Кафедра спиритизма и оккультных коммуникаций

Ваня очень хорошо знал этот взгляд. Он означал, что в голове Катюхи сгенерировалась очередная мысль, которую она интенсивно думает. И Ваня моментально догадался, что за идея посетила его «систер», как он иногда её называл вроде как по-английски, но с нарочитым русским акцентом. Затея была слишком невероятной, чтоб её открыто озвучивать. И Ваню, и Катю накрыла оторопь. Эти двое иногда проявляли настолько сильную ментальную связь, что без слов, даже междометий, даже звуков могли мигом прочитать, что у другого на уме. И сейчас было ясно: нельзя додуматься до такого в здравом уме, подобное было для Тереховых не характерно. Ведь за их отцом не наблюдалось суеверности и склонности к мистике, за матерью тоже. А что говорить о «втором бате», который их воспитывал, Фёдоре Родионыче? Хотя с другой стороны, Крозенко при всей своей брутальной гопницкой внешности был непрост, отличался любопытством и широкими взглядами. Иногда из его уст проскакивали рассказы то об аномалиях Чернобыля, то о народных поверьях и мифах Беларуси – даже живя в Питере и бороздя полярные моря, он не забывал о родине. Притом все его байки сопровождались многочисленными оговорками, аналитикой, ссылкой на источники – всё по науке. Но взгляд его становился слишком отстранённым, будто он видел то, что не видит никто иной. Казалось, он при желании сам мог бы стать настоящим колдуном – но главным его девизом оставалось правило: «Не влезай – убьёт!» - а сдабривалось это замечаниями о внушаемости психики, так что всё возвращалось на круги своя, к пресловутому скептицизму и холодной реальности. Вот, называется, и поди пойми, как относиться к Родионычу. А тот даже не подозревал, насколько тлетворно может повлиять на Тереховых. Хотя, когда потом Ваня и Катя пытались хоть как-то осмыслить то, что натворили, им и в голову не пришло бы в чём-то обвинять Родионыча. В конце концов, если ты взрослый человек с критическим мышлением, то сам принимаешь решение, как обращаться с любой, давно или недавно, полученной информацией. А в ту секунду Тереховы ничего сознательно не решали – кто-то будто делал это за них. Одна часть сознания противилась импульсам, а другая их жаждала. Запираться было просто бессмысленно. И они всё же нарушили молчание. - Терехов, ты подумал о том же, о чем и я? - заговорщицки произнесла Катя. - Терехова, ты же понимаешь, что слова мёртвого замороженного матроса нельзя считать историческим источником и использовать как доказательную базу? - Ваня чуть не подавился собственным неловким смешком, осознавая, какую пургу он несёт. - Тем более, я стесняюсь спросить, как ты собралась до него достучаться? - Да не хочу я ни до кого достукиваться, боже упаси, - отмахнулась Катя, - тем более до Торрингтона, ему и так досталось, бедолаге. - А мне казалось, ты уже собралась вызывать его дух. - Не вызывать. А просто… посмотреть, как там все на самом деле было. Заглянуть в прошлое. Погрузиться. Вдохновиться. - Она снова посмотрела на Ваню и одарила его лисьей ухмылкой. - И не ври, что тебе не хочется. Тоскливо посмотрев на свою по-прежнему куцую презентацию, тот вымученно вздохнул. - Вдохновение бы явно не помешало. Непонятно, что на них тогда нашло. Самым зыбким, но разумным объяснением стало бы, что усталость от перенапряжения или преобразилась в известное шило, или полностью атрофировала мозг. Причём сразу обоим. Они не чувствовали ни экстаза, ни эйфории, действовали больше наподобие зомби – со слипающимися глазами и хмуро-сосредоточенным выражением лиц атаковывали компьютер Францева идиотскими запросами наподобие «вызов духов правильно», «открытие третьего глаза», «погружение в прошлое» и прочей херни в духе телеканала РЕН ТВ. Попутно брат с сестрой периодически оглядывали кабинет в поисках того, что им должно помочь в их «практике». В первую очередь, требовалось некое подобие телевизора, в котором они надеялись увидеть и детальное оснащение кораблей, и последние дни жизни Торрингтона, и обстоятельства смерти командора Франклина, и тех, кому