Легенда о Слепой Любви и Тумане Мести

      Нин Цзе не могла точно сказать, когда она пребывала в сознании, а когда в тумане бессилия. Всё происходящее отрывками мелькало перед ней, а голова в редкие моменты ясности ходила кругом. Иногда до её уха доносились короткие обрывки разговоров двух учеников, пока чьи-то холодные руки, крепко обхватив, несли её.       Звонкий голос ученицы согревал, её искреннее беспокойство чувствовалось в каждом слове и движении, которые иногда можно было ощутить. Ан Хун не позволял никому трогать свою наставницу, даже Цин Цзя не могла притронуться без разрешения, хотя она его и не спрашивала. Они продолжали спорить даже тогда, когда наставница пребывала в беспамятстве.       Сколько она была в таком постыдном состоянии, Нин Цзе не могла узнать. Долгожданное облегчение она почувствовала, только когда Цин Цзя и Сан Чи довели её до храма. Ан Хун заявил, что подойдёт чуть позже, хоть это и было сказано в нерешительном тоне.       Как такового оговорённого запрета для демонов на посещение храмов божеств не было. Сами же божества уверяли всех в том, что даруют свои благословения тем, кто решит встать на правильную дорогу вне зависимости от того, кем они являются. Несмотря на свои помпезные слова, небожители не терпели в своих храмах созданий, чья душа была наполнена энергией Инь. Редко случалось, когда служители храмов не изгоняли любого демона, духа и подобного существа, стоило ему появиться рядом. Конечно же, поступки самих существ Инь не способствовали хорошему приёму.       Большинство из них заявлялись в храмы только ради наживы разной степени безжалостности. Кто-то из духов, в основном мелких и слабых, приходили в храмы для того, чтобы воровать фрукты или мелкий скот. Если подобные поступки люди, заклинатели и небожители могли стерпеть, то с тем, что более сильные и могущественные демоны похищали людей из храмов иногда даже во время важнейших церемоний, никто в здравом уме не мог смириться.       Подобные поступки, а это были одни из самых незначительных случаев, никаким образом не способствовали укреплению дружбы между людьми и демонами, даже если те в редких случаях действительно хотели встать на иной путь, чем тот, который был уготован им.       В этот раз им повезло. Ан Хун нашёл маленький храм на одной узких тропинок, которая вела только к нему, также она была неподалёку от основной дороги, ведущей в большой город. Нин Цзе опасалась, что их не пустят, ведь подобная парочка, особенно у тех, кто мог видеть души, могла вызывать подозрения.       Вначале, когда они только подошли к воротам, их никто не встретил, поэтому с опаской они прошли дальше. Нин Цзе попыталась открыть внутренний глаз, но стоило зайти в храм, как вся духовная энергия исчезла, оставляя только гнетущую тяжёлую пустоту. По Цин Цзя такого нельзя было сказать: отчего-то она чувствовала себя здесь бодрее и уверенней.       Главный в храме того мужчины, оказывается, знал об их скорейшем приходе, поэтому встреча внутри храма прошла для Нин Цзе, Цин Цзя и Сан Чи самым лучшим образом. Скорее всего, тот мужчина посвятил служителей в своих храмах, хоть и не стал вдаваться в подробности насчёт личности пришедших. Если бы служащие знали правду, то самым лучшим приёмом, что ждал пришедших, был бы немедленный призыв сторожевых заклинателей, которые бы скрутили их.       Божества могли мысленно связываться со своими верующими. Всё зависело от силы веры в того или иного бога, а главные служащие были иногда даже чересчур верующими, поэтому через них было легче проводить мысленную связь. К тому же некоторые небожители считали, что люди недостойны для мысленных связей, а иногда даже главные служители представлялись в их глазах ничем большем, чем мелкое и мерзкое насекомое.       Это было слишком высокомерно для таких чистых и благодетельных созданий, как небожители, хоть такие описания иногда меньше всего подходили для них.       Главный служащий — Нин Цзе не успела спросить Цин Цзя о его внешности — предложил гостям перекусить и отдохнуть, на что почти сразу же получил отказ. Удовлетворение физических потребностей сейчас мало волновало Нин Цзе, ведь боль и удушение хоть теперь почти не чувствовались, но всё же давали о себе знать.       