Прихоти судьбы

С самого раннего утра полил капризный дождь. Тяжёлые капли ритмично разбивались о подоконник, разлетаясь на более мелкие. Микаса неохотно разлепила глаза, привстала на локтях и осмотрела номер. Шторы по-прежнему были закрыты, одеяло небрежно скомкано в ногах, а капитана след простыл. За окном ещё было темно, рассвет еле-еле вылезал из-за горизонта и его было почти не видно из-за дождевых туч. Вспоминая прошедшую ночь, девушка нахмурила брови, мысленно констатируя факт, что спать с капралом весьма неудобно — он бессовестно выталкивал её к самому краю. В какой то момент ей даже начало казаться, что вовсе он не спит и делает это нарочно. Интересно, сильно ли он зол на эту, своевольную с её с стороны, выходку? Впрочем, это было уже неважно. Что сделано, то сделано. Скоро дождь закончился, местами выглядывало робко солнце, но настойчивые тучи закрывали его столь своевольные порывы. Трактир мирно спал. Ребята собирали свои скромные пожитки и не спеша спускали их на улицу к грузовой повозке. Саша давала наставления кучеру, чтобы тот отдал подарки и сувениры в руки строго тем, кого она перечислила. Сонный мужчина со скучающим видом молча кивал, но когда курсантка удалилась прочь, скидал всё в одну кучу и ступил следом. Неожиданно Микаса вспомнила о книге, которую так и не передала капитану. Зато подписала ещё вчерашним днём. «Возможно эта книга заполнит зияющую пустоту в Вашем большом, и я уверена, добром сердце. А возможно сопроводит за кулисы той жизни, которую нам, увы, увидеть было не дано. М.А» Она посмотрела на повозку, полную вещей, затем огляделась по сторонам. Никого. Девушка быстрым шагом направилась к ней и нашла свой багаж. Благо тот не успели загромоздить другими. А вот с багажом капрала было сложнее, он, вероятно, на самом дне. Послышались шаги. Не сразу сообразив, девушка пригнула голову, слившись с вещами. Она сидела тихо, как мышь, когда шаги остановились подле лошади. Кому они принадлежали видно не было. Услышала знакомый голос и этот вопрос отпал сам собой. Капрал что-то невнятно бормотал — не разобрать. Затем вновь шаги, в этот раз, казалось, удаляющиеся. Микаса выдохнула и, посмотрев вперёд, радостно обнаружила, что предмет её поисков прямо перед ней. Победно улыбнувшись, девушка пихнула книгу к вещам капитана и поторопилась вылезти из повозки. — Аккерман. — Капитан, — где-то она уже это видела. Дежавю? — Какого хрена ты делаешь? — подозрительным тоном поинтересовался мужчина. — Я забыла положить одну важную вещь, — растеряно соврала азиатка. — Какую же? — не свойственно самому себе, полюбопытствовал мужчина. Микаса заметно стушевалась. — Какое вам дело? — Твоя правда — никакого. Мы выдвигаемся уже через считанные минуты, поторопись, — заключил капитан и, бросив на курсантку пренебрежительный взгляд, развернулся, чтобы пойти прочь. — Разве вы не собираетесь отчитать меня за нарушение субординации? Напоминаю, что мы спали в одной постели, — Микаса не понимала зачем нарывается. Словно желает подразнить, вызвать просвет хоть каких-то эмоций на его лице, но тот остается не возмутим. — Успею ещё, — кратко отозвался мужчина и, хмыкнув в своей манере, удалился прочь. Не прошло и четверти часа, как отряд был готов к миссии. Снарядившись УПМ, курсанты во главе с капралом выдвинулись на свои точки. Спозаранку полиции ещё не было, что ставило разведчиков в более выгодной положение — получится напасть без шума исподтишка. Леви сидел на крыше дома за дымоходом, прислушиваясь к каждому шороху. Встрепенулся, когда мимо пронеслась птица, затем опустился обратно, согнув ноги в коленях. Нужно взять себя в руки, совсем расклеился. Посмотрел в даль. Напротив мелькала макушка с чёрной капной волос — Микаса. Терпеливо караулит точку. Чертовка беспардонно забралась к нему в кровать минувшей ночью. Проснулся, а рядом спящая красавица безмятежно спит сладким сном. И правда