Легенда о сумеречной кошке

Одни двери навсегда закрываются, а другие открываются в самых неожиданных местах.

© Игра престолов

Подрик растормошил его на заре, когда по небу только начали растекаться светло-розовые краски. Джейме широко зевнул, потянувшись, словно дворовой кот, и размял затекшую ото сна шею. Сонно щурясь, мужчина отправился умываться, но на полдороги был прерван слугой. — Сегодня тоже траурный наряд желаете, милорд? — слегка дергано спросил Подрик, и Джейме заметил, как уши мальчишки залились густой краской. — Пекло, ну что ты как голая девственница, не съем я тебя, — буркнул ему мужчина, от чего Подрик смутился еще сильнее, а Джейме, к своему неудовольствию, ощутил легкий укол вины. — Да, сегодня еще похожу в черном, — добавил он примирительно. Умывшись и одевшись (Подрик уже не пытался ему с этим помочь), мужчина тихо, пытаясь не разбудить жену, приказал подать завтрак. Ему принесли горячие оладьи с ягодами и медом и сладкий фруктовый компот, хотя Джейме предпочел бы что покрепче. Трапезничая, он рассматривал мирно сопящую на кровати Мэйвис, на волосы которой упал тонкий золотой луч солнечного света, превратив черные пряди в более светлый, ореховый оттенок. Любуясь тем, как сияющие в солнечном свете волосы аккуратно огибают ее ухо, Джейме вспомнил обрывки прошлой ночи. Он почти ничего не помнил, лишь то, что жене приснился какой-то кошмар, но она заверила его в том, что все в порядке. Мужчина с опаской догадывался, что, скорее всего, причиной кошмара стала смерть Рикона и Брана Старков, но выводы делать не решался. Поев, Джейме еще немного посидел за столом, наслаждаясь свежим утром. Лицо его холодил легкий ветер, играя в волосах, небо все еще имело в себе оттенки красного, но солнце уже просочилось сквозь неплотно закрытые тонкие занавески. Снаружи почти не было слышно людских голосов, зато птицы расщебетались во всю свою птичью глотку, напевая какие-то веселые мелодии. Тепло приятно растеклось по душе, и мужчина почувствовал легкую волну удовольствия, что окрыла его с головы до ног. Нехотя встав из-за стола, Джейме в щели меж занавесок заметил маленькую белую бабочку, которая уселась на подоконнике. Ему вспомнился белый плащ, что когда-то гордо лежал на его плечах, а после перед глазами встала Мэйвис в белом платье, идущая по септе, словно призрак, с такой же белой лилией в волосах. Мужчина еще не определился, сулил ли ему белый провал или, наоборот, удачу, но что-то он точно означал. Еще раз мельком глянув на спящую жену, Джейме тихо выскользнул из опочивальни, кивком поприветствовав Флемента, стоящего у дверей на страже. «Видимо Аддам только-только ушел», — слишком приветливая рожа гвардейца не испортила ему настроение, а, кажется, только улучшила его, придав уверенности. Бредя по пустым коридорам замка, Джейме вдруг замумукал себе мелодию, что завертелась на языке: «Ты пришла Ко мне много снов тому назад Ты пришла Во сне, но знаком был мне Твой ласковый взгляд…», — тихонько мурчал он сам себе «Балладу о Леди-шиповнике». Джейме несся по извилистым проходам и крутым лестницам, перескакивая через ступеньку, и чувствовал себя мальчиком. Будто бы снова в его руках был деревянный меч, снова золотые локоны были собраны со лба ласковыми материнскими руками и подвязаны одной из ее пестрых шелковых ленточек, а в беззаботной детской душе снова была лишь жажда приключений и ничего более. Замок еще спал и был пуст, от чего мужчина на миг позабыл обо всем на свете, и в его сердце разными красками заиграла радость. Однако, молодой конюх в королевских конюшнях осмелился прервать этот сладкий момент. — Лорд Ланнистер, — учтиво поклонился он Джейме, когда тот влетел в конюшни с широкой улыбкой на губах. — Чем я могу служить его милости? «Никакой я уже не мальчик давным-давно. И даже не отважный рыцарь с цветами в волосах на белом коне, каким мечтал стать», — улыбку с его лица словно смыло дождем. — Я хочу у вас лучшую лошадь для своей жены, — мигом посерьезнел Джейме и прошел вперед, внимательно рассматривая встревоженных посетителем коней. — Для леди Мэйвис Ланнистер? — слегка растерянно переспросил конюх. — Но лорд Тайвин уже сделал заказ ко дню вашего отъезда по просьбе самой миледи, — Джейме резко застыл на месте, а после раздраженно прикрыл глаза. «Пекло, ну я и болван. Она же говорила отцу, что ее укачивает в повозке, а тот пообещал ей лошадь. Ну хоть прежде разболтать ей не додумался», — мужчина разочарованно покачал головой. Мысль о таком грандиозном подарке своей жене грела ему душу, успокаивала и буквально кричала о том, что это поможет им с Мэйвис стать ближе, а самой девушке слегка облегчит боль. — «Нужно что-то взамен, но что? Золото? В Утесе ей и своего навалом будет. Платья? Отец преуспел и тут. Другую животинку? Захочет ли она эту ответственность, да еще и перед дорогой?.. Цветы? Я что, бедный оруженосец? Может украшение? Ну в целом… Было бы неплохо заиметь что-то из семейного, например, из материнской шкатулки. В крайнем случае, я всегда могу купить что-то стоящее у ювелира. Женщины обожают украшения. Серсея, по крайней мере, точно», — придумав запасной план и слегка придя в себя, Джейме успокоился. — Ладно, покажи-ка мне эту лошадь. А после на нее придет взглянуть и моя жена, — конюх встрепенулся и заметно повеселел. — О, милорд, уверяю, вы будете довольны, — сверкнул он своими карими глазами и скрылся в темноте на какое-то время, пока Джейме увлеченно рассматривал гнедого коня с белым пятном на морде. Его собственного коня убили при потасовке с Роббом Старком, от чего мужчина подумал, что сейчас отличный момент купить нового, если это, само собой, еще не успел сделать отец. Джейме дал понюхать жеребцу свою руку, а после нежно погладил его. Конь лишь фыркнул, но противиться не стал и слегка прикрыл веки, довольствуясь ласками. Конюх вернулся с вороной лошадкой, что смирно шла за ним следом. — Вот эта красавица пришлась по вкусу вашему отцу, милорд, — парень протянул Джейме поводья и слегка потрепал кобылу по гриве. — Не породистая, но вполне вынослива, быстра и молода, а самое главное, очень дружелюбная и нежная. То, что нужно для девушки. — Хороша, — только и ответил Джейме, погладив лошадь по шее, на что та слегка боднула его головой и тихо заржала. — Как назовете, милорд? — допытывался конюх. — Пускай леди Мэйвис сама выберет ей имя, — Джейме вернул поводья парню. — Я вот что еще хотел узнать. Мой отец и мне купил лошадь? — Конечно, мой лорд, — учтиво ответил конюх. — Ваш жеребец стоит прямо за вами, — мужчина удивленно глянул на гнедого коня, что задумчиво жевал сено. — Этот, что ли? — Да, милорд. Этот — наша гордость, — с забвением произнес конюх. — Породистый, быстрый и сильный, как бык. Игривый, но послушный. А еще он у нас настоящая лакомка. Постоянно выпрашивает морковку или яблок, — Джейме глядел на коня чуть ли не с детской радостью. — Как назовете, милорд? — Рыцарь. Пускай будет Рыцарь. «В следующий раз надо будет взять морковку»