Тот мужчина не привык ждать, особенно её.       Нин Цзе на корню пресекла желание Цин Цзя пройти вместе с ней, отослала обратно к служащим за стол. Она понимала, что маленькая ученица беспокоилась и переживала за неё, но всё равно ничего не поделать с этим, потому что нельзя было позволить тому мужчине увидеть и Цин Цзя.       Комната для общения с божеством всегда находилась в отдалении от остальной части храма и больше походила на каморку, где нечестивые души со слезами на глазах раскаивались в своих прегрешениях, прося великих небожителей наставить их на верный путь. Но каким был этот верный путь? Нин Цзе считала, что у каждого он был свой и даже божества были не вправе указывать, но мало кто разделял её мнение. Многие привыкли жить в заданном направлении и кое-как соблюдая правила, написанные неизвестно кем, кто в глазах общества и небес был достоин.       Оперевшись на близстоящую стену, Нин Цзе села коленями на мягкую подушку, а служащий подсказал, в какой стороне находится статуя божества. Это было лишнее, ведь, даже не затрачивая духовной энергии на открытие внутреннего глаза, она могла с лёгкостью узнать, где стоит изваяние того мужчины. Причиной этому была энергия того мужчины, нескончаемо питавшая статую.       Нин Цзе при всём желании никак не могла забыть его душу, от которой оставалось удушливое и раздирающие ощущение. Энергию того мужчины нельзя было спутать ни с чьей другой, она состояла из противоречивых цветов и ощущений. Если в один момент его энергия могла напугать, то через секунду она пыталась утешить и обволакивала всего тебя, пока в конечном счёте не удушала своим могуществом.       Нин Цзе чувствовалась себя сдавленно, находясь на коленях перед статуей того, кого некогда поклялась ненавидеть. Этот мужчина намеренно тянул время, чтобы она почувствовала себя как можно более ущемлённой. Как бы ни был силён страх перед предстоящей встречей, Нин Цзе не могла себе позволить показать его. Сейчас было важнее ослабить проклятые метки.       Обычно люди, приходя в эту каморку, с самого порога начинали свой душещипательный, как им самим кажется, монолог, который совсем не трогал душу божества. Нин Цзе же не собиралась говорить первой, ведь это не она требовала уединения с божеством, а он сам.       — Почему в этот раз ты не взываешь ко мне? — Голос, подобный лёгкому весеннему ветру, но от этого он не делался менее властным, прогремел возле Нин Цзе.       Как бы она ни хотела забыть всё, что связано с этим мужчиной, но его внешность, повадки, голос и даже мимолётные взгляды остаются и останутся с ней до самой кончины мира. Длинные чёрные волосы, стекающие по плечам и спине, самые длинные передние пряди были завязаны сзади с помощью маленькой заколки с красным камушком. Миндалевидные глаза с острыми уголками и длинными ресницами, радужка цвета благородного янтаря, а если вглядеться, то можно обнаружить абсолютно бесчувственную опустошённую бездну его души. Тонко очерченные скулы и узкий, почти женский подбородок. Высокий рост и прелестное лицо без изъяна вкупе со светлой улыбкой не вызывали ни у кого других чувств к нему, кроме как почтения и обожания. Никто не мог подумать, что человек с такой нежной и мягкой внешностью может иметь за душой недобрые помыслы и тёмное прошлое.       Небожители редко меняли свой внешний облик.       Извечно молодые и прекрасные.       Их облик передавался из уст в уста, от отца к сыну и так по следующим поколениям. На фресках он всегда изображался в белых традиционных одеяниях погибшего клана Ци с чёрными вставками на швах, на которых было тонкими нитями вышит искусными швеями главный девиз клана «Благодать Ян стоит на страже мира».       Клан Ци считался одним из самых достойнейших кланов, которые придерживались пути самосовершенствования. Одними из главных атрибутов в изваяниях этого мужчины были алые крупные бусы, которые ярко контрастировали с белоснежным одеянием. Каждая бусина, сделанная из драгоценных материалов, символизировала великие деяния. Всего их было пятнадцать.       