ведь красавица. Недолго глядя на неё с утра Леви подметил, что спокойствие её лицу подходит куда больше, чем бесконечное напряжение, нахмуренные брови и животный оскал. Но всё же Аккерман слишком многое себе позволяет — отрицать это было нельзя. Не остановит её сейчас — дальше будет только хуже. Хоть он всё ещё не был уверен, что она что-то к нему питает, однако поведение и поступки так и кричали о неоднозначности порывов. Что уж там, капитан уверен, что Микаса сама едва осознает какие глупости творит и к чему такие вещи приводят. Наивная маленькая девочка. Нет уж, защитить её от самого себя — самое верное решение. Другие варианты даже не рассматриваются. Будь ты проклята, Аккерман. Вскоре неподалеку послышался шум УПМ. Ну вот, начинается. Явились паразиты. Леви аккуратно выглянул из своего весьма ненадежного убежища. Двое полицейских. Один вел будничный монолог о прошедшем завтраке и планах после выполнения миссии, второй же, одетый далеко не как полицейский, кажется, даже не пытался его слушать. На нём было чёрное пальто до колен, а лицо скрывала шляпа. Что-то невнятное, отдалённо знакомое этот образ ему напоминал. Леви поднял голову. Некогда выглянувшее ненадолго солнце, вновь стало заполонено дождевыми тучами, запах влаги ударил в нос, подувший ветерок ещё раз напомнил, что погода сегодня не сахар. — Ты слышал, что сказал командор? — полицейский спросил у второго, но тот продолжал его игнорировать — Сейчас король подыскивает новую охрану, если в ближайшее время хорошо себя проявим, то нас могут выбрать! Хотя чего я тебе толкую, ты и так среди нас самый выдающийся… — задумчиво и даже слегка грустно заключил мужчина. — В таком случае не упусти сегодня свой шанс. — Это точно! Подберёмся к королю и отвадим от этих сопляков из разведки. И чего он за них так держится… — Полагаю, не по доброй воле. — С чего такие выводы? — Невыгодно этих распиздяев содержать. Тут явно что-то другое… — задумчивым и одновременно подозрительным тоном ответил мужчина в пальто. Леви нервно подметил, что его голос кажется очень знакомым. В голову закрались догадки, но он быстро откинул их. Этот человек слишком предан своей паршивой политике, он не полезет в военную полицию, а тем более к ненавистному королю. Больше оттягивать неизбежное не было смысла. С лязгом, вооружившись клинками, Леви нехитрыми движениями покинул свое укрытие. Двое мужчин, не задумываясь ни секунды, схватились за огнестрел — новое изобретение, которое тоже с жадностью отобрала Военная полиция, не оставив другим подразделениям. Леви был знаком с механизмом огнестрела, ещё в подземном городе приходилось экспериментировать с железяками, создавая нечто подобное, что называют пистолетом. Молниеносными движениями, ловко огибая одиночные выстрелы противников, капитан подобрался к ним и, не долго думая, схватил рядового. Намереваясь тому безжалостно перерезать глотку, мужчина застыл, глазея на человека в пальто, который быстрыми движениями заряжал оружие. — Кенни, мать твою, серьёзно? — надменно спросил капитан. — Да, сынок, серьёзно, — не долго думая, ответил некогда таинственный незнакомец. Кенни направил дуло в сторону капрала, но тот, одним движением лезвия покончив с заложником, скрылся за соседними домами. Оценивая глазами обстановку, Леви искал где он может найти укрытие. Вести такого опытного бойца как Кенни к молодняку — опасно, у того ни один мускул не дрогнет, когда молодые канут от его руки. Остановившись на чердаке одного из домов, мужчина прислушался. Никого. Леви точно знал — Кенни не отступит, он придёт за ним. Весь город вверх дном перевернёт, но найдёт, убьёт голыми руками, если придётся. Капрал всегда знал чего ожидать от своего противника. Ему хватало пары секунд, чтобы прочитать весь план. Но со стариком всё было иначе. Всё что он о нём знал, так это то, что тому безразлично кто перед ним. Он головорез, жадный