***

Отец принял его с какой-то своей особой долей удовольствия. — Не ожидал твоего прихода, Джейме, проходи, — сказал он негромко, оторвавшись от ровной стопки писем. Тайвин подозвал к себе белокурого чашника, приказав налить им обоим вина, но Джейме отрицательно замотал головой. — Не стоит, спасибо. Я ненадолго, — когда чашник откланялся, Джейме прочистил горло, но отец тут же его перебил: — Мои гвардейцы донесли мне о том, что случилось позапрошлой ночью. Ты поступил правильно. Всегда знал, что ты можешь, когда хочешь, — Джейме еле сдерживался, чтобы не расхохотаться во весь голос от гордости, сиявшей в отцовских глазах. — Поэтому, батюшка, я надеялся и надеюсь, что ты не откажешь мне в моей маленькой просьбе, — Тайвин внимательно сузил глаза, словно ища подвоха. — Я хотел бы забрать материнские украшения и порадовать ими Мэйвис, подарив их, — тихо произнес Джейме, видя, как от упоминания Джоанны на лицо отца легла тень. — Я думаю, что Мэйвис, как леди Утеса, имеет право их получить. — Да, ты прав, — ответил ему Старый лев после долгой паузы, в течение которой Джейме уже начал нервно ковырять каблуком пол. — Однако, украшения Джоанны сейчас в Кастерли, а везти их сюда затратно и не имеет смысла. Поэтому лучше бы тебе купить жене что-то новое. Золото Утеса в твоем распоряжении, уверен, ты сможешь найти что-то не чересчур вычурное, однако сумеющее порадовать твою женщину. «А на что я, собственно, надеялся?», — подумал Джейме про себя, молча кивнув отцу, попрощавшись и тихо прикрыв за собой дверь. Теперь нужно было идти еще и в ювелирную лавку. Пока Мэйвис не получит подарок — его душа покоя не найдет, уж это мужчина знал наверняка. По дороге Джейме встретил Тириона, что с удовольствием выразил желание присоединиться к его похождениям. — Зачем тебе к ювелиру? — спросил младший брат, едва поспевая за его широким шагом своими короткими ногами. — Хочешь себе серьгу как у лиссенийских пиратов? — Джейме прыснул. — Идея с лошадью позорно провалилась по вине отца, но так легко сдаваться я не намерен. — Не помню, чтобы ты так настырно пытался завоевать чье-либо женское сердце помимо, конечно, нашей дорогой Серсеи, — при упоминании ее имени Джейме почувствовал неприятное покалывание в груди и попытался его отогнать. — Ты сам поставил меня на эту тропу, милый братец, — фыркнул Джейме. — Смотри, чтобы я тебе серенаду под окнами не спел. — Романтическая поэзия по тебе плачет, — не остался в стороне Тирион. Тирион помог ему найти хорошего ювелира, однако тот, видимо, был популярен, поэтому пришлось подождать пока слуги разберут заказы для своих господ, а какие-то две юные леди наконец определятся — идет им больше серебро или золото, хотя, судя по их смущенным взглядам и частым хихиканьям — их больше интересовал Джейме. Тот отвесил им шутливый поклон, и они, раскрасневшись и захихикав неприлично громко, наконец покинули ювелирную лавку, перешептываясь. За это время мужчина присмотрел небольшое ажурное золотое колечко с гранатом, которое стоило недорого. — А если с размером прогадаешь? — неожиданно запротестовал Тирион, когда Джейме указал ему на свою находку. — Возьми лучше серьги, — против аргументов младшего брата пойти было сложно. — Лорд Джейме и лорд Тирион! — воскликнул ювелир, когда они подошли к нему. — Чем могу служить, милорды? — Мне нужны уже готовые серьги для жены, — ответил ему Джейме, разглядывая лавку. — Хороший выбор, милорд. Есть у меня одни, вот только планировал выставить на продажу. Уверен, леди Ланнистер оценит их по достоинству, — он вынес небольшую шелковую подушечку с украшением. Это были аккуратные серебряные серьги в виде небольших цветов со сверкающими сапфирами внутри. — Ну как? — Джейме довольно рассмотрел каждую. — Она и правда оценит, братец, — пробормотал Тирион. — Даже я оценил. — Сколько? — спросил Джейме, потянувшись к кошельку. Когда ювелир назвал цену, у обоих братьев глаза полезли на лоб. — Утес исчезнет из Семи королевств, потому что я подарил серьги жене, — буркнул Джейме. — Да они стоят дороже короны, — ювелир так просто сдаваться не хотел. — Сделаю скидку, милорд. Двадцатую часть… — Десятую, или не беру вовсе, — отрезал Джейме, приправив все грозным взглядом, и ювелир, недолго думая, сдался. — Столько брать, да за эти побрякушки! — возмущался Джейме, выйдя из ювелирной лавки с шелковым мешочком в руках. — Старый шарлатан уж больно высокого о себе мнения. — Он и правда завысил цену, особенно если сравнить с ценниками на других товарах в лавке. Сапфир — дорогой камень, однако, не настолько, — поддержал его Тирион, семенивший рядом. — Наверно решил, что с сынов богатого дома можно содрать и побольше. — Хрена себе «побольше». Он нас за дураков держит? — Джейме сердито взмахнул руками, и серьги в мешочке жалостливо звякнули. Тирион отобрал их у мужчины, приподнявшись на цыпочки. — Полегче, братец, не то сейчас твоя жена и вовсе останется без подарка, — сказал ему младший брат, аккуратно повертев мешочек в руке. — Ну, как бы ты не злился на ювелира, стоит все же отдать ему должное. Работа отменная и, как по мне, стоит тех денег, что ты ему дал, — на это Джейме лишь фыркнул. Шли они через сады, перебрасываясь шутками и колкостями, как в старые добрые времена. На одном из поворотов Джейме заметил небольшую клумбу белых лилий, обложенную серой галькой. В голове снова замелькали воспоминания заколки в волосах Мэйвис в день их свадьбы, а идея подарить ей цветы на пару с украшением уже не казалась такой жалкой. — Ты чего встал? — поинтересовался у него Тирион. — Бра-а-атец? Ты там уснул? — Джейме, прикрыв глаза, с силой вдохнул сладковатый запах. — А, я понял, — вдруг ухмыльнулся Тирион. — Да неужели? Ну, расскажи же, — насмешливо посмотрел на него Джейме. — Чего не сделаешь ради женской улыбки, правда? Наворуешь цветов с королевских садов, как в мальчишестве, ради нашей дорогой сестрицы? Неужто вина терзает за подаренные другой женщине серьги? — Джейме хотел возразить, мол, он уже давно не мальчик, поэтому скорее пошлет слугу с золотой монетой к садовнику, чем станет красть, но изо рта лишь вырвалось: — Нет, я наворую цветов с королевских садов для своей жены, — озорно оглядевшись вокруг и буркнув Тириону: «Ты на страже», Джейме выудил подаренный Тиреллами кинжал из-за пояса и срезал несколько зеленых стеблей под удивленное бормотание младшего брата. — Вот уж чего не ждал. А как же любовь всей твоей жизни? — от слова «любовь» у Джейме заныло в груди, и скривились губы. — Да иди ты, — буркнул он брату, пересилив желание дать ему букетом по голове. Всю остальную дорогу Джейме шел молча, краем уха слушая Тириона и пребывая где-то в своих мыслях. Он и сам не сильно понимал, откуда у него это желание порадовать Мэйвис. В другой жизни он не стал бы с ней так церемониться, в другой жизни он отнес бы ей лилии, а серьги подарил бы сестре, в другой жизни он бы и никогда не прикоснулся к Мэйвис из-за принципов, забыв ее имя в объятиях другой. В другой жизни Серсея бы любила его в ответ. Но в этой жизни все было по-другому. В этой жизни уже Серсея забыла его имя в объятиях другого. В этой жизни у него была затравленная и опозоренная его родственниками, потерявшая половину своей семьи молодая девушка, от которой у него будут законные дети. И как бы ни упиралась, бесилась и хотела снова вернуться к любимой сестре, наплевав на всех и забыв все ее козни и измены, его прошлая часть души, сам Джейме этого не хотел. Об него достаточно вытерли ноги, и он больше этого не допустит. Если не в свою сторону, то в сторону жены. Он поклялся, и эту клятву нарушать он не станет. Пускай слово Цареубийцы для остальных пустой звук, но перед собой он будет честен. С младшим братом Джейме распрощался перед дверью, что вела в их с Мэйвис покои. Потоптавшись еще немного перед ней под косой взгляд Флемента Бракса, Джейме, наконец, вошел. В Красном замке и в Утесе он — семья Мэйвис, значит, он и должен протянуть ей руку.

