Льдинка
25 августа 2024 г. в 22:21
Подлетев на мшистой кочке, Мустафа, втянув голову, согнув руки в локтях и прижав их к груди, приземлился на смягчившие падение заросли папоротника. Изумрудные стебли зашуршали, сгибаясь под весом южанина и на время укрывая того от неутихающего сражения.
Поднявшись на локтях, краем заплывшего глаза Мустафа увидел то ли наемников, то ли неудачливых налетчиков, отчаянно отбивавшихся от оборотней. И что-то еще. Среди дырявой стены разноцветных щитов мелькала черная тень, затыкая возникавшие бреши и кромсая гигантских волков причудливым мечом. Стилем боя, включавшим сочетание резких бросков и плавного передвижения, расплывчатая фигура отдаленно напомнила непрощенному южного ассасина.
После удара лютоволка голова нестерпимо болела, тяжелые веки норовили сомкнуться. Искушение плюнуть на все и забыться, по-детски наивным способом отгородиться от бойни было велико, но это означало бы смерть.
Совсем рядом раздался звериный рык. Захрустели сучья под массивной тушей.
«Где саиф? Где саиф?» - силясь подняться, мозг южанина сверлила мысль о потерянном оружии.
Затравленно оглядевшись, Мустафа не увидел ничего, кроме мутно-изумрудной стены папоротников. Угрожающее рычание стремительно приближалось. Наплевав на поиски клинка, Мустафа в последний момент перекатился в сторону, и когтистая лапа поразила пустоту, прочертив три глубокие борозды, вырывая с корнями растения из земли.
Отползая назад, скользя по низине все еще нечетким взглядом, южанин различил промелькнувшие рядом черные кожаные ботфорты со стальными наколенниками в виде черепов. Каждое движение отдавалось болью в темени, глаза слезились, из-за чего картинка вскоре стала представлять одно большое мутное пятно. Вскоре до ушей донесся свист разрезавших воздух когтей и жалобный скулеж матерого хищника, мешком упавшего на землю с пробитым черепом. Загадочная тень, закончив с лютоволком, бросила мимолетный взор на лежачего. Мустафа почувствовал этот тяжелый взгляд, несмотря на свое состояние, он мог поклясться, что его обдало могильным холодом, заставив поджилки затрястись.
Внезапно стоявший гвалт сражения разрезал пронзительный женский вопль, и неожиданный спаситель резко развернулся и сорвался с места в сторону ровных рядков молодых елок.
Мотнув головой и чертыхнувшись, южанин поднялся на локтях. Голова раскалывалась, кровь молотом била в висках. Чтобы привести себя в чувство, Мустафа сочно впился зубами в нижнюю губу. Алый сок брызнул на фисташковый ковер из папоротников и травы.
Клин клином вышибают. Предательская усталость отступила. Сознание было подстегнуто волной новой боли. Поднявшись на нетвердых ногах и оглядевшись, воин, к великой радости, обнаружил саиф, застрявший между волнистых коряг. Подхватив верный клинок, он оценил поле боя. Судя по истошным воплям и бряцанью металла, на пригорке сражение между рыцарями и волколаками не думало затихать. Да и рядом покоем даже не пахло. Трясущийся в предсмертной агонии боец без опознавательных знаков сидел, прислонившись к сосне, зажимая посиневшими руками вывалившиеся наружу кишки. Чуть дальше на спине валялся с перегрызенным горлом алебардщик, успевший забрать с собой на тот свет исполинских размеров лютоволка.
Казалось, между затуманенным и обретенным сознанием прошли мгновенья, но полянка у подножия холма уже была устлана изуродованными телами поверженных людей и свернувшихся клубком лютоволков. До слуха долетала какая-то возня из молодого ельника, изредка прерываясь предсмертным воем и женскими причитаниями.
Набрав воздуха в легкие, Мустафа нырнул в лазурно-изумрудные дебри, прикрывая лицо руками. Если тут были люди, то стоило им помочь, чтобы увеличить собственные шансы на выживание. И теперь не имело значение, что за флаг у них и какому лорду они служат. Слева женский голос слабо и прерывисто позвал на помощь, следом послышалась отборная брань, сопровождавшая схватку. Мустафа ускорился, одним скачком пробил объятия колючих веток, оказавшись на мшистом пятачке, покрытом черникой.
