Тиканье памяти рушит тишину рассвета

Лунный свет мягкой рекой просачивался через стекло окна и разливался по всей комнате. Он заползал под одежду, впитывался в деревянную мебель и затухал в раскрытых глазах Мунбина. Звёзды на шёлковом небе водили хороводы, иногда падали в море и ютились на его дне. Мятный ветер, чуть более свежий, чем обычно, щекотал дыхательные пути и окончательно отбивал желание спать. Мунбин первый ушёл отдыхать, потому что почувствовал себя запредельно уставшим. Однако сейчас, когда тишина вакуумом окутала весь остров и тьма полностью заняла трон, нежданная бодрость во всю ветвилась по венам и мешала спать.  Мысли, мысли, мысли. Очередное дуновение ветра вынудило парня подняться с постели. Он осмотрел комнату, которая сразу показалась небольшой, но до мурашек уютной. Хрустящая кровать с мягким матрасом, ковёр с длинным ворсом, напоминающим свежую траву, стеллаж с забавными фигурками ручной работы и запылившаяся гитара в дальнем углу. Массивный подоконник заменял стол, а широкое окно открывало чудесный вид на покусанный берег моря. Мунбин аккуратно покинул хижину, изо всех сил стараясь избегать шумных дощечек. Тишина продолжала мирно покоиться на его плече и подзывать ветер забраться под тонкую рубашку. Звезды усыпали путь до воды, а ночная роса щекотала ступни. Так приятно. Он шёл по краю сказки. Наверное, сейчас Мунбин проснётся. Он откроет глаза и окажется в своей комнате, ощутит запах ягодного порошка от недавно постиранной одежды и избавится от круговорота мыслей в чугунной голове. Он откроет глаза и... Увидит чёрное море и нависшее над ним блестящее небо.  Ветер всё так же будет на цыпочках бегать вокруг, поднимая за собой дорожки золотого песка и невидимой пыльцы. Хижина неизменно будет виднеться сквозь ветвистые руки деревьев, а тишина покорно уснёт рядом. Казалось, будто вместе с клубком вопросов в нём оставалась пустая ячейка, которую всё никак не удавалось заполнить. На этом месте должна быть та эмоция, которую забрал остров? Песок впитывал шаги, поэтому присутствие Джонхёна оставалось незамеченным до тех пор, пока тот не сел рядом — прямо на спящую тишину. Он поджал колени, окольцевал их руками и не сказал ни слова. Его взор был устремлён куда-то ввысь неба, будто он играл в глядели с луной, парящей над морской гладью. — Думаешь? Слово растеклось по воздуху и прекрасно вписалось в тишину. Полноценного ответа не последовало — Мунбин тягуче промычал и откинулся спиной на песочный матрас. Интересно, люди здесь и в мире живых видят одни и те же звёзды? — Когда я только попал сюда, разговаривать совсем не хотелось. На множество вопросов не было ответов, и это сводило с ума. Больше всего пугало то, что я не испытывал грусти или радости из-за своей смерти — она вообще никак не ощущалась. Джонхён снова притих. Он продолжал разговаривать в своей голове, но язык оказался скован прочным канатом из мыслей. Мунбин впитывал в себя услышанные слова и понимал, что его душа находит в них пульсирующий отклик. — Почему тут больше никого нет? — В основном надолго здесь задерживаются только знаменитости, потому что непопулярных людей знают меньше, чем нас, и их быстрее отпускают. Джонхён сейчас даже не смог бы перечислить всех гостей острова, которые исчезли буквально спустя несколько ночей своего пребывания в этом мире. Конечно, были и те, кто почти успевал укорениться здесь, но они тоже уже стали новой звездой на бескрайнем небе. Непостоянные гости едва-ли оставляли что-то после себя, чтобы их можно было помнить. — Возможно, на этом острове есть и другие люди, просто сколько бы раз я не пытался полностью обойти его, в какой-то момент я вновь оказывался на поляне или у хижины, хотя точно был далеко от них. Ну вот, очередные вопросы снова один за другим пышными бутонами распускались в голове Мунбина. Хотелось прямо сейчас рвануть вдоль мыльного берега и обежать