***

Ей снился лес. На голых черных деревьях не было ни зелёной листвы, как на летних южных просторах, ни златого осеннего одеяния. Вокруг была глухая ночь, и стояла абсолютная пугающая тишина. Даже ветер не метался среди черных корявых веток. Мэйвис почувствовала, как ее пробирает холод. Вокруг лежал кристально белый снег, сияющий в синеве лунного света. Она была босая, в своей тонкой льняной ночной рубашке, и мурашки от холода сновали туда-обратно по ее коже. Мэйвис, поежившись и потерев себя руками за плечи, рвано дохнула паром. Страх сковывал не хуже холода. — Эй? — зазвучал ее жалобный, неуверенный голос. — Есть тут кто? — отчаяние дребезжало у нее в груди и в словах. — Робб? Дядя Нед? Кто-нибудь? Джейме? — она испуганно оглядывалась по сторонам. Лес заставлял ее чувствовать себя уязвимой. Где-то протяжно завыл волк, и его песня голода разнеслась ветром среди голых деревьев, а у Мэйвис по спине прошлась дрожь. Вряд-ли она была от холода. К одинокому вою стали подсоединяться все новые и новые голоса, окружая девушку со всех сторон и заставляя нервно оглядываться по сторонам. Кажется, ее загоняли в ловушку. Огромными хлопьями повалил снег, а вой усилился. В нос ей ударил резкий запах гари. «Это не снег, это пепел», — вдруг осенило ее, и Мэйвис пораженно застыла. — «Где-то пожар, где-то очень-очень близко, но я не вижу его», — вой уже отдаленно напоминал то ли крик, то ли стон и ей вдруг тоже захотелось взвыть. — «Нет, они не охотятся, они не воют от голода, они воют от боли и ужаса. Чего они так испугались?» — Чувство дежавю, — пробормотала девушка, всматриваясь в лесную темень, из которой летел пепел и доносился этот раздирающий душу вой. Из той лесной темени смердело гарью и страхом смерти. Вдруг все стихло, пепел исчез, как и запах гари. Тишина пугала сильнее. Мэйвис не успела даже осознать того, что происходит. Боль вместе с жаром сковали ее. Тело дрожало, пекло и корчилось в огне. Больно было в каждой частице ее тела, от чего она истошно завопила, как те волки несколько мгновений тому, как ее отец в Кошачьем чертоге шестнадцать лет назад, как люди в Винтерф… Мэйвис резко села на кровати с застрявшим в груди криком, что лишь слегка успел вырваться наружу в виде громкого всхлипа. Волосы прилипли к вспотевшему лбу и шее, сердце бешено колотилось внутри, грозясь выпрыгнуть наружу, а кровь шумела водопадом в ушах. «Просто сон, просто сон, просто сон, просто…», — быстро повторяла она про себя, закрыв глаза и дрожа, словно осиновый лист на ветру. — Мэйвис? — раздался у нее за спиной сонный мужской голос. — Мэйвис, что-то случилось? Присутствие Джейме начало ее успокаивать. — Просто кошмар, — сипло ответила ему девушка, все ещё с закрытыми глазами, — это был просто обычный кошмар. — Тебе что-нибудь?.. — пробормотал сонно Джейме. — Нет, спасибо, спи, — прервала его она, слушая, как он ворочается на простыне. Мэйвис захотелось пить, но с кровати было до дрожи страшно вставать. В каждом темном углу ей что-то мерещилось. Ей казалось, что если она станет хоть одной ногой на пол — огонь снова поглотит ее и не оставит на ней живого места. Так и не пересилив свой страх, она легла обратно и крепко прижалась своей спиной к большой и теплой спине Джейме, прислушиваясь к его спокойному, глубокому дыханию. «Он защитит тебя от этого огня. Так же, как и защитил когда-то всю столицу», — она закрыла глаза и начала снова проваливаться в пучину сновидений. Она проснулась от яркого солнечного света и жуткой головной боли, раскалывающей ее череп пополам. Сощурив глаза и болезненно застонав, Мэйвис медленно села на кровати и помассировала пальцами виски. Перед глазами все плыло, лёгкая тошнота змеёй свернулась в желудке, а во рту все пересохло, создавая мерзкий привкус. С кровати пришлось встать. На ватных ногах, шатаясь, словно уличный пьянчужка, Мэйвис добралась до стола и, тяжело дыша, опёрлась на него руками. Перед ней стоял наполовину полный графин с компотом, очень соблазнительно пахнущий фруктами. Не церемонясь с услужливо стоявшим рядом хрустальным стаканом, девушка, схватив графин, осушила его до дна в несколько больших и громких глотков. Сладкая струйка потекла по ее щеке, и она резко стёрла ее тыльной стороной ладони. От облегчения Мэйвис прикрыла глаза. Нужно было вспомнить, что было вчера вечером. Хотя чего вспоминать? Первую половину вечера ее активно, используя все способы из существующих, Бет, на пару с застенчивым Подриком, уговаривала поесть. Мэйвис, по итогу, сдалась, но попросила в этот раз налить ей полный бокал вина. Стыдиться было не перед кем, Джейме должен был вернуться поздно, а алкоголь в крови скрасил бы ей вечер. Дальше, с каждым новым глотком алкоголя, вспоминалось все несколько труднее. Мэйвис помнила лишь то, что ее ещё сверху напоили сонным вином, от которого она уже не отпиралась, а дальше только кромешная тьма. «Да уж, сонное вино вперемешку с обычным было охереть какой плохой идеей», — подумала девушка, все ещё ощущая головную боль. Тошнота, к счастью, прошла, а на ее месте вырос сильный голод. Тут же, прямо под ее носом, очень удобно оказалось блюдо с оладьями и медом, которое Джейме уже на половину опустошил. «Кстати о Джейме. Где мой муж?», — спросила сама себя Мэйвис набивая рот вкусным завтраком. Проснулась она, судя по солнцу, не поздно, но уже в холодной постели и с его грязной от меда и крошек тарелкой на столе. Если Джейме в такую рань отправился в солярий сидеть над бумагами, то она Джалабхар Ксо и сейчас пойдет и нацепит на себя разноцветные перья. «Либо у Джейме поразительная усидчивость, а в душе он всегда хотел быть мейстером и был без ума от арифметики. Ну да, да, по нему видно…», — Мэйвис беззвучно засмеялась от собственной шутки, аккуратно вытирая салфеткой мед с уголков рта. Компот она, по неосторожности, выпила в самом начале, поэтому запить оладьи было нечем. Пришлось искать служанку, чтобы та принесла ей воды. За это время мрачные мысли и воспоминания проснулись и снова прочно уселись в ее голове, галдя, как купцы на рынке. Мэйвис пришлось заткнуть их «Правителями запада и их деяниями», которые уже изрядно ей надоели. История, очевидно, не ее конек, однако, время надо было как-то скоротать. Можно было, конечно, попросить Бет принести ей что-то другое, ведь теперь она не заложница, а леди Ланнистер, но Мэйвис не видела в этой беготне особого смысла. До отъезда оставалось всего несколько дней, а уже по прибытию в Утес она сможет наконец насладиться тамошней библиотекой, а пока, ради приличия, нужно было узнать больше о своем новом доме. Однако, ближе к обеду, полусонная и с головной болью, Мэйвис, сидя над последними страницами томика, поменяла свое мнение. «Что-то неважная из меня выходит ученица», — девушка с отвращением отбросила книгу в сторону, прикрыв глаза и устало потерев пальцами переносицу. — «Знатно же я переоценила себя. В следующий раз надо будет не выделываться и брать любовные стишки. О, мейстер Лювин, как же мне вас не хватает», — свернувшись калачиком в кресле, Мэйвис решила вздремнуть. Но, как только она начала засыпать, скрипнула открытая дверь, разбудив ее. — Обед, госпожа, — оповестила сонную Мэйвис служанка, войдя с подносом еды. За ней молча просеменил Подрик с двумя полными графинами в руках. В одном из них было вино, а во втором вишневый сок. Комнату заполнил запах пирога с мясом и сыром. Рядом с ним поставили расписное блюдо с нарезанными фруктами и зелёными оливками. Девушка прошла к столу. Слуги, расставив все по местам, молча откланялись и поспешили к выходу. — Прошу, постойте, — окликнула их Мэйвис. — Чем можем служить, госпожа? — спросила Бет, пока Подрик тихо, словно мышь, стоял за ее плечом. «Какой-то он не особо расторопный», — подумала Мэйвис, пытаясь разглядеть слугу за кудрявой шевелюрой Элизабет. — «Как бы Тирион не отдал его нам именно из-за этого» — Я хочу, чтобы вы отнесли «Правители запада и их деяния» на место и принесли мне чего-нибудь иного. Чего-то легкого, поэтического и, по возможности, небольшого объема. Я хочу прочитать то, что вы принесете, до нашего отъезда, — Бет задумчиво глядела на нее. — Может, вы хотите чего-то другого, миледи? — спросила она внезапно. — А что предлагается? — заинтересовалась Мэйвис. — Служанка леди Маргери передала мне, — слегка смущенно проговорила Бет, — что сама леди Маргери хотела вам одолжить свой набор для вышивки, узнав, что ваш закончился. Она сейчас уделяет мало времени этому занятию, поэтому… — Ну что же, леди Маргери очень добра ко мне, — приподняла уголки губ Мэйвис. — Передай ей, что я охотно согласна на ее предложение и благодарна ей за такую возможность, — когда слуги скрылись за дверью, Мэйвис какое-то время еще сидела не двигаясь. Предложение Маргери и правда было заманчивым. Иглу в руки она не брала давно, а вспомнить некоторые приемы шитья и вышивки было бы весьма неплохо. Шумно втянув воздух носом, девушка потянулась к вишневому соку, как вдруг скрипнула дверь. На какой-то сумасшедший миг ей показалось, будто к ней снова пришел Джоффри, от чего ее рука застыла, глаза широко открылись, а сердце в испуге заколотилось в груди. Но золотые локоны и зеленые глаза принадлежали отнюдь не мальчишке. Перед ней стоял Джейме, сложив руки за спиной. Он, несомненно, был очень похож на сына, но и отличался также сильно. В его зеленых глазах не было той искры безумства и глупости, улыбка его не была злой и кривой от бешенства, а сам он не был настолько худощав и хил, каков был его сын. — Я кое-что принес, — мягко сказал Джейме, от чего Мэйвис слегка успокоилась. — Что это у тебя? — спросила она, встав из-за стола и с любопытством начав заглядывать ему за спину. Джейме, хитро улыбаясь, ловко вертелся на месте и не давал ей ничего увидеть. — Терпение, моя дорогая жена, терпение, — со смехом в голосе сказал он и, наконец, достал правую руку из-за спины. Девушка удержала возглас, что отчаянно рвался наружу. — Джейме… — пробормотала она, завороженно беря в руки букет лилий. — Боги, как они пахнут, — пальцы пробежались по нежным белым лепесткам. — Это еще не все, — весело проговорил Джейме, внимательно следя за ней. В его левой руке лежал маленький шелковый мешочек. Мэйвис удивленно рассматривала его, не решаясь взять в руки, а после вопросительно взглянула на мужа. — Давай-давай, открывай, — сказал он ей, хитро сощурив зеленые глаза, в которых плясали смешинки. Ее слегка дрожащие бледные пальцы аккуратно достали из мешочка сапфировые серьги, сверкнувшие в лучах солнца, словно морская вода. — Джейме… — снова она произнесла его имя, но с большим трепетом. — Это, ого… Они же, наверное, стоят… — Ты теперь моя жена и леди Ланнистер. Пускай тебя не волнуют эти траты, — перебил он ее серьезным тоном, а после слегка нервно спросил. — Тебе нравится? — Конечно, нравится, — Мэйвис не могла перестать улыбаться. — Мне так приятно, спасибо, я… — ей жутко захотелось поцеловать его в щеку, но она подавила это в себе, замерев на месте и смущенно опустив глаза в пол, пряча желание под черными ресницами. «Он твой муж, чего ты боишься?», — пронеслось вдруг в ее голове, и Мэйвис, затаив дыхание, решилась. Когда она приподнялась на носочки, ее губы быстро мазнули по его скуле. Почувствовав тепло его кожи и его запах, девушка прерывисто вздохнула, неотрывно глядя в зеленые глаза. — Пожалуйста, — тихо ответил ей слегка ошеломленный Джейме, и она, лишь на мгновение, увидела в его взгляде какую-то уязвимость. Почувствовав, как краснеют ее щеки, Мэйвис отвернулась и исчезла за ширмой, чтобы спрятать в шкатулку серьги. Затем, не найдя вазы, зато наткнувшись на белый кувшин, девушка поспешила наполнить его водой. Она расположила его по центру стола, аккуратно поставив в воду белые лилии. Джейме же, тем временем, внимательно наблюдал за ее действиями, не прикасаясь к блюдам. Наконец, Мэйвис села за стол, неловко расправив халат у себя на коленях. Джейме налил себе вина в бокал, и на его вопросительный взгляд девушка покачала головой. — Спасибо, но вчера мне хватило с головой. Отхожу до сих пор, — на это мужчина лишь усмехнулся и наполнил ее бокал вишневым соком. — Ты кричала сегодня ночью, — сказал он, когда они принялись за еду, и Мэйвис едва не подавилась. — Почему? — часть ее хотела выложить ему все, от волчьего воя до пепла, летящего ей в лицо, но другая часть упрямо молчала. — Мне приснился пожар, — сказала она тихо, делая вид, что вишневый сок интересует ее намного больше. — Огонь, значит, — как-то недовольно протянул муж. — Он мне тоже иногда снится. — Это из-за Эйриса, да? — несмело спросила Мэйвис, мельком взглянув в зеленые глаза. — В яблочко, — сухо ответил Джейме. — Огонь — странная вещица. В одних руках он будет тебя согревать, в других — заставлять корчиться от боли, — его цепкий взгляд внимательно глядел на нее, словно ожидая подвоха. — Корчиться от боли... Так умер Рикард Старк, — пробормотала девушка, смотря куда-то мимо Джейме пустым взглядом. — Да, а Брандон Старк пытался его спасти… — И задушил сам себя, — медленно закивала Мэйвис, сжимая серебряную вилку пальцами. — Дядя Нед рассказал мне эту историю, когда мы однажды спустились в крипту. — Я был там тогда, — протянул мужчина, отхлебнув из бокала. — Я, как и пятьсот других благородных рыцарей, стояли там по приказу короля и слушали. Слушали вопли Рикарда Старка и хохот Эйриса Таргариена, — он как-то сердито посмотрел на нее. — Интересно, если бы я тогда воткнул меч старому безумцу в спину и спас Старков, в их глазах я все равно был бы клятвопреступником? — Мэйвис словно и не обращала на него внимания. — Мой дом тоже уничтожил огонь, — проговорила она, смотря прямо в зеленые глаза, в которых плескалась злоба. — А вот что интересно на деле, так умер ли мой отец, корчась в огне, или Боги хотя бы в тот раз были милостивы и подарили ему стрелу в сердце, — гнев плавно сошел с лица Джейме, и тот медленно поставил бокал на стол. — Мне жаль, — тихо сказал он, но Мэйвис лишь покачала головой. — Уже поздно жалеть, — ответила она ему, и остальной обед они провели в молчании. «Цареубийца», — думала она, глядя на мужа, что, нахмурившись и задумчиво смотря в тарелку, медленно жевал, пока ветер, дувший из окна, играл с его золотыми прядями. — «Мало кто говорит ему это в лицо, но почти все думают так за его спиной. Даже я иногда. А он знает об этом и живет с этим дальше» — размышляла Мэйвис, смотря как он вытирает рот салфеткой, молча поднимается из-за стола и идет в солярий. — «Но разве справедливо так думать? Да, он нарушил клятву, убил своего короля. Но разве не он отомстил безумцу, что убил моего отца, сжег мой дом, убил моих не родных дядю и деда? Разве не он спас Семь королевств от Эйриса? Разве не он, как настоящий рыцарь, защитил слабых?», — нет, она не станет так думать о нем. Хотя бы потому, что будь она на его месте, то поступила бы точно так же.

