Танец змеи

Урок окончился. Зои солгала бы, если бы сказала, что не боялась разговора с учителем тет-а-тет после того, что произошло накануне. Сейчас та ночь казалась ей странным сном, нелепым, фантасмагорическим. Она не должна была проникать в покои преподавателей. Он не должен был позволять ей остаться на ночь. Хотя и для первого, и для второго обстоятельства существовали более или менее разумные объяснения, но и они не могли полностью удовлетворить запросы алчущей ответов логики. И, что смущало волшебницу больше всего, теперь нарушение, за которое ее могут запросто исключить из школы, оказалось всецело в руках Шарпа. В его воле шантажировать ее, придумывать изощренные наказания. Может быть, она теперь станет кем-то вроде домового эльфа на побегушках у учителя зельеварения? Будет прибираться, проводить вечера в веселой компании склянок, пробирок и котелков. Или он заставит ее вызубрить учебник наизусть? Писать «я больше так не буду» миллион раз? Разной паршивости догадки беспокойно копошились в сознании провинившейся студентки. С тяжелым грузом на сердце, она, не в состоянии стереть уныние и отпечаток вины со своего лица, поплелась к столу профессора, демонстрируя ему всем своим видом прискорбность нынешнего положения. А он только хитро улыбался, пока она походкой маггловского мученика, обреченного на распятие, шествовала навстречу своей казни, тем более пугающей, что неизвестной. Шарп прокашлялся и вкрадчиво заговорил своим будоражаще низким голосом: — Итак, мисс Клавис, раз уж вы такая любительница древностей, — это, бесспорно, была насмешка, — мы сможем изготовить зелье, значительно усиливающее ваши способности на некоторое время, по старому рецепту, который мало кто применяет из-за труднодоступности ингредиентов. Оно морально устарело, но, поверьте, эффект стоит усилий. — И что мне понадобится для этого зелья, профессор? — чувствуя подвох, прищурилась девушка. — Волос из гривы фестрала, — торжествующе ответил ехидный профессор. Лицо Зои окончательно посмурнело. Что дальше? Палец тролля? Глаз дракона? Мантия дементора? Шарп продолжал, забавляясь ее нескрываемой реакцией: — Но можете не бояться, я сопровожу вас в Запретный лес к месту, где обычно пасется табун. К счастью для вас, они остановились неподалеку. — Может быть, лучше мне одной? Просто отметьте место на карте, — без особой надежды на согласие предложила Зои, понимая, что, если вдруг дело дойдет до драки с кем-то или чем-то в лесу, кишащем разного рода опасностями, волей-неволей придется применить силу, выдавать которую перед школьной профессурой ей не велели. Хотя девушка уже по глупости упомянула свои способности и даже продемонстрировала их слабое воплощение в реальности, оставался шанс на то, что Шарп сочтет это за талантливо исполненный фокус или небольшую магическую аномалию. — Одной? В Запретный лес? Ночью? Я, наверное, ослышался, потому что это грубое нарушение правил, — продолжал ехидничать учитель, достаточно проницательный для того, чтобы мгновенно понять — девочка уже бывала в местах, закрытых для студентов, и не раз, если теперь, вместо того, чтобы высказывать свои опасения, просит потенциального защитника остаться за четырьмя стенами, пока она, пятикурсница, занимается ловлей смертеподобных лошадей в месте, где ей могут оказать теплый прием пауки, волки, не говоря уже о существах более разумных — кентаврах и… браконьерах. Хотя последних не видели так близко к Хогвартсу, но то люди отчаянные, они наверняка предпринимают вылазки, рискуя шкурой ради звонких монет. — Да, вы ослышались, сэр… — вздохнула Зои. — А как же ваша нога? — Я не настолько беспомощен. Как видите, я прекрасно хожу по замку целый день. Ходит целый день — сильно сказано. Все-таки, большую часть времени мужчина проводил в учебной комнате или в кабинете. Холод, сырость и темнота подземелья, похоже, ничуть не смущали профессора, привыкшего к аскетическому