Кафедра спиритизма и оккультных коммуникаций

Наутро жутковатое происшествие показалось сном. Даже не кошмаром в полном смысле слова – а так, одним из тех сновидений, которые неприятны не откровенным ужасом, а некой своей абсурдностью. Но сейчас после дождичка приятно пахла зелень, блестел асфальт, деловито и весело позванивали трамваи, кричали чайки, Нева играла бликами под солнышком... Да-да, вообразите себе, в этом городе в кои-то веки светило солнце – а это значило, что день просто не может пройти плохо. Вот в таком приподнятом настроении пришёл Иван Иваныч в академию, улыбаясь приветствиям, которые полетели со всех сторон от курсантов и преподавателей, едва он переступил порог. Францев был очень популярной фигурой в своём вузе, и даже вынужден был приходить пораньше, чтобы всем уделить внимание – а не угрюмой рысью, не глядя по сторонам, нестись в кабинет, как это порой делал Крозенко. Вообще, у Иваныча для любого находилось доброе слово, невзирая на лица и ранги. Поэтому он начал день со светской беседы с охранником. Именно с ним вчера договаривались о позднем заседании на кафедре, а сейчас он уже собирался после смены домой. Францев начал в истинно британском духе – с погоды, и не мог не прибегнуть к традиционной шутке: - Представляете, Егор Петрович? Вышел я из дома и вижу в небе странный жёлтый шар! Не знаете, что это такое? Аномалия какая-то! Петрович посмеялся, но тут же и посерьёзнел: - Кстати, об аномалиях. Иван Иваныч, вот вы вчера оставались там с Дмитрием своим – не замечали случайно ничего подозрительного? - Подозрительного? – переспросил завкафедрой. - Ну... – замялся охранник, подбирая слова. - А что случилось? – осторожно пошёл в наступление Иваныч. – Неужели ночью кто-то проник в академию? Что-нибудь пропало? - Да так-то ничего, - размеренно проговорил Петрович, - а вот насчёт «никого» я не уверен. - Вот те на, - захлопал жирафьими ресницами Францев, ощутив, как по спине бегут непрошеные мурашки. – Интересные дела... А что же тогда на камерах? - Да у них ночной режим-то слабенький, а в коридорах темень кругом, - отмахнулся Петрович. – Уже сколько было говорено, что поменять их надо. Ай, грят, не надо, бабки только на фигню переводить, другие приоритеты. Хотя так-то оно в принципе и понятно, с нашими «сокровищами», мы ж не магазин, и не банк, и не склад. А дело не в этом... Охранник осторожно взял завкафедрой за локоть, отвёл его в сторону и там вполголоса начал рассказ. Вообще, по мнению Петровича, работа у него была не бей лежачего. Ну правда, что из академии вообще можно вынести? Оргтехнику? Тогда почему не из другого места? А что тогда – учебники? Стулья? Пыльные растения с подоконников? Да разве что секстант из музея стырить. Хотя, с другой стороны, года два назад безумная фанатка пыталась вынести портрет адмирала Колчака. А так – сидеть бы всю ночь в каморке вместе с напарником Саньком да чаи гонять, да кино смотреть. Однако всё равно раз в полтора часа предписывалось делать обходы. Тогда либо один, либо другой по очереди брал фонарик и отправлялся бродить по тёмным коридорам. Так было и в этот раз: когда Францев и Фицко вышли из здания, там остались только Петрович и Санёк. Однако несколько раз за ночь возник повод в этом усомниться. - Слышу на лестнице шаги, будто кто-то взбегает, легко так, - понизив голос, описывал Петрович. - Ну, сунулся туда, посветил – никого. Показалось, думаю. А потом в другом месте опять – я ну опять светить! И что? Пусто. И ладно бы, если б, блин, не в третий раз на ещё одном обходе! Чёрт-те что и сбоку бантик. Вот вроде и спокойная у меня работа, а, наверное, в отпуск пора – подлечиться, раз такие галюны начинаются, - пожаловался Петрович. Иван Иваныч, замерев со сложносочинённым выражением лица, только головой покачал. А Петрович добавил: - А может, не у меня одного крыша едет? Санёк мне сказал, что в конце коридора у окна фигуру какую-то видел. Это уже когда светать начало. А у него как назло и фонарик погас, так он просто рысью туда, окликает – а фигура в сторону кидается и прям во время движения растворяется. Как вам такое? Хотя кто его знает, того Санька. Может, и прикалывается, - проворчал охранник. – Ведь я с ним сначала про шаги поделился, а он мне уже потом своё втирать начал. И больно складно. Как грицца, а был ли мальчик? – развёл руками Петрович. - Хм. Любопытный феномен, - задумчиво проронил Иван Иваныч. И вдруг, сам не зная, зачем, уточнил: - И где же ваш Саня видел, как он утверждает, эту загадочную фигуру? - Да как раз на третьем этаже, где ваш кабинет, - пожал плечами Петрович. Завкафедрой закруглил разговор и зашагал к себе, чувствуя, как в груди неприятно, прохладненько ёкает. Когда Иваныч поделился конфиденциальной информацией с Димой, тот тоже был неприятно удивлён. Итак, нынче имелось уже целых четыре человека, подверженных необъяснимым галлюцинациям. Хотелось думать, что это именно они - глюки. Тем более, возможно, всё-таки три человека, а не четыре – Санёк реально мог пошутить и приврать. А то, что призрак якобы появился в районе их кафедры – что ж, это лучше бы посчитать совпадением. Так они себя успокаивали. Правда, чем дальше, тем меньше это требовалось. О чудо, но ни Иван Иваныч, ни Дмитрий за весь день не увидели и не услышали ничего необычного и жуткого. С каждым часом они расслаблялись всё больше – и в конце концов выдохнули. Правда, домой отправились всё-таки вовремя. Но основная драма этого дня разворачивалась вовсе не в академии.