Танец змеи

События развивались так стремительно. Бедняжка мисс Клавис попросту разрывалась между обычной жизнью студента Хогвартса, приправленной нагрузкой, кратно превышающей обычную для пятикурсника, и не менее красочными буднями защитницы магического мира. Не проходило и дня, как кто-нибудь из знакомых, а то и незнакомых людей, наслышанных о ее славе, не обращался к девушке с просьбой, которую она, как правило, не могла отклонить из-за твердых убеждений, железной хваткой тащивших ее по этому тернистому пути. Иногда, правда, поручения оказывались сложнее или неприятнее, чем подразумевалось изначально, тогда Зои, уверенная в том, что ее старания должны вознаграждаться сообразно приложенным усилиям, материально или нематериально, добивалась своего не самыми лицеприятными путями — шантажом, угрозами, ложью. И, как настоящая слизеринка, не видела в этом ничего дурного. У нее была определенная репутация в школе, ее стоило поддерживать. Но зато девушка никогда не отказывала в помощи друзьям, даже если дело не сулило ничего хорошего. Это касалось не только Себастьяна, неизменно втягивавшего подругу в свои темные дела, но и Натти, пылающей праведным гневом против сторонников Руквуда, и Поппи, маленькой бравой защитницы магических тварей. Ребята были такими разными, а Зои как-то исхитрялась сохранить добрые отношения со всеми. Но сердце подсказывало — однажды ее амбиции воздвигнут стену между подругами. А пока стоило наслаждаться чудесными моментами и захватывающими приключениями, которые они переживали вместе. Зои, преодолевшая страх перед верховыми животными, с улыбкой вспоминала недавние вылазки из замка, то, как они с отчаянной в своей храбрости мисс Онай улепетывали от темных магов, а вслед им летели проклятья. Вспоминала, как Поппи преподнесла яйцо драконице. Девушке повторная встреча с крылатым ящером далась очень тяжело, она думала, что станет кучкой пепла в исходе их миссии, отрадно же было ошибиться. Все-таки, сила в чистом виде, такая, как эти монстры, не может считаться злом. Зло — то, что ей управляет. Зло — это Ранрок. И ему подобные. Себастьян пересек черту невозврата, убив своего дядю. Девушка догадывалась, что однажды все закончится чем-то подобным. Слишком настырны были оба в исступленной борьбе за заботу об Анне. А вышло так, что Анна в одночасье потеряла всю свою родню. Парень надеялся, сестра когда-нибудь поймет его и простит. Простит — возможно. Но едва ли такое можно забыть. Узы, связывающие их, как близнецов, разбились в результате ужасной трагедии, довершившей череду несчастий, преследовавших их род. Зои не судила друга за содеянное. Бывший мракоборец напал на них. Он мог запросто покалечить племянника, обезумевший в пылу битвы. Девушка уговорила Оминиса помочь им замять это дело. Но Оминис, альтруист, белая ворона в семье Мраксов, исполнив то, что должно, все больше отдалялся от Сэллоу и его пособницы. Да, кажется, за пособницу он ее и считал. Только эти двое знали — Зои не гнушается запретными средствами, совершая свои грандиозные подвиги, вести о которых постепенно разносятся по округе. Гнев, даже ненависть помогали ей. Не только с древней магией, но и с проклятьями, которых страшился, как огня, каждый уважающий себя волшебник. Ведь за них можно угодить в Азкабан. Да, им с Себастьяном, по справедливости, стоило бы отдыхать в прохладной компании дементоров, причем уже давно. Но жизнь такова, что правосудие избирательно, и эта парочка успешно от него ускользала. Трупы не умеют доносить в Министерство. Преподаватели, как ни странно, не замечали ничего настораживающего за ее необъятными мешками под глазами, нездоровым блеском голубых глаз, энергия в которых поддерживалась благодаря силе духа и кое-чему более осязаемому — постоянно пополняемому запасу животворящих зелий и рябиновых отваров. Сама готовить зелья она не успевала, поэтому приходилось скупать их у торговцев за те немалые деньги, что ей удавалось заработать самыми разными способами. Профессор Фиг, увлеченный загадками Хранителей, сочувствовал, но никогда не вникал в то, чем ученица занимается в часы, когда она предоставлена сама себе. Профессор Уизли, похоже, души в ней не чаяла. Профессор Гекат, Чесноук и Ронен окутывали девочку мягким одеялом внимания, довольные успехами… экспериментальной пятикурсницы. Когава, Шах и Ховин, как казалось Зои, недолюбливали ее, то ли за талант, то ли за невнимание к предмету. Мама Натти тоже настороженно относилась к мисс Клавис. И не зря. Ее дочь чуть не погибла, защищая подругу. Провидица чувствовала опасность задолго до того, как она воплотилась в жизнь. Только многозначительные взгляды профессора Шарпа давали ей понять, что он обо всем догадывается. Но он молчал, ничем не выдавал себя. И не выдавал ее. Учитель зельеварения испытывал, вероятно, не больше симпатий к персоне Финеаса Найджелуса Блэка, чем любой ученик, а, впрочем, последнему с лихвой доставало собственных симпатий, чтобы оставаться на плаву. Неужто Министерство избрало мага на такой ответственный пост из-за громкой фамилии? Ей было обидно от того, что учитель не разговаривал с ней так, как раньше, без ненужных формальностей и холодности. Даже тогда, когда она одна заходила по вечерам, чтобы приготовить парочку зелий. Или нужно было снова выманить его в лес, чтобы дотронуться хоть на пару минут до того, что сокрыто за панцирем видимого равнодушия? Сомнений не осталось, он ей покровительствует, по-своему, конечно, в особой молчаливо-угрюмой манере, но зачем тогда этот шаг назад? Их отношения напоминали танец, в котором партнеры то отдалялись, то неожиданно оказывались в объятиях друг друга. Если бы у Зои было больше времени, если бы она не была опустошена бесконечным потоком задач, валившихся градом на ее бедную голову, она бы попробовала разобраться, предпринять что-нибудь, но бурное течение относило ее все дальше и дальше от человека, к которому тянулось тревожно бьющееся в груди сердце.

