В плену фантазии

Лия открывает глаза, наблюдая, как стрелки часов медленно движутся к семи утра. Будильник она перестала ставить давно, но проснулась не потому что выспалась, а просто по привычке. Кровать уже (ещё?) пуста. Приходил Алтан или нет, она не знает. Сгребла цветастый плед и подушку в сторону, и пошлепала в ванную, игнорируя тапки. Повторяя про себя заученную мантру, о которой ей когда-то поведал Алтан: «Будь все проклято. Будь все проклято. Будь все проклято». Мантра, по всей видимости, работала, но лишь в ее сторону.  Смотря на свое бледное лицо в зеркале, девушка решает, что больше так не может. Они с Алтаном не обсуждали, как им тяжело сейчас, они вообще мало разговаривали. Лия осталась одна со своими переживаниями, пока Дагбаев глушил горе своей работой.  Их страдания были слишком велики, чтобы выразить словами. Молчание росло между ними, превращая их брак в зияющую пропасть. Дагбаева выходит из дома с маленьким рюкзаком и в чёрном спортивном костюме, бросает беспокойной прислуге заготовленную фразу о прогулке. Когда она не возвращается к ужину, они бьют тревогу, когда Алтан заходит в дом один, усталый и злой как черт, в доме стойко ощущается прикус страха. – Ваша жена, господин Дагбаев, – дворецкий старательно игнорирует взгляд Дракона, бледнея. – Она не вернулась с прогулки. – С ней был кто-то из охранников? – рычит Алтан. Шеренга из чёрных пиджаков красноречиво молчит. И молодой наследник клана уже решает, в какой последовательности их четвертует. Вадику приказ не нужен. Он, как хорошая псина, чуть ли не в зубах приносит информацию  о Лии. – В Гонконг уехала. Билет на четырнадцать тридцать.   – Свяжись с Юмой, – снова рычит Алтан и закрывается в спальне. Лия не взяла ничего, вся одежда, косметика, украшения, даже деньги, были на месте. Исчезла только одна вещь – пинетки их нерождённого ребёнка. Следующим вечером он стоит в аэропорту Гонконга. Юма клятвенно заверяет брата, что Лия не обращалась к ней. Вадик хмыкает, его уже спустили с поводка и дали карт-бланш. Адрес Дракон озвучивает спустя два дня. Алтан срывается сразу, руки подрагивают, и Вадик серьёзно предлагает ему водку. Лия не ждала его, в маленькой квартире тесно даже для одного, что уж говорить про Вада? Он топчется на пороге и возвращается в машину. Им лучше поговорить наедине. Девушка кивает в сторону кухни, но стоит сделать шаг, как она оказывается в объятиях Алтана. Страх отпускает его. Она в порядке, ему больше не о чем волноваться. – Алтан, - шепчет Лия, чувствуя его дыхание на затылке. Мужчина молчит. За все это время он успел столько надумать. Он терял ее снова, снова терял. Как тогда, когда над ней довлела тень деда, когда духовно она принадлежала не ему. – Прости меня, - шепчет Дагбаев. – Я так виноват, что оставил тебя одну с нашим горем. Лия сглотнула. Она не хотела слушать его исповедь, но и остановить не могла. – Алтан. Его пальцы сомкнулись на животе, там, где билось сердце их ребенка, там, где осталось их общее будущее. – Я не могу без тебя, Амелия. Он давно не называл ее так, только один раз, когда их представили друг другу.