затворничеству. Он не горел желанием сталкиваться со студентами вне занятий. И это было взаимно. Лишь поздно вечером он отправлялся на покой. Но нет покоя нечестивым. Пренебрегая здоровым сном, профессор ворошил истлевшие от старости пергаменты или брался за книги, одной только толщиной моментально вгоняющие здорового человека в тоску. Свободные дни он предпочитал проводить в своем укромном уголке наверху, посвящая себя творчеству. Конечно, иногда приходилось выходить. Скажем, поесть или встретиться с коллегой, едва ли это можно было назвать постоянной и длительной ходьбой. Но и она доставляла немало неприятностей. Зои сама видела, как плохо его самочувствие в поздние часы. В общем, делать нечего. Пришлось дожидаться вечера и отправляться на нелегальную вылазку за волосом фестрала. А ведь это предложение от человека, который вчера запретил ей возвращаться к себе, потому что гулять по коридорам после отбоя — против правил. Таскать студентов в лес, где их могут сожрать, видимо, очень даже правильно. Не то чтоб Зои обижалась, учитывая ее характер и навыки, это наказание определенно не из худших, она даже пребывала в приподнятом расположении духа, как и всегда в ожидании приключений, однако мотивация профессора Шарпа оставалась для нее совершенно неясной. К чему этот ночной променад? Он и сам в состоянии добыть ингредиенты для зелий или, по крайней мере, послать кого компетентнее. Вдруг Зои посетила мысль, как бы рассеявшая тьму переживаний, сгустившихся в голове. Мысль об одиночестве. До того, как оказаться в этом чудесном месте, она тоже была предоставлена самой себе в недружелюбном приюте, который ее магглы-родители называли домом. В мире магглов Зои так и не смогла подружиться с кем-то, у нее в окружении и не было сверстников — даже гувернантку, юную и прелестную Мари, с позором изгнали из дома за то, что она посмела влюбиться в здешнего пастора, а тот ответил ей взаимностью. «Какой срам, какая безнравственность! Дурной пример!» — шипела мать, отчитывая работницу, француженка безмолвно выслушивала несправедливые упреки. Зои и сейчас не понимала — что дурного могло быть в столь естественном для молодого сердца чувстве, ведь позже они даже сыграли свадьбу, как положено… А в школу ее не отдали. «Девочке из хорошей семьи надлежит заниматься дома». Теперь же, когда она прибыла в Хогвартс, окруженная ореолом таинственного и эпического события, отбросившего пространную тень на ее судьбу, у нее словно выросли крылья за спиной. Девочка, поступившая сразу на пятый курс. Талант. Исключение из правил. Ощущая поддержку, ловя заинтересованные взгляды волшебников, Зои стала сильнее, будто ее настоящее «я» наконец освободили от пут, оставивших жестокие рубцы. Она стала собой, под чутким руководством профессора Фига превратившись из гусеницы в пышнокрылую бабочку. Окунувшись с головой в воспоминания о прошлой жизни, кажущиеся сейчас такими далекими, девушка пришла к предполагаемому ответу на вопрос, мучивший ее. Профессор, мрачный и замкнутый, держался на почтительном расстоянии и от учеников, и от учителей, никто, впрочем, и не стремился сблизиться с ним по вполне понятным причинам. Люди, согласно собственной природе, не любят преодоление трудностей, особенно когда дело идет о ближнем, участие в судьбе и жизни которого вовсе не является обязательным. Бывший мракоборец отгородился от мира стеной ядовитого плюща. Вероятно, он так же, как и Зои раньше, подходил к этой стене в слабой надежде добраться до внешнего мира, касался ее ладонью, но натыкался лишь на ранящие шипы. Что, если девушка совершенно случайно подожгла эти буйные заросли, проникла туда, куда ей априори путь был заказан, выбив тем самым мужчину из привычной колеи общения со студентами. Она видела его переживания, заключенные в полумраке комнаты, множество талантливо выполненных эскизов, которые до сих пор были доступны только ему. Она ворвалась