остров — он обязательно это сделает, только позже. — А животные? Их здесь тоже нет? Не сложно заметить, что с момента прибытия сюда в поле зрения не попало ни одно живое существо, кроме людей. Даже букашки не ползали по телу, пока ты лежал в траве или отсиживался на песке. Остров пугал. Это не чувствовалось постоянно, но если задуматься — мурашки скрипели на леденеющей коже. Крепче всего душил тот факт, что единственный ключ к способу выбраться от сюда находился в руках других людей. Клетки тела набухали и лопались от отчаяния и беспомощности. — Домашние питомцы попадают сюда ещё реже, чем люди: на моей памяти таких не больше трёх. А о диких зверях никто не помнит, поэтому они даже не отправляются на остров. И снова тишина. Первые солнечные лучи начали прорезаться сквозь тьму, но пока не имели достаточной силы, чтобы сдвинуть ночь с трона. Ветерок тоже потихоньку просыпался, начиная гонять слабые волны по морской глади. Мунбин не успел вслух спросить, почему утро наступило так быстро, потому что вспомнил, что времени здесь не существовало. — Я пойду готовить завтрак. Не засиживайся тут слишком долго, а то никогда не вылезешь из мыслей. Джонхён поднялся с невидимого покрывала, хрустнул коленями и стряхнул с широких калошин сыпучий песок. В его глазах сверкнули блестки солнца. — Ты умеешь хорошо готовить? — Нет. Это звучало так уверенно, что Мунбину стало забавно. Смешок слетел с его губ, сразу подхватываясь ветром и улетая, а веки расслабленно срослись друг с другом ресницами. Он подложил руки под голову, имитируя подушку, и начал вслушиваться в пение ветра и шелест моря. Расслабляюще. Солнце встало окончательно. Его лучи палили всё на пути, оставляя жгучие поцелуи на открытой коже, но даже это не заглушало боль запястья. Ещё ни разу Мунбин не заметил, чтобы число уменьшилось, — оно только росло, а вместе с ним и ощущение, будто руку раз за разом окунали в свежую лаву. Нужно вернуться в хижину. Вчера Солли сделала какую-то кашицу из лечебных трав, но смеси нужно было настояться, чтобы дать обезболивающий эффект. Остаётся надеяться, что волшебное Джинри поможет хоть немного. В хижине пахло уютом. Многогранные стекляшки, нанизанные на леску, от сквозняка бренчали у окна и ловили солнечные лучи, которые радугой сыпались по хрустящему полу. Пар от завтрака, запах от лекарства и аромат духов Хары смешивались и распускались на потолке мелкими цветками. Собранные Солли букеты сохли на подоконнике, а лепестки от них прятались в углах. Деревянная мебель и вросшие в неё растения шептались друг с другом, замолкая сразу, как кто-то смотрел на них. Мунбин прошёл к столу и занял то же место, что и вчера. Ему нравилось, как тёплые лучи щекотали щеки и края ушей, а что-то невидимое крепко спало на ногах. Джинри принялась наносить прохладную кашицу на жгучие цифры. Она аккуратно распределяла массу по коже и обматывала запястье шелковой тканью с мелким узором. Что-то напевала себе под нос — читала заклинание? Завтрак прошёл до боли приятно.  Джонхён соврал, сказав, что не умеет готовить, потому что Мунбину было мало даже после полученной добавки. Хара с набитым ртом рассказывала об острове, иногда прерывалась, чтобы напеть песню или вдохнуть аромат духов Солли. Неизвестное существо продолжало спать на коленях, и никто не собирался его будить. — Откуда вы столько знаете об острове? Среди всех вопросов этот слетел с языка быстрее. И действительно, неужели они раздобыли столько информации самостоятельно? Откуда такая уверенность в имеющихся знаниях? Как бы там ни было, Мунбин тоже хотел понимать принцип устройства острова, где застрял на неопределенный строк. — О, мы ещё не показали тебе библиотеку? Джинри спрыгнула со стула и босыми ногами прошла к столу, усыпанному книгами. Она собрала все осыпавшиеся лепестки на свои ступни, но не попыталась их убрать. Присела на пол, что-то прощупала меж хрустящих дощечек и неожиданно открыла скрипучий люк. Даже на расстоянии четырёх метров Мунбин чувствовал, как все помещение наполнилось запахом старых листов, чернил и шершавой тайны. Девушка скрылась внизу, а остальные последовали за ней. Сквозь нити  солнца и паутину пыльцы все спустились по тонким, но прочным ступенькам, чтобы оказаться в затягивающей темноте. Только после того, как раздалось шипение зажженной свечи, Мунбин смог видеть незнакомое пространство.  