Гермес и Терпсихора

Эдуарда Этери заметила не сразу, обсуждали работу с Даней и Дудаковым. Сергей внимательно кивал, хореограф где-то витал мыслями, так что обернулась только на прикосновение к плечу. Чуть улыбнулась, кивнув управленцу и попросила: - Эд, пять минут. Закончим, и я вся твоя. В общем-то, за годы к Эдуарду уже привыкла, но иногда кожей ощущала его взгляд и хотелось отмахнуться, как от приставучей мухи. Не всякое восхищение в кассу все-таки. Вот и сегодня осязаемое обожание Эдуарда Михайловича нарушало атмосферу внутри. Там, в душе, были совсем другие глаза, улыбка, другой интерес, если можно сравнить эти интересы. Чем больше Этери размышляла, тем безысходнее приходила к мысли, что объект ее зародившегося любопытства совершенно точно играет за другую лигу. Было бы очень обидно проявлять интерес к мужчине, не просто нехоятщему делить с тобой чувства, а банально немогущему этого сделать. Стоило признать, что в очередной раз выбор пал на типичный вариант - не то. И все же, был Николай Максимович удручающе хорош в своей широте и яркости. В том, как забрасывал полуседую челку, открывая лоб. И в том, как уверенно и жестко выкручивал стопу своему подопечному, пусть и временному. Нравился. И было это бесконечно неправильным. Закончили с боевыми задачами. Мужчины отправились к спортсменам, а Этери к руководству. В общем, такое у них распределение обязанностей - со всеми проблемами народ к ней, а она в дирекцию, то есть в основном к Эдику, но случается и к Александру. Хорошо все-таки, что у нее одни мужчины по разные руки сидят. Так было легче: и Дуд, и Даня, и Эдик, и Филатов прощали единственной женщине маленькие слабости - иногда проспать, иногда поорать, иногда порыдать. Настоящие мужчины. Цискаридзе почему-то тоже выглядел настоящим мужчиной, когда смотрела на него с интересом, а потом приглядишься - и нет! Слишком мягкие руки. Слишком пластичное тело. Слишком тонкая повадка. Немужская. Не лев, скорее пантера, женщина-кошка. Пластика - ее профессия. Видишь вольно или невольно больше, чем стоило бы. Она видела в руках, ногах, движении плеч то, что шептало - не про мужество, не про тестостерон, не про захват слабой самки эта телесная стать. Подумалось, что у Эдика вот вполне все мужское, только он в принципе больше похож на тощего тигра-людоеда, чем на красивого лощеного кота, которым хочется полюбоваться. Вот, кстати, на кота Цискаридзе тоже был похож. И тоже на черного. Представилось, как подобно коту мог бы вытянуться во всю длину, подняв руки. Задралась бы футболка, открывая кусок кожи на талии. Тряхнула головой и забыла. Еще не хватало всякую ерунду фантазировать. - Что случилось?- кивнула Эду и перевела глаза на лед, смотреть все равно на собеседнике было не на что. - Что у нас за балетное училище без согласования?- чуть нервно спросил Аксенов. - Это добрая услуга хорошему человеку,- вгляделась в фигурку на льду и замолчала чуть не на полуслове, спортсменка заходила в четверной. Когда зубец врезался в лед, ладонь сама собой вцепилась в плечо стоящему рядом и сильно сжала в такт приземлению в падение. Поморщилась от боли, испытанной фигуристкой. - Дуд! Сергей Викторович!- привлекла внимание второго тренера. Пообщались жестами: блондинка за льдом плотно сложила руки, как спортсмен при взлете и резко закинула голову назад имитируя поворот. Техтренер в ответ повторил ее движение добавил что-то от себя, видимо, из того, что сам увидел и покивал головой. И снова пошли заниматься своими делами, то есть Дудаков исправлять прыжок, а Этери общаться с Эдиком. - Эд, человеку надо было составить предварительное мнение о будущем подопечном,- разъяснила свою позицию. - Почему мне не сказала?- насел Эдуард. - А что такого-то?- пожала в ответ плечами старший тренер.- Мы никого не ущемили, ничего не нарушили. - Ты же знаешь, после Сочи и всей прослушки, я предпочитаю заранее убеждаться, что визитеры безопасны, тем более вы его отпустили бродить одного по “Хрустальному”,- нервничал Аксенов. Этери даже рассмеялась, представив, как Николай крадется по коридорам и пытается прицепить "жучек" куда-нибудь в подходящее место. - Эдик, он балетный танцор! Это не то же самое, что шпион, даже если для тебя звучит похоже!- и еще вздрагивая смешинками повернулась снова к катку. Разговор с заместителем директора женщина очевидно закончила, потому что уже через пространство прикрикивала то на одного, то на другого фигуриста. - Если вы решили роман свой репетировать для “Первого”. делайте не на катке,- проворчал Аксенов. - Чего?!- блондинка резко развернулась - Вчера Черносвитова сказала, что в планах было сделать вставки о ваши личных отношениях с этим балетным,- презрительно проговорил Эд.- Так вот, нечего репетировать ваши роли на рабочем месте! Не хватало еще, чтобы Эдик изображал ревнивого Каранадышева, ну, не тянул заместитель на Отелло, ничего тут не сделаешь. - Эд, мне только от тебя глупостей про любовную любовь под светом софитов и прицелов камер не хватает!- прервала возмущения мужчины.- Слава богу, у нас всех есть голова на плечах, и у меня, и у Нико. Никакой романтики не будет. У нас-то точно. - А почему Оля про это говорит?- не поверил Эдуард. - Представления не имею,- поморщилась Этери,- спроси сам у Ольги, заодно напомни, что мы уже обсудили и я все по этому поводу сказала! Телевизионщики, конечно, тот еще зуб в носу, того и гляди придумают что-то, чего в помине не было и в виду не имелось. Получалось, что отказавшись от прямого согласия сторон, решила команда наснимать что-то просто ужасно милое на двоих и закрутить под медляки, чтобы до народа дошло, кого с кем надо в фантазиях сводить. - Точно ничего такого?- уточнил Эд. - Слушай, Эдик, кому я нужна влюбленная?- глянула на внезапно будто еще подросшего зама.- Тем более в Цискаридзе? Оставьте меня все в покое, я уже не так молода, чтобы хайпиться по всем фронтам! - То есть это и правда был просто предварительный просмотр парня?- уточнил еще раз Эдик. - Вот именно,- махнула рукой на него Тутберидзе.- Оставьте вы все меня в покое со своими порывами и желаниями, а также с любовью и прочими неприятностями. Я слишком много работаю, чтобы играть еще и влюбленную дурочку. Резко отмахнулась от собеседника, отправляя прочь и больше уже не возвращалась к разговору.