Прижатый огромным волком к земле алебардщик вздрогнул всем телом, коротко вскрикнул и захрипел: вытянутые челюсти сомкнулись на шее несчастного. Чуть поодаль, завалившись в мокрую осоку, прикрыв от испуга широко раскрытый рот ладонью, лежала черноволосая женщина, которая должна была стать следующей жертвой. Времени на сомнения не было. Преодолев расстояние до недруга парой размашистых шагов, Мустафа выверенным движением, начав снизу, прочертил клинком символ “Z”, подсекая изогнутые назад лапы, оставляя борозду на шерстяной спине и загоняя клинок в толстую шею вервольфа.
Покачнувшись, клыкастая тварь попыталась развернуться, разрезала лапами пустоту и грузно завалилась рядом с черноволосой, фонтанируя кровью.
Высвободив клинок, южанин поймал на себе недоуменный беспокойный взгляд. Черноволосая растерянно стреляла глазами по сторонам, словно несмотря на спасение, продолжала искать подмоги. Решив, что та ужасно напугана, Мустафа подал руку и успокаивающе произнес:
- Я вам не враг, все хорошо…
Аккуратно потянув на себя, он помог бедняжке встать на ноги. Однако спасенная повела себя странно. Женщина стиснула его руку и стала сверлить его взглядом темных глаз, пробиравшим до костей. Вместо благодарности Мустафа услышал невнятное бормотание на непонятном языке. На долю секунды, будто тень пробежала по лику спасенной жертвы, гладкая кожа сморщилась на переносице, старчески обвисла на щеках, задор карих глаз растворился в блеклых, испещренных красными нитями омутах, здоровые зубы уступили место гнилым остовам. Вместе с дьявольским смехом вернулся и прежний образ красотки. Подчиняющий волю образ. Теперь существовала лишь она. Ничего больше. Только черноволосая красавица в розовом тумане и желание услужить ей любой ценой.
«Ведьма…» - пронеслась последняя четкая мысль в голове непрощенного, а после сознание погрузилось в вязкую дымку.
Отголоски заканчивающейся битвы эхом разлетались по лесу. Из лабиринта елок вырвалась черная фигура с окровавленным палашом в руке. Одурманенный Мустафа заслонил собой ведьму и предостерегающе выставил саиф в сторону незнакомки.
- Опусти оружие, – положив руку на плечо, мягко скомандовала хозяйка марионетке, выходя навстречу бледной воительнице.
- Отряд? – коротко спросила рослая девушка с пепельно-золотистыми волосами, тревожно оглядываясь по сторонам.
- Разбит, госпожа! Мне очень жаль, но сейчас лучше вернуться. А этот, - ведьма кивком указала на Мустафу, - южанин. Определенно! Вероятно, он будет полезен в вашем странствии…
***
Злополучное место боя и тихую чащобу разлучали уже многие мили. Добравшись сквозь еловые ряды до лачуги ведьмы в глухом лесу, троица была в безопасности. Здесь начинались крохотные владения лесной колдуньи. Пришлось замедлить шаг и идти аккуратно. Волчьи ямы, магические ловушки и заговоренные лешие, вросшие вековыми корнями в землю, надежно защищали дом хозяйки и ближайшие подходы. Начинало темнеть. Лес стал наполняться гомоном исконных обитателей. Где-то далеко послышался едва уловимый лай. Наполнив горячие легкие густым, влажным воздухом, тяжело вздохнув, девушка обошла по кругу Мустафу, окидывая того оценивающим взглядом, словно присматриваясь к товару на рынке. - Боюсь, теперь от старухи вам будет мало проку, госпожа. Буду вам только обузой. А этот наверняка хорошо знает юг! Одна беда – мои чары не действуют на расстоянии, поэтому вам придется с ним договориться… Зачерпнув ковшом из бочки дождевой воды и шумно отпив, колдунья уставилась на воительницу. Та кивнула, указав глазами на марионетку: - Расколдуй! Подойдя к Мустафе, ведьма прошептала тому на ухо магическую формулу и, злобно хихикая и потирая ладони, отошла в сторону. Каменное выражение лица мужчины медленно сменилось непониманием. Во рту чувствовался металлический привкус крови. Воспоминания, сменяя друг друга, освежили