Таким Нин Цзе запомнила его и была уверена в том, что ничего, кроме количества бусин, не могло поменяться.       — Не стоит томить. — Нин Цзе постаралась сделать свой голос уверенней, чем на самом деле она ощущала себя.       — Разве ты не помнишь своё обещание? — Вновь он использовал свой излюбленный метод подчинения.       Обещание всегда имело большую ценность во взаимоотношениях любых существ, будь они демонами или людьми. Даже могущественные заклинатели и небожители относились к общениям со всей серьёзностью и никогда не давали их без уверенности, что выполнят его.       Этот мужчина любил брать со всех обещания — казалось, что даже небеса должны ему.       Нин Цзе пообещала этому мужчине многое, даже больше, чем могла дать когда-либо.       — Помню, — кратко ответила Нин Цзе.       — Ты давала его перед всеми небожителями и великим. Если ты действительно помнишь его, то почему я нашёл тебя? — Его голос звучал мягко, но в той же мере и властно.       Нин Цзе сглотнула. Даже не видя его и оставшись без самой малой капли духовной энергии, она могла чувствовать губительное напряжение от крохотной доли его присутствия. Конечно же, небожители не могли так просто спускаться с небес, обычно сошествие сопровождалось масштабным праздником. Сейчас перед Нин Цзе была лишь небольшая часть его силы, с помощью которой он мог не только говорить, но и воздействовать на внешний мир.       — Потому что… — Страх перед ним всё ещё был силён, хотя ненависть к нему была крепче.       Она действительно снова нарушила своё обещание. Вышла за пределы горы, где медитировала столетие для того, чтобы восстановить равновесие своей души, потому что кто-то пробудил её.       Пробуждение было быстрым и резким, после чего земля под Нин Цзе разошлась и ей пришлось бежать. После нескольких дней скитаний в поисках похожего на прежнее место, чтобы продолжить медитировать, она встретила Цин Цзя, которую окружили демоны поветрия, которые рассказывали о том, какое скверное и ужасное будущее её ждёт.       Нин Цзе не знала, как правильно стоит объясниться перед этим мужчиной. Любое слово он может развернуть так, что всё станет в разы хуже, чем являлось на самом деле.       «Скажи, что Великий Владыка даровал тебе милость», — прошептал Нин Цзе чей-то ласковый, но твёрдый голос.       Его нельзя было не узнать, все живущие во всех трёх мирах знали этот голос. Великий Владыка самолично связался с ней, хоть причина такого была не совсем ясна. Нин Цзе решила подчиниться, ведь Великий Владыка знает намного больше, чем любое существо.       — Великий Владыка даровал мне милость, — ответила она как можно решительней.       — Что? — Этот мужчина ненадолго замолчал. — Владыка ничего не сообщил. Ты обманываешь меня?       Нин Цзе сама не знала, являлись ли её слова это обманом или всё же нет. У Великого Владыки были свои, хоть и туманные умыслы. Ей стоило послушаться, потому что, однажды слушая только голос Великого Владыки, она смогла спастись из Залов Наказания.       — Я говорю правду, мотивы Владыки для меня загадка.       В маленькой комнатушке поселилось молчание, а присутствие этого мужчины никуда не исчезло, даже, наоборот, стало тяжелее и плотнее, будто он хотел самолично предстать перед когда-то бывшей возлюбленной.       — Я был милостив и сохранил тебе жизнь даже после твоего предательства.       Всего его слова, как ядовитые шипы, впивались в душу. Никакого предательства никогда не было, но мир этого не знал.       Знали только двое. Но один из них был слеп и знал только свою истину, которую он рассказал остальным.       Иногда Нин Цзе ненавидела этого мужчину за то, что он всё же сохранил ей жизнь. Смерть иногда бывает лучшим милосердием, чем жизнь.       — Разве это не ты говорила о том, что целую вечность будешь рядом со мной, но, дав это обещание, ты сразу же нарушила его.       Это было неправдой, но сколько бы Нин Цзе ни доказывала, слова были пустым звуком, что раньше, что и сейчас. У него была своя правда. В ней Нин Цзе была предательницей, разбившей сердце последнему и единственному наследнику клана Ци.       — Ваша правда не сходится с моей, — собрав волю в кулак, сказал Нин Цзе, пытаясь в очередной раз доказать ложь этого мужчины.       Но он всегда был ослеплён своим величием, как и она когда-то. Нин Цзе почувствовала, будто к ней протянули руки — это неуловимое и несуществующее движение напомнило ей о прошлых днях. Этот мужчина всегда делал так, когда хотел наказать её. В мыслях осталось только одно слово, которое она произнесла множество раз в те дни, когда её душа была разбита в той пещере.       Спасите.       Ей хотелось плакать, но слёз уже давно не было, её последний плач остался в Залах Наказания. Ничто и никто, кроме этого мужчины, не могло заставить Нин Цзе чувствовать себя в большей опасности. Рядом с ним даже конец света казался небольшой трудностью.       Ветер.       Слабый холодный ветер прошёлся по её коже, пробираясь под рукава одежды. Он обволок её, будто защищая от всего мира.       Комната для служений обычно представляла из себя небольшое и узкое сооружение без окон, как же сюда мог проникнуть ветер?       — Демон! — громко и даже испуганно крикнул тот мужчина.       Значит, ветер был наслан Ан Хуном. От осознания на душе Нин Цзе потеплело — почему-то этот резвый демон вызывал в ней столько позабытых чувств.       Нин Цзе не могла осмотреть душу Ан Хуна, так как её духовные силы забрал тот мужчина и они ни на каплю не успели восстановиться.       — Я уж явно получше тебя буду, — язвительно промурчал Ан Хун.       — Назови своё имя! — повелел небожитель.       Ан Хун посмеялся и сказал:       — Ты ещё не дорос для того, чтобы называть тебе своё имя.       От этого духовная проекция мужчины на мгновение застыла. Он не был готов услышать подобные слова, никто до этого, ведя разговор с ним, не смел вести себя таким образом.       Стенки комнаты разлетелись в разные стороны, оставляя статую на открытом пространстве. Казалось, что Ан Хун приготовился к драке. Демоны не питали особой любви к небожителям, особенно одни из самых сильных или, как их называли в народе, «Высшие Демоны», всего таких в истории было пятнадцать, и лишь десять из них дожили до нынешних времён.       Малый шанс того, что Ан Хун, который, как взбалмошный ребёнок, просился в ученики к Нин Цзе, мог оказаться одним из таких. Почему же тогда Ан Хун совсем не боится могущества именитого небожителя?       Тем временем Нин Цзе не знала, что ей стоит делать и что сказать. Но через мгновение, словно прочитав мысли, её за талию обхватили холодные руки. Теперь Нин Цзе хотя бы немного могла ощущать чужое присутствие и не чувствовать только этого мужчину.       — Как ты могла связаться с таким? — Возмущённая реакция того мужчины не заставила себя долго ждать.       — У меня к тебе есть парочку вопросов, поэтому будь душенькой и дай честные ответы. — Голос Ан Хуна прозвучал возле уха Нин Цзе, но он обращался не к ней.       Все эти ужимки были предназначены для того мужчины. Ан Хун всеми силами хотел вывести из себя мудрого и горделивого небожителя.       — Думаешь, я стану отвечать демону?       — Чего тебе нужно было от моей наставницы? — это были единственные слова, которые были произнесены серьёзно и без смеха.       — Отойди от него, — сказал тот мужчина, обращаясь к Нин Цзе.       — Лучше бы раздавал приказы в своих землях. — Ан Хун не мог перестать смеяться, изредка его смех переходил в безудержный хохот. — Думаешь, что тут такие же олухи, как на твоих любимых небесах? Никто из демонов не верит в то, что Чжан Бань поддалась скверне. Многие знают, чьих это было рук дело.       — Будто для меня имеет значение, что там обо мне думают какие-то демоны.       — Будет дело, когда за твоей поганой душонкой придёт тот, кого втайне боишься.       Нин Цзе не могла поверить ушам. Как этот мужчина может бояться хоть кого-то? Иногда ей казалось, что даже Великий Владыка не может перечить ему. Вера в него давала ему небывалое и неоценимое влияние во всех трёх мирах.       — Назови имя этого смельчака? — Этот мужчина не отставал от Ан Хуна в самодовольстве и чванливости.       — А как насчёт Ветра Кровавой Долины?       Сердце Нин Цзе невольно сжалось. Давным-давно она была знакома с Ветром Кровавой Долины.