Кафедра спиритизма и оккультных коммуникаций

Курсанты Иван и Екатерина Тереховы только-только вышли с долгого больничного и были чрезвычайно удивлены, когда им передали, что их немедленно вызывает к себе заведующий кафедрой, Иван Иваныч Францев. Проще говоря, Ваня с Катей слегка прифигели. Не успели прийти в шарагу – как они грубовато-любовно называли академию – а уже на ковёр к начальству. Притом ещё и к какому – ладно бы Крозенко, которого они за глаза называли батей, а тут сам «начальник экспедиции». А так они между собой давным-давно прозвали Ивана Иваныча, с которым тоже были знакомы с самого детства – это уже конкретно через Родионыча. Как бы там ни было, а семья у Тереховых была непутёвая, но интеллигентная – и брат с сестрой с детства приобщились к нашумевшей истории исчезнувшей экспедиции Франклина. Более того, увлеклись. Да настолько, что как-то раз десятилетний Ваня, глядя на своего старшего тёзку, умудрился ляпнуть, дескать, тот очень похож на Франклина. - Интересно, в каком месте... – только и смог обалдело пробормотать Иваныч и растерянно провёл пятернёй по своему «партийному» зачёсу, который густотой совсем не напоминал лысину злосчастного английского капитана. Это, как потом рассуждала диванный психолог Катя, скорее всего, являлось жестом не самолюбования, а успокоения – а в моменте ему хотелось бы, чтобы кто-то другой его погладил – точнее, жена, Евгения Ивановна. Такие детали очень умиляли. А тогда Ваня так же простодушно и честно ответил: - Характером похожи. Вот поэтому даже теперь Ваня с Катей почти не напряглись – от Иваныча не ощущалось никакой угрозы и никогда. Просто было непонятно, почему их вызывают в полном семейном составе. Неужели это могло касаться учебной деятельности? Но тут они были кристально чисты. Какие-то нравоучения заботы ради? Ну, пускай. Поводов для беспокойства нет, они ничего не натворили. Не совсем так, конечно, однако... это были в полном смысле слишком тонкие и слишком личные материи, чтобы тревожиться. Хотя перед тем, как открыть дверь в кабинет, брат с сестрой пока относительно спокойно переглянулись и – была не была, нырнули в его недра. Первой в кабинет заглянула Катя - разумеется, предварительно постучавшись. Но когда она открыла дверь пошире и шагнула внутрь, изнутри на нее пахнуло холодком. Не привычным уличным холодом, как если бы была открыта форточка, а именно… холодком, как в склепе. Липким, но почему-то не вызывающим сильного отвращения – и тем не менее, каким-то жутковатым. Катя тут же переглянулась со стоящим позади братом, и по его взгляду можно было понять, что Тереховой тот холодок не почудился. - Опять подвал что ли прорвало, - пробормотал Ваня больше для себя, чем для сестры. Отчего-то ему отчаянно хотелось немедленно найти объяснение странному ощущению, и желательно как можно более прозаическое. - Или холодильник сломался, - поддакнула Катя безнадежным тоном. Всем было понятно, что старая добрая «Свияга», которую однажды припёр на кафедру Федор Родионыч, переживёт местные перебои с питанием так же, как пережила Советский Союз. Поняв, что ни один из доводов не выглядел убедительно, брат и сестра тоскливо-настороженно переглянулись. Однако топтаться на пороге ещё дольше и испытывать поистине ангельское терпение товарища Францева казалось неприличным и неприемлемым. Поэтому Катя, заметив, что Иван Иваныч сосредоточенно что-то изучает в мониторе - вероятно, из-за своей небольшой глухоты он не услышал, как они вошли, - негромко, но по-матросски твёрдо отрапортовала: - Добрый день, Иван Иваныч! Вызывали? Он тут же встрепенулся: - А, вот и вы, мои дорогие! Как здоровье? Голос завкафедрой звучал радушно, как обычно, но ясности это не вносило. - Спасибо, ничего, Иван Иваныч, уже нормально - нестройно отозвались Тереховы, голосами перекрывая друг друга. Францев тотчас развернулся на стуле им навстречу: - Ну что ж, молодые люди, проходите, присаживайтесь. Вон стулья, пожалуйста, возьмите. Ваня, будьте добры, закройте дверь на защёлку. И вот тут по хребтам у них поползли мурашки. - Можете вон там, за стеллажом, сесть, а то пробираться неудобно, нам тут как раз бумагу привезли... На полу в проходе действительно громоздились пачки офисной бумаги. Но Ваня с Катей нервно сглотнули – они знали Иваныча достаточно давно, чтобы понять: он хотел бы занять позицию священника в исповедальне. Так в чём же они провинились, что он так себя вёл? Догадка неприятно кольнула сразу, но она была слишком невероятной – хотя что уж там, просто допускать её хотелось меньше всего. И Тереховы мужественно подволокли неуклюжие офисные стулья к месту Иваныча, и уселись, пытливо зыркая. Завкафедрой терпеливо, молча наблюдал их возню. Ваня скованным жестом пригладил белобрысую чёлку, Катя повела острыми плечами и подала голос: - Простите, Иван Иваныч, а что-то не так? - Последнее время очень многое, - со значением отозвался Францев. – И, увы, у меня есть предположения, что вы можете быть к этому причастны. Спокойно. Это беседа сугубо конфиденциальная. Хотя бы из-за её природы. Об исключении речи не идёт, могу успокоить, в академическом плане вы безупречны оба. Но мне в данный момент кажется, что вы здесь, конкретно здесь, у нас на кафедре, в недавнее время, кхм... нагрешили. Существенно. И он картинно поднял брови, но опустил углы рта – в общем, состроил одно из своих характерных выражений, которые в кино кто-то бы назвал переигрыванием, мог бы и потешаться, но сейчас было точно не до смеха. И некий извращённый ум мог бы предположить, что Катя и Ваня предавались вполне ожидаемым современным обществом непотребствам в уединённом кабинете поздно вечером, но не тут-то было. То, что они делали, гораздо меньше поддавалось объяснению с точки зрения общепринятого. «Он это просёк?» - метнула взгляд на брата Катя. «А то. Стопудово. А я тебе говорил», - мрачно глянул Ваня. Тем временем, Иван Иваныч откинулся на стуле, сцепив руки на животе, и всё так же ровно, бархатным голосом оглашал: - Ребята, я вовсе не против того, чтобы кто-то пользовался моим компьютером ради учебных нужд, здесь всё общее, мы все одна большая морская семья. – Всё-таки он оставался типичным советским дедом. – Но нужды бывают разные. И некоторые мне непонятны, а уж тем более – насколько могу судить – их воплощение. Тереховы поджались на своих стульях и изо всех сил старались не смотреть друг на друга. - В истории гугла я нашёл кое-что своеобразное. И ладно бы это был чисто развлекательный интерес, мы все устаём – вы вообще корпели над своими докладами как проклятые – и мобильный интернет здесь иногда плоховато ловит. Я не против просвещения даже по спорным темам, это расширение кругозора, в конце концов. Но что касается практики? Здесь ведь важно критическое восприятие. Возможно, как раз его у вас и не хватило. Пока не знаю. Но именно после вашего позднего научного заседания здесь произошла масса очень странных вещей. Оглашаю, так сказать, весь список. И тут на Тереховых обрушился просто вал информации. Этих историй хватило бы на несколько серий передач об экстрасенсах, гадалках и магах, а свидетели были самые разные, ничуть не напоминающие нанятых актёров. Многих из этих людей Ваня и Катя знали лично и ни за что бы не подумали, что те преувеличивают или подвержены психическим расстройствам. Особенно их добило то, что в числе свидетелей был Родионыч. Уж кто-кто, а он... Да и Иваныч никак не походил на кликушу. В его вере ключевым моментом были вдохновляющие принципы и философия, никак не экзальтация или закоснелый, буквалистский консерватизм. И именно поэтому предстоял честный, но крайне неудобный разговор.