в этот мирок, запустила в него свежий воздух — и завладела интересом профессора. Ему, вероятно, не так уж нужен был волос фестрала или наказание, чисто формальное. Он, сознательно или нет, искал ее общества. Зои польстил этот вывод, ведь и она захаживала к нему гораздо чаще, чем к иным преподавателям, пользовалась его котлом, любезно предоставленным для использования во внеурочное время, стегала атакующими заклинаниями манекен. Он бывал, конечно, молчалив и холоден, как каменный утес, о который разбиваются могучие волны, делал вид, что не обращает никакого внимания на ее мельтешение в подземелье, но порой на него находило благодушное настроение и он учил ее чему-то новому, обменивался парой отвлеченных фраз, каждую из которых Зои берегла в памяти, хранила, словно бесценный дар. Похоже, у них было много общего, как бы странно это ни казалось со стороны. Они перемещались совершенно дедовским способом, пешком, ввиду того, что трансгрессия в замке и его окрестностях была невозможна, а метла являла собой уж слишком молодежное средство передвижения. Зои сбавила темп так, чтобы не упираться в спину профессора, который вел ее, как мама-утка, сопровождающая несмышленого птенца. Будто бы зверь мог объявиться только спереди. Девушка следила за походкой Шарпа, но, как видно, он выпил обезболивающее зелье и ничем не выдавал свою слабость. Они, между прочим, даже не разговаривали. Шарп лишь изредка спрашивал, нужно ли остановиться на пару минут, чтобы перевести дыхание. Ей это не нужно было, но Зои охотно лгала, чтобы он сам отдохнул. — Хм, многовато здесь пауков, — указала девушка себе под ноги, трава шевелилась от бесконечного снования мерзких тварей, которые, к счастью, хотя бы не пытались залезть на путницу по новеньким брюкам, совсем неуместным для девочки в мире магглов. Профессор, не оборачиваясь, спокойно пояснил: — Мелкие, они нам не страшны. Не стоит даже обращать на них внимание. — А мы точно идем в нужном направлении? Мне кажется, мы скорее найдем гнездо этих членистоногих, чем фестралов. — Когда я в последний раз бывал здесь, такого скопления пауков не было. Но им свойственна миграция, — в его интонациях промелькнуло что-то, похожее на беспокойство. — Вот бы сюда профессора Ховин, она бы непременно рассказала, какие это славные и безобидные создания, — попыталась разрядить обстановку девушка. — Славные и безобидные? Сомневаюсь, что она бы сказала нечто такое, — хмыкнул профессор. Вдруг со всех сторон послышался скрежет ломающихся веток и шорох, такой объемный, что, казалось, он исходил откуда-то изнутри. Шарп, не церемонясь, схватил ученицу за руку и притянул ближе к себе. Зои на секунду опешила от грубости этого жеста. Он мог просто сказать, чтобы она подошла. Но бывший мракоборец привык действовать решительно, без промедления, без права на ошибку. — Не отходите ни на шаг. Готовьтесь защищаться. Они боятся огня, — отрывисто приказал мужчина. «Акромантулы?» — успела только подумать Зои. Ей случалось встречаться с несколькими, но они были не очень большие, чуть выше метра. Вне зависимости от размера их яд смертелен, если вовремя не применить антидот… Из-за деревьев на путников выжидающе смотрело не меньше сотни блестящих и злых бусинок-глаз. «Люмос», — прошептала девушка, надеясь оценить обстановку перед нападением. И вот они зашевелились. Пауки, вышедшие из-за деревьев, застыли в нерешительности, пригнувшиеся для стремительного нападения. Профессор решил нанести удар первым. «Араниа Экзуме!» — выкрикнул он, и часть пауков с омерзительным щелканьем скрылась из виду. Но остальные, похоже, только разозлились, и ринулись в атаку. Зои тоже вступила в бой. Волшебники едва успевали отбиваться от этой кровожадной толпы. Зои следовала совету преподавателя, с ее уст срывались заклятия огня, в то время как Шарп изничтожал орду самыми разными способами. Противники взрывались, рассекались на части, сталкивались