последние события, доведя его до момента, после которого разум настигла пустота. Растерев опухшие веки, словно только очнувшись, южанин, поднимая черные глаза, узрел перед собой ту самую тень, что носилась по полю боя, умерщвляя лютоволков. Теперь она обрела четкие очертания. Длинные и стройные ноги украшали высокие ботфорты из кожи аспидов, весьма пикантно оголяя полоски белоснежной кожи под поясом. На руках были длинные перчатки из идентичного материала, не скрывавшие голые предплечья и бугорки мускулов. Локти и колени сверкали зловещими эмблемами в виде черепов. На кожаном поясе, покрытом трещинами от длительной службы, болтались позолоченные ножны, в которых покоился клинок со вставкой черного алмаза в навершии причудливой рукоятки, идеально подходившей для девичьей руки. Оружие походило на рапиру или палаш – творение оружейников, что пришло на юг из-за Гибельного моря, еще во времена империи. Вместо доспехов тело девушки, весьма избирательно и вызывающе скрывало черное подобие обтягивающего корсета со вставками дубленой кожи. Арочный вырез на животе обнажал сетку брюшных мышц, а большое количество разрезов в одежде, не исключая район пышной груди, помогало телу дышать. Пепельно-золотистые волосы, собранные на затылке в шар с голубой лентой, венчало нечто промежуточное между ониксовой короной и чудаковатой заколкой, острыми зубцами устремляясь вверх. Дева была крепкой, но на крестьянку совсем не походила, что намекало на мастерство в ратном деле. И высокой. Для девушки. Что означало примерно одинаковый рост с обычным северянином и отсутствие необходимости задирать голову при разговоре. Задержав взгляд на роскошном бюсте, дезертир сглотнул. Встретившись глазами с пепельноволосой, стыдливо отвел взгляд. Женщины не было давно, но это не повод пялиться на первую встречную. Да еще и при таких обстоятельствах. Благо, южные выучка и культура помогли взять контроль над эмоциями. Гордый взгляд золотых глаз, тонкий нос, волевой подбородок, четко обозначенные скулы, высокомерные повадки и расслабленная поза – все выдавало в этой особе высокородную. Несмотря на наряд, который любой северянин счел бы за одеяние бойкой блудницы или больной фантазией заказчика в борделе, Мустафа сразу отметил, что эта одежда подходит для выжженной пустыни. Более того, он смутно помнил – читал в пыльных книгах и видел гравюры – похожим образом одевались отряды иностранных воительниц из подвластных Бизантии королевств. Одна странность: таких воительниц, такие наряды, да и саму империю от века нынешнего отделяли каких-то пятьсот лет. Недовольно фыркнув, ловким движением, подобно южным танцовщицам, незнакомка завернулась в белый плащ из тончайшей ткани, сокрыв роскошное тело. Золотая заколка в виде свернувшегося клубком дракона щелкнула на плече. Символ показался Мустафе знакомым, и когда в сонном разуме вспышкой магния сверкнула догадка, глаза его сузились в неверии. - Южанин? – коротко и властно бросила пепельноволосая. - А вы догадливы… Высокая дева шутку не оценила, поджала губы, наморщилась и с непрошибаемой прямолинейностью перешла к сути: - Проводник мне нужен. Меня сопроводи на юг... Плата. Она сняла с пальца кольцо: ограненный кровавый рубин в золотой оправе в виде переплетений лозы, и бросила его дезертиру. Поймав дар, Мустафа усмехнулся неожиданному и щедрому вознаграждению. Видимо, отказ девчонка считала неприемлемым. Или ей так уж отчаянно надо было на юг. Какое-то время он молча разглядывал предложенную плату, сверкавшую на грязной ладони, медленно поднял глаза на пепельноволосую и грациозно поклонился, решив поразить незнакомку искренностью: - Великодушная госпожа! Я не знаю даже вашего имени, но знаю, что за это кольцо вы можете нанять отряд рыцарей для сопровождения… - Тебя, видать, знатно стукнули по голове! – встряла ведьма, небрежно бросив деревянный