убийца. Леви стало противно. Он ведь когда-то с упоением равнялся на Кенни. Обожествлял его, мечтал стать таким же сильным и непоколебимым. В детстве казалось, что Кенни — скала. Что никакими правдами и неправдами его не сдвинуть, не разрушить. Но теперь, взглянув действительности в глаза, капитан с некой горечью осознал, что тот всего лишь человек. Может чуть более ловкий, умный и живучий, но всё ещё человек. А если человек — значит смертный. Эта мысль бесспорно придавала сил. Всему, что капитан умеет, он благодарен старику. Давно бы сказал: «спасибо», да тот безжалостно свалил. Оставил его средь бела дня. Исчез, словно мираж. Словно никогда его не существовало. Ублюдок. Он ведь ждал, верил, думал что тот вернётся. Каждый день надежда глухо разбивалась об реальность. А реальность была до чёртиков проста: он ушёл и возвращаться не собирался. Наигрался в папочку и молча бросил, как жалкого бездомного котенка. Обида. Обида жгучей язвой пульсировала на подкорке. Давила, мучала, терзала, но придавала стимула. Давала щедрого пинка под зад. Шаги. Невесомые, спокойные. Это не он. Капитан выдохнул. Сколько времени прошло? Сколько он тут торчит? Ниже послышалось ритмичное цоканье лошадей и грохот повозки. Значит остальные справляются. Только вот что странно: почему старик до сих пор не забил тревогу? Ах, ну да, точно. Жаждет для начала избавиться от сильнейшего врага. Чёртов фанатик. В голове Леви быстро нарисовался план. Он не станет ждать, пока Кенни найдёт его. Леви найдёт его сам. Выбравшись из своего укрытия, мужчина прикусил губу. Чуть поодаль стояла рыжеволосая курсантка, на лице читалось удивление. Только её не хватало. — Капитан? Почему вы здесь? Разве вы не должны… — Где остальные? — нагло перебил капрал. — Отправились зачищать ворота, повозка вот-вот покинет город. — Отлично, ступай к ним. Передай Эрвину, что я прибуду позже — появились неотложные дела. — Но капитан… — Петра, я сказал ступай к воротам и покидай с остальными город! — огрызнулся мужчина. — Там осталась Микаса… — тихо, поджав губы, выдала рядовая. — Какого хрена? Зачем? — Она от кого-то отбивалась. Заверила, что помощь не нужна. Мужчина издал нервный рык. Почему именно она, именно сейчас и именно с этим человеком. Не став более разглагольствовать, капитан направился в сторону боя, когда услышал позади звяканье клинков. Петра. Спорить Леви не собирался, да и времени не было, необходимо было действовать. Прибыв на точку, отведённую Аккерман, солдаты обнаружили, что ни Микасы, ни нападавшего нет. Капитан бегло думал, куда они могли податься в порыве боя, но услышал знакомый женский голос внизу и преждевременно выдохнул. Она жива. — План такой: я отвлекаю этого доходягу, а ты уводишь Микасу, поняла? — Есть, сэр! — уверенно ответила Рал. Не став медлить, разведчики принялись за осуществление. Леви, встав между Кенни и Аккерман, наконец поймал на себе его стальной полный решимости взгляд. Капитан точно знал — это жестокий человек, и если они все дружно не унесут ноги, то травмами не отделаются. — О, дружок, а вот и ты, — с улыбкой задорно начал мужчина в шляпе. — Кенни, — злобно процедил капрал. Услышав вопли позади себя, он бросил взгляд на двух очень не вовремя спорящих рядовых — Микаса, пойдём! Капитан нас догонит позже! — настаивала Рал. — Нет уж, мы его не оставим, — возражала Микаса. Ну какого хрена она творит? Для чего геройствует? Ведь не сомневается же в нем, знает, что справится. Где-то глубоко в груди мелькнул еле уловимый жар, что словно пепел растекался до кончиков пальцев. Он смотрел на азиатку и всеми фибрами души ощущал не только железобетонную уверенность. Он чувствовал её верность. Её непоколебимую готовность стоять за него, убить за него, разорвать в клочья. Леви видел этот взгляд десятки раз, когда речь шла о жизни Эрена. Но то было легко объяснить: Микаса любит Эрена. Чем же капитан заслужил её