Легенда о Слепой Любви и Тумане Мести

      Женский крик раздался вновь. Нин Цзе, мимолётно посмотрев в сторону, обнаружила две души, одной из которых был ранее пойманный заклинатель. Его душа полыхала пламенем Инь, значит, он смог как-то выбраться из заклинания связывания.       Нин Цзе, сообразив быстрее остальных, командным тоном сказала:       — Цин Цзя, быстро беги к дому господина Мина, нужно защитить беременную госпожу.       — Шицзунь Ци, но!.. — Цин Цзя хотела что-то ответить, но грозный вид наставницы остановил её.       — Не нужно разговоров. Делай, как говорю!       Ответом ей стал топот поспешно удаляющихся сапог. Нин Цзе хотела обратиться к Ан Хуну, но быстро поняла, что его нет рядом, а его душа стремительно удалялась в ту сторону, где в первый раз послышался женский крик. Душа Ан Хуна отличалась от уже увиденной ранее: она стала больше, и из неё то и дело выплескивалась энергия Инь, как через края наполненного бокала. Он уже не пытался скрыть свою силу и могущество, ясно давая понять, что не является человеком, коим представился вначале знакомства.       Ориентируясь только на его выделяющуюся на фоне остальных душу, Нин Цзе побежала, но стоило ей пробежать небольшое расстояние, как она столкнулась с твёрдым неживым препятствием. Реальность не уставала напоминать Нин Цзе о том, в каком никчёмном положении она находится. Но это ничуть не сломило решительность заклинательницы, какие бы неведомые препятствия ни стояли у нее на пути. Ничто не помешает ей пройти свой путь искупления даже части души.       Что-то лёгкое приземлилось на плечо Нин Цзе в тот момент, когда она снова попыталась подняться после столкновения. Обернувшись на ощущения, заклинательница обнаружила частичку энергии Инь. У большинства использующих эту энергию она представлялась как что-то горячее и угрожающее, но эта частичка, неосязаемо сидевшая на плече, была только слегка тёплой и не вызывало закономерного, как от других, испуга. Рядом прозвучал нежный и печальный голос неизвестного мужчины.       — Осторожней, останьтесь на месте, прошу вас. Я справлюсь сам.       Нин Цзе остолбенела от ужаса. Чарующий голос сначала прозвучал возле неё, но через мгновение уже словно внутри её головы. Внутренним глазом Нин Цзе не нашла возле себя души, способной на такое. Оставшиеся на площади люди в ужасе разбежались. А тёплая частичка исчезла так же мимолётно, как приземлилась на плечо.       Подобное заклинание было одним из самых сложных в освоении, даже старшие заклинатели редко могли похвастаться этим. В бывшем окружении Нин Цзе только один человек обладал им в полной мере и был достаточно силён для того, чтобы передавать свои слова другому, находясь от него за многие тысячи чжаней.       «Неужели он нашёл меня?» — Это предположение во многом не имело оснований.       Нин Цзе обратила невидящий взгляд наверх, понадеявшись, что смотрит на голубое бескрайнее небо, туда, где расположен величественный город бессмертных и всесильных небожителей, наблюдающих за всеми существами мира.       Панический страх прошлого вновь посетил её душу спустя многие дни. Последним, кто использовал на ней подобное заклинание, был тот, кого она всеми силами пыталась выбросить из памяти.       «Того мужчины» не могло быть здесь.       Обеспокоенный голос, звучавший недавно рядом с ней, был глубоким и тягучим, совсем не похожим на повелительный и усталый тон «того мужчины». Даже думать о его имени было слишком тяжело для Нин Цзе.       Она попыталась схватиться за что-то возле шеи, но её руки не обнаружили там ничего. Это помогло успокоиться.       — Его нет! — громко сказала Нин Цзе и ещё раз прощупала место, где когда-то висел злополучный кулон. — Его нет... его нет... — уже тише проговорила она.       Нин Цзе заключила про себя, что, скорее всего, голос принадлежал Ан Хуну. Этот довод могло подтвердить недавнее изменение его души. Если он обладал контролем такого значительного количества энергии Инь, то и заклинание передачи слов не могло стать для него проблемой.       «Лучше потом спросить его напрямую», — подумала Нин Цзе, не переставая строить догадки о сущности её нового знакомого, который так просился к ней в ученики. — «Он уже обладает достаточными знаниями, так зачем ему просить меня стать его наставником?»       