половник на бочку. – Хавай, зяблик, пока дают! Ты только путь покажешь. А госпожа… сама сумеет себя защитить, если кто-то сунется. Не будешь под ногами мешаться – и сам уцелеешь. Не бойся! Мустафа вопросительно уставился на потенциальную нанимательницу. - Нужно идти быстро. Вдвоем будет так! – отчеканила короткими фразами воительница, но немного подумав, добавила: - После других наймем… наемников. Коль будет в том нужда. Мустафа не спешил с ответом. Его новая знакомая, как и он сам, явно была не из этих мест, так чуждо она смотрелась на севере, как сугроб посреди пустыни. Говорила девица забавно, но грамматически правильно, делая паузы, с аристократической тщательностью подбирая слова, будто сперва переводила в голове то, что хотела произнести, а это наталкивало на мысль, что общий язык не был для нее родным. А в век единения севера против угроз нежити, орков и юга это выглядело странно. Впрочем, очаровательная незнакомка в северной глуши с целым состоянием на перстах и без того вызывала много вопросов. - Великодушная, но безымянная госпожа… Позвольте представиться… Мустафа. К вашим услугам. Южанин поклонился. Судя по надменному лицу девицы, про ответный поклон и речи быть не могло. Не ответив на улыбку улыбкой, дева, поиграв желваками, лишь соизволила назваться. Розовые уста растянулись овалом для произношения гласной, но после беззвучно сомкнулись. Пепельноволосая нахмурилась, поджала губы, с секунду помолчала… - Регина. Мустафа, умевший читать по губам, почуял подвох, но вида не подал. Поднявшиеся от удивления брови ведьмы только подтвердили догадку дезертира. - Великодушная Регина… позвольте заметить, даже если я соглашусь, путешествие на юг будет долгим и опасным… И могучую воительницу могут задавить числом обычные головорезы. Как ваш компаньон, смею напомнить, что даже до ближайшего поселения путь неблизкий, изобилующий засадами, тварями и лихими людьми, а недавний случай только подтверждает мои слова… - И что? – хмыкнула ведьма. – Вдвоем легче уйти от погони! Или, милок, ты можешь прям здесь наколдовать дюжину молодцов? Дезертиру показалось, что старуха в обличье молодой женщины хочет всеми правдами и неправдами избавиться от «госпожи». Насмешливо посмотрев на хозяйку хибары, Мустафа перевел уже серьезный взгляд на Регину, скрестившую руки под грудью. - К сожалению, я не обладаю такими возможностями, но точно знаю, что по этому лесу сейчас шастает группа солдат дома Эйке. Дезертиры. Четверо. Мы разминулись во время атаки… Его прервал торжествующий смешок ведьмы. - Вот в чем дело! Ну… если они не сгинули и все еще в моих владениях, то я мигом их сюда загоню! Будет потеха! Лишь бы не угодили в яму с кольями… Получив кивок одобрения от немногословной девы, ведьма подошла к ближайшему дереву. Возложила ладонь на шероховатый ствол сосны, закрыв глаза, начала тараторить заклятье. Неразборчивый шепот, шедший, казалось, со всех сторон чащи, заполнил пространство, назойливо лез в уши. В распахнувшихся, абсолютно белых глазах ворожеи отсутствовали зрачки. Теперь ее сознание с неимоверной скорость носилось по лесу, блуждало по ее территории, вселяясь в стволы деревьев, выискивая незваных гостей. Не успело еще солнце окончательно спрятаться за горизонтом, как из темнеющего леса, с лаем, диким ором, руганью и причитаниями вывалилась разношерстная компания. Пес Барон, возглавлявший бегство от неведомых чудищ, выскочил из кустов малины, пронесся мимо Мустафы и остановился, словно напоровшись на невидимую стену, перед пепельноволосой девой. Сперва оскалившись и зарычав на незнакомку, здоровенная псина стала скулить и пятиться в сторону леса, откуда уже показался раскрасневшийся от продолжительной беготни Вальтер. Едва различив какую-то девчонку в белой накидке, не признав Мустафу, он начал громко кричать, помогая себе в объяснении руками: - Валите отсюда! Там лешие! Скорее… Остановившись напротив воина в тюрбане, уперев руки в колени, хрипя и хватая ртом воздух, мужчина, глупо моргая, уставился на товарища, которого отряд уже успел похоронить и окрестить героем. - Мустафа? Черт… или я уже умер… или… я слов… не подберу… Улепетывавшие соратники, у которых от страха было лишь одно желание: рвать когти без оглядки, налетели на бывшего лесоруба, свалили того с ног и сами завалились, проехавшись по лесным шишкам и траве, сформировав кучу малу у ног южанина. Пепельноволосая скептически окинула взглядом подоспевшее из чащи подкрепление, обдала напыщенным презрением, свойственным благородным, Мустафу и безмолвно скрылась в хибарке ведьмы, опустив за собой полог из телячьей шкуры. Раздраженно скинув с себя Витольда, Вальтер поднялся на ноги и отряхнулся. Пока остальные приходили в себя после «героического» отступления из лесного ада, где ожившие деревья треском веток и шевелящимися корнями до чертиков напугали всех без исключения, он молча стоял перед южанином, в неверии мотая головой. - Не думал, что среди наемников-дезертиров найдется герой… Они крепко обнялись, похлопывая друг друга по спине. Каждый из беглецов счел своим долгом выразить Мустафе благодарность крепким рукопожатием и теплыми словами. Пока мужчины обменивались плоскими шутками и короткими фразами относительно их приключений, пока пес лаял на лесной домик, где скрылась загадочная воительница, расторопная ведьма разожгла огонь под котелком с сомнительным варевом. - Вот куда нас судьба занесла! Эх, пожрать бы… – усмехнулся Витольд, почесав затылок. – А вот кто была та высокая баба в белом, Мустафа? И эта черноволосая? - Обо всем и по порядку, друзья…***
Развалившись у огня, усталые люди ожидали возвращения Вальтера и Мустафы из приземистого домика с покосившейся крышей, строя фантастические гипотезы по поводу отгремевшего сражения у Франкфурта, таинственной девушки и того, зачем ей могли понадобиться беглые оборванцы. Казалось, только пес Барон, пройдя сквозь тернии недавних неприятностей совсем не потерял задора, и, наслаждаясь опьяняющей свободой, носился по кустам, гоняя лесную живность, изредка лая на обветшалую постройку. Отогнув тяжелый полог, из темноты хибарки показались южанин и Вальтер. Последнего единогласно избрали лидером отряда. В сложных ситуациях возраст или звание не играют роли. Вожака избирают чутьем, основываясь на возможности человека действовать в переплетах, будучи под давлением. А это налагает в равной степени ответственность на командира за всех и каждого, и головную боль из-за принятий решений о судьбе отряда, как было сейчас. По мере их приближения остальные стали устраиваться поудобнее у весело потрескивающего лесного костра. - Вот что узнали? – подался вперед Витольд, откладывая арбалет в сторону. Переглянувшись, послы отряда одновременно вздохнули и грустно усмехнулись. - Ты командир, тебе и карты в руки! – произнес Мустафа, устраиваясь подле Ольгерда. Растерев лицо, словно умываясь, Вальтер рассеянно заморгал, обвел глазами бойцов. Их лица были напряжены из-за неизвестности, в глазах отражались танцующие языки пламени. - Как братья мы сражаемся, как братья умираем, как братья мы и решения принимаем. Что ж, боевые мои… Сейчас мы стоим на перепутье. Отсюда мы можем уйти наемниками благородной госпожи или пойти своей дорогой, оставаясь гонимыми дезертирами… Словоохотливый Витольд уже хотел было раскрыть рот, но Мустафа остановил его жестом. - Дай закончить, парень. Потом каждый выскажется… Благодарственно кивнув южанину, Вальтер начал излагать суть полученного предложения. - В общем, парни, у нас появилась работенка и возможность из кучки проходимцев стать телохранителями важной особы. Из грязи в князи. Она, без сомнений, благородная, - мужчина кивком указал на хибару, - гербовая печать