***

Зои бежала по коридорам замка, словно вихрь, все вокруг расступались, кричали что-то вслед и крутили пальцем у виска, но она не обращала внимания. Студенты сейчас казались ей муравьями, погруженными в суетливую беспечность однообразного существования, не знающими иных забот, кроме привычных. Не знающими, что к их жилищу приближается пожар, способный поглотить все живое. Девушка без стука ворвалась в класс зельеварения. Ей было все равно, есть сейчас у него урок или нет. Она была просто обязана предупредить, несмотря на то, что Профессор Фиг взял эту задачу на себя. Возможно, Хогвартс будет разрушен, возможно, она сама умрет в жестоком бою, а ее переломанное, изувеченное тело так и останется лежать в пещерах, погребенное под некогда величественными развалинами, венчая триумф алчущих крови гоблинов. Времени хватало лишь на один визит. Бесполезно было бежать к Натти или Себастьяну, они непременно вознамерились бы помочь, но ребята слишком слабы для борьбы с ордой вооруженных до зубов солдат Ранрока, нельзя подвергать их смертельному риску. — Мисс Клавис, я не потерплю такого обращения с дверьми! Что бы вы ни задумали, это наверняка не настолько срочно, — он поднялся с кресла, такой грозный, испугавший бы кого угодно, но не ее. — Профессор… — девушка оперлась руками о колени, пытаясь отдышаться. — Ранрок и его войско скоро будет под Хогвартсом. Я пришла попрощаться. Если у меня не получится… Спасибо за все, что делали для меня. Было честью… — Что за нелепица, Зои? — грубо прервал ее Шарп. — Профессор Фиг совсем запугал вас своими гоблинами, это выходит за всякие рамки. Бедное дитя… — он приблизился вплотную и пальцами поднял ее лицо за подбородок, эмоции, отражавшиеся в темных глазах сменяли одна другую. — Но… Неужели это правда? — Сэр, я должна идти. Без меня — все бессмысленно! — она и сама не была уверена в своих словах, оттого они прозвучали несколько истерично. — Нет! Я никуда вас не отпущу. Если Хогвартс в опасности, ученикам нельзя оставаться в замке, — его глаза теперь напоминали небо перед грозой, почерневшее, угрожающее — еще немного и грянул бы гром. — Не все определяется нашими желаниями. Вы беспокоитесь о том, чтобы защитить меня. Спасибо! Я не забуду! Но я пришла не за тем, ведь есть кое-что важнее… Всегда есть кое-что… Я бы хотела остаться с вами, пускай бы бездна под ногами разверзлась! А еще больше я бы хотела, чтобы ничего этого не было. Ранрок — чудовище. Он не умеет управлять силой, которой завладел. Злобное, бессердечное отродье. Он убил Локдока, своего брата. Хотя, наверное, хуже него Виктор Руквуд. Человек, готовый избавиться от любого препятствия, стоящего на пути. Животное, девочка, ставшая случайной свидетельницей его преступлений — неважно. Если душа Ранрока отравлена древней, неизведанной магией, то душа этого подлеца попросту сгнила. — Откуда вы?.. — голос Шарпа дрогнул, он не мог поверить в то, что слышал из уст этой девочки — неужели она пережила гораздо больше бед, чем ему казалось? — Я избавила мир от Виктора Руквуда и его помощничка Харлоу, — утерев непрошенные слезы, произнесла Зои так твердо, что профессор отошел, потрясенный. Это правда. Она убила их. И не обычным заклинанием, а тем, что дарует моментальную погибель. Но это уже останется ее тайной. Чтобы сражаться с чудовищами, подобными темным волшебникам, необходимо понять их, воспользоваться их же оружием, направить его против них. Пока Зои не знала лучшего способа сохранить жизнь свою и других. «Без зла нет добра», — говорят иные мудрецы, и они правы. Но абсолютное зло подлежит уничтожению. — А теперь прощайте, профессор. Знайте, я