17. Исправляя положение
5 июля 2023 г. в 21:29
На некоторое время воцарилась тишина. Не сговариваясь, Катя и Саамай обошли комнату, прислушиваясь к ощущениям.
Терехова с удивлением пронаблюдала, как якутка безошибочно подошла к шкафу, за которым Ваня спрятал старое зеркало и с которого, судя по рассказам Францева, на Ивина спикировала тяжёлая папка. Сама Катя не могла отделаться от чувства знакомого холодка и взгляда в спину, но отчего-то теперь это не пугало. То ли сказывалось светлое время суток, то ли присутствие рядом Саамай.
А может быть и то, что теперь ушла неизвестность.
Как и Иван Иваныч, Катя была уже почти стопроцентно уверена, кто всё это время являлся незримым обитателем кафедры. И также приходило на ум, что этот кто-то, должно быть, тоже ощущал себя не менее странно и растерянно, чем она.
Взгляд сам собой упал на оставленную ею же книгу Битти, которая всё ещё лежала на рабочем столе и была открыта на тех самых страницах.
- I’m sorry, lad, - пробормотала Катя одними губами, чувствуя, как на неё опять накатывает иррациональное, но очень ощутимое чувство стыда.
И буквально в следующие секунды Терехова ощутила, будто невесть откуда взявшийся сквозняк слегка похолодил её спину. А совсем рядом раздался то ли шорох, то ли шелест бумажек, в котором можно было различить:
- It’s a’right .
Катя потрясла головой, будто прогоняя наваждение. Она снова перевела взгляд на Саамай, которая уже вытащила из-за шкафа то самое зеркало и отставила его к двери. Затем якутка начала расчехлять рюкзак, достав оттуда несколько амулетов в виде разных личин - вероятно, которые изображали духов природы или великих предков, - скрутку из какого-то мха и варган.
- Так, у вас тут как с пожаркой? - осведомилась Саамай, подняв взгляд к потолку на предмет поисков датчиков дыма.
- Тухло, - ответила Катя. - Проверено на личном опыте: мы тут на новогоднем корпоративе бенгальские огни жгли, и ничего не сработало. Так что… не думаю, что оно сработает на дым. А камер тут нет и подавно.
- Хорошо, - кивнула якутка и тут же виновато усмехнулась: - Не, ты не подумай: то, что у вас так фигово с безопасностью – это печально. Даже очень. Но сейчас это меньшее из зол.
Подобный комментарий заставил Катю снова стушеваться.
- Что, всё настолько плохо? - буркнула она.
Саамай смерила её сочувственно-снисходительным взглядом.
- На удивление, нет. Судя по всему, вам с Ванькой действительно повезло не напускать сюда никакой, кхм, как вы это говорите, хтони.
«О да, дуракам везёт», - промелькнуло в мыслях у Тереховой.
Вообще, в голове сидел назойливый вопрос, который сам собой подразумевался в контексте ситуации, но который Катя всё не осмеливалась задать напрямую, боясь показаться ещё тупее, чем она уже наверняка выглядела и в глазах Саамай, и практических всей кафедры в лице Иваныча.
Опустив взгляд, Катя подсела чуть ближе к расположившейся перед зеркалами якутке и тихо спросила:
- Думаешь, это всё-таки... он?
- Ну, вы ж Ванькой хотели увидеть именно его. - Саамай добродушно улыбнулась и посмотрела куда-то за спину Кате, будто бы сквозь неё, отчего той снова сделалось слегка не по себе. - Тем более, кто-то другой вряд ли стал бы подкидывать Иванычу конфеты.
Упоминание об этом инциденте - наверное, самом безобидном и «говорящем» из всех остальных, - заставило Катю печально улыбнуться.
Отчего-то ей вспомнились красочные описания из книги Битти, где упоминалось о том, с каким уважением и поистине христианским состраданием командор Франклин отнёсся к своему юному тезке, веля предать его тело земле вместо того, чтобы обойтись меньшими усилиями и просто спустить покойника в ледяную полынью, на корм рыбам.
«М-да… Видимо, не только моему Ваньке Францев напоминает сэра Джона».
Наблюдая за приготовлениями Саамай к проведению нужных обрядов, Катя украдкой поинтересовалась:
- От меня что-то требуется?
По логике вещей, раз именно «благодаря» ее идейности бедняга Торрингтон оказался в предельно непривычной обстановке спустя почти двести лет забвения, то она должна была сделать хоть что-то, чтобы исправить то, что они с Ваней наворотили.
