Наследники. Пораженные тьмой

      Последние две недели Павел Васильевич Воропаев приезжал домой только для того, чтобы переодеться и привести себя в более-менее человеческий вид. Было понятно с самого начала, что всё произошедшее в Санкт-Эринбурге будет долго висеть над Департаментом безопасности дамокловым мечом. И, к сожалению, истинный масштаб произошедшего им только предстояло узнать в ближайшие недели, не говоря уж о том, что этот смертоносный клубок тайн и загадок придётся прорабатывать и распутывать и того дольше.       Вот и в тот день Павел Васильевич появился в своём кабинете ещё до того, как рассвело. Однако возле кабинета его уже поджидали. Увидев неожиданного посетителя, Воропаев помрачнел. Этого только ему не хватало! Не хотелось признавать этого, но отрицать очевидное с каждым взаимодействием с этим человеком становилось всё труднее. И вскоре Павел Васильевич всё же принял факт того, что даже его — главного прокурора города — присутствие рядом Константина Ференци очень напрягает. Более того, он принял и то, что, пожалуй, он всё же побаивается этого немногословного непроницаемого человека, от которого никогда не знаешь, чего ожидать. Тем не менее, пересилив себя, он подошёл поближе к собственному кабинету и остановился перед Ференци.       — Здравствуйте, Константин! — стараясь не выдавать своего волнения, поздоровался он.       — Я бы ответил «доброе утро». Но так ли это на самом деле? — холодно проговорил Ференци.       В этот раз непроницаемая безэмоциональная маска мужчины дала трещину. Как бы Ференци ни пытался скрыть своих эмоций, было явно, что он был очень зол.       — Что на этот раз? — нахмурился Воропаев.       Он хотел было подступить к двери собственного кабинета и открыть её, но Ференци преградил ему путь.       — Вы ещё спрашиваете? Многие пострадали, есть даже погибшие! Я только что вернулся от пострадавших, на восстановление их сил уйдут месяцы. А у нас нет этого времени! Вам надо было послушать меня! Этого всего можно было избежать малой кровью!       Павел Васильевич нахмурился.       — И чьей именно кровью вы бы расплатились? — уточнил он.       Ференци ничего не ответил. Его кисти непроизвольно сжались в кулаки, но он быстро взял себя в руки и, резко развернувшись, быстро зашагал прочь. Павел Васильевич проводил его мрачным взглядом. Только теперь он понял, в каком напряжении был, когда Ференци стоял рядом. Воропаев прикрыл глаза, глубоко вдохнул, а затем всё же вошёл в свой кабинет и закрыл дверь за собой на ключ. Но не успел он даже включить компьютер, как его телефон ожил в кармане пиджака.       Не глядя на дисплей, Павел Васильевич принял вызов.       — Слушаю.       — Елена продолжает лезть не в своё дело, — прозвучало в ответ вместо приветствия. — Её пора выводить из игры.       Павел Васильевич кивнул и коротко бросил:       — Понял.       После чего сбросил вызов и прошёл к сейфу, который располагался в его кабинете под скрытой стеной панелью. Открыв его, он достал плотный увесистый конверт размером, немного превышающим формат А4. Заглянув внутрь, он удостоверился, что у него есть всё необходимое и снова потянулся к телефону.

***

      Настенные часы пробили ровно полночь, когда в тёмное пустое помещение зашёл последний член тайного собрания. Просторное помещение было абсолютно пустым и сказать наверняка: для чего его используют или использовали раньше, было невозможно. С высоких потолков то там, то здесь свисала плотная пластиковая плёнка, ей же были залеплены все стены и окна. Она подрагивала и отражала размытые чёрные силуэты, снующие по помещению туда-сюда, словно проверяющие, всё ли вокруг спокойно. Стояла напряжённая тишина, и лишь откуда-то издалека доносился странно знакомый мерный звук гудения, время от времени сквозь пласты плёнки пробивалось резкое пикание. Сильно пахло краской и растворителем. Этот запах просто до слёз раздражал нос.       Но, похоже, собравшихся это ничуть не смущало. За одной из плёнчатых стен виднелись несколько размытых силуэтов. Четверо были приблизительно одного роста: два мужских и два женских, пятый же походил скорее на ребёнка и едва доставал макушкой до талии близстоящей к нему женщины.       — Как мы можем доверять тебе после всего того, что ты учинил в оранжерее? — раздался противный скрипучий голос, и силуэт «ребёнка» чуть подался вперёд.       — Никак, — пожал плечами силуэт широкоплечего парня, и голос его оказался размноженным со странным змеиным шипением. — Но у вас и выбора другого нет. Сколько ваших кровососов там полегло?       Он ухмылялся и явно был доволен собой. Остальные силуэты промолчали.       — Чтобы вновь собрать такую армию уйдут месяцы, а то и годы, — продолжалось шипение. — Вы потеряли не только тупых инферов и берсеркеров, но и Нимфу, которая теперь снова заперта в психушке, и Холода — одного из первых метаморфов Штерна. Не нужно так на меня смотреть, слухи быстро расходятся, а я предпочитаю знать всё в мельчайших деталях, прежде чем идти на дело. Седачёв теперь тоже вряд ли будет с вами работать. После того, как ему удалось освободиться, он бежал из оранжереи, только пятки сверкали. Да ещё и не поняли, что Закревский ведёт свою игру, а Теневой Клан вставляет вам палки в колёса. К тому же, вы там бросили не только своих марионеток, но ещё и одного из вас. Гектор Сэнтери сражался смело, но глупо. В конечном итоге Ищейка, напавший на него, лишил вашего родственничка сердца. Кстати, не с первого раза, он ведь не знал, что особенность организма Гектора Сэнтери в том, что все его органы расположены зеркально. И сердце его билось не слева, а справа. Я это говорю к тому, что у вас была куча возможностей вмешаться, но вы предпочли его бросить. Стоит ли тогда удивляться, что ваши, хм… «Союзники» поступают с вами также? Тем более, что я никогда не обещал вам верности и преданности, я всего лишь обещал помочь. Я и сейчас эту помощь вам предлагаю.       — Все свои потери мы оплачем позже и, будь уверен, ни одна смерть не останется безнаказанной, — проскрипел силуэт сухого высокого мужчины.       — Толку-то, — хмыкнул парень. — Мертвых этим не вернёшь, армию придется собирать заново, да и, помнится, вашим родственникам по фамилии Баалок их месть ничего, кроме полнейшего провала, не принесла. Да и мне по большей части плевать, кто из вас или ваших верных подпевал погибнет в следующий раз. Мне важно лишь собственное выживание и сохранение этого тела. Пусть этот недомерок Иерофант пока думает, что справился со мной. Мне это затишье только на руку. Главное — мне удалось закрепиться в этом теле, а то, что я проведу несколько месяцев запертым в его подсознании, что ж, до этого я ждал гораздо дольше. Не самая пока что худшая учесть. Годы, проведенные в заточении, научили меня терпению.       — Так всё то, что произошло с тобой в оранжерее, было лишь представлением? — удивился каркающий женский голос.       — Всё было по-настоящему, глупая женщина! — вдруг злобно взревел парень. — Мне оставалось всего ничего, чтобы получить то, зачем я приходил. Но и Иерофанту не хватило силы Белого Пламени, чтобы изгнать меня из тела наследника полностью. Он потратил слишком много магической энергии для своих обращений, когда попытался сдерживать меня прежде. Однако оболочку мою он действительно разрушил, а потому своими успехами я снова вернулся на полтора-два месяца назад! В общем так, захотите присоединиться — вы знаете, где меня найти, нет — лучше бы вам тогда не попадаться у меня на пути!       С этими словами силуэт парня резко отдёрнул одну из плёнчатых стен, и наблюдавший всю эту картину поспешно кинулся за угол. Но в последнее мгновение, перед тем, как спрятаться, он успел заметить прошедшего мимо него Тимофея Зверева. В его глазах по-прежнему плескалась тьма…       Елена резко подскочила на месте и схватилась за голову. Она тяжело дышала, лицо и руки покрывал холодный пот, тело слегка потряхивало. Впервые за последние две недели ей опять приснился столь реалистичный кошмар. Ратмир говорил, что всё произошедшее в оранжерее непременно оставит на ней свой отпечаток. Но две недели был тихо и спокойно, и Елена начала понемногу расслабляться и отходить от ужасов произошедшего. А теперь снова эти сны. Да ещё и такие! Пожалуй, на данный момент это был один из худших её кошмаров.       — Это всего лишь сон, — тихо пробормотала она и глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться.       Сердцебиение медленно приходило в норму. Дрожь быстро сошла на нет. Елена огляделась.       И снова похолодела. Она находилась в палате Тимофея. Сегодня, а, точнее, ещё вчера девушка пришла навестить брата под самое закрытие больницы, и так как дежурила вечером Светлана Белавина, брату с сестрой не составило труда упросить её, чтобы Елена осталась на ночь. Они долго болтали с Тимофеем почти как в старые времена. Зверев всё ещё сильно смущался, был настороже и постоянно извинялся, особенно когда вспоминал подробности того, что творил Змей. Но барьер, появившийся между ним и Еленой за это время, потихоньку становился всё тоньше и исчезал.       Елена даже не поняла, в какой момент уснула. Видимо, после этого Тимофей перенёс её на свободную кровать и укрыл пледом, потому что она точно помнила, что сидела рядом с его койкой на мягком стуле. Однако сейчас парня в палате не было. Неприятные чувства в груди снова дали о себе знать. Елена медленно слезла с кровати, подошла к окну и открыла жалюзи.       Небо над Санкт-Эринбургом оказалось ещё серым, но над горизонтом тонкой полоской уже алел скорый рассвет. Солнце в середине мая поднималось в их полосе около пяти утра. Куда Тимофей мог подеваться из своей палаты в такое время?       Не успела Елена подумать об этом, как дверь в палату тихо приоткрылась. Зверева резко развернулась. На пороге стоял её сводный брат.       — Доброе утро! — улыбнулся он.       Парень всё ещё выглядел сонным и взъерошенным, но уже держал в руках стаканчики с ароматно дымящимися горячими напитками, а из кармана его спортивных шорт торчала пара шоколадных батончиков. Елена слегка расслабилась. Тимофей частенько во времена их совместного проживания ночью или ранним утром залазил в холодильник. Видимо, ночное обжорство было присуще обоим её братьям: и сводному, и родному.       Вспомнив об Алексе, Елена почувствовала себя как-то по-особенному скверно. За всё это время они не виделись с ним ни разу. Она даже несколько раз побывала в Зерцалии, но Дмитрий ей сказал, что Алекс сейчас никого не хочет видеть, поэтому скрывается от всех где-то неподалёку от Экзистерната. Остаётся только ждать, когда он сам выйдет на контакт. Вот она и ждала. В конце-концов Зверева понимала Алекса, как никто другой. Тряхнув головой, Елена ответила на улыбку Тимофея.       И тут же зацепилась за другую деталь. Сейчас парень выглядел собой, растрёпанные после сна тёмно-серые волосы, голубые, как у хаски, глаза, всё то же располагающее к себе доброе лицо, но он был одет в ту же самую одежду из её сна. Белая футболка и тёмные спортивные штаны. Елена никак не могла понять, накручивает она себя или нет, но ей показалось, что когда сводный брат зашёл в палату, пахнуло запахом краски. Чёрт! Не может быть, чтобы всё, через что они прошли, закончилось вот так!       Тем временем, Тимофей поставил стаканчики с горячими напитками на столик и подошёл к сестре.       — Тебя что-то тревожит? — обеспокоенно спросил он, осторожно обнимая девушку за плечи.       Елена качнула головой.       — Просто вспомнила кое-что, — она попыталась придать своему голосу максимальную расслабленность, на которую только была способна в данной ситуации. — Помнишь, как мы в детстве оставляли друг другу послания на окнах?       Тимофей с улыбкой кивнул. Мог ли Змей так искусно передать радость от этого воспоминания? Елене очень бы не хотелось в это верить, но всё же она должна была убедиться наверняка.       — Что бы ты сейчас написал мне?       Тимофей на секунду задумался, а затем подступил к окну и вывел на нём несколько слов. После чего наклонился к самому стеклу и дохнул на него. Стекло быстро запотело, и на его поверхности проступила надпись. Которая заставила Елену почувствовать, как земля уходит из-под её ног:       «Я люблю тебя Елена!»       Тимофей оглядел своё творение и выпрямился, но прежде, чем отступить от окна, он снова коснулся пальцем стекла и добавил перед обращением маленькую запятую. Елена, облегчённо выдохнув, прикрыла на секунду глаза. Это был всего лишь сон! Она подалась к парню и крепко обняла его за шею.       — Я тоже люблю тебя, Тима, — тихо проговорила она. — И знай, что бы ни случилось, ты всегда можешь на меня рассчитывать.       Это был всего лишь сон…       Всего лишь сон…       В тот же день, только несколькими часами позже, на смену Елене пришла Лиза. Девушка и остальные друзья Тимофея, может быть, и не понимали в полной мере, насколько ему тяжело было свыкнуться с новой действительностью и наладить после всего произошедшего контакты, но делали со своей стороны, что могли, чтобы он скорее оправился. Хотя, конечно, первую неделю подобрать нужные ключики к разговору и скрыть за натянутыми смехом и улыбками настороженность было непросто. Однако со временем, и Тимофей теперь тоже в этом не сомневался, всё обязательно придёт в более-менее нормальное русло. На что-то потребуется больше времени, на что-то меньше, что-то не забудется уже никогда, но и с этим можно будет жить.       Телефон Елены разразился гневной трелью как раз в тот момент, когда она вышла из больницы и приблизилась к парковке. Тимофей официально сейчас был на больничном, а потому его машиной временно пользовалась Елена. Отчего-то Владимир Михайлович сильно разозлился на девушку из-за последней аварии и таки поставил вопрос ребром. Теперь машину из «Авангарда» никто не получит, пока старая не придёт из ремонта. Такая постановка вопроса очень озадачила ребят, учитывая то, что зачастую они были не виноваты в том, что именно их машины монстры обожают превращать в хлам. Но, тем не менее, спорить с Мерзликиным, особенно когда он находился в состоянии гнева, было себе дороже.       Девушка села в машину брата и ответила на звонок, не глядя.       — Елена, — прозвучал голос главного прокурора города из динамиков. — Ты нужна мне сегодня в Департаменте. Через полчаса жду тебя у себя.       Зверева удивлённо вскинула брови. Голос Воропаева не предвещал ничего хорошего. Она вообще не могла вспомнить, когда он по отношению к ней звучал так холодно и натянуто.       — Дядь Паш, что-то случилось?       — Я жду тебя в Департаменте, — повторил Павел Васильевич и сбросил вызов.       В Департаменте безопасности Елена оказалась даже раньше. В кабинет главного прокурора города она, постучавшись, зашла с самыми наихудшими ожиданиями. И неприятные ощущения от них только усилились, когда первым делом в кабинете крестного отца она увидела Сергея Белавина. Это был приятный наружности молодой мужчина с чёрными волосами и синими глазами. На его стройной подтянутой фигуре отлично сидели дорогие деловые костюмы. Собственно, Елена и видела его только в них, ведь помимо всего прочего, этот мужчина был личным юристом семьи Зверевых. Увидев девушку, он печально ей улыбнулся.       — Привет, Елена.       Внутренности Зверевой похолодели, она знала этот тон. Обычно в прошлом он говорил о том, что сейчас Сергею придётся сильно потрудиться, чтобы вытянуть их с Тимофеем пятые точки из очень непростой ситуации.       — Привет, — едва слышно отозвалась она и перевела взгляд на другого посетителя.       От понимания того, кто прибыл вместе с Сергеем, внутренности девушки не только похолодели, но и покрылись толстой коркой льда. Возле окна, скрестив руки на мощной груди, стоял Егор Зверев. На его лице блуждало много эмоций, но, пожалуй, две из них были ведущими: крайняя степень гнева, которая уже с трудом поддавалась контролю, и, что было крайне неожиданно, грусть.       Елена несмело ступила на порог кабинета. Павел Васильевич сидел за своим столом в самом мрачном расположении духа. Перед ним лежала чёрная кожаная папка внушительных размеров.       — Пап, — осторожно протянула Елена, чувствуя, как тучи над ней сгущаются, хотя пока ещё не понимая, из-за чего. — Дядь Паш, что происходит?       — Заходи и плотно закрой за собой дверь, — строго отозвался Воропаев.       Девушка послушно исполнила всё, что было сказано, хоть и понимала, что в данном случае захлопывает собственную ловушку. Приблизившись к Павлу Васильевичу, она в ожидании наихудшего остановилась. В кабинете царила напряжённая тишина, и когда Павел Васильевич вновь заговорил, лучше от этого не стало.       — Столько времени мы занимались этим делом, но до недавнего времени так и не смогли разгадать всех деталей. Слишком хорошо один из фигурантов скрывался от правосудия…       — О чём ты говоришь?       Павел Васильевич молча подтолкнул к Елене папку.       — Но теперь всё встало на свои места, Елена. Или лучше назвать тебя «Птахой»?       Услышав это, Елена почувствовала, как земля уходит из-под ног и обречённо прикрыла глаза. Ей не нужно было даже заглядывать внутрь, и по выражениям лиц всех присутствующих и так было понятно, что в папке находится то самое досье, которое Тимофей однажды выменял у Бажина на собственную свободу.       — И что теперь будет? — поинтересовалась Елена, отодвигая папку от себя.       Следующие несколько часов были для Елены, пожалуй, не лучше произошедшей бойни. Говорили в основном Сергей и Павел Васильевич, изредка своё слово вставлял Егор. Голос его был на удивление спокоен. Но за всё это время к Елене Зверев ни разу не обратился. От этого на душе девушки стало совсем скверно. Уж лучше бы он кричал и ругался, только не это холодное спокойствие и разочарование в глазах.       В конце-концов, когда разбирательство было окончено, Павел Васильевич вынес худший вердикт, который Елена только могла себе представить.       — Я отстраняю тебя от работы до выяснения всех обстоятельств, — строго проговорил он. — В Департаменте я тебя видеть не хочу в это время.       Однако даже этот вердикт не мог быть хуже того, что она разочаровала Егора. Елена много раз представляла себе, что будет, если правда о «Пентакле» всплывёт наружу. И ни разу даже самые худшие варианты развития событий не были настолько ужасными, как эта отстранённость и молчаливое осуждение папы.       Девушка молча поднялась на ноги и положила на стол главного прокурора своё удостоверение и ключи от машины.       — Табельное лежит в сейфе, — блекло проговорила она. — Я могу забрать из лаборатории свои вещи?       Павел Васильевич молча кивнул.       Елена вышла из его кабинета одна. Сопровождать её никто не пошёл, и это было небольшим облегчением. Значит, канвой к ней пока решили не приставлять. Однако Егор на выходе прохладно бросил, впервые за этот день обратившись к дочери.       — Машина у главного входа. Жду через пятнадцать минут.       Вот и всё. Всего лишь два коротеньких предложения.       До своей лаборатории Елена добралась, как в тумане, на автомате передвигая ноги. Раскрытие правды действительно оказалось сродни катастрофе вселенского масштаба. Правильно в своём письме однажды написал Антон Павлович Чехов о том, что если в начале пьесы на стене висит ружьё, то к концу пьесы оно должно выстрелить. Таким ружьём для Елены стало досье, собранное на неё Бажином и столько лет хранившееся у Тимофея. Интересно, когда именно и от кого оно попало в руки Воропаева. Хотя… Какая уж теперь разница?       От мрачных мыслей Елену отвлекла приоткрытая дверь её бывшей лаборатории.       — Сегодня прям сюрприз за сюрпризом, — буркнула она себе под нос, совсем не подозревая того, что эти слова пару мгновений спустя окажутся пророческими.       Елена приблизилась к лаборатории и шагнула внутрь. Возле окна спиной к ней стоял высокий широкоплечий и черноволосый парень. Он просматривал папки с отчётами Елены, держа в руках одну из них. Ещё несколько папок лежали на столе и на подоконнике. Услышав, что в лаборатории кто-то появился, он обернулся, и Елена почувствовала, как земля уходит у неё из-под ног второй раз.       Закралось смутное ощущение того, что она всё ещё спит, и, как прежде, никак не может проснуться. Взгляд автоматически метнулся к периодический системе химических элементов Менделеева, а затем снова вернулся к присутствующему.       Не показалось.       Те же синие глаза и загорелая кожа, те же черты лица. Едва заметные морщинки в уголках глаз оттого, что в прошлом он часто улыбался.       В прошлом.       При жизни.       Однако сейчас его взгляд был таким же живым, как и прежде, и выражал крайнюю степень обеспокоенности.       — Стас? — Елена выдохнула это скорее неосознанно, принимая желаемое за действительное.       Парень растерялся ещё больше.       — Нет, — осторожно проговорил он. Даже его голос показался Елене не просто похожим, а тем самым давно не звучавшим голосом её погибшего парня. Но чем больше он говорил, тем больше девушка в этом уверялась. — Меня зовут Тимур. Я новенький здесь. Буду работать в особом отделе, — доверительно сообщил он.       Если бы мысли в голове Елены не были сейчас разбросаны после двух столь сильных потрясений подряд, она бы вспомнила о том, что Панкрат обещал ей в скором времени помощника-криминалиста, но всё, о чём она могла сейчас думать это:       «Того, по чьему подобию Мастер Игрушек создавал Стаса Кащеева, звали Тимур Сатановский. И это точно не могло быть простым совпадением»…       Из Департамента безопасности Елена выходила в ещё большем шоке. Но оказалось, что и на этом сюрпризы для неё ещё не закончились.       Спустившись с лестницы, девушка с несколько обескураженным видом огляделась по сторонам в поисках иномарки Егора, однако вместо машины вдруг увидела Никиту. Сердце от радости совершило кульбит. После стольких потрясений за последние несколько часов с ней не могло не произойти хоть что-нибудь хорошее.       С Никитой они последний раз виделись в живую в её квартире пару недель назад. В тот самый день, когда она пришла в себя в квартире своей мачехи. Ангелина тогда увела парня, сказав, что пока она не закончит ментальную работу над его сознанием, Никита может быть для неё опасен и лучше бы им пока не встречаться. С того дня Елена с Никитой часами разговаривали по вечерам по обычной связи или по видео. Первые дни, после работы с Ангелиной, Никита выглядел не самым лучшим образом. Осунувшийся, бледный, с тёмными кругами под глазами и невероятно уставший, но он всё равно держался молодцом и отшучивался, что мыслительная работа оказывается куда сложнее, чем он себе представлял.       С каждым днём он выглядел всё лучше и бодрее, но вместе с тем их общение почему-то неумолимо сокращалось. Сначала пропали видеозвонки, потом сократилось время телефонных разговоров. Никита даже по разговору стал вести себя более сдержанно и как будто при разговоре с Еленой чувствовал себя не в своей тарелке. Последние же два дня его телефон и вовсе был постоянно выключен.       И вот теперь он стоял в нескольких метрах от Елены живой и здоровый. Выглядел он слегка не выспавшимся, хоть и вполне сносно. Круги под глазами пропали, кожа снова вернула себе красивый смуглый оттенок. Зверева поспешно приблизилась к нему.       — Привет! — улыбнулась она, крепко обняла за шею. — Твоя реабилитация уже закончилась? Как ты?       Никита тоже обнял её в ответ, но потом как-то смущённо отстранился от неё.       — Привет! — отозвался он. И голос его звучал несколько натянуто. — Да, уже всё хорошо. Ангелина сказала, что даёт мне полную свободу воли.       Парень попытался улыбнуться, но и эта улыбка вышла какой-то неестественной. От радости от неожиданной встречи не осталось и следа, поведение Никиты с каждой минутой нравилось Елене всё меньше.       — Точно всё в порядке? — осторожно уточнила она. — Ты ведёшь себя как-то странно…       Никита не сразу ответил. Он немного помолчал, будто собирался с мыслями, а потом огляделся по сторонам и кивнул на ближайшую скамейку.       — Нам нужно поговорить. И разговор это будет не из приятных.       После этих слов Елена вдруг чётко осознала, что этот день, пожалуй, больше не принесёт ей ничего хорошего.       Разговор Никиты с Еленой длился почти полчаса. Легостаев рассказал ей, что Ангелина выяснила далеко не всё, но ей удалось обезопасить его разум от дальнейшего вмешательства очень сильными заклятиями, и теперь он точно был уверен, что сам контролирует своё тело и сознание. Ангелине удалось найти след от вмешательства Теневого Клана, но кто именно из них установил над ним контроль, выяснить так и не удалось. Никита никак не мог вспомнить этого, как бы Ангелина ни старалась, зато он вспомнил другое. И когда разговор коснулся этого «другого», парень снова как-то поник и замялся.       — Я даже не знаю, с чего начать… — неуверенно проговорил он.       — Говори, как есть, — отозвалась Елена.       Эта отстранённость в проведении Никиты беспокоила её всё сильнее. Он снова немного помолчал, а потом глубоко вдохнул и тихо выдохнул:       — Ладно… В общем… Чем дольше Ангелина работала над моим сознанием, тем больше воспоминаний ко мне возвращалась. Я не помню, кто мной руководил, но начинаю вспоминать всё, что они заставляли меня делать. И… Когда я вспомнил всё, что мне навязывали, я понял, что… Что всё то, что происходило между нами, всё это исходило не от меня.       Елена потрясённо замерла.       — Ты хочешь сказать, что всё то, что было между нами, лишь результат чьего-то внушения?       Никита поспешил исправиться.       — Не пойми меня неправильно. Ты хорошая девушка, красивая, умная, и ты достойна самых лучших в мире отношений, но, к сожалению, я тебе их дать не могу. Не хочу тебя обманывать. Я люблю и уважаю тебя, но не так, как мне это внушали. Скорее, это похоже сейчас на то, что я испытываю к Тане. Прости, я правда не хотел, чтобы так получилось…       — Ты не виноват, — тихо проговорила Елена. — Я услышала тебя.       И в этот момент она почувствовала в душе давно позабытые чувства. С Никитой всё было хорошо. Слава Богу, он был жив и здоров, но окончание этих отношений было не менее болезненным, чем первых. Она снова почувствовала, как от её сущности оторвали огромный кусок, без которого было невозможно нормально функционировать, и лишь каким-то чудом сдержала в себе захлестнувшие её эмоции.       — Прости меня, — повторил Никита.       Он крепко сжал руку девушки и, приблизившись к ней, почти невесомо коснулся её лба губами, после чего поднялся на ноги. Рука Елены безвольно выскользнула из его пальцев и упала на скамейку, а Никита развернулся и зашагал прочь, ни разу не оглянувшись. Но не успел он пройти и нескольких метров, как рядом с ним остановилась тёмная Хонда с тонкими извилистыми голубыми молниями на борту. Увидев машину, Никита дёрнул уголком губ. Водительское окно опустилось и из него показался профиль Насти Михайловой.       — Ты уже закончил свои дела? — с улыбкой поинтересовалась она. — Могу подвезти.       Улыбка Никиты стала немного смелее и шире. Он молча обошёл её машину и сел на переднее пассажирское сидение.       Сквозь заднее окно Елена увидела, как девушка, потянувшись, чмокнула парня в щёку, и Никита явно этому не противился. Тёмная иномарка сорвалась со своего места и вскоре растворилась в бесконечном потоке машин, а Елена всё продолжала смотреть ей вслед.       В конце-концов, она тоже поднялась на ноги, абсолютно не представляя, куда собирается идти. Но, резко развернувшись, вдруг врезалась во что-то тёплое и мягкое. Зверева подняла покрасневшие глаза. Перед ней стоял Егор. На его лице больше не было ни капли злости, осталось лишь сожаление, которое кратно усилилось. Он молча обнял дочь, крепко прижал её к себе. И лишь тогда плотину прорвало. Елена расплакалась и продолжала плакать ещё какое-то время, а Зверев-старший молча гладил её то по спине, то по голове.       Серьёзный разговор о её прошлых поступках никуда не денется, но сейчас, именно в этой ситуации, он понимал, что его дочери нужна поддержка. И не мог поступить никак иначе.       Егор тоже бросил хмурый взгляд вслед уехавшей машине. Со временем она переживёт и это, тем более, что впереди их, похоже, ждут непростые времена. Но пока он должен быть рядом. И он будет, во чтобы то ни стало.