самоотверженность? Не может же Микаса… Микаса же не может любить его… Не имеет права. Он не позволит. — Аккерман, вали отсюда, — отдал приказ мужчина и отбросив сантименты, приготовился атаковать оппонента. Кенни направил оружие на капитана. А затем резко увёл его в сторону. Леви вопрошающе посмотрел, но ему не составило труда раскрыть козырь врага. — Что будет если я выстрелю в эту соплячку? — старик метнул взгляд на Микасу, рядом с которой стояла Петра и держала ту за руку. Леви знал, что показывать слабость при этом отшельнике — величайшая ошибка, но и напускное безразличие он раскроет в два счёта. Жертвовать Микасой он точно не посмеет, нужно действовать решительно, но аккуратно. — Полагаю, она увернётся. Не с той связался, Кенни, — холодно, без тени сомнений, выдал капрал. — А ты? Ты увернёшься? — Сомневаешься? Кенни неоднозначно ухмыльнулся. Капитан от чего-то был точно уверен — он не будет стрелять. Не посмеет. Выстрел. Глухой уверенный сокрушительный выстрел. Сердце против воли бешено колотило грудную клетку. Леви даже вздрогнуть не успел, но увернулся сугубо по инерции. Время словно застыло, звон в ушах неохотно стихал, становились слышны невнятные вопли позади. Голос знакомый. Это Аккерман. Капитан прислушался к своему телу. Боли не было, значит не показалось — он точно увернулся. Он слышал всхлипы и бегло гонял в голове всего одну мысль: «Кенни стрелял в него, и даже если увернутся, то он ни по каким законам не смог бы попасть в какого-то другого». Мужчина с застывшим где-то в горле и тихим ужасом осмотрел себя. Чисто. Ни царапины. Когда он поднял взгляд вперёд, то не обнаружил старика. Не было сомнений — тот уходил с самодовольной ухмылкой. Когда Леви осмелился повернутся в сторону вопля, он уже знал, что там увидит. Старик выстрелил не в него. Вновь обманул, безжалостно обвёл вокруг пальца, отнял что-то важное. Просто потому что может. Потому что нет в его душе даже несчастного просвета жалости. Кенни не убил его, а он не убил Кенни. Значит эта встреча не последняя. Но кому известно, когда она случится вновь и хочет ли он этого? На мокром от дождя асфальте лежало бездыханное тело молодой курсантки. Руки Микасы беспорядочно искали за что зацепиться. Она то пыталась закрыть рану, то растолкать мертвую подругу. Кричала. Затем горько плакала. Потом вновь кричала. Она смотрела на капитана, то ли ждала от него помощи, то ли пыталась выказать своё призрение, словно винила его. Злится, что тот стоит и ничего не делает. Даже если и так, он готов согласиться. Готов взять на себя бремя вины за очередную потерю. Он готов волочить это бремя с сотнями других сквозь всю жизнь. Их было сотни, таких же жестоко убитых. Если бы он пропускал каждого через себя, если бы давал волю эмоциям каждый проклятый раз, то разве смог бы стать тем, кем является сейчас? Лучшим воином, надеждой, мать его, человечества. Чёрствым, старым и до безумия скупым на эмоции. Леви медленно приблизился к девушке. Он бросил на Петру взгляд, полный искреннего сожаления. Он знал, Рал хотела умереть героем. Сама говорила. Мечтала пасть, защищая стены. Защищая правду. «Если и умирать, то только во имя свободы!» — заявила она, когда они мирно лежали в постели после плотских утех. Леви никогда не вслушивался в её монологи, ему казалось, что Петра слишком много болтает. Так и есть, но теперь ему кажется, что было в этом нечто особенное. Понимал, что это иллюзия, ложь. Даже сохранив память о произошедшем и вернувшись в прошлое он не стал бы её слушать. Просто капитан падок на самообман. Да, он никогда её не любил, но и не считал пустышкой. Петра заслуживала лучшего. Но кроме того он понимал, если бы Леви любил её, то что с ним было бы сейчас? Когда всё, что от нее осталось — это окровавленный труп? Когда их реальность жестока, пропитана болью и смрадом мертвечины… Он не готов обретать любовь оттого, что не готов её терять.