всегда… Впрочем, неважно! Глупо говорить об этом сейчас. И вообще когда бы то ни было. Берегите себя. Пользуясь растерянностью мужчины, она выбежала из класса так же быстро, как вошла. Ей предстояла битва не на жизнь, а на смерть. В неумелых руках обычной школьницы оказалась, как знать, возможно, судьба сотен и тысяч волшебников. Зои уже поняла, что сделает с Хранилищем. Она не станет слушать твердолобых старцев из зала картографии. Нет ничего благородного в том, чтобы оставлять огромную силу пылиться в подземелье, это позиция трусов. Трусов, по вине которых до Хранилища, тщательно оберегаемого мертвецами от достойных магов, добрался такой злодей, как Ранрок. Они все твердили о том, что будет, если мощь Хранилища попадет в плохие руки. А если в хорошие? Неужели они не допускали такой возможности? Теперь, когда люди узнают о сокрытом под Хогвартсом, тайна больше не будет в безопасности. Требуются деятельные меры. Нужно добраться до источника первой и сокрушить Ранрока — таков был план. Зои слишком спешила. В суматохе на поле боя, разверзшемся перед ней подобно огненной геенне, она только и думала о том, чтобы поскорее найти Хранилище. И не заметила приближения огромного бронированного тролля с пылающими алым огнем глазами. Сердце пропустило пару ударов. Она замерла, растерявшись перед лицом неожиданной угрозы. Профессор Фиг был далеко. Другие преподаватели отражали атаки подступающих волн гоблинов. И, прежде, чем она успела схватиться за палочку, услышала знакомое: «Экспульсо!». Тролль отступил, но этого было недостаточно. Ей хватило одного взгляда, чтобы понять — Шарп освобождает ей дорогу, выигрывает время. Все для того, чтобы она не задерживалась, успела опередить Ранрока. «Теперь мы точно квиты», — подумала Зои, провожая взглядом мракоборца. Он справится. Хогвартс одержал решительную победу над силами зла. И только Зои Клавис, студентка пятого курса, знала, какой ценой. Она благодарила ненависть, переполнившую ее в то мгновение, когда профессор Фиг, самый добрый человек из всех, кого она знала, пал жертвой властолюбивого гоблина. Хотя наставник так и не смог понять ее намерения и был глубоко огорчен тем, что девушка, избранная для, как ему казалось, высокого пути, растоптала доверие Хранителей и пошла своей дорогой. Зои тогда рассердилась на него, но была уверена — со временем он смирится, осознает ее правоту. Только судьба не дала им шанса и тотчас же разлучила учителя и ученицу. Когда Зои сошлась с Ранроком в последнем бою, она не чувствовала страха, хотя дракон, в которого перевоплотился нечестивец, выглядел поистине неуязвимым. Ей казалось, рядом с ней стоят погибшие: профессор Фиг с женой Мириам, гоблин Логдок, Джон Озрик и многие другие, безымянные жертвы. Они направляют ее палочку, они берегут ее от сокрушающих ударов. После, когда враг был повержен, оставалось еще одно великое дело — подчинить себе древнюю магию, расплескавшуюся по пространству вокруг. Зои до сих пор с содроганием вспоминала, каких усилий ей это стоило. Но, впитав все без остатка, она почувствовала небывалую легкость. И улыбнулась. Этого никто не видел. Никому не ведомо было, что девочка, и без того победившая гоблинского вождя, стала еще могущественнее в этот день. А она предпочитала не раскрывать свои карты, по крайней мере пока. Что же до зала картографии — Зои навестила своих старых знакомцев и рассказала о принятом решении, не таясь. Они были разочарованы, эти тени прошлого, но судьба мира больше была не принадлежала им. Все, что оставалось старцам — смирение и надежда на то, что Зои Клавис не повторит ошибок Исидоры Морганак.

