенным, а лицо серьезным. Через легкую ткань его рубашки Спок чувствовал решительность исходящую от этого человека. У вулканца по-прежнему не было точной гарантии, что планы капитана увенчаются успехом, но тот факт, что Кирк был на его стороне, на удивление успокаивал. Спок кивнул, и Джим заметил, что тот заметно расслабился. — Сейчас мы уже ведем поиски решения. Завтра я пойду к одному человеку, который мог бы пролить свет на ситуацию. Будь уверен, мы решим проблему. — Я верю в честность ваших намерений капитан, — произнес Спок. Джиму этого было достаточно. — Спокойной ночи, Спок. — произнес он чуть мягче. — Спокойной ночи, капитан. — Кирк встал с кровати и, погасив свет, двинулся к выходу из комнаты. У самого порога он обернулся, в последний на сегодня раз взглянув на вулканца. Джим надеялся, что он не будет последним.