друг с другом. Барьеры не меньше дюжины раз спасали от вероломных тварей, оцепивших их подобно гиенам, объявившим охоту на одинокого льва. Когда арахниды, испугавшиеся яростного отпора, притаились поблизости, зализывая раны и обдумывая новые способы нападения, а акромантулы, как известно, отличаются незаурядным интеллектом, профессор наколдовал защитное кольцо огня, могучим столпом окружившее их. Зои посмотрела на мужчину в ожидании новых указаний. Ее дыхание сбилось, а растрепавшиеся кудри прилипли к мокрому от пота лицу. Шарп тоже выглядел измотанным. — Молодец, — коротко сказал он. — Теперь они должны… Шорох послышался оттуда, откуда никак его не ждали — сверху. Они оба одновременно подняли головы к сосне, раскинувшей ветви позади них, но было уже поздно. Огромный акромантул, гораздо крупнее предыдущих, летел в могучем прыжке прямо на них, миновав кольцо огня на земле. Шарп успел отбросить в сторону студентку. Она ударилась о землю, но мигом поднялась, и с ужасом наблюдала за тем, как ужасных размеров паук подмял под себя профессора, как он стремительно окутывает его, безоружного, паутиной. «Палочка! — судорожно подумала девушка, шаря руками по мокрой траве. — Он тоже потерял!». Наконец, она нащупала в траве свою и собиралась поджечь монстра, но тут до Зои дошло. Стена огня рассеялась. Три паука из тех, кто ранее отступил, стремительно приближались к ней. Увы, попробуй она выстрелить в гиганта, тотчас оказалась бы в том же положении, если не хуже. Зои издала крик отчаянной ярости и, отвернувшись от удаляющегося акромантула, поразила сначала одного нападавшего, затем второго, а третий сбил ее с ног, полоснув острым когтем по ноге, но Зои на сей раз не выронила палочку, и, полная ненависти, кипящей в жилах, прохрипела: «Круцио». Паук, пища, извиваясь от чудовищных мучений, принялся кататься по земле, то поджимая лапы к корпусу, то беспорядочно размахивая ими. Зои не стала добивать страдающее существо. А остальных это спугнуло. Пауки отступили. Кажется, они тоже кое-что знали о непростительных заклинаниях или просто были впечатлены душераздирающими воплями сородича. Акромантул, тащивший за собой кокон, внутри которого, должно быть, профессор уже готовился к мучительной гибели, почти что скрылся из виду. Зои подхватила вторую палочку и бросилась вслед за монстром. Все, что существовало для нее в эти тревожные минуты — гулкое биение пульса в висках, огонь в легких, злость, обуявшая все ее существо, и единственное намерение — спасти любой ценой. А гигант, кажется, совсем не спешил. Его интересовало, что предпримет это жалкое, хрупкое, как осиновая ветвь, создание из мягкой плоти, что оно противопоставит ему, хозяину сумрака и тумана. Девушка достигла необходимой ей дистанции, чтобы не спугнуть своего восьминогого соперника, и, пустив в него огненную стрелу, окликнула: — Сгинь, урод, и я пощажу тебя! Паук, тело которого было покрыто прочным хитиновым панцирем, дрогнул, но, похоже, ущерб был незначительный. Он зашипел, постукивая жвалами: — Глупый человечес-ский детеныш. Умные дети бегут, когда их родитель обречен на неизбежную гибель. Твой отец с-слаб. Что ж, придется тебе тоже умереть. «Что? Отец?» — смутилась на миг Зои, затем, оскорбленная словами твари, ответила с поразительной решительностью. — Нет, это ты сегодня умрешь. Твои дети сбежали. Неужто тоже учуяли близкую кончину? — ухмылка исказила черты лица, обычно мягкие, теперь зловещие в холодном свете мерцающей луны. — Ах ты, дерзкая, — акромантул, слишком тяжелый для прыжка с места, ринулся к студентке, лапами, каждая размером с фонарный столб, вспахивая землю. До фатального столкновения оставалась пара секунд. Зои сомкнула веки и сосредоточилась. К ней пришло понимание, ясное, как день. Единственное средство, способное помочь ей сейчас — древняя магия. По телу бурным ручьем пробежал поток энергии, раскаленной, как жгучая лава, она