***

Остаток учебного года позволил Зои отвлечься от произошедшего, оставить посторонние заботы и всецело посвятить себя магическим наукам. Война войной, а уроки по расписанию. Первую половину дня девушка пропадала на парах, вторую проводила за домашней работой и подготовкой к СОВ, а ночи — в запретной секции, причем зачастую со своим давним товарищем по несчастью — Себастьяном. Смерть дяди подействовала на него отрезвляюще. Он не отказывался от знаний, приобретенных ранее, но осознал их обманчивую природу и стал более осторожен, более внимателен к близким. Как Зои и предполагала, сестра-близняшка не думала прощать его. Впрочем, время — лучшее лекарство. Но, безусловно, не ото всякого недуга. А ведь именно лекарство стало предметом исследования волшебницы. Экзамены сданы, результаты превзошли всяческие ожидания, а кубок Хогвартса достался Слизерину на радость директору. Министерство уже послало юной героине весточку с тем, что они будут ждать ее после окончания Хогвартса. И девушка чувствовала — перед ней открывается блестящее будущее. Дух захватывало от картины, которую рисовало ее разыгравшееся воображение. Она, уже зрелая волшебница, возвышается над остальными, говорит с трибуны. Остальные слушают, глядя на министра или даже… президента конфедерации? Но было кое-что, чего ей остро не хватало и в грядущем, и в настоящем. Возвращение в родной дом не вселяло бы в нее такого живого интереса, если бы не письмо, нежданно-негаданно доставленное совиной почтой. В нем отец, всегда отстраненный и порой даже откровенно враждебно настроенный по отношению к дочери, впервые за все время попросил у нее прощения и объяснял причины своего поведения. Он писал, что знал о вероятности рождения волшебника в их семье. Его отец, тот самый сумасшедший дедушка, которого Зои никогда не видела воочию, был одержим бабушкой, магглом, единственной наследницей внушительного состояния, в том числе, их поместья. Рональд Олсен, остроумный и обаятельный, соблазнил юную красавицу, и плодом их непродолжительной страсти стал отец Зои, незаконорожденное дитя, вынужденное принять фамилию матери, интерес к которой после рождения сына повеса-волшебник утратил окончательно. Бедняжке с бастардом на руках пришлось перенесть все тяготы позора, общественного падения, изолироваться в стенах усадьбы, ставших для нее тюрьмой. Она почила до рождения внучки, одинокая, посвящавшая всю себя воспитанию сына, с которым она справилась, если не считать того, он вырос с мыслью, будто бы весь мир был ополчен против него. Будучи молодым и горячим, мистер Клавис уехал в Вест-Индию зарабатывать деньги. Там его ждал успех. Почти десять лет, проведенные среди дикарей и беспринципных коммерсантов, закалили его и прежде тяжелый нрав. Вернулся в Англию он уже богатым и желанным кавалером. Избрал выгодную партию — знатную девицу из обедневшего рода, обделенную чувственностью, холодную тень для мужа, которая вполне его устраивала. Такая женщина не смогла стать хорошей матерью, такой, какой была его собственная. Она перебрасывала родительские обязанности сперва на няню, затем на гувернантку. Джеймс Клавис не посвящал супругу в большинство своих дел, а уж тем более в темную семейную тайну. Она знала лишь то, что отец лорда был безумцем и негодяем. Но он был еще и магом. И Джеймс опасался, как бы у него не родился маг. Он, полный презрения к волшебному миру, от которого, как сквиб, был отстранен, ненавидел саму эту возможность и желал обзавестись мальчиком, которого воспитает в строгих правилах и сделает достойным наследником потом и кровью нажитых богатств. Но вместо этого родилась Зои, вокруг которой вечно творились какие-то странные, необъяснимые явления, в которых отец боялся углядеть магию, а жена больше никак не могла понести. Нежеланный ребенок стал бичом для горделивой, жестокой души. С тех пор, как дочь отбыла в Хогвартс, у него было достаточно времени на размышления. И он пришел к выводу, который поначалу отрицал. Он вел себя бессердечно и бессовестно в отношении собственной крови. Ведь Зои, любознательная, настойчивая, развивающаяся не по годам, несмотря на старания родителя ограничить ей, как девочке, доступ к знаниям, поразительным образом походила на него самого. И он, обреченный жить без отца, позволил своему ребенку страдать таким же образом. Кроме того, до него дошли сведения, переданные одни типом, оказавшимся волшебником, работавшим среди магглов, что его Зои произвела настоящую сенсацию в магическом мире. Тогда он словно бы прозрел, заметив наконец, как ему посчастливилось. Он даже впервые сходил в церковь, чтобы поблагодарить и заверить Бога в том, что его раб отныне посвятит себя искуплению вины. Что-то из этого девушка извлекла из письма, написанного, как всегда, сухим и сдержанным языком, что-то открыла потом, при личной встрече, когда они впервые общались на равных. Но она не держала зла, ей даже стало жаль отца, о котором она так много не знала. Быть может, не испытав боли, причиненной ей семьей, не будучи вынужденной рано повзрослеть, она бы не стала тем, кем стала. Им с Джеймсом Клависом предстоял долгий путь признания и принятия друг друга прежде, чем по-настоящему породниться, но трудности никогда не пугали Зои. Оставалась лишь одна вещь, которую ей просто необходимо было прояснить, чтобы идти дальше.