принадлежали расчленённые останки с острова Кинг-Уильям. Взгляды Тереховых тут же упали на небольшое зеркало, висевшее над раковиной возле входа. Ещё одно зеркало, которое раньше висело на месте этого, аккуратно было поставлено за шкафом, где хранились папки с архивами. Будучи знатными любителями ужасов и мистики, Ваня с Катей точно знали, что нужно делать с двумя зеркалами. Точнее, догадывались. Вскоре в поисковой строке добавились еще более сомнительные запросы наподобие «зеркальный коридор как работать» или «как увидеть призраков в зеркале». - Слушай, Вань, - подала голос Катя, когда сидящий за компом брат уже совсем вошёл во вкус, - надо потом подчистить историю. А то ещё будем краснеть перед Иванычем. Если он увидит такие штуки, то, ну... может даже не сказать ничего, но его скорёжит, я знаю, он же ещё и верующий и всё такое – не хотелось бы... - Ай! - отмахнулся Терехов. - Сомневаюсь, что он ваще лазит в гугле куда-то дальше, чем строка поиска и почта. У него дочка айтишница, играми крутыми занимается, World of Warships вроде, но он всё равно далёк от «цивилизации». Помнишь, как он спрашивал про распаковку архивов? И какие-то там вордовские лайфхаки? И форматирование в файлах у него всратое, взять хоть эти офигительные пробелы там, где можно линеечкой подравнять. Дед и есть дед. Так что не боись, не увидит. Они оба находились в таком предвкушении и сосредоточенном возбуждении, что их совсем не смутил неуважительный тон беседы, а о последствиях они просто решили не думать. - Ладно, на старт, внимание, марш, - подмигнула Катька. Скрипнув крутнувшимся стулом, она подхватилась и на удивление бодро кинулась к шкафу, а за ней последовал брат – зуд нетерпения придал им сил, они ощущали себя сейчас бодрее, чем с час назад после двух кружек крепкого кофе с шоколадками. И вот Катя и Ваня стояли перед новым зеркалом, направляя в него старое, вынутое из-за шкафа. Для достижения нужной атмосферы свет был выключен - осталась лишь одна, самая маленькая и тусклая настольная лампа, служившая им заменой свечи - а мониторы компьютеров были переведены в спящий режим. Ничто не мешало «погружению», которым так загорелись Тереховы. Разумеется, общение с «той стороной» не происходит задаром, поэтому между зеркалами были помещены кружка с эрл греем - фиг ли, англичане, - и непочатая пачка сигарет, которую Ваня так удачно купил и ещё более удачно не успел распотрошить. Памятуя всё, что они только что вычитали из интернета, Катя и Ваня постарались максимально расслабиться и пялились в зеркальную воронку нарочито рассеянным взглядом. Ведь вроде как именно в таком состоянии можно было что-то углядеть периферийным зрением. И так, «в полудремоте краткой», Ваня и Катя простояли ещё какое-то время, пока полуминутное наслаждение тишиной и полумраком не рассеялось от импульса мозга. Видимо, та самая извилина, которую Тереховы делили на двоих, таки решила заработать, поэтому брат с сестрой снисходительно переглянулись, будто только-только осознавая, какую херню творят и как глупо теряют драгоценное время. Да ещё было неловко за кратковременный прилив эмоций, которые они всё же испытали, за ту вспышку веры в то, что они совершают нечто значительное. По итогу ощущалась только скука и неловкость. - Ты что-нибудь видишь? - буркнула Катя. - Тебя. - Я тоже тебя вижу, гений. - Факир был пьян и фокус не удался. - Если ты про меня, то я себя чувствую не пьяной, а угашенной в хламину. Давай, неси эту бандуру обратно за шкаф, а я свет включу. Хосспади, вот мы два придурка… Вскоре старое зеркало было возвращено на место, щёлкнул выключатель, и в уютном кабинете вновь стало светло. Но не успела Катя оторвать руку от выключателя, как лампы страшно затрещали, конвульсивно мерцая, и с хлопком погасли вновь. Кафедра вновь погрузилась в темноту, на этот раз кромешную. - Да ну что за ёптвоюмать, а!.. - Среди потока «непереводимой игры слов» это было самым цензурным, что выдал Ваня. - Я ж не сохранился! Хер там знает, как у Иваныча сохранение настроено! Сперва перетрухнувшая Катя