Позволив себе пару мгновений слабости, Нин Цзе собралась с силами и попыталась разыскать душу первого преступника. Это оказалось не так уж и сложно: мужчина неподвижно лежал на том же месте, на нём была достаточно сильная, особенно для простого человека, печать связывания. Заклинательница удивилась от осознания того, что она смогла так чётко увидеть печати и символы, созданные заклинательским искусством. Это могло означать, что после стольких мучительных использований внутреннего глаза, что иногда приводили её на грань, она освоила новые ступени этого заклинания. Нин Цзе подошла ближе к задержанному мужчине и, осмотрев его полностью, не нашла ни признака присосавшегося ранее паразита.       Кто-то успел убрать его. И это сделала не она.       Нин Цзе почувствовала накопившуюся за все дни усталость и с бессилием рухнула рядом с мужчиной. Впервые за несколько лет она просто так доверилась кому-то. Подобное непривычное для неё поведение вызвало у Нин Цзе громкий смех.       — Я что, и вправду отпустила его одного? — спросила Нин Цзе сама себя. — А сам-то говорил, что ничего не смыслит в заклинательстве... Забавный.       — С вами всё в порядке? — робко спросил преступник рядом с ней.       — Разве не я должна задавать подобные вопросы, господин, — саркастично ответила Нин Цзе.       Между заклинательницей и преступником поселилась тишина, каждый думал о своём. Нин Цзе посмотрела на его душу — та была скована печалью и ненавистью.       — Я не хотел, — кратко проговорил мужчина.       — Тогда зачем всё это?       Мужчина вновь замолчал. Собирался с горькими мыслями, чтобы рассказать уже свою жестокую правду и пролить свет на тайны своего умысла заклинательнице, что спустя столько недель смогла схватить его.       — Потому что он забрал её... насильно... Она не хотела выходить за него замуж, а он... чёрт бы его побрал... насильно завладел её телом. — Мужчина говорил прерывисто, иногда переходя на всхлипы, будто плача.       Нин Цзе невольно содрогнулась. Подобное насилие было и в её прошлой жизни. Комок ужаса встал в горле, а в голову так и лезли воспоминания, не дающие Нин Цзе спокойно жить. Перед глазами туманом всплыла та самая злополучная скала, где когда-то её заточил человек, которому она отдала сердце и волю. Сегодня чересчур многое напоминало о «том человеке».       — Мы любили друг друга... Но её родители думали, что я был не достоин, желали для неё лучшей жизни.       Нин Цзе молча выслушивала его и не судила заранее. Любые любящие родители желали для дочери лучшей жизни, но многие не всегда были согласны или вообще не желали выслушивать чувства своего ребёнка. Это было не редкостью, Нин Цзе знала множество подобных историй. Но от частоты подобных поступков это не становилось нормальным и разумным, по крайней мере, для неё. Ответа заклинательница не нашла: мало что сможет успокоить или утешить молодого мужчину в подобной ситуации.       — Госпожа заклинательница, вы встречались с Сан Чжи?       — Если вы говорите про молодую госпожу Мин, то да, — Нин Цзе было противно называть Сан Чжи молодой госпожой Мин, но такого требовали правила и приличие, которые она старалась сохранять в любой ситуации.       — Как она? Меня не впускали в поместье, я не мог обмолвиться с ней даже словечком.       — Я не говорила с ней лично, но по разговорам слуг можно судить о том, что живётся ей там неплохо. Мягкая постель, десятки слуг, готовых исполнить любой приказ, прекрасная еда. — Пока Нин Цзе перечисляла все так называемые прелести, доступные для молодой госпожи, то слышала со стороны мужчина глубокие вздохи отчаяния. — Мало кто мог предложить бы лучшие условия.       Собственные слова ужалили душу Нин Цзе ядом и ужасом. В прошлой жизни она бы точно не смогла сказать что-то подобное в отношении жертвы насилия. Сейчас же она мало верила словам любого существа. И сам молодой любовник мог соврать ей про свою искреннюю любовь к молодой госпоже в попытке оправдать свой безответственный и грубый поступок.       — Любит ли она меня до сих пор? — с долей надежды спросил преступник неизвестно кого.       Может, надеялся, что порывы ветра донесут его надежду и любовь до уха возлюбленной.       — Это может знать только сердце молодой госпожи.       — Мой поступок ужасный, не так ли?       — Я не берусь судить чужие поступки, каждый для себя выбирает сторону. Во всём можно найти как плохую сторону, так и хорошую, а они всегда противоположны для разных людей.       