***

В солярии он так и не притронулся к бумагам. Джейме вынырнул из потока своих мыслей лишь тогда, когда Подрик оповестил его о надвигающемся ужине. Он все думал о Мэйвис. Она ведь тоже считает его Цареубийцей. Как и все Старки, как и все Талли, как и все вокруг. Он не видел этого в ее взгляде так отчетливо, как замечал в косых взглядах Кейтилин или холодных Эддарда. Но он знал, знал, что прячется под ее дерзкими черными кошачьими глазами. И это изъедало его внутри. Джейме ненавидел себя за это чувство, ненавидел за острое желание оправдаться. С каких пор это ему не плевать? Но ему не хотелось, чтобы Мэйвис тоже считала его клятвопреступником. Ему хотелось рассказать ей все и увидеть в ее глазах не осуждение, а понимание. Он не понимал почему, но он боялся увидеть осуждение в ее глазах. Он боялся, что она тоже будет его ненавидеть. Джейме вышел из солярия, устало разминая шею. Перед ним забегал Подрик с одеждой к ужину, но Джейме попросил его оставить ее за ширмой. Опершись на дверной косяк, он смотрел, как Элизабет накрывает на стол для Мэйвис, пока сама Мэйвис, удобно устроившись в кресле, что-то увлеченно вышивала на белой ткани. Девушка, заметив, что на нее смотрят, подняла на него глаза. И как бы Джейме не пытался разглядеть в ее взгляде, мерцающем в свете свечей, отвращение и ненависть, он так и не смог их найти. Ему виделось лишь какое-то легкое смущение, которое было ему не ясно. — Ты уходишь? — мягко спросила у него жена, отложив шитье, а мужчина не мог сдвинуться с места. Ему не хотелось идти на семейный ужин, не хотелось слышать ядовитые насмешки и неискренние формальности, не хотелось видеть натянутые улыбки. Впервые в жизни он не рвался видеть сестру. Он видел перед собой вкусно пахнущий накрытый небольшой стол, видел свой скромный букет лилий, что гармонично смотрелись в белом кувшине, и видел перед собой черноволосую женщину, чьи черты лица мягко окрасились приглушенным светом свечей, и от которой так сладко пахло вишней. Тут, на удивление, ему было хорошо. Тут он чувствовал уют и какую-то мнимую безопасность. Нет, никуда он не пойдет. — Подрик, прошу, передай кому надо, что у меня жутко болит голова, и сегодня, к сожалению, на ужин я не явлюсь, — сказал Джейме, направляясь к столу и, к своему необычайному удовольствию, замечая на лице Мэйвис плохо прикрытую улыбку. — Да, милорд, — прощебетал слуга у него за спиной. — Ты бы хоть за виски подержался для приличия, — громко шепнула ему Мэйвис, улыбаясь уже шире, а он деланно приложил тыльную сторону ладони ко лбу, драматично вздохнув. Девушка засмеялась, а Джейме довольно ухмыльнулся в ответ, с наслаждением слушая ее тихий смех. На ужин был кролик под соусом, тушеные овощи и дорнийские фрукты. Джейме казалось, что в жизни он ничего вкуснее не ел. Разговор тек весьма непринужденно, изредка был слышен слабый смех Мэйвис, а на ее щеках плясали розоватые отблески приглушенного света свечей, хотя Джейме нравилось думать, что на деле это был румянец. Однако, к своему неудовольствию, он замечал в ее движениях тень нервозности. Бледные пальцы, держащие столовые приборы, иногда вздрагивали, легкая улыбка местами грозилась упасть с девичьего лица, а в такие моменты Мэйвис отчаянно пыталась что-то скрыть под черными ресницами. С каждым ее рваным вздохом, поджатием губ и нервным кивком мужчина хмурился все сильнее и сильнее. — Ты как вообще? — не выдержал он наконец. Мэйвис застыла, ее рот слегка приоткрылся, а в глазах вспыхнула настороженность. — Я? Ты о чем? — она заерзала на стуле. — Ты и сама прекрасно знаешь, — ответил Джейме, сделав глоток вина. «Ну же, скажи уже хоть что-то. Скажи, что тебе не нужны мои подачки, и что они не заменят тебе братьев. Скажи что-то, что сказала бы Серсея, к этому я уже привык. Назови меня, наконец, Цареубийцей, как делала вся твоя семья, как делают все вокруг. Но только не притворяйся, только не делай вид, что тебе со мной хорошо», — в отчаянии подумал он. — Я… Ну, хо… — Сладкие лживые речи я не люблю сильнее правды, — отрезал Джейме, вглядываясь в черные глаза, что смотрели прямо, но грозились вот-вот снова неловко уставиться в тарелку. — Нет, правда, мне лучше, — сказала Мэйвис тихо. — Цветы и украшения — прекрасный подарок, который значительно поднял мне настроение, и я благодарна тебе за это, — Джейме слегка раздраженно выдохнул, поставив кубок на стол. — Просто в единственный раз, когда я ужинала с тобой — я была пьяна, — раздражение как рукой сняло, а мужчина растерянно нахмурился. — Ты, конечно, не пойми меня неправильно, всякую настоящую леди учат поддержать любой разговор с детства, но… Я не знаю, что в нашем случае мне делать. После того, как мы провернули «консумацию» брака, после того, как я вывалила тебе всякого вчерашним утром, после того, как ты рассказал мне про Эйриса… Вряд-ли я смогу сейчас держать чистую формальность, словно этого и не было, а рассказывать что-то другое у меня получается с трудом, потому что близки мы пока не настолько… — Тебе и не придется, — вдруг заявил Джейме. — Если хочешь, мы поедим молча и разойдемся. Я рыцарь… Был рыцарем, — с горечью исправился он. — Вот уж меня-то учили подолгу держать рот закрытым. Но, если ты, конечно, захочешь, я могу рассказать тебе про подземелья Кастерли Рока и про то, как пару раз я там чуть не свернул себе шею, — мужчина с удовольствием приметил в ее взгляде благодарное облегчение.

