В плену фантазии

Саше знакомо это чувство – боль и безысходность, когда грудную клетку рвёт огнём. Она делает вдох, чувствуя, как воздух обжигает горло. Тётя Лена на том конце телефона и страны воет, и девушка подхватывает, запоздало понимая, что может разбудить не только Петю, но и их дочь. – Саш? – встревоженный Хазин, почти выбегает из комнаты, и по привычке тянется за пистолетом. Девушка оседает на пол, прижимая к себе телефонную трубку.  – Что случилось? – Петя падает рядом, взяв её щеки в свои ладони, в попытке установить контакт.  – Он… – Саша  всхлипывает, почти давится собственными рыданиями. – … умер. – Кто? –  шепчет ничего не понимающий Хазин.  – Дядя Федя.  Мир Саши рушится, но рядом стоит Петя, что пытается удержать хрупкие осколки на свои плечах. Сжимает руку, когда самолёт набирает в высоту. Она возвращается в Петербург, спустя столько времени. Родители Пети с удовольствием соглашаются посидеть с малышкой, Питер, конечно, хорошее место, но тащить ребёнка на похороны неправильно. Саша засыпает на плече Хазина, убаюканная заботой и теплом чужого тела, и совсем немного пустырником. Когда они встретились, Петя только вернулся из рехаба, злой до чертиков. Хазин посоветовал свалить с дороги, возмущенная, тогда ещё Воронова, посоветовала ему заткнуться. Петя заткнулся, а спустя неделю неловких ухаживаний, пригласил её на свидание. А Саша не согласилась, но и Хазин не сдался, а девушку с таким характером надо было ещё поискать. Саша не поняла, как у них все закрутилось. Хазин предстал перед ней галантным ухажером, что никак не вязалась с его рабочим видом. На первом свидании Петя рассказала о себе всё, не скрывая горьких подробностей, повезло, что его Воронова оказалось не из пугливых. Ради Саши ему хотелось меняться, и Хазин-старший был удивлён такому порыву. То, что девушка не из Москвы его расстроило, но то, каким стал рядом с ней сын, радовало.  Что о свадьбе, что о беременности Саши, Петя сообщил мимоходом за телефонным разговором. После всего, что было между сыном и отцом, ни один, ни второй на уступки идти не собирались. – Будут свои дети – поймёшь, – бросил Юрий в разговор, как аргумент в свою сторону.  – Уже скоро, – спокойно ответил Петя. – Саша беременна.  Он никогда не спрашивал у Саши, от чего она бежала из Питера. Лишь на свадебном ужине, Фёдор Иванович, после стопочки беленькой, расчувствовался.  – Ты только не обижай её, Петька. Санька у нас сильная, но второй раз даже её не соберёшь. Есть части, которые не срастаются.  Хазин гадал, прижимая жену к себе, кто так сильно сломал её, что она сбежала в Москву? И какого ей теперь возвращаться в место, что когда-то было ее домом? Воронова не знала,  что Петя думает об этом. Она обещала самой себе ничего не рассказывать о прошлой жизни, и не рассказывала – ни Пете, ни кому-либо еще, а дядя Федя знал, но молчал. Золотая истина – некоторыми тайнами не делятся даже с близкими. С Хазиным она попробовала начать все с начала, хоть и противилась, снова полицейский, снова майор с проблемами. Но Петя смотрел на нее по-другому, видел в ней сильную личность, и Саше нравилось собственное отражение в чужих глазах. Федор Иванович был наслышан о Хазине и весьма скептически относился к тому во время первого знакомства. Петя знал, что слава о нем бежала впереди, но пока Саша сжимала его руку – он был спокоен. Но Прокопенко его заочно за все простил, смотря, как Хазин строит вокруг Вороновой свой мир, Игорь так не смог. Впоследствии Федор Иванович не раз благодарил судьбу за то, что она свела Сашу с Петькой. – И как вам Петя? – провожая их на вокзал, спросила Саша, затаив дыхание. – Хочешь нашего благословения? – улыбнулся мужчина. Саше не просила благословения, ей просто нужно было знать мнения дяди Феди, который всегда чувствовал, если она собиралась ошибиться. Пока Саша и Игорь были вместе, она искренне беспокоилась за него, а Гром этого не ценил или не понимал, иногда даже грубо отмахивался. Девушка ничего дяде Феде не говорила, лишь поджав губы, пряталась в кабинете, а на все вопросы отмахивалась, что глаза красные от компьютера. Но теперь Федор Иванович почему-то был уверен, что прятаться в кабинете она не будет, Петя просто не позволит ей плакать из-за него. – Хороший парень, - дядя Федя обнял девушку. – Теперь к нам его привози. Покажем питерскую красоту. Дядя Федя значил для Саши много.  – Катерина Петровна, значит? – смеялся Прокопенко,заглядывая в розовой свёрток.  Для Катюши он был таким же дедом, как и Петин отец.Родителей у Саши не было, у неё в целом до Пети никого не было. Только тётя Лена с дядей Федей, но разве это можно назвать семьёй?  Игорь смотрит на гроб, и в голове не укладывается, что такое могло случиться. Гром кивает на все соболезнования, и старательно прячет глаза от Юли, когда видит ее. Саша обнимает тетю Лену, глаза красные, дрожащие руки. Майор сглатывает. Добраться до нее, обнять, разделить общее горе, чтобы, как и раньше, одно на двоих. Он делает шаг и замечает мужчину рядом с ней, в темном костюме, с непроницательным лицом. На похоронах Фёдора Ивановича Петя узнал, кто сломал его девочку. Смотрел Гром на него волком, Хазин отвечал тем же. Они здесь чтобы Саша оплакала горе, а не выяснять отношения. Обнимая Петю тётя Лена причитала, что самое печальное, что вернулась  Саша при таких обстоятельствах. Игорь знал, что Прокопенко катаются в Москву, но никогда не спрашивал, дядя Федя не делился, но после таких поездок он бросал на него грустные взгляды и вздыхал, а потом звал к себе на наливку.  – Ну, и что у тебя с Юлей? – спрашивает Прокопенко каждый раз.  – А что у меня с Юлей? – удивился Гром.  Тайны из своего романа они не делали, Пчёлкина с завидной регулярностью таскалась к нему в участок, даже чаще, чем некоторые коллеги.  – Жениться не надумал?  Игорь в этом моменте всегда давился наливкой. Они такое, даже, когда он Санькой встречался, не обсуждали, а с Юлькой у них и того меньше.  – Дядь Федь, ну ты чего, а?  А дядя Федя смотрел на него, вздыхая и думал: « Ты ведь этого не хочешь, Игорёк. Тебе семья не нужна, всегда хотел быть, как отец, вот и остался сам по себе»  – Да, ничего, Игорёк, давай ещё по одной и закругляться.  Теперь только Игорь понял, когда увидел, как Саша к этому хмырю московскому прижимается.  – Воронова, – хрипит Игорь, подбираясь ближе, по старой привычке называя её по фамилии.    – Хазина, – на автомате исправляет девушка, и только потом поднимает на него свои глаза.