Но Саамай отрицательно покачала головой:
- В принципе, нет.
Терехова кивнула и бросила беглый взгляд на дверь.
- Мне лучше выйти? - осведомилась она. Будучи знакомой с культурами и обычаями коренных народов, Катя знала, что подобного рода обряды являются таинствами, и зачастую на подобные церемонии шаманы не допускают никого. Тем более, мешать Саамай своим присутствием не хотелось.
Но якутка добродушно пожала плечами и ответила:
- Да думаю, как хочешь: я не из тех, кто предпочитает пафосно шифроваться. К тому же… - Она лукаво посмотрела на Катю, - что-то мне подсказывает, что тебе самой было бы интереснее остаться. Если ты понимаешь, о чём я.
Катя уже давно перестала удивляться проницательности Саамай. В виду уже продолжительного знакомства та безусловно была в курсе безумной увлеченностью Тереховых конкретными личностями Франклиновской экспедиции. Но откуда Саамай могла узнать о несколько ином, особенном отношении к Джону, которое Катя хранила где-то очень глубоко внутри себя, понять было невозможно.
- Что мне нужно делать? - спросила она, поняв намек Саамай.
- Для начала просто посиди, выдохни, подыши можжевельником и расслабься. Ну а если, скажем так, «найдёт стих»… Представь. Подумай о том, что вы с Ванькой наверняка хотели бы сказать. Ну, или ты сама.
Катя молчаливо кивнула, чувствуя, как по позвоночнику уже бегут холодные мурашки.
- А на будущее, чтобы вдруг не возникало никаких соблазнов «повторить опыт», можешь просто найти что-то, что могло бы стать для него неким вместилищем, а для тебя - напоминанием.
Эти слова заставили Катю будто бы воспрять духом.
- Спасибо тебе, - улыбнулась она, позволив себе слегка сжать ладони Саамай в своих, - наверное, это видится странным и слегка безумным… но для меня это очень важно.
В ответ якутка добродушно похлопала собеседницу по плечу.
- Ничего в этом странного нет. Уж мне-то можешь поверить.
Оставив Катю сидеть чуть поодаль в кресле, Саамай вернулась к оставленным возле зеркал атрибутам.
- Кстати, если что, можешь считать сегодняшний опыт за полевые исследования по этнографии. Если захочешь описать мой сегодняшний «перформанс» в какой-нибудь статье, я не буду против.
- Спасибо, лучше воздержусь, - фыркнула Катя, угнездившись глубже в офисном кресле и поджав ко груди коленки, - а то скажут, что я совсем башкой поехала…
Поначалу Катя изо всех сил пыталась сосредоточиться, но, как назло, все мысли разбегались, отчего в голове получалась каша. Однако затем по кабинету разлился приятный, чуть терпкий аромат сушеного можжевельника, который подействовал успокаивающе на усталые мозги. Потом атмосферу дополнил варган, который в умелых руках Саамай звучал как-то особенно мелодично, а затем - тихое пение шаманки на непонятном для Кати языке.
Всё это помогло расслабиться и погрузиться в некоего рода транс, в котором Терехова пробыла почти всё то время, пока Саамай проводила все необходимые манипуляции.
Время летело незаметно.
Катя понимала, что не спит и не впадает в непонятное состояние сознания, но веки отяжелели, их вовсе не хотелось поднимать, и на их изнанке под протяжное пение Ойунской сами собой рисовались обрывочные картины, будто на киноэкране.
Вот Саамай в традиционном эскимосском одеянии стоит на промёрзшем берегу, а рядом с нею – Джон Торрингтон; он опасливо, но с готовностью протягивает руки навстречу рукам девушки, они соприкасаются, и между ними идёт диалог без слов – содержание Катя не могла уловить, но угадывалось, что это что-то очень важное и сокровенное. Расскажет ли потом Саамай, о чём они говорили?..
Вот начинают двоиться почти одинаково дорогие, но не сравнимые мужские фигуры: Торрингтон стоит на борту современного ледокола, а рядом с ним её брат Ваня. Они на носу судна. Джон чуть ли не свешивается через борт и с восторгом наблюдает, как мощный корпус корабля крушит и давит непокорный скрежещущий лёд и выгрызает себе путь в морозной водной пустыне. Ваня, вспоминая всё, что знает, пытается объяснить, как работает нынешняя «топка» и в чём чудо атомной энергии – Джон только потрясённо кивает головой и вспоминает проповеди Франклина – наука подчас сродни религии.
Вот в некоем корабельном помещении, вполне современном, судя по заклёпкам на стенах, Иван Иваныч в меховой шапке и толстой куртке стоит около Торрингтона – это именно Джон в старомодных одеждах – и участливо к нему наклоняется. Почему-то сейчас Катя явственно слышит вопрос: «Ну что, молодой человек, как вы себя чувствуете?». Торрингтон благодарно и смущённо кивает и выдаёт уже привычное и характерно звучащее «о-райт, сэр».
Вот почему-то стоят в поле Родионыч в вышитой рубахе а-ля Хрущёв и Саамай в льняном сарафане – они пытливо переглядываются и обсуждают специфические магические темы. Опять же, о содержании беседы известно по умолчанию, но без деталей. Крозенко машет Ойунской рукой: мол, доверяю тебе, делай, что нужно.
Вот Торрингтон почему-то поднимается по лестнице в старинной парадной в питерскую коммуналку, а там здоровается с соседями, в числе которых все аспиранты и преподаватели, наблюдавшие необычные явления. Францев манит на кухню, где печёт пышки Евгения Ивановна, Крозенко ворчит, что «пацан куда-то запропастился», Ивин крестится и торжественно предлагает троекратно поцеловаться в знак того, что нечто «окончилось благополучно», Ходжаев зыркает из-за угла, загоняя в кладовку самокат, Левицкий и Фицко машут из ванной, которую они вознамерились занять одновременно и поспорили, Малышев ставит на пол пакет с едой и осведомляется, ел ли сегодня Ваня – ой, то бишь, Джон! – а Джапаридзе уже со смехом тащит этот пакет в кухню...
«Ничего себе воображение разыгралось, - отметила Катька, еле приходя в себя. – Умела бы писать, такой рассказище сочинила бы! А то и повесть!»
Картины начали меркнуть с затиханием голоса Саамай.
Закончив, якутка подошла к Кате, всё ещё сидевшей с полуприкрытыми глазами, и аккуратно пихнула её в бок. Проморгавшись, Терехова подняла на Саамай взгляд недоумённый, но в то же время будто бы прояснившийся.
- Ну как, пять минут - полёт нормальный? - усмехнулась шаманка.
- Не то слово, - пробормотала Катя, потянувшись и пытаясь сделать вид, что ничего необычного она не ощутила. - Так, какие наши следующие действия?
- Ну, я пока наведу тут порядок. - Саамай показала на пепел, отсыпавшийся на пол с можжевеловой скрутки, а потом указала на старое зеркало. - А ты вынеси вот это на помойку. Будет хорошо, если ты его там разобьёшь. А заодно по дороге подумай над моим предложением.
- Понял-принял, - кивнула Катя, порхнув к шкафу и подхватив зеркало. - Я потом вернусь сюда, и вместе пойдём.
- Да, конечно, хотя я всё равно хотела Иваныча с Родионычем дождаться, чтоб попрощаться по-человечески, - отозвалась Саамай, собирая в рюкзак все свои шаманские «примочки». - Эх, отпуск плох только тем, что он имеет свойство заканчиваться.
- Не говори, - фыркнула Катя и юркнула за дверь.
Всю дорогу до мусорки, что располагалась в дебрях внутреннего дворика их родной шараги, Катя мысленно молилась, чтобы не напороться на охранников или Ростова-старшего, который мог бы из вредности спросить, куда это она «разбазаривает университетское имущество». Но к счастью, ни туда, ни обратно она никого не встретила.
Попутно Катя не могла перестать думать о том, что ей сказала Саамай. Идея о подобном «сохранении связи» почему-то не приходила Тереховой в голову, хотя напрашивалась сама собой.
Осталось только придумать, в каком виде было бы наиболее ясно и уместно сохранить образ юного моряка рядом с собой.
Из размышлений Катю выдернул телефонный звонок. Вынув трубку, та с удивлением увидела на экране фото барышни Расколовой - племянницы Францева.
- Привет, Катюх, - раздался по ту сторону задорный голос девушки, - слушай, там мой дражайший дядюшка случайно не около тебя? А то он что-то опять недоступен. Наверное, разрядился, а зарядка, судя по всему, в «Северо-Заднем проходе», как обычно…
Казалось, едва только услышав голос Сони, Катя почувствовала, как над головой, как в мультике, загорается лампочка.
- Кать, алло, - еще раз позвала её Софья Андреевна, - ты там?
- Соня, - мурлыкнула Катя, - ты даже не представляешь, насколько ты вовремя.