Мужчина одновременно обрадовался и расстроился от ответа мудрой заклинательницы.       — Подставил я, конечно, того малыша. — В голосе мужчины слышались нотки искреннего сожаления.       — Малыша? — спросила Нин Цзе, не понимая, кого тот имел в виду.       — Заклинателя, которого нанял. Совсем молодой ещё, а уже в тюрьму пойдёт или того хуже, как там у вас разбираются с заклинателями.       — Самое худшее, что с ним могут сделать, так это отправить в залы наказания, — сказала Нин Цзе и почувствовала, как от её слов по душе мужчины прошёлся страх, который приносит только одно название того жестокого места. Её тело тоже невольно отреагировало на это мелкой дрожью. — Но я сомневаюсь в том, что высшие чины примут такое жестокое решение.       — Госпожа заклинательница, вы разве не слышали новости, вон, что уже десять лет ходят.       Нин Цзе провела многие годы в уединении в далёких и тайных местах, где даже небожители не могли её обнаружить. Только после того, как случайно спасла малютку Цин Цзя, она стала жить в реальном мире. Спустя многие годы без любых существ она не могла узнать все изменения мира в течение нескольких месяцев.       — Какие именно? — с любопытством спросила Нин Цзе.       Сейчас ей будут полезны любые крохи информации. Заклинателей она лишний раз опасалась встретить, что уж думать о разговоре с ними и расспросе о последних изменениях в мире заклинательского искусства. Поэтому Нин Цзе приходилось узнавать всю информацию от обычных людей, не связанных с теми, кого она так опасалась.       — Как только все главы кланов сменились, началась охота на провинившихся в любом деле заклинателей. Почём зря заклинателей отправляют в то ужасное место, так оттуда-то никто и не возвращается.       Главы кланов менялись только изредка. Высшие заклинатели могли жить долгие годы, сохраняя молодой облик, и только в редчайших случаях подвергались болезням. Нин Цзе и не помнит случая, когда главы четырёх кланов сменились в кратчайшее время.       — Раньше такое наказание было самой вышей мерой пресечения.       «Времена становятся всё страннее», — подумала Нин Цзе, вспоминая старый заклинательский мир при её первой жизни.       — Если есть возможность, то можете ли вы его спасти?       — Вы не вправе уже решать чужие судьбы: от безумия ревности впустили в дом возлюбленной голодный рой, который мог навредить не только господину Мину, но и вашей любви.       — Я сожалею, на коленях прошу о прощении, не знал, что и делать! А ещё и голос в голове всё нашёптывал и нашёптывал, вот я и поддался. — Голос мужчины стал громче, переходя то на ненависть к себе, то на плач.       Голос. Всё вокруг становилось всё страннее и подозрительнее.       — Не у меня нужно просить прощения.       Нин Цзе хотела расспросить мужчину о голосе, но, к сожалению, их разговор прервался. Нин Цзе почувствовала запах крови, а рядом лежавший мужчина закричал. Громкий топот сопровождался всплесками энергии Инь. Невообразимая доселе волна мурашек прошла по спине Нин Цзе: прежде ей редко доводилось ощущать нечто подобное, но всё же не впервые. Поэтому она не смела дрогнуть, ведь догадывалась, кто может скрываться за бурей энергии Инь.       Она обернулась и почувствовала, как глазная повязка соскользнула с головы на шею. Когда она попыталась её поймать, то ощутила кончиками пальцев холод и влажность. Вслед за её неторопливыми движениями последовал мощный, но узкий порыв ветра, который коснулся только её ладоней и самой повязки, не задевая другие части тела. Ткань пропала из рук Нин Цзе и унеслась вдаль с ветром. Бушующая энергия Инь улеглась, и вместо этого перед Нин Цзе обнажилась знакомая душа. Она оказалась права: этим порывом был Ан Хун, и, скорее всего, те слова, что ранее напугали её, заставив вспомнить жуткое создание, принадлежали так же ему.       — Шицзунь Ци, я поймал беглеца, — с радостным воодушевлением сказал Ан Хун, вмиг очутившийся рядом с Нин Цзе. — Это было сложно, но я справился.       Нин Цзе подумала, что Ан Хун, видимо, решил разыгрывать свой спектакль дальше. И почему бы ей не подыгрывать ему до тех пор, пока они не смогут остаться наедине для приватного разговора.       