Humanity

      Прошло много времени с тех пор, как кто-либо видел сима или Лобу, если уж на то пошло. Лайфлайн не могла не задаться вопросом, преуспела ли она в своем стремлении отомстить.       Эта мысль вызвала у неё смешанные чувства. С одной стороны, было приятно не беспокоиться о том, что он убьет её друзей или кого-то еще. С другой стороны, ей было стыдно признаться, что она скучала по нему.       У Октейна всё шло хорошо, и он согласился время от времени приходить к ней на осмотр, по её настоянию. Десантный корабль был пришвартован на Псамате для короткого отпуска, и они наслаждались им, пока могли.       Октавио лежал на столе без рубашки, его раны были на виду, пока Лайфлайн доставала свои инструменты. Он легко мог сказать, что у неё что-то было на уме.       — Хей, ты в порядке?       — Незнаю, — она вздохнула. — Я думала, что у меня с ним что-то получится, но это…       Она посмотрела на грудь Октейна и покачала головой.       — Воу-воу-воу, полегче, Че. Amiga, это не твоя работа. В твои обязанности никогда не входило чинить какого-то неисправного сима, ага?»       — Знаю, — сказала она, положив руку ему на живот, удерживая его, пока доставала антибактериальную мазь. — Сиди смирно.       Она начала проводить диагностику с помощью Д.ОКа, ища какие-либо признаки инфекции. Рваные раны располагались у него на груди аккуратными группами по пять штук. Они сокращали мышц и ограничили подвижность Октана; слишком много двигаться причиняло адскую боль. Она предположила, что в каком-то смысле была благодарна ему за то, что это заставило его сделать давно назревший перерыв в играх. Они не будут выглядеть слишком отвлекающими, когда наконец заживут. К счастью, он уже итак был покрыт шрамами от всех своих идиотских выходок за эти годы.       Октейн мог сказать, что она была разочарована, даже опечалена. Для него это не имело смысла, но он всё равно попытался подбодрить её.       — Хеей, давай, выше нос, Аджей. Кроме того, эти боевые машины станут отличной темой для разговора. Все, что меня не убьет, — это новый потрясающий трофей! Фанатам это нравится.       Она улыбнулась. Ей этого так не хватало.       — Эй, не хочешь после чего-нибудь перекусить?       — Девчуль, ты как будто читаешь мои мысли, я умираю с голоду!       Место, которое они выбрали, было высококлассным, но это было превосходно — у них у обоих были деньги. Октан чувствовал себя немного неловко из-за того, что ей приходилось открывать для него каждую дверь, но он справился с этим после достаточного количества жалоб и одной болезненной попытки открыть тяжелую вращающуюся дверь. Когда вечер подошел к концу, Лайфлайн смогла сосредоточиться на других вещах. Они говорили о новых трюках, которые он будет выполнять, когда выздоровеет, о том, как способности новой Легенды изменили игры, они говорили о еде, модных напитках и абсолютно нелепых нарядах, которые предпочитают носить некоторые местные толстосумы.       К тому времени, когда они направились домой, обратно к десантному кораблю, Лайфлайн чувствовала себя лучше. Она всё ещё не знала, что произошло, но, возможно, это было к лучшему. Таким образом, она могла надеется на лучшее и не знать худшего.       Но блаженное неведение длилось недолго. Она попрощалась с Октейном, когда он отправился в свою каюту, а она — в свою. Но дверь в медицинский отсек была выломана. Это выглядело так, как будто кто-то пнул её ногой. Она подумала о том, что это был Октейн или, чёрт возьми, да кто угодно. Это, вероятно, было бы умнее, чем то, к чему на самом деле привело её любопытство. Она резко остановилась, когда вернулась в медицинский отсек одна, увидев знакомую фигуру, съежившуюся в углу. Он встал, когда она вошла.       На этот раз она была напугана. Прошло много времени с тех пор, как его кто-либо видел в последний раз, и перемену в его поведении было легко ощутить. Раньше это плохо ощущалось, но теперь он выглядел ещё более опасным, а рассказы Лобы только подливали масла в огонь.       — Чего ты хочешь?       Когда он вышел из тени, она сразу заметила, что он прихрамывает. Его походка была нетвердой, а руки, казалось, двигались неправильно. Его грудь освещалась люминесцентной лампой в центре комнаты, обнажая глубокие, рельефные порезы вдоль и поперек груди.       — Оу, ну знаешь, как обычно.       Он не был уверен, поможет ли она ему на этот раз. Её страх был осязаем, её мнение о нём явно было испорчено безвозвратно. И все же, верная своей натуре, несмотря ни на что, она вздохнула, взяла стул у медицинского стола и похлопала по нему один раз.       Он забрался, не используя ни одной из своих рук, что оказалось немного затруднительно. Лайфлайн задавалась вопросом, что же, черт возьми, с ним случилось, что так сильно искалечило его. Это была Лоба? Нет, она бы закончила начатое.       Когда он лег на стол, тяжесть его ран стала более очевидной. Глубокие следы когтей теперь виднелись по всей его груди, а зазубренные края, которые они создавали, очень затрудняли работу по его вскрытию, поскольку они цеплялись друг за друга. Когда Лайфлайн наконец удалось открыть его корпус, она громко ахнула, увидев, что находится под ним. Что так основательно вспороло его грудную клетку, что разрушило почти все механизмы, которые поддерживали в нём жизнь? И точный рисунок следов не был оставлен ищейкой или каким-либо другим видом оружия. Они выглядели точь-в-точь как у Октейна, хотя и гораздо, гораздо более жестокими. Она знала, что только одна вещь могла их создать.       — Господи.       