чувствовала его на кончиках пальцев. И, усилием воли сконцентрировав эту силу в палочке, девушка направила ее прямо на акромантула, который уже находился в метре от нее. Его разорвало на маленькие частицы, хлопья липкой плоти. Теперь вся одежда Зои насквозь вымокла в том, что еще недавно было повелителем армии разумных пауков. Она замерла, удивленно моргнула, провела мокрой рукой по такому же мокрому лицу и с отвращением содрогнулась. Опомнившись от шока, студентка бросилась к кокону и сожгла паутину. — Профессор! Профессор, вы живы? — она схватила мужчину за плечи, умоляюще заглядывая в его широко открытые темные глаза. Кто-то бы назвал ее идиоткой, ведь, несмотря на смертельную бледность, он, очевидно, дышал, причем шумно, со свистом втягивая воздух, но сейчас девушка не была уверена ни в чем. Чувство вины парализовало мысли. Ей казалось, примени она свой дар раньше, беды не случилось бы. Вот, до чего довело слепое исполнение указаний. Ведь на чаше весов была жизнь, его жизнь! На глаза наворачивались горькие слезы. — Сумка… На поясе. Зеленое… — превозмогая то ли боль, то ли слабость, прошептал Шарп, вцепившись дрожащей рукой в рукав ученицы, упавшей перед ним на колени — видимо, подняться он уже не мог. — Противоядие. Поняла, — девушка принялась шарить пальцами по чарами расширенной сумке, даже не снимая ее. Вскоре она обнаружила искомое зелье и, осторожно приподняв голову мужчины, другой рукой щедро вылила ему в горло все содержимое скляночки. Пока зелье действовало, Зои так и сидела, не сводя обеспокоенного взгляда с его побелевшего лица, обострившихся от видимого страдания благородных черт, непрерывно проверяя пульс. В полной всепоглощающей тишине. И только когда профессор предпринял первые попытки встать, отстранилась, подала руку. «Обопритесь на мое плечо, пожалуйста», — мягко, но настойчиво сказала она. — Зои, вы… — выдохнул он ее имя, не зная, как и высказать то, что он думал и чувствовал по отношению к студентке, которая только что спасла его жизнь, храбро вступила в неравный бой и с искренней заботой помогала ему, больше, чем когда бы то ни было походившему сейчас на жалкого калеку. — Вы больше ничего мне не должны, — нашелся все-таки он, титаническим усилием сдержав лавину эмоций, обрушившуюся на его несчастную душу. — Профессор, вы ничего не слышали, ну, когда вас схватил паук? — девушка вспомнила о том, что применила Круциатус, заклятие, позволившее ей вовремя добраться до злополучного акромантула, оставив позади его многочисленное потомство. — Нет. Эта паутина, она будто бы заглушает все звуки. Я только надеялся, что вы покинете Запретный лес, выпустите сигнальную вспышку, что вас спасут… Я поступил очень опрометчиво, когда позвал вас сюда. Патриарх акромантулов раньше не показывался людям. По крайней мере, тем, кто сумел бы про него рассказать, — глубокая задумчивость заставила мужчину отвести взгляд от одухотворенного лица девушки, внешне почти еще ребенка, но с умными и серьезными голубыми глазами, с ободряющей улыбкой на чувственных губах, такой взрослой, такой понимающей. — Не беспокойтесь, сэр, все в порядке. Я никому не расскажу об этом. Кроме того, если бы не кольцо огня, нами точно поужинали бы. — Пф. Кольцо огня! Как видите, оно не уберегло. Но как вы ухитрились победить акромантула? От него не осталось даже лапы, не говоря уж об остальном. — Я разозлилась, сэр. Я не могла позволить себе потерять вас, погоня за пауком стала для меня важнее всего остального, — начав искренне, она твердо решила быть искренней до конца, умолчав только о победе над более слабыми противниками. — Вынуждена признаться… Та магия, о которой я говорила, вот она в действии. Но никогда еще мне не удавалось извлечь из нее подобной мощи. — Невероятно. Кто об этом знает? Профессор Уизли? Профессор Блэк? А министерство… — Только профессор Фиг, — немногословно ответила Зои. — Прошу, не расспрашивайте. Но