Они передали преступника местным стражникам, те в ответ заверили всех в том, что их доставят в ближайший крупный город и представят перед судом, потому что господин Мин не хочет закрыть это дело на тихой ноте. Нин Цзе испытывала сомнения по поводу участия названных преступников, потому что в её глазах ситуация изменилась после короткого и уединённого, на сколько это можно назвать в той бушующей ужасом обстановке, разговора с мужчиной. Он и молодая госпожа стали жертвой безумно несправедливого мира. Нин Цзе пообещала самой себе как можно меньше вмешиваться в конфликты. Но терпеть несправедливость она не могла.       В этот вечер поместье господина Мина, как и он сам, встречало Нин Цзе с её уже двумя учениками, как настоящих героев. По словам Цин Цзя, столы ломились от разных вкусностей и выпивки, а слуги были учтивы и обходительны. Для Нин Цзе выделили место возле хозяина поместья, где по правилам должна была сидеть его жена, но та, как перешёптывались слуги, не выходила из своих покоев уже больше трёх дней. Тарелку угощений для Нин Цзе собирала Цин Цзя, попутно описывая блюдо и из чего примерно оно состоит. В начале вечера Нин Цзе предлагали в качестве помощника бойкого главного повара, но она почти сразу же дала отрицательный ответ. Свою черту в доверии к незнакомым людям Нин Цзе перешла тогда, когда полностью доверилась Ан Хуну в поимке бродячего заклинателя, и на большее она не хотела соглашаться. Нин Цзе возвращалась к мысли о том, как она так легко и быстро доверилась подозрительному молодому человеку, и сейчас она почему-то не видела в этом ничего страшного. Ведь, несмотря на все самые возможные страшные опасения, Ан Хун полностью оправдал положенные на него доверие и ожидание.       За весь вечер Ан Хун не проговорил ни слова, но Нин Цзе ощущала его взгляд на себе даже без открытия внутреннего глаза. Иногда, когда он проходил мимо уже своей наставницы, с его стороны доносились удовлетворительное мычание.       Ещё одна мысль беспокоила душу Нин Цзе. Разговор с преступником, проливший немного неясного цвета на восприятие её сложившейся ситуации, связанной с господином Мином и молодой госпожой Мин.       — Цин Цзя, будь так добра, сопроводи меня в уединённое место, — сказала Нин Цзе и выставила перед собой руку.       Господин поместья, уже полностью погрязший в сладком опьянённом состоянии, попытался сам сопроводить заклинательницу, но Ан Хун быстро остановил любые поползновения в её сторону. Цин Цзя нежно обхватила руку наставницы под локоть и медленно повела. Вначале она убедилась, что за ними никто не последовал и нет лишних любопытных ушей рядом, потом прошептала на ухо Цин Цзя:       — Нам нужно встретить молодую госпожу.       — Зачем нам это? И не опасно ли?       — Склоняюсь к мысли, что нам не грозит опасность.       Цин Цзя, ещё немного посомневавшись в разумности идеи наставницы, всё же согласилась отвести её к молодой госпоже Мин. Её комната тонула в темноте, ни одной свечки не было зажжено в вечернее время, хотя девушка еще не спала. Её крохотная фигурка, за исключением беременного живота, содрогалась от плача. Дрожащие руки гладили большой живот.       — Молодая госпожа, позвольте поприветствовать вас, — как можно спокойнее говорила Нин Цзе.       — Делайте, что хотите. — Госпожа попыталась сделать свой голос куда серьёзнее, чем было на самом деле.       — Мое имя Ци Нин Цзе, я заклинательница, нанятая вашим супругом.       Сказав это, Нин Цзе присела в поклоне. Молодая госпожа, сидевшая до этого спиной к ней, наконец решила обернуться. Её маленькая и невинная душа страдала.       — Так это вы поймали Янь Линя, то есть преступника. — Голос её полнился невысказанными сожалениями.       — Лучше будет, если никто из нас не будет скрывать своих мыслей.       Молодая госпожа замолчала. Нин Цзе слышала её дыхание и бушующее за пределами дома празднество. Как сильно отличалась атмосфера комнаты, погруженной в отчаяние и печаль, от ранее увиденного пира, устроенным господином Мином. Всё это стало итогами действий Нин Цзе — такие разные, но произошли по одной причине.       — Что вы хотите услышать?       — Вашу сторону этой истории.       — Зачем вам это? — с недоверием спросила молодая госпожа.       — Для выводов, в зависимости от которых я смогу предотвратить арест Янь Линя и молодого заклинателя.       Госпожа долго хранила молчание. Решала, что можно сказать слепой заклинательнице.       — Я и Янь Лин любили друг друга, но не получили родительского благословения. Одним вечером мы решили сбежать, но по пути к назначенному месту меня схватили стражники господина Мина... — Замолчав, она всхлипнула от боли воспоминаний. — Он воспользовался моим телом тем вечером, а с утра наведался к моим родителям рассказать о скорой женитьбе. Ему даже не потребовалась благословение, он же глава деревни. Вскоре я узнала о беременности и больше не смогла смотреть в любившие меня глаза Янь Лина: чувствовала себя виноватой.       — Вы в никоем случае не виновны в том, что вашим телом преступно воспользовались.       — Разве я могла что-то объяснить остальным? Никто не пожелал меня слушать. А по деревне пошёл слух о том, что я сама легла под господина Мина. — Молодая госпожа уже не могла скрыть плач.       Нин Цзе не могла упрекнуть её ни в чём, а особенно в слезах, позволив и дальше прожить её горе. Общество было слишком жестоко к тем, кто пострадал от более сильной и властной руки. Госпожа повторяла всё снова и снова, Нин Цзе терпеливо выслушивала её, потому что ей так хотелось высказаться. Никто не воспринимал её слов, а общество и господин Мин не позволяли высказаться самому дорогому человеку.       Нин Цзе пребывала в комнате молодой госпожи полчаса. Напоследок она дала обещание о том, что освободит Янь Лина и молодого заклинателя, хотя насчёт последнего у неё и были сомнения. Вновь позвав Цин Цзя к себе, Нин Цзе попросила опять увести её в уединённое место.       Цин Цзя без слов подчинилась просьбе своей наставницы и медленным шагом повела её в отделанную комнату дома для отхожих дел. Нин Цзе посмеялась, ведь, хоть она и назвала в своей просьбе уединённое место, но имела в виду она совершенно другое. Оставшись стоять возле комнаты для отхожих дел, Нин Цзе попросила Цин Цзя встать рядом с ней, после этого наставница наклонилась, как она думала, к уху ученицы.       — Я думаю, нам стоит позаботиться о господине Янь Лине и молодом заклинателе самим. — На слова Нин Цзе Цин Цзя удивлённо охнула, но, быстро опомнившись, отложила свои эмоции на потом. — Так вот, отлучись ненадолго с пиршества, возьми с собой мешочек еды из наших запасов и иди в самый последний дом левой части деревни. Там должен располагаться лагерь стражников, большинство из них сейчас на празднике. С ними проблем возникнуть не должно, а если всё же возникнут, то скажи, что это я послала тебя дать преступникам еду, потому что сжалилась над ними. В один из мешочков положи вот этот шарик и отдай его заклинателю, пригрози тем, что если он не освободит Янь Лина, то за ним явится тот, кто одарил его руки печатями остолбенения — это был Ан Хун.       В руках Нин Цзе блеснул небольшой чёрно-белый шарик, Цин Цзя аккуратно протянула руки, и опустившейся к ней шарик одарил её своим холодом.       — Но разве это сделал Ан Хун?       — Да, упоминание его имени до жути напугает того юношу. — Нин Цзе позволила себе небольшой смешок.       На это необычное поведение Цин Цзя одарила наставницу взглядом, полным подозрения.       — Разве Ан Хун не говорил, что никак прежде не был связан с заклинательством? — с громким возмущение вскрикнула Цин Цзя.       — Да, но... — Нин Цзе не успела объясниться.       — Так он обманул нас! Разве после этого ему можно доверять?       — Не стану оправдывать обман, но подумай, может, у него была причина? Только его обман может сделать его чуть хуже в моих глазах, а во всём остальном он только убеждал меня, что не желает зла ни мне, ни тебе.       Видимо, слова наставницы ничуть не убедили юную ученицу. Она всё так же продолжала охать и возмущаться, напоминая этим пухлый нагретый чайник.       — Шицзунь Ци, а не одурачил ли он вас часом?       — Нет, — серьёзно ответила Нин Цзе       — Может, воспользовался чарами и одурманил ваше сознание, да так, что вы поверили в его чистые намерения?       Чары бы подействовали на неё в том случае, если бы их наложил сам небожитель. Но разве есть дело небожителям до новой слепой личины Нин Цзе? Даже обычным людям она не была интересна.       — Нет, — уже со смехом ответила Нин Цзе       — Что? Вы только что посмеялись, не верю своим ушам! Ну он точно одурманил вас, вот негодяй, я проучу его за это.       — Цин Цзя, я хоть и слепа, но для того, чтобы меня одурманить, нужны мощные чары, и если бы была под ними, то Ан Хун бы мог уже давно делать с моим несчастным телом что угодно, но, как видишь, я всё ещё стою здесь с тобой возле отхожей комнаты.