Она шептала себе под нос старые ругательства. Она даже не знала, с чего начать, чтобы всё исправить. Из одного компонента сильно вытекала охлаждающая жидкость, она скопилась внутри него и начала стекать по столу. Руки Лайфлайн были покрыты ей. Он был ботом, она пыталась убедить себя, что это всего лишь поврежденная машина, но прикрепленное к ней лицо создавало иллюзию запекшуюся кровь более очевидной.       — Что случилось? Кто.?       Аджей знала ответ, но она всё равно хотела получить объяснение.       — Это имеет значение?       Он отвернулся. Когда она взяла салфетку и начала пытаться удалить жидкость из его грудной полости, она задумалась, с чего, черт возьми, вообще начать. Всё, из чего он был сделан, прискорбно устарело. К счастью, она уже знала об этом и подготовилась.       Она выбросила промокшую салфетку в мусорное ведро и встала, роясь в одном из своих шкафчиков. Она вернулась с деталями, включая безошибочно узнаваемую плечевой сустав, которая мгновенно привлекла внимание сима.       — Они всё ещё у тебя? Для меня?       — Подумала, что в конце концов они мне могут понадобиться. Очевидно, я была права.       — Выдернуть вилку из розетки и позволить мне возродиться было бы проще для нас обоих, — проворчал он.       — Я не буду этого делать».       — Конечно же нет, зачем упрощать ситуацию, когда можно сделать ее чрезвычайно сложной?       Лайфлайн старалась не обращать на него внимания, осторожно отсоединяя один из компонентов рядом с его рукой, пока запасной ждал на столе. Не было живого места на его груди, и она была потрясена, когда прикоснулась к нему.       — Ох.       — Видишь, тяжело, — съязвил он, когда она помахала рукой в воздухе. — Это не стоит того, чтобы ремонтировать.       — Если бы ты действительно так думал, то ты бы просто покончишь с собой и с этим.       — Трудно это сделать, когда я не могу пользоваться руками.       — Не обязательно говорить об этом времени.       Он издал рычание. Ну вот, она снова заговорила этим ротиком.       — Почему ты все еще помогаешь мне? Ты должен ненавидеть меня, как другие, как твой друг в очках.       Лайфлайн на мгновение остановилась. Сейчас она не была до конца уверена в своих чувствах. Она была напугана, она знала его, и все же:       — Я не ненавижу тебя, ты мне ничего не сделал.       — Правда? Вот как ты это называешь? Вот тебе и самоотверженность. Этот наркоман перестал иметь для тебя значение? Очевидно, ты бы могла объявить об этом бедной и несчастной Лобе, и всем тем, кому я разрушил семью.       — Никогда не говорила, что ты хороший человек, — пробормотала она, закрепляя запасные детали на его животе. — Просто ты не пренебрегал мной. На самом деле ты спас меня. Я все еще пытаюсь понять почему.       — Я ни хрена не делал, — яд в его голосе был обжигающим, как будто он презирал её за то, что она напомнила ему об этом.       — Как скажешь, — сдалась Лайфлайн.       — Я никогда не делал ничего хорошего, во мне нет ничего хорошего, почему ты не можешь просто принять это?       — Так вот почему ты сделал это с собой?       В воздухе повисла тишина, когда она на мгновение перестала работать, ожидая его ответа. Компонент, который она только что вставила, казалось, выполнял свою работу, и когда его рука дернулась, это доказало ей, что он восстановил контроль над ней.       — Я устал от тебя, я устал притворяться, что я когда-нибудь снова смогу стать нормальным, что у меня все наладится, — сказал он, сжимая руку в кулак. — Они этого не сделают, и я этого не заслуживаю. Это мой ад, и тебя поместили сюда, чтобы мучить меня.       — Я тебя мучаю? Это забавный способ сказать 'помогаю'. А ты даже не говоришь 'спасибо'. Думаешь, кто-нибудь стал бы помогать тебе так, как я, особенно после того, что ты сделал с их другом?       — Все, что ты делаешь, это лжешь, — его голос стал глубоким и нечеловеческим. — Ты лгала, чтобы заставить меня помочь той ночью, ты лгала, сказав, что я стою того, чтобы меня вылечить, ты лгала, сказав мне, что я не заслуживаю страданий.       Лайфлайн попятилась назад, его слова становились все более сбивчивыми, и она внезапно почувствовала себя очень небезопасно. Вся его аура говорила о том, что он вот-вот причинит кому-то боль.       Он встал из-за стола и ощупал свою руку. Охлаждающая жидкость вытекла из него, когда он поднялся, его грудь все еще была открыта и протекала. Но его рука работала, и этого было достаточно. Его убийственный взгляд был устремлен на Лайфлайн, которая была более чем осведомлена о его угрожающей позе. Она попятилась к одному из своих ящиков и достала оттуда пистолет. Он шагнул к ней, расплескав жидкость на пол. Это было отвратительно — этот сломленный человек-робот, хромающий и истекающий по всему полу медотсека, когда медик наставил на него пистолет, прямо на батарею в центре его тела, выставленную на всеобщее обозрение.       — Вперёд, сделай это. К чему эти колебания? Ты знаешь, что я не могу умереть. Но ты, с другой стороны…       Она держала пистолет там, упрямый палец завис над спусковым крючком, который не поддавался нажатию, даже когда сим, прихрамывая, подходил все ближе, даже когда он оказался на расстоянии вытянутой руки, прижимаясь грудью к стволу пистолета.       Медик по-прежнему ничего не предпринимает.       — Жалко, — это всё, что он сказал, выхватывая пистолет из её рук.       И это было всё, что он взял и всё, что он сделал. Медик задрожала и зашипела от боли, из его внутренностей выплеснулся еще один поток жидкости, прежде чем ему, наконец, удалось покинуть медицинский отсек.       Лайфлайн вздрогнула, услышав эхо выстрела с крыши десантного коробля.