уверяю вас, все, что делается нами, делается во благо. — Ранее я обещал, что не выдам тайну, но тогда я и представить не мог, каким потенциалом обладает эта ваша древняя магия. Впрочем, слово я сдержу, будьте спокойны. Профессор Фиг всегда был порядочным человеком, хотя и немного чудаковатым. Но если вы пострадаете из-за его подковерных игр, я собственноручно отправлю его в Азкабан. Поверьте, мисс, у меня еще есть нужные связи, — мужчина вздохнул, постепенно успокаиваясь. — Забудьте про волос фестрала. Возвращаемся в замок. — Может быть, в другой раз? — улыбнулась девушка, перетаптываясь с ноги на ногу, она проигнорировала ворчание Шарпа, теперь зная наверняка, что на него можно положиться. — Серьезно? — в его голосе будто бы прозвучало уважение. — Да, разумеется. Полагаю, акромантулы теперь будут нас бояться. — Это правда. Они достаточно умные создания, чтобы сделать выводы. Однако, я поражаюсь вам. Профессор Уизли не ошибается, вы, действительно, очень необычная юная леди. И дело даже не в магии, способной разорвать живое существо на атомы. Кстати, позвольте. Экскуро. Так гораздо лучше. Зои выдохнула с облегчением, избавившись от паучьей жижи, облепившей ее с ног до головы. На пути обратно в Хогвартс профессор хромал сильнее. Наверное, действие зелья заканчивалось или ослабилось под влиянием противоядия. Зои тоже прихрамывала. Паук, добравшийся до нее, оставил глубокую рану на голени. И Шарп обратил внимание на залитую кровью штанину тех самых новых брюк. — Вы ранены. Почему не сказали? — спросил он так строго, будто Зои беспечно скакала по деревьям и ненароком поцарапала ногу, а не получила боевое ранение. — Давайте не будем задерживаться, — не менее строго ответила девушка, обиженная этим тоном. — Нет, будем, — если кто и мог соревноваться с ней в настойчивости, так это бывший мракоборец. — Вы истечете кровью, доблестная победительница пауков. Я бы перевязал рану, но тогда у кого-нибудь непременно возникнут вопросы, и вам все равно придется идти в госпиталь. Поэтому предупреждаю, экстракт бадьяна, как вы, должно быть, знаете из курса моего предмета, прекрасно заживляет порезы, но это будет больно. — Профессор, не стоит… — взмолилась она, совершенно не готовая к пытке, которую сулил бадьян. — Возражения не принимаются. Садитесь и задерите штанину. Зои нехотя послушалась, с видом протестующего ребенка шлепнулась наземь и окинула Шарпа осуждающим взглядом. Она вполне могла бы потерпеть до замка, хотя, конечно, нога очень болела, а вишневая кровь пульсирующими толчками беспрерывно сочилась наружу. Он присел рядом с ней и осторожно нанес зелье на пораженную ногу. Лицо девушки перекосило от новой, острой, кинжальной боли, пронзившей все ее тело. Она с трудом удержалась, чтобы не закричать, и прикусила язык, выкатив глаза и побледнев до состояния свежего снега. «М-м», — в конце концов, вырвалось у нее сквозь стиснутые челюсти. Но рана затягивалась чрезвычайно быстро. Пожалуй, это того стоило. Боль ушла так же внезапно, как наступила. — Видите, как полезно зельеварение. Но рана еще может открыться. Полежите пару дней. Сделайте вид, что болеете. Я знаю, вы, студенты, это умеете. А сейчас поправим вашу одежду, — провел в воздухе палочкой Шарп. — Спасибо, — пробормотала девушка, адреналин выветрился, и она принялась обдумывать все свои предыдущие действия, после чего пришла к выводу, что вела себя неподобающе, слишком фамильярно — было стыдно. Ей хотелось пожать ему руку или обнять, но с тех пор, как он, совершенно беззащитный, лежал у нее на руках, изнемогая от яда акромантула, они снова отдалились. А чего она, собственно, ожидала? Нелепое наваждение, захватившее ее разум, было сродни фантазии о ручном василиске. И все же Зои украдкой посматривала на профессора, примечала старые шрамы, которыми было исчерчено его мужественное лицо, гадала о том, как он их получил, этот печальный изувеченный рыцарь.