и родовой клинок имеются. С нею нас никто не тронет! Иные благородные дома нанимают варваров, насильников и детоубийц, и тем в одночасье все прощается, ведь никто не хочет связываться с аристократами и нажить проблем. А эта даже относится к… королевской семье? Вальтер вопросительно глянул на Мустафу. Тот кивнул. Не дослушав, Витольд хлопнул в ладоши и стал растирать их, словно предвкушая сытный обед. Оглядев остальных, чернявый мальчишка пояснил: - Вот это все наши проблемы решит! Разве ж нет? - Более того, - продолжил Вальтер, - нас щедро вознаградят и оплатят все издержки путешествия. Да, мужики, предстоит долгий путь, если согласимся. Ей надо на юг. Одни боги ведают, зачем, но нам и платить будут не за вопросы… - Вот сколько? – поежился паренек, нетерпеливо покусывая нижнюю губу. - Денег у нее нет… - как бы рассеянно произнес командир, криво усмехнувшись. - Ух ты! – скрыв пошлую улыбку ладонью, откликнулся Ян, оглянувшись на Барона. – Благородная и без крон? Диво дивное! Это ж как она с нами расплачиваться будет? - Закатайте губу, молодые люди! – сурово сказав это, Мустафа перебросил через пламя блестящую безделушку Яну. – Таких у нее аж несколько штук. Теперь на одну меньше… Но за каждую, замечу, она могла бы купить себе здесь имение, а на сдачу ей бы полагался улыбчивый сотник с сотней закованных в сталь болванов для охраны. - Все так! – кивнул Вальтер, обращая на себя внимание отряда. – Это наш аванс, если точнее. Обменяем в большом городе на кроны. Кстати, все организационные вопросы тоже на нас. В общем, дело проще некуда! Сопроводить девчонку, при необходимости - защитить, по прибытии получить еще одно такое колечко. Что скажете, парни? Задумчиво крутя в руках переданное псарем украшение, монах Ольгерд пробубнил под нос: - Это кольцо представляет ценность не только из-за драгоценного камня и золота… это еще очень древняя работа. Тут надпись есть! «Roma invicta». Непокоренный Рим! Столица исчезнувшей империи, которую победил гнев природы. Наследие давно ушедшей эпохи. Имеет историческую и культурологическую ценность. Такой перстень может стоить… я не ювелир, ребята, но десятки тысяч… вполне. - Вот я согласен! – взметнулся вверх Витольд, своим криком даже заглушив лай пса. – Мне она уже нравится! Девка не жалеет денег! Побыть в вооруженном эскорте, посмотреть мир, а потом выйти на пенсию молодым! Да это не работа – это мечта! - Лишь бы не вечно молодым… С тобой понятно. Остальные? – Вальтер глянул на бывшего церковника. - Ну… за нами гоняются головорезы Эйке, кругом варвары. На севере нам жизни не будет. Святые тексты говорят: если гонят вас из одного города, бегите в другой. Даже в самой захудалой обители с самыми терпимыми скитниками и молчальниками мы будем в опасности. Выполняя ее задание, мы сможем спокойно покинуть эти земли. Я за! - Хорошо, Ольгерд. Ян? - Выбора у нас нет! Я бы принял предложение благородной незнакомки. Словно одобряя решение хозяина, отрядный пес отрывисто гавкнул на Вальтера. Мустафа устало поднялся, встал рядом с лидером отряда, дружески потрепал того по плечу. - Прежде ответа я хотел бы спросить у вас, братья. Вы боитесь лесной колдуньи? - Малоприятная особа, - усмехнулся бывший монах под одобрительный гул. - Так вот, - вздохнув, начал южанин, - не надо быть ученым мужем, чтобы увидеть страх ведьмы и какое-то заискивание перед этой… госпожой. Если уж покорительница чужих разумов и матерая колдунья боится ее, то и нам следует задуматься… - Что ты хочешь сказать? – уперев руки в бока, поинтересовался Вальтер. - Только то, что эта история мутная. Как и сама нанимательница. Что она делает на севере, в дремучем лесу? Девушка из южных земель… - Вот если она южанка, то я избранный варварских старейшин! Где золотой оттенок кожи и карие глаза? – хохотнул Витольд. Мустафа отрицательно покачал головой. - Одета