***

На следующее утро он, по совету Тириона, повел ее в Богорощу. Мэйвис была одета в простое черное материнское платье, что было местами вышито золотом. А сам Джейме, к своему удивлению, не смог себе позволить одеть что-то не траурное. На богов ему было плевать, на мальчишек Старков, честно говоря, тоже, но неуважение к жене проявлять он не хотел. Даже в таких мелочах. — А почему Богороща? — вдруг спросила Мэйвис, когда они уже почти пришли. На вопрос Джейме отреагировал не сразу, утонув где-то в своих мыслях и совсем забыв про женскую руку у него на локте, про Богорощу и про жену, что почти бесшумно все это время шагала рядом с ним. — Я думал, ты захочешь помолиться после всего того, что случилось, — удивленно ответил он. — О, — только и сказала девушка. — Я перестала молиться еще давно, — тихо продолжила она, когда они подошли к Чардреву. — Я тоже, — пробормотал Джейме, смотря на корявое дерево, — но, пожалуй, намного раньше, чем ты, — усмехнулся он ей. — Боги не отвечали на мои молитвы, — Мэйвис подошла к Чардреву почти вплотную. — Они так и остались жестоки ко всему. Стоит ли тогда пытаться что-то просить у них? — Тебе не обязательно просить у них что-то, — ответил ей Джейме, стоя прямо за ее спиной. — Я знаю, что Богороща была значимой частью Винтерфелла, твоего дома и твоей жизни, поэтому, если хочешь, можем просто побыть тут, без молитв и лишних слов, — Мэйвис как-то рассеянно глянула на него и едва заметно кивнула, а после опустилась перед деревом на колени, не боясь запачкать платье, и прикрыла глаза. Джейме же отошел к мраморным лавкам, усаживаясь на одной из них. Смотря на черную фигурку, что сидела неподвижно под раскидистой алой кроной, он вспоминал мать. Вспоминал свою последнюю молитву над ее телом. «Пожалуйста, пусть ей будет с вами хорошо», — шептал он тогда со слезами на глазах, а отец, заметив это, отчитал его, сказав, что боги жестоки, а молитвы им бессмысленны. Джейме устало смотрел на Мэйвис, что все так же не двигалась. Игривый ветер легко перебирал ее пряди коротких черных волос, которые светились медом в лучах солнца. Он вспомнил золото длинных волос Серсеи. Часами он мог разглядывать, как крупные локоны обрамляют ее утонченное лицо, как маленькие косички вьются на висках и затылке, а толстые косы змеями лежат на острых плечах, концы которых легонько изгибаются в разные стороны. У Мэйвис такого не было. Ее волосы никогда не сияли, словно солнце, никогда не растекались длинными волнами по спине и не были собраны высоко на макушке золотой короной. Но он все равно считал, что ей идет. Раньше, длинные волосы у женщин были для него чем-то само собой разумеющимся. И чем длиннее они были — тем было лучше. Встретив по-мальчишески подстриженную Бриенну он в этом убедился. Но потом… Потом он встретил ее. Заправляющую короткую вороную прядь, что пахла сладкой вишней, за ухо. Джейме помнил ее еще девчонкой в Винтерфелле, когда ее длинные черные волосы доходили ей аж до самых колен, а может и дальше. Тогда они тоже не были волнистыми, а еще, что очень его удивило, не были заплетены даже в простенькую северную прическу. Словно смола, они струились по ее спине и груди, от чего он сразу нашел ее на ужине в толпе рыжих Талли, светловолосых северян и южных шатенов. Мэйвис сидела тогда в темно-синем платье, перекинув волосы на одну сторону и придерживая их рукой, дабы они не залезли в тарелку. Робб Старк шепнул ей что-то на ухо, и она рассмеялась, от чего волосы слегка колыхнулись и сверкнули в свете свечей. После она мазнула своим дерзким кошачьим взглядом из-под черных бровей по лицу Джейме, а тот резко забыл как жевать. Она больше не смотрела в его сторону, а он, спустя пару мгновений, снова переключился на Серсею, что кокетничала направо и налево. В ту ночь он думал о Баратеонах, о бастарде Джоне Сноу и о дорнийцах, но ни у одного из них не было таких же волос, какие были у Мэйвис Блэквуд. Этих самых волос, что она отдала Джоффри взамен на ненавистные ему рыжие волосы Талли. Однако даже теперь они не потеряли своей красоты. Джейме до одури хотелось коснуться их и ощутить их запах и мягкость. В душе он тлел надежду однажды снова увидеть, как черные прямые пряди доходят его жене до колен. Черная тень легла на него, и мужчина встрепенулся. Мэйвис стояла прямо перед ним, сложив руки на груди и нечитаемым взглядом смотря ему прямо в глаза. — Спасибо, Джейме, — сказала она, когда он встал. Собственное имя, произнесенное так мягко и тихо, заставило затаить дыхание, но он лишь кивнул. — Скоро обед. Пора идти, если мы, конечно, не хотим есть холодное, — пробормотал он первое, что пронеслось в голове, не найдя нужных слов. Разговоры были ему непривычны, хотя рассказать хотелось многое. Идя так же молча по саду, они наткнулись на Томмена с его личной гвардией, играющего со своими котятами. Джейме, легко улыбнувшись, махнул ему рукой, а сын радостно вскочил на ноги. — Дядя Джейме! — с воплем бросился он к нему, обнимая за ноги, а мужчина легонько потрепал его по золотой макушке. Хотел бы он провести с ним больше времени раньше, но, может, теперь Кастерли Рок — его шанс. — Тетя Мэйвис, — уже более сдержанно поздоровался с девушкой мальчик, однако, все еще улыбаясь. — Добрый день… Томмен, — как-то неловко ответила ему Мэйвис, видимо не до конца понимая, стоит ли перед ним использовать формальности. Мальчик вдруг схватил ее и Джейме за руки и потянул к мраморной лавке за раскидистым кустом жасмина, оглядываясь на двух скучающих стражников. — У меня есть секрет, — горячо зашептал он им, как только они сели. — Дедушка говорит, что о нем можно говорить только вам и никому больше, даже маме, — Джейме и Мэйвис переглянулись, понимая, о чем идет речь. — Я поеду с вами в Утес Кастерли! — радостно заявил он. — Да, это и правда так, — мягко ответила ему девушка. — Ты станешь нашим…нашим воспитанником. На время, пока не подрастешь, — Томмен с восторгом поглядел на нее. — То есть я буду долго жить в Утесе? И смогу ходить, куда захочу? — Джейме фыркнул. — Но только под присмотром, — сказал он мальчику, от чего тот слегка надулся. «Не хватало, чтобы он себе что-то сломал в подземельях. Тогда Серсея сожжет Кастерли Рок дотла», — подумал Джейме, глядя, как Томмен заболтал ногами. — Тогда, ты научишь меня драться на мечах, как рыцаря, — пробурчал мальчик, от чего Джейме едва сдержал рвущийся наружу хохот. — Научишь же? — Да научу, научу, — успокоил он Томмена, глядя, как тот расплывается в улыбке. — А котят я взять смогу? — Я думаю, да, — подала голос Мэйвис, взглянув на Джейме, словно ожидая от него подтверждения. — Только тебе нужно будет позаботиться о том, чтобы в дороге им было комфортно. Она будет долгой и тяжёлой, — мальчик активно закивал. — Конечно, я обязательно прослежу за этим! — гордо заявил он. — Какой хороший мальчик, — как-то отстранённо произнесла Мэйвис, когда они распрощались с Томменом и ушли. — Не то, что Джоффри? — спросил Джейме будничным тоном, а внутри напрягся, ожидая ее ответа. — Что? Я не это имела ввиду, — буркнула девушка, забегав глазами. Да, она всё ещё боялась. Это было видно в ее нервном взгляде, нахмуренных бровях, крепко сжатых пальцах на его руке. И Джейме мог ее понять. После двух лет насилия, издевательств и насмешек, причем публичных — это было неудивительно. Однако, он всё ещё не мог поверить, что Серсея допустила это. Что Серсея, скорее всего, была за это. Когда в ней взросла эта ядовитая злоба? Или она была в ней всегда? Нет, не может такого быть. Почему же он не заметил этого раньше? Почему он не заметил этого в той задорной, дерзкой молодой красавице, в которую когда-то был влюблен? «Был влюблен…», — горько подумал Джейме. Разве он не был влюблен сейчас? О, нет, конечно был. Но не в Серсею. Он любил воспоминания, которые с каждым днём становились все дальше, забывались и покрывались черной пылью. Он не мог думать о ее изменах, не мог думать о ее жестокости и злорадстве. В его воспоминаниях она была совсем другой. Страстной, хитрой, с горящими глазами, но никак не злой. Это уничтожало воспоминания, уничтожало его любовь, а он, словно какой-то дурак из романтичных песен, ходил и страдал от разбитого сердца. Джейме хотел ее ласки, хотел ее мягких рук и нежных слов, но вместо этого раз за разом получал удары ниже пояса. Он хотел любви, а у Серсеи ее не было.

***

— Я пойду сегодня с тобой, — сказала Мэйвис ему, когда он собрался идти ужинать с семьей и Тиреллами. — Что? — растерянно спросил он, выныривая из водоворота собственных мыслей и переживаний. — Говорю, я сегодня иду на ужин вместе с тобой, — слегка раздраженно повторила она, отряхивая черные юбки от невидимой пыли. — Как скажешь, — равнодушно пожал он плечами, а сам напрягся где-то внутри. Что может выдать Серсея в этот раз, увидев его жену и его вместе? Тем более, одетых в черное, словно воинов Ночного дозора. А что может сотворить Джоффри? Джейме недовольно сморщился, подумав о грядущих ссорах и о том, что ему снова придется от всех отбиваться. Только вот, к его неудобству, меч в этой «битве» не поможет, а слова давались ему сложнее холодного оружия. Сколько же бед ему принесла семейная жизнь. Однако, несмотря на все его негодования и желание остаться в закрытом солярии с парой бутылок крепкого вина, а лучше эля, Джейме вскоре стоял в дверях покоев по струнке, как обычно предлагая локоть жене. Снова они шли молча, и снова за это время он словно уснул, потеряв счет времени и застряв в своих мыслях. Отрезвила его дубовая дверь перед самым носом и тихий голос: — Спасибо, что носишь траур вместе со мной, — Мэйвис потянула его внутрь прежде, чем он успел открыть рот и что-то ответить ей. Хотя, на деле, не знал, что и сказать. За каждым их шагом, за каждым его вдохом и ее стуком каблуков, как и всегда, все внимательно следили, от чего Джейме бесился, чувствуя себя заморской макакой на ярмарке. Чего они все так пялятся? А если бы они были в обычной одежде? Если бы у Мэйвис были волосы длиннее? Все бы продолжали пялиться, само собой. Такое ведь событие, дочь предателя и Цареубийца идут под ручку. Словно они лучше, словно они никогда не были грешны, словно некоторые из них не развязали войну, не убивали людей. Джейме стиснул зубы и посмотрел на жену. Она шла рядом с ним, нога в ногу, твердой походкой и с ровной осанкой. Он не видел ее глаз, но он знал, что они хмуро смотрят на всех из-под черных бровей, пряча в своей бездонной глубине тревогу. Джейме отодвинул для нее стул, а после уселся сам, готовясь к словесному бою из язвительных шуточек и опасных высказываний. Но ничего не произошло. Маргери очень умело забирала все внимание Джоффри себе, от чего тот едва заметил вошедших. Делала ли она это сладкими словами, большими глазками или глубоким декольте, Джейме наверняка сказать не мог, но работал этот план отменно. «Он, правда, влюбился? Или это обычная похоть?», — мужчина отхлебнул немного из своего бокала. — «Надо что ли свечку в септе поставить, чтобы так было аж до нашего отъезда», — он украдкой поглядел на Серсею. Она выглядела крайне недовольной, но отчаянно пыталась казаться очаровательной и дружелюбной, за чем было весьма забавно наблюдать. Джейме прямо-таки ощущал, как она бесится из-за Маргери, но и слова не может ей сказать, потому что Тиреллы — не кузнецы с Блошиного конца. В сторону Мэйвис она тоже ничего дельного так и не смогла придумать за весь ужин, что было удивительно, ведь в язвительности его дорогую сестрицу никто не мог переплюнуть. Джейме боялся, что ужин выйдет напряженным, а он вышел скучноватым, хотя забаву он все-таки смог себе отыскать. Посмеиваясь над речами Тириона, который прямо-таки взял себе за цель развлекать Мэйвис и Томмена, Джейме моментами прикасался коленом к ноге жены. Она, чувствуя его сквозь ткань юбок, мигом отдергивала ногу, а спустя какое-то время расслаблялась, тогда он касался ее снова, и она снова дергалась. Это так его веселило, что он еле держался, чтобы случайно не прыснуть в бокал. Вдруг он ощутил на себе чей-то пристальный взгляд. Серсея прожигала в нем дыры своими ревнивыми зелеными глазами, сердито вертя хрустальный бокал в руке. Он почувствовал острый укол вины у себя под ребрами, но поспешил отогнать его, вернувшись к своей прежней забаве. Она спала с наемниками, а ему нельзя провести время с женой? Что-то он не особо возмущался, когда она в первые дни своей свадьбы безропотно ложилась под Роберта. В какой-то момент Маргери, в порыве смеха над одной из дурацких шуточек Джоффри, случайно опрокинула свой бокал с вином на себя, а красная жидкость потекла меж ее белых грудей прямо в глубокое декольте, за чем король наблюдал с каким-то странным упоением. Серсея в этот момент выглядела крайне довольной, хотя все же додумалась изобразить удивление и попросила слуг принести больше салфеток. Мэйвис же в тот миг тихо охнула, прикрыв рот рукой, и, от шока забыв какие-то свои принципы, сама коснулась коленом ноги Джейме. А тот, забыв обо всем на свете, наслаждался этими редкими минутами. Потом, конечно, Мэйвис пришла в себя и снова отдернула ногу, но мужчина все равно остался крайне доволен. В покои они возвращались в комфортной тишине. Мэйвис задумчиво смотрела себе под ноги, но на ее щеках играл легкий румянец, а Джейме думал о том, что наконец-то ужин был ему по нраву.

***

С утра Джейме снова куда-то потянул ее, а если быть точнее — в конюшни, говоря, что там ее ждет подарок от Тайвина. Не сложно было догадаться, какого рода. С одной стороны, Мэйвис было приятно, что с ней так носятся. С другой стороны — зачем? Они договорились с Джейме о неком мире, но все эти внезапные цветы, драгоценности, Богорощи и подарки… Все это было, несомненно, очень мило и замечательно: муж заботится о жене и пытается отвлечь ее от страданий и горестных мыслей о смерти ее младших братьев; картина замечательная, сомнений нет, все романтики мира хором вздохнули от умиления. Но всегда было это слизкое «но». Например: но Джейме любит другую женщину, но Джейме держали в плену Старки, но Джейме из вражеской семьи, но Джейме дрался с ее званым отцом за своего брата. Так почему же Джейме решил уделять ей столько внимания? Да даже на счет того, что он каждый раз берет ее под руку, не говоря уже об остальном, чего он успел наделать за несколько дней. Хорошие манеры? А может это просто неплохой план из таких подачек, за который, как боялась Мэйвис, она будет в долгу, а расплачиваться придется телом и наследниками. Пекло, как же она устала быть настороже. Все это недоверие к каждому шороху, что росло с каждым годом, с каждым днем, с каждой насмешкой Серсеи и ударом Джоффри. Но щетиниться в сторону Джейме почему-то не хватало сил. Где-то он все же нащупал ее мягкое, уязвимое место и стал продвигаться в его сторону. Девушка с ужасом осознавала, что ей легче получать удовольствие от того, как муж с ней мил, чем отпираться во имя собственной гордости и собственной семьи. За последнее, кстати, ей все еще было очень совестно, но со своим сердцем она ничего поделать не могла. В конюшнях с ней тоже были очень любезны, хотя, честно говоря, это больше походило на угодливость. Нет, так Джейме себя не вел. «Неужели это все только из-за имени Ланнистеров? Неужели на западе на меня так же будут смотреть с лестью в глазах? Неужели никто не пойдет за мной из уважения и чести, а не из-за золотых монет в моих сундуках?», — горько подумала Мэйвис. Сначала Джейме показал ей своего коня. Гордый гнедой Рыцарь заржал при виде их, но резко стал ласковым, как только Джейме достал из кармана морковку. Мужчина дал лакомство коню, нежно поглаживая его по морде и разговаривая с ним тихо и ласково, словно с малым ребенком. Девушка вдруг ощутила, что наблюдает за этим с удовольствием, а уголки ее губ медленно ползут вверх. Она попыталась одернуть себя, но Джейме внезапно предложил и ей покормить своего коня, делясь с ней половиной морковки, что осталась после укуса Рыцаря. Мэйвис растаяла мгновенно, тоже погладив животное, сначала слегка боязливо, а после более уверенно. Она даже сумела почесать его за ушком, поднявшись на цыпочки, от чего Рыцарь довольно толкнулся ей в руку. — Смотри, а вон твою ведут, — проговорил Джейме у нее из-за плеча. Мэйвис отошла от Рыцаря, с интересом глядя в сторону конюха. За ним из глубин конюшни послушно шла вороная лошадка, цокая копытами. В девушке проснулся ребяческий восторг, как только поводья дали ей в руки. Лошадь спокойно реагировала на ее прикосновения и с удовольствием похрустела второй и последней морковкой из кармана Джейме. — Как назовете, миледи? — поинтересовался конюх, нетерпеливо переступая с ноги на ногу. Мэйвис была приятно удивлена такой дружелюбной лошади. Такой нежной, спокойной и тихой… «Тихой, как…», — прозвучали в голове слова бравоосийского плясуна, учившего Арью драться на мечах. — Тень, — выпалила Мэйвис, а Тень заржала ей в ответ.

***

Дальше Джейме предложил ей прогуляться к побережью Узкого моря, чему она снова была удивлена, но отказываться не захотела. Туда они шли молча, как и всегда, что Мэйвис знатно напрягало, хотя мужу, казалось, было вполне комфортно. Уже стоя на каменной брусчатке, положив руки на железные перила и слушая, как небольшие волны тихо плещутся вокруг, она не выдержала. — Как с тобой обращались там? — слетело вдруг с ее губ, и Мэйвис напряженно замерла в ожидании ответа. Джейме какое-то время молчал, и она на миг подумала, что он не услышал, но вдруг он спокойно спросил: — Там — это где? «Он прекрасно понял, о чем я, но хочет, чтобы я произнесла это сама», — с досадой подумала девушка и повернулась к нему, неподвижно стоящему за ее спиной, словно гвардейцу. — В подземельях Риверрана. В плену, — Джейме насмешливо глянул на нее, склонив голову набок. — А ты сама как думаешь? — Мэйвис шумно выдохнула. — Я имею в виду, издевалась ли моя семья над тобой, или ты спокойно сидел в темноте на сырых камнях? — насмешливый взгляд стал еще насмешливее. — Извиняться не буду, — слегка раздраженно буркнула девушка, от чего муж фыркнул, — но мне правда жаль, — он с интересом глянул на нее. — Что было, то прошло, — наконец сказал он, подойдя ближе к ней. — Мне тоже есть о чем жалеть. — Например? — спросила Мэйвис, с любопытством посмотрев на его красивый профиль. Джейме тяжело вздохнул и оперся на железные перила, хмуро глядя на сверкающие в лучах солнца синие воды моря. — Я пообещал твоей матери, что верну тебя и Сансу к ней. Я поклялся ей, — он развернулся к ней лицом, и девушка печально посмотрела в его зеленые глаза, чувствуя, как на сердце появилась маленькая трещина. — Мне жаль, что я не успел до того, как отец объявил свадьбу, — Мэйвис с неведомым ей доселе приятным волнением проследила за тем, как он подошел ближе. — Правда жаль, — произнес Джейме, а затем заправил ее трепещущую на ветру черную короткую прядку ей за ухо. В этот момент ее сердце стало на месте, а вокруг словно все застыло. Мэйвис блаженно прикрыла глаза, наслаждаясь этими несколькими секундами, чувствуя легкое, аккуратное прикосновение его пальцев и ощущая мурашки у себя на спине. — Это ничего, — шепнула она ему, видя, как морщинка меж его бровей постепенно разглаживается.

***

К вечеру ее настроение значительно улучшилось, даже предстоящий ужин в компании безумного Джоффри, язвительной Серсеи и холодного Тайвина не пугал ее. Она была готова. Платье из черного шелка было ее оружием, а такой же черный наряд на Джейме — личной броней. Мэйвис твердо решила в последний раз сегодня выйти в люди в трауре. В ней зародились силы идти дальше. До определенной поры. Она чувствовала, что что-то не так. Слышала эти тихие перешептывания, видела это напряжение, застывшее в глазах и в воздухе, видела эти виновато опущенные взгляды вниз. Джоффри же, наоборот, выглядел очень довольным, хитро улыбаясь и вертя вилку меж пальцев. От этого в груди все сжалось и похолодело. Мэйвис вцепилась в Джейме, не желая идти дальше. Ей хотелось выбежать из зала, скрыться в темных углах замка и закрыть уши руками, только бы не услышать ни единого слова из этих ртов. Но Мэйвис продолжила идти вперёд. Она мельком взглянула на Серсею, что тоже, вроде, сидела печально, но девушка видела ее злорадство, которое она прятала за золотым бокалом вина и за своими золотыми ресницами. Непоколебим был лишь Тайвин. Собственно, как и всегда. Скрип отодвигаемого стула был хуже погребальных колоколов. Сев за стол, Мэйвис вытянулась, словно струна, и напряжённо замерла на месте, сузив глаза и медленно осмотрев зал. Сердце в груди уже было готово выскочить в серебряное блюдо. — Голубка, — протянула Серсея, прерывая всеобщее молчание, — сегодня твой наряд наконец-то к месту. «Только бы не смерть, только бы не смерть, только бы не смерть», — отчаянно умоляла Мэйвис про себя. Ее молитвы услышали, но растолковали по-своему. — Что-то не вижу веселья, — медленно проговорил Джоффри, ехидно смотря прямо ей в глаза. Мэйвис же изо всех сил пыталась не подавать виду, что от волнения ее вот-вот вырвет. — Тетя, хочу обрадовать тебя ещё одной чудесной новостью, если тебе, конечно, ещё не разболтали ее слуги. — Я вся во внимании, Ваше величество, — пролепетала девушка, услышав, как дрогнул ее слабый голос. — У нас сегодня праздник, — Мэйвис все повторяла и повторяла свою мантру у себя в голове, надеясь, что никто не погиб. — Празднуем падение Винтерфелла. Эти ледяные руины наконец-то сгорели, — мир сузился до одной точки. — Спасибо, Ваше величество, что поделились этой…новостью, — выдавила девушка, сразу же зажав рот рукой, чтобы сдержать рвотный позыв. Слащавая формальность и лесть не могла выйти из нее. Все звуки перекрыл рев крови в ушах. «Ну вот и все», — как-то отдаленно пронеслось в мыслях. — «Зато все живы. Это хорошо. Думай об этом. Все живы. Все хорошо» Весь оставшийся ужин Мэйвис сидела безучастно, не обращая внимания ни на разговоры, ни на аппетитные яства. Иногда она прикасалась к своему бокалу с ягодным компотом, чтобы смочить пересохшее горло, а все остальное время смотрела пустым взглядом куда-то в стену. «Мне приснился пожар тогда. Что-то это всё-таки значило», — думала она. Она ощущала на себе встревоженные взгляды Джейме, но ни разу так и не посмотрела на него. Наконец, он увел ее оттуда, до того, как принесли десерт, сказав какую-то выдуманную дребедень, которую Мэйвис тоже не слышала. Вежливые извинения, благодарности и прощания, заученные в детстве назубок, вылетали у нее изо рта сами по себе, пока она сама была где-то далеко, за тысячи лиг от накрытого стола. Сознание вернулось к ней только тогда, когда тяжёлая дубовая дверь захлопнулась за ее спиной. — Мэйвис? — Джейме, аккуратно положив ей руки на плечи, встревоженно заглянул ей в глаза. — Все в порядке, — она, закивав, опустила взгляд в пол. — Все живы, значит все в порядке, — девушка, развернувшись на каблуках, медленно зашагала в сторону покоев. Она знала, что ее муж последует за ней. — Мэйвис… — снова протянул он ее имя, но в этот раз как-то слегка неуверенно. — А ведь меня чуть не стошнило там, представляешь? — как-то отрешенно продолжила она. — Вот это было бы шоу, если перед цветастыми Тиреллами, перед разодетой в шелка и драгоценности королевой, я бы замарала свои блеклые черные юбки, — Джейме молчал, но ей и не хотелось, чтобы он говорил. — Мне каждый раз кажется, что хуже уже не будет, но оно бац и… — добавила Мэйвис, когда они подошли к дверям, не обращая внимания на Марбранда, стоящего на страже. — Слушай, если бы я мог что-то… — сказал муж, когда они вошли внутрь, но девушка вскинула руку, останавливая его. — Что ты сделаешь? Отстроишь Винтерфелл? Вернешь мне званого отца и младших братьев? — Джейме сердито нахмурился и открыл рот, чтобы высказать ей что-то, но слов, видимо, не нашел, поэтому лишь шумно выдохнул. Мэйвис на это горько усмехнулась. — Не бери в голову, Джейме. Винтерфелл — не такая страшная потеря, как кажется. Тем более, не мог же он сгореть до последней щепки, — это она сказала только для того, чтобы успокоить саму себя. — Когда-нибудь… Когда-нибудь его снова вернут к жизни. А нам лишь остается смириться, отпустить и идти дальше. Жизнь не терпит отстающих. «Идти дальше…», — печально подумала она. — «Дальше носить цветные наряды, танцевать на балах, пить вино, сидя в безопасности, и рожать Ланнистерам детей. А что еще мне остается делать? У женщин в Вестеросе нет ни выбора, ни голоса. Чтобы хоть как-то помочь Роббу — надо как минимум быть живой. А для этого нужно играть в игру престолов по правилам», — чувство вины сожрет ее изнутри, но от своего плана она не отступит. Нужно будет надеть маску? Пускай. Для скорби у нее еще вся жизнь впереди. — Я устала, — сказала Мэйвис уже более твердо и с невиданной ей доселе решимостью глянула в красивые зеленые глаза. — Пойдем спать.

***

Утром Мэйвис заглянула к нему в солярий, где он занимался уже последними бумагами и документами, готовясь отправить все это в Утес. Жена предложила ему свою помощь, чему он был крайне удивлен. — Мне нужно отвлечься. Пожалуйста, Джейме, — он смотрел в ее бездонные угольно-черные глаза, слышал свое имя на ее устах, сказанное тихим голосом, и не нашел в себе сил отказать. Он отдал ей бумаги, требующие арифметических вычислений. В этом он ей доверял больше, чем себе. Что-либо иное, хоть как-то затрагивающее тему войны, он оставил себе. Ничего особенного там не было, отец самое важное получал лично в руки, но, тем не менее, странно было бы давать Мэйвис вести о битве, когда она хочет про нее не думать. Все это время они провели в молчании, что прерывалось скрипом пера и, иногда, сухими вопросами по делу. — Вот, готово, — сказала ему Мэйвис, протягивая исписанную маленькую стопочку. Джейме показалось, что она была довольна, по крайней мере, глаза ее говорили об этом. — Спасибо, как всегда выручила, — легко улыбнулся он ей, а она, кивнув, встала со стула и скрылась за дверью. Дальше Джейме носился с мейстером, воронами и отправкой бумаг, от чего сел обедать тогда, когда тарелка Мэйвис уже опустела. — Нам скоро принесут заказанную одежду и обувь, — сказала она, внимательно наблюдая за тем, как он быстро жует с полным ртом. — Надо бы оставить самое нужное, а все остальное упаковать в сундуки, чтобы слуги отнесли в повозку. — Вот Пекло, — пробубнел Джейме, шепелявя. — Едем уве вавтра, а, кавалоф, впереди так много времени. — И правда, — Мэйвис как-то тяжело вздохнула, опустив глаза в пол, но после легонько улыбнулась ему. — Эх, двадцать дней есть похлебку, мечта детства, — сказала она более веселым тоном, и Джейме хмыкнул, не до конца веря в ее искренность. Заказанные вещи и правда принесли довольно быстро. Джейме сразу же отобрал себе одежду в дорогу. Кожаные сапоги, простые черные бриджи на завязках, свободная алая рубашка и лёгкий черный плащ. В золотых львах он будет расхаживать уже в Утесе, а сейчас лучше не выряжаться. Хотя, кто с такой-то повозкой и сопровождением не заметит их издали и не узнает почерк Ланнистеров. — Ни жёлтого, ни серого, миледи, — раздался мелодичный голос Элизабет. — Коричневого, к сожалению, избежать не удалось, но я настояла на том, чтобы его было как можно меньше. — И на том больше спасибо, — задумчиво ответила Мэйвис. — А с чего вдруг такие пожелания? — полюбопытствовал Джейме, развалившись на стуле. — Жёлтый и коричневый мне не к лицу, а серый, как бы непатриотично это звучало в сторону Старков, самый скучный цвет на белом свете, — Джейме хмыкнул и покачал головой. — Ох уж эти женщины, — ухмыляясь, протянул он. Мэйвис же, глянув на него насмешливо, ловко извлекла из ещё незакрытого сундука охотничью шляпу из изумрудного цвета ткани с коричневой лентой, к которой было прикреплено огромное павлинье перо. — То есть, ты хочешь сказать, что ты будешь с удовольствием носить это? — со смехом в голосе спросила она, криво напялив шляпу ему на голову. Джейме оскалился. — А почему нет? Джалабхар Ксо убил бы за такую, — Мэйвис прыснула. — Ну, попробуй, скажи, что я не похож на принца на белом коне. Спеть тебе серенаду для уверенности? — она рассмеялась, и мужчина, довольный собой, поправил шляпу, сползающую ему на нос. — Миледи? У вас тоже есть такая, может, хотите примерять? — служанка с невинным выражением лица поднесла такую же шляпу, только размером меньше и с фазаньим пером, вместо павлиньего. — Чего? — Джейме чуть не упал со стула от хохота при виде искренней растерянности на лице Мэйвис. — Я тебе это ещё припомню, — деланно пригрозила ему пальцем жена и скрылась за ширмой. Она тоже отобрала себе пару нарядов. Вишнёвого цвета бриджи, высокие черные сапоги, черная рубашка и кожаный красный плащ, такой же лёгкий, как и у Джейме. К этому всему ещё предлагался корсаж, но Мэйвис наотрез отказалась, мол, двадцать дней ехать со сдавленной грудью — дурачество. Мужчина был с ней согласен. Ещё она, кажется, взяла новую ночную рубашку и что-то ещё, Джейме не расслышал, так как сказала она это намного тише предыдущего. Когда вещи, наконец, были собраны, пришло время ужина. — Подрик, — лениво протянул Джейме, — приготовь вчерашний трау… — Не стоит, — прервала его Мэйвис, от чего он удивлённо распахнул глаза. — Хватит уже траура. Сегодня пойдем в чем-то другом, — Джейме был слегка сконфужен, но спорить не стал. — Ты слышал, Подрик? — крикнул он. — Да, милорд, — послышался неуверенный голос слуги. — Тогда найди что-то приличное на сегодняшний вечер, а чёрное спрячь в сундук. Спустя некоторое время Джейме, уже одетый, в нетерпении мерял комнату шагами, перемещаясь из угла в угол, словно лев в клетке. — Долго ещё? — буркнул он недовольно. — Все, уже иду, — раздалось из-за ширмы, и он услышал шуршание юбок. Когда Мэйвис вышла, он замер, не в силах выдавить и слова. На ней было платье. Темно-синее, шёлковое, с дразнящим вырезом и голыми плечами платье. Оно струилось, словно вода, по ее телу, изгибаясь в нужных местах, а юбки плавно покачивались при каждом движении ее бедер. Ее бледная кожа и черные волосы прекрасно сочетались с этим цветом, как и подаренные им сапфировые серьги в ее ушах. Он вспомнил тот ужин в Винтерфелле. То синее платье, те длинные вороные локоны, тот скользящий дерзкий взгляд. Ему показалось, что он во сне. Всегда его интересовала красота одной женщины Вестероса. Только одни золотые волосы, одни изумрудные глаза и один томный взгляд среди всех волос, глаз и взглядов других женщин были ему интересны. Но он отнюдь не был слеп. Эти плавные движения, эти острые, четко выраженные черты лица, эти изгибы тела в приглушённом свете свечей. У Джейме что-то сжалось в животе. — Ты как будто из сказки, — завороженно шепнул он, не в силах отвести взгляд. — Спасибо, — смущённо пробормотала Мэйвис. — С таким вырезом я, наконец-то, смогу составить конкуренцию Маргери, — весело продолжила она. — Маргери? — усмехнулся Джейме. — О, нет, Маргери до тебя далеко, — ее ресницы затрепетали, а щеки слегка порозовели, от чего она стала ещё краше. — Ну что, пойдем? — он предложил ей локоть и с удовольствием вдохнул сладкий вишневый запах, когда она взялась за него. В этот раз все пялились точно так же, как в прошлый раз, позапрошлый и все остальные разы, но Джейме нравилось думать, что это из-за красивой девушки сбоку от него. Он помог Мэйвис сесть, не отводя от нее взгляда, а она легко улыбнулась ему в ответ. При ее виде Тирион тут же начал рассыпаться в комплиментах, но Джейме слушал его краем уха. Он смотрел на Серсею, что сердито раскраснелась, как только они сели за стол. В ее глазах бушевала то ли ревность, то ли зависть, от чего ему на миг стало дурно. Откуда в ней столько злобы? От плохих мыслей его отвлекло легкое прикосновение чьего-то колена к его ноге. И он знал, чьего именно. Джейме удивленно посмотрел на Мэйвис, но та сидела так, словно ничего и не было, смущенно кладя в рот небольшие кусочки мяса и посмеиваясь над какими-то фразочками Тириона. Джейме едва заметно ухмыльнулся и встрял в их диалог, стараясь не смотреть на недовольную Серсею. Ужин был весьма спокойным. Еда была вкусной, разговоры были скучными, но мирными, а в мыслях Джейме царствовала тишина. До определенного момента. До момента, пока Тайвин Ланнистер не привлек к себе внимание, говоря, что хочет поделиться чем-то важным. И Джейме знал чем. — Уже завтра мой сын Джейме вместе со своей женой леди Мэйвис уезжает в Утес Кастерли, — медленно проговорил отец. Маргери Тирелл от его слов грустно вздохнула, а Серсея что-то прошипела себе под нос, заерзав на стуле. — Так же они заберут с собой принца Томмена в качестве воспитанника, — Тайвин выразительно глянул на мальчика. — Ты ведь собрал все самое необходимое, как я и просил, Томмен? — Конечно, дедушка, — как-то неуверенно ответил мальчик. Тайвин лишь довольно кивнул. — Поэтому, сегодняшний ужин я объявляю прощ… — Они сделают что? — Серсея почти что рычала. — А король знает, что его брата… — Да, — угрюмо перебил ее Джоффри. — И ты ничего мне не сказал? — взвилась сестра, вскочив со стула. — Дед запретил мне, — буркнул он и уставился в тарелку. — Ты король! — завопила она. — Ты не можешь позволить… — Прекрати сейчас же, — холодно осадил ее Тайвин. — Томмен пробудет под воспитанием Джейме и Мэйвис до своего восемнадцатилетия на Утесе в полной безопасности. — Да чтобы эта лживая гарпия… — Не смей называть ее так, — грубо прервал ее Джейме, опасно сузив глаза. — Ты защищаешь ее? — Серсея свирепо глянула на него. — Ее! Дочь предателя! Только попробуй прикоснуться к моему сыну, ты, мерзкое… — Джейме встал. — Прекрати! — уже громче пробасил Тайвин, и Серсея, злобно уставившись на него, замолчала. — Сядь на место, успокойся и перестань позорить имя Ланнистеров. Уезд Томмена — окончательное решение, и оно не обсуждается. — Мама… — тихо, почти жалобно позвал ее Томмен, когда она с шумом опустилась на стул, но она лишь фыркнула и приложилась к бокалу с вином, иногда сердито поглядывая то на Мэйвис, то на Джейме. Мальчик обиженно поджал губы и уставился в тарелку, а Джейме ужасно захотелось его успокоить. Дальнейший ужин прошел в тихих неловких переговорах. Мэйвис все время молчала, а Серсея ушла раньше всех, не попрощавшись и громко хлопнув дверью. Уже находясь в собственных покоях, Джейме переживал, что его жена будет снова расстроена, но она лишь благодарно взглянула на него. — Спасибо, что вступился за меня, — произнесла она с печальной улыбкой и скрылась за ширмой, а он снова не нашел, чтобы ей такого ответить. Из-за ширмы она вышла в новой ночной рубашке, а ему все беспокойства как ветром сдуло. Рубашка была нежно-розовой, без всяких золотых львов и алых кружев. Она была такой же короткой и тонкой, как и прошлая (Тайвин, видимо, уж очень хотел наследников), и Джейме мог видеть ее едва заметные очертания талии и бедер, ее маленькую торчащую грудь. В животе снова что-то сжалось. Спать они легли лицом друг к другу, и он с упоением наблюдал, как ее темные ресницы трепещут во сне. А когда Подрик разбудил его еще до зари, Джейме заметил ее тонкую бледную руку у себя на груди.

***

— Мэйвис, — тихий голос Джейме и его аккуратное прикосновение к ее руке вытянули ее из странного, беспокойного сна. Девушка сонно разлепила веки. Ей снилась Серсея со своей сложной южной прической, в своих любимых зеленых шелках и с золотой короной на голове. Она кричала что-то про Винтерфелл и про то, что она что-то там просто так не оставит. С каждым словом Серсея подходила ближе, а ее красивые глаза смотрели Мэйвис куда-то в область живота. В какой-то момент королева словно попыталась коснуться ее, но сон резко прервался, а перед Мэйвис, вместо Серсеи, был Джейме. На улице было еще темно, но на горизонте небо начинало потихоньку светлеть. Им подали простой завтрак в виде яблочного пирога с молоком, который девушка наспех запихнула в себя и ушла одеваться. Пока она натягивала бриджи и шнуровала верх на рубахе за ширмой, Джейме, не захотев ждать своей очереди, одевался, стоя возле кровати. Когда она вышла из-за ширмы, он уже стоял в дверях, готовый выходить. Муж странно посмотрел на ее ноги, обтянутые бриджами, опустил взгляд в пол, потом снова поднял, и Мэйвис заметила блеск свечей в его зеленых глазах. — Ну что, готова? — спросил он, даже сейчас предлагая ей локоть. — Да, пойдем, — ответила Мэйвис, чувствуя небольшое нарастающее волнение в груди. Джейме повел ее по доселе незнакомой лестнице, освещенной редкими факелами. На одной из ступеней она не рассчитала ширину шага и чуть не упала, а муж встревожено глянул на нее. — Почему даже на сапогах у меня каблуки? — раздраженно буркнула она, а он как-то невесело хмыкнул в ответ. Снаружи их ждали хмурый Тайвин, сонный Тирион, недовольная Серсея, взволнованный Томмен, целая армия гвардейцев, неизвестный Мэйвис старый мейстер, слуги, громадная повозка и фыркающие лошади. Короля нигде не было. Томмен, с маленькой зеленой накидкой на плечах и таким же зеленым беретом на золотой макушке, дружелюбно помахал им, а Мэйвис, неловко улыбнувшись, легонько махнула пару раз в ответ. Серсея грозно глянула на нее, а потом что-то шепнула сыну. Мальчик кивнул и подошел к Тайвину. Старый лев погладил внука по плечу и тоже что-то тихо сказал ему, а Томмен снова закивал. Тирион снял с него берет и потрепал по волосам, а после легким пинком подтолкнул его обратно к матери. Серсея отвела его к повозке, легко поцеловала в лоб и оставила на попечение слугам, вернувшись на свое место. Джейме легонько надавил Мэйвис на поясницу. Пришло их время прощаться. Муж пошел первым. Сначала он мазнул губами по щеке Серсеи, а Мэйвис на миг заметила такое отчаяние в его глазах, что ей тоже стало печально. Королева дернулась от его поцелуя и скривила губы, от чего Джейме помрачнел и отвернулся к Тайвину. Отец сухо обнял его, пару раз похлопав по спине. Джейме холодно кивнул ему и опустился на колени перед Тирионом. Младший брат тоже заключил его в объятия, только более теплые и долгие. Мэйвис вспомнилось их прощание с Роббом, где она долго стояла на месте, уткнувшись носом в его грудь. Глаза вдруг начало щипать и их пришлось на время прикрыть. Девушка медленным шагом подошла к Серсее, что прожигала ее ненавидящим взглядом. Не найдя нужных слов, она просто опустилась перед ней в реверанс и направилась к Тайвину, но тут королева схватила ее за руку. — Ты никогда не заменишь меня, поняла? — прошипела она Мэйвис. — Серсея, — хмуро произнес Джейме, что уже встал с колен и подошел к жене. Королева с долей отвращения отбросила ее руку от себя. — Нет поводов для волнения, Ваше величество, — бесцветно произнесла Мэйвис и развернулась к Тайвину. Тот коснулся сухими губами ее бледных пальцев. — Я жду хороших вестей, миледи, — холодно произнес он, и она, стиснув зубы, кивнула. Тирион тоже поцеловал ей руку, а после тихо пробормотал: — Я болею за тебя, дорогая сестрица, учти, — он подмигнул ей, что вызвало у девушки легкую улыбку. — Возможно, я буду скучать, — ответила она ему, а Тирион ухмыльнулся. Джейме провел ее к лошадям. Рыцарь нетерпеливо топтался на месте, а при виде своего хозяина довольно заржал. Тень же стояла спокойно, отмахиваясь хвостом от мошкары. Мэйвис легонько потрепала ее по гриве и погладила шею, на что та тихо фыркнула. Джейме помог ей сесть в седло. И хоть она прекрасно могла сделать это самостоятельно, ей вдруг захотелось ощутить его теплые и сильные руки у себя на талии. Убедившись, что она нормально держится в седле, Джейме ловко вскочил на своего коня и, словно преодолев какое-то сомнение внутри себя, оглянулся назад. По его печальному взгляду Мэйвис поняла, на кого он смотрел. Затем муж поднял усталые глаза на нее, и она легонько ему улыбнулась. Джейме как-то отрешенно посмотрел сначала на ее лошадь, потом на свои руки с поводьями, а потом, тяжело вздохнув, подал Аддаму Марбранду знак. Гвардеец, кивнув, громко пробасил: — Открыть ворота! — Мэйвис слегка сжала вороное тело Тени ногами. — Ну, пошла, — сказала она ей, и Тень безропотно двинулась вперед навстречу встающему солнцу.