Связь между ними изначально была губительной, засасывающая, их личная черная дыра. Лия проросла в его тело, сердце, душу. Он носил ее в мыслях, на руках с обручальным кольцом, в татуировках, эскизы которых были нарисованы ей. Чужая рука коснулась ее плеча, и Лия дернулась, повернувшись к потревожившему ее. Алтан неумело держался на костылях. Девушка двинулась в сторону, убирая наушники. – Я решил, что ты меня игнорируешь, - Дагбаев с тяжелым вздохом сел рядом. – С чего мне тебя игнорировать? - удивилась Лия, откладывая в сторону скетчбук. Алтан пожал плечами, положив руки на колени. – Рисуешь? – Да, я .. - она заправила прядь волос за ухо. – Надо было отвлечься. – Можно? – Конечно, - девушка протянула ему блокнот. Одной рукой он взял протянутую вещь, а второй сжал ее ладонь. – Холодные. – Сегодня ветрено. Ложь, Лия всегда мерзнет, сколько бы дед не кутал ее в кашемировые свитера. – Красиво, - Дагбаев провел пальцем по рисунку. – В цвете будет смотреть еще лучше. – Возможно, - согласилась девушка. Эти рисунки были ее прощальным даром. Алтан навсегда впечатал их в кожу, чтобы больше никогда не расставаться с Лией. Тогда он не надеялся вернуться в Гонконг, но забыть главную женщину своей жизни Алтан не мог, другие не были Лией. Смерть деда открыла ему доселе невиданные дороги. Он больше не собирался медлить. Ему была нужна Лия, рядом, как друг, соратник, любовница, жена. Тогда Дагбаев возвращался в Гонконг лишь чтобы забрать ее, на завещание деда, на обязанности клана – ему было все равно. И вот теперь он снова вернулся в Гонконг, и все еще с одной целью – забрать Лию. – Возвращайся, - тихо просит Дагбаев. Если она скажет «нет» он отпустит ее, с болью в сердце, но даст ей свободу от их семьи и клана, как должно было бы изначально. Вместе им тяжело, порознь еще хуже. – Мы попробуем еще раз. – А если ничего не получится? – всхлипывая, шепчет Лия. Уходя Лия думала, что после этого шага должна испытать чувства покоя и освобождения. Просто уйти, что значило сказать всем, а главное Алтану – я больше не могу. Никто и понятия не имел, что с ней происходит, и только сам Дагбаев знал, что с ней происходит, лишь по той причине, что сам чувствовал подобное. – Мы вместе, - шепчет Алтан, разворачивая жену к себе. Дагбаев смотрел на нее, боясь подумать, что происходит в душе и в голове все еще любимой женщины. Ее слова задели его, но не гнев он почувствовал, а пустоту и холод. – Возвращайся, - просит Алтан, вкладывая в слова всю свою любовь. В особняке стояла тишина, казалось, даже прислуга затихла, передвигая на цыпочках в полусонном состоянии, их впору было сравнить с сонными мухами. Амелия устроилась у камина, кутаясь в растянутый свитер мужа. Когда они узнали, что снова ждут ребенка, было страшно. Они просто сидели молча, держась за руки, как перед смертельным приговором. Слова «ребенок» застыло где-то на губах. Загадывать что-то было страшно, передвигаться еще страшнее, и на каждый прием к врачу, Лия шла как на эшафот. Алтан всегда был рядом, никогда не оставляя ее одну. А еще девушка снова стала рисовать, просто карандашами, потому что ее муж, бурчал что-то о вредных ароматах акриловой и масляной краски. Когда малышка стала пинаться, она каждый раз задерживала дыхания. В этот раз Лия снова не удержалась, отложила в сторону альбом, и нежно провела рукой по объемному животу. Она думала: «Это там». Там. Нечто живое и теплое, как она сама, как Алтан, чьи руки уже обнимают ее со спины. Внезапно она подумала, то, что внутри не ее, а их общее. Еще в животе он стал назвать ребенка даром, а когда пришло время их дар появился на свет. Только не дар, а Дара. Алтан положил Дару на колени. Они идеально подходили друг другу. Дара с каждым днем все больше и больше обожала своего отца. У них одинаковые глаза, и даже улыбки, отличался лишь еще беззубый рот и светлые волосы, что достались ей от мамы. Дагбаев пощекотал дочь, и та зашлась искренним смехом. Сердце Лии переполняла любовь к этим двоим. – Золотая девочка, - восхищенно произнес Алтан. Вот оно. Так и должно было быть с самого начала. Лия, Алтан и их золотая девочка.