облегченно выдохнула и хихикнула. Очевидно было, что недописанный доклад даёт плюс сто очков к смелости и борзоте настолько, что тебе становится чхать на всех призраков в округе. Хотя в случившемся ни она, ни Ваня не видели ничего мистического. В их любимой шараге перебои с электричеством случались то и дело: историческое здание – это, конечно, восхитительно, да вот только инфраструктура в таких местах чаще всего трухлявая, как пень, а денег на замену той же проводки поди дождись. - Расслабься, это даже не замыкание. Они, кажется, решили наконец-то перегореть, - отозвалась Катя, услышав мерный шум системных блоков и поняв, что компы чудесным образом не выключились. – А долго держались. Внезапно Катя почувствовала, как в темноте её нога налетает на чью-то чужую. Вслед за этим она ощутила, как её за ладонь придержала рука брата, почему-то очень костлявая и холодная. - Ой, Вань, прости, - на автомате выдохнула Катя, - блин, у тебя руки пипец ледяные. Ты бы сказал – я бы окно закрыла... - Ась? - послышался голос Вани почему-то совсем с другой стороны. Но прежде, чем Катя повторила сказанное, снова зажегся свет. И потом он больше не вырубался. А пока что, очумело оглядевшись, Катя обнаружила себя стоящей около двери, а Ваню – в другом конце кабинета, у шкафа, за который он прятал зеркало. - Ты чего? – переспросил Терехов, в недоумении глядя на сестру. Та лишь помотала головой, пытаясь понять, как он так быстро успел сначала подхватить под руку её, а потом абсолютно бесшумно во тьме переместиться в другой конец кабинета и не разнести его. - Скажи, пожалуйста, ты всё это время был там? – скованно осведомилась Катя, надеясь на отрицательный ответ. - Ну да, - пожал плечами Ваня, - ты ж сама сказала зеркало взад вернуть. А что? - Да нет, ничего, - с демонстративной беспечностью отмахнулась Катя и деловито вернулась к компьютерам, будто ничего не произошло. - О, смотри-ка, не слетело. - Супер! - Эта новость явно воодушевила Ваню больше, чем их неудавшееся «погружение». – Значит, Францев хотя бы с автосохранением дружит. Я, вон, себе на ноуте вообще каждые две минуты настроил. Ноутбук у Терехова за неимением денег и правда был средней руки, да ещё и старый – приходилось перестраховываться. - Сейчас быстро доковыряю своё и пойдём. А то будем завтра клевать носом прям во время доклада… То ли смена деятельности, то ли небольшая экстремальная встряска помогла завести усталые мозги, но Тереховы управились довольно скоро. Кафедру они закрывали, когда на часах было почти полдвенадцатого ночи. Выходя из кабинета, Ваня по привычке заглянул в зеркало, чтобы небрежно пригладить светлую чёлку. Но тут же отшатнулся назад и налетел на Катюху. - Вань, что такое? - обеспокоенно спросила та, таращась на брата. А тот пристально уставился на своё отражение в зеркале, которое всего на пару мгновений будто бы рассинхронизировалось с ним и затормозило. И показалось неестественно худым и желтовато-бледным, но с яркими, будто бы стеклянными, глазами, смотрящими из впалых глазниц. - Всё нормально, - натянуто отозвался Ваня. – Просто загнался, что у нас тут кукуха начинает ехать накануне. Это ж даже не вопли: «Халява, приди!». Кто б знал, какой херью мы тут маемся. Долбанутые, однозначно. - Да, Вань, - хмыкнула Катя, - это «клиника». Пойдём-ка домой. - Вот именно, что пойдём, - с наигранной ворчливостью отозвался Ваня, - это ведь жопа Васьки. Сие выражение означало, что в этой части Васильевского острова в данное время суток не стоило ждать общественного транспорта – либо пешком, либо на такси. - На Севкабеле же тусят, - возразила Катя, - туда машины едут, а что? - Сегодня, блин, понедельник, окстись, боярыня! - Ну и ладно, чё там. Понедельник – день тяжёлый. Всем хочется расслабиться. - Прям на старте? - Родионыч пример, у него вечный дзен. В это время они уже оба выметались с кафедры и оба соображали, что болтают только для личного успокоения и несут всякую развязную чепуху. И что не хотят возвращаться в кабинет даже под угрозой расстрела. Точнее, исключения из морской академии.