Книги были везде: на полках, на полу, на пыльном столе, в паутинных углах и деревянных ящиках. Их запах заползал в бронхи, расплавлялся и волнами растекался по всему телу. Плотные шкафы облепили стены, создали новые и приросли к потолку, а компактные тумбочки заменяли стулья. Мизинцы ног дружно напряглись. — Вау. По другому и не скажешь. Мунбин кончиками пальцев касался корешков книг и ходил в этом бесконечном лабиринте. На одной из полок желтела потрёпанная бумажка, а выведенное на ней "1862" почти стёрлось пылью.  — Это год? — Да. Большинство записей было подписано датами, поэтому люди до нас и мы рассортировали их.  Сто шестьдесят один год назад какой-то человек оставил здесь частичку себя. Внутри набухало ощущение того, будто Мунбин находился в какой-то сокровищнице. Будто стоять здесь — что-то недостижимо прекрасное. Сколько историй, мыслей и чувств было навеки вшито в эти потрёпанные страницы... Мурашки на коже вылупились вновь. — Вот, эта книга поможет тебе найти ответы на многие вопросы. Потом верни её на полку "1992". Хара протянула сокровище — сплетённые во едино записи десятка людей. Самая важная информация, выцепленная из других книг, была отсортирована и собрана здесь. Волнистые страницы, тёмно-синяя плотная обложка и закладка, оставленная быстро ушедшим от сюда читателем. Он даже не успел дойти до середины. — Я из этой комнаты почти не вылазил, когда только прибыл на остров. — Ага, все свечи израсходовал. Только потом додумался сделать стол наверху и читать там. Солли весело хихикнула, бесцельно шагая меж стеллажей. Всё, что она хотела бы знать об этом месте, ей уже было известно, поэтому никаких книг с собой она не прихватила. Её больше завораживала сама атмосфера спрятанной от чужих глаз библиотеки.  — Эти две тоже советую.  Джонхан сунул Мунбину пару книг — толстую и тонкую. Он подцепил Хару под руку и поднялся по лестнице, зазывая оставшихся внизу следовать его примеру. Уходить отсюда не хотелось, но свеча уже почти полностью расплавилась и заполнила маленькую чашечку тёплым воском. Желание скорее открыть книги и прочитать их от корки до корки росло быстрее, чем многозначное число на запястье. Отличным местом казался гамак у мутного окна, расположенное ближе к выходу. Мунбин уже было направился туда, но оказался остановлен рукой и шепотом Джонхёна. — Кажется, Солли собралась устроить нам концерт. Он кинул скользкий взгляд в сторону подруги, которая уже начала разогревать горло. Хорошее настроение плескалось за края её хрустального тела и щекотало голосовые связки. — Если пройти чуть дальше места, где мы вчера провожали закат, можно найти ещё один гамак. Там тебя точно никто не потревожит. Мунбин благодарно улыбнулся, крепче обнял дремучие книги и поспешил найти кусочек покоя у берега бездонного моря. Песок щекотал ноги, а после и трава легонько колола ступни. Солнце во всю делилось своими золотыми лучами, но ватные облака так и норовили прикрыть его белым одеялом. В лёгких что-то опять зацвело, заскрипело и заснуло. Чтобы добраться до гамака, пришлось пролезть сквозь объятья веток и заработать царапины на открытых участках тела. Не удивительно, что здесь его никто не потревожит. Но это лишь шло на руку, потому что компании из мыслей Мунбину было более, чем достаточно. Он лег на плотную сетку, слегка качнулся на ветру и глубоко вдохнул щекочущее ощущение. Ощущение того, что сейчас он проникнет в новый мир.