она по старинной южной моде, сохранившейся до наших дней. В такие плащи заворачиваются кочевники и обитатели вольных городов, чтобы страдать от тепла собственного тела, но не от превращающего воздух в мед солнца пустыни. Вы видели позолоченную заклепку на ее плаще? Это знак Бретонского королевства, островов, отделенных от нынешнего юга Лазурным проливом. - Она просто возвращается домой. Что с того? – подметил Ян, поглаживая разлегшуюся на подстилке собаку. Южанин сделал широкий шаг вперед, чуть наклонился, уперев руку в выставленную коленку, лицо его окрасилось огненными бликами. - А то, что некуда ей возвращаться! - процедил Мустафа. – Бретонские острова, как и вся Бизантийская империя, были стерты с лица земли катаклизмом невиданной мощи пять с лишним сотен лет назад. За один день цунами и вулканы превратили процветавшую империю и все провинции в безлюдную пустошь. Там, где, вероятно, и был ее дом, теперь только дымящаяся Этна и вулканический пепел, остовы замков и дома мертвых… Вероятно, пара рыбацких деревень переселенцев там и сыщется. Но и только. Ее род должен был пресечься столетия назад. Проклятая империя канула в Лету, вся без остатка. Всем известно, что от империи остались лишь разрозненные группы мертвых легионеров… - Ага! А сама она – ходячий труп! – съязвив, сверкнул белыми зубами Ольгерд. – Нет, уважаемый Мустафа, этим вечером, хоть и мельком, я видел обычную девушку. Не поверите, она даже ела ягоды и запивала водой. Более того, мне она показалась знакомой… Интерес отряда моментально переключился на монаха. Тот, словно оправдываясь, поглаживал иллюзорные волосы на затылке: - Не лично, конечно. А ее косу я точно где-то видел, в каких-нибудь манускриптах, вероятно, или на гравюрах. Переплетение золота и серебра, светлые и пепельные пряди врезались мне в память. В книгах часты упоминания и портреты знатных особ. Только… хоть убейте, хоть это и грех, но я не вспомню, где именно видел ее изображение. - Жаль, северный жрец, что ты не помнишь деталей, а та книжечка нам бы пригодилась. – Мустафа оглядел соратников, прочитав на лицах напряжение. – Поймите, братья, я не хочу вселить в вас неуверенность… Воительнице, которая одна играючи может вырезать лютоволков охрана не нужна. Допускаю, что ей не нужны солдаты, но проводники, знающие местность, дороги, северные и южные обычаи. - Я понимаю, Мустафа, - Вальтер покосился на хибару, затем посмотрел на светлеющий горизонт над верхушками сосен, - тебе не хочется идти на юг, где ты уже хлебнул горя, но этот контракт, пустяковый – чего тут таить – поможет нам решить все проблемы разом и до конца наших дней жить припеваючи. Выпрямившись и втянув воздух ноздрями, Мустафа подпер кулаком подбородок. Начал медленно пояснять, словно студент на сдаче экзамена у магистра. - Нет, не понимаешь, друг, и сам противоречишь своей логике. Или же мы, хоть и дезертиры, но весьма честные и благородные люди… Или она умеет угадывать будущее и читать в сердцах людей. Парадокс… Подумайте: она хочет отправляться на юг с незнакомыми мужиками, по большому счету – бандитами и нарушителями закона, которым легче обогатиться, оглушив ее и взяв добро силой. И не только добро. Но она предлагает эту авантюру. Предлагает сама, с наивностью ребенка, так как не видит в нас угрозы. Не знаю, что там у нее за обстоятельства, но на дуру она не похожа, а значит, такая компания, которая берет деньги и не задает лишних вопросов – идеальный вариант для нанимательницы, что заставляет подумать дважды о ее возможных мотивах. А на юг мне плевать, на севере мне тоже делать нечего. Я с вами, братья, но боюсь, мы втягиваем себя в историю. Что мы о ней знаем? - Славно, Мустафа… но мы и о тебе мало знаем, - подметил Вальтер, указывая рукой на лежак у костра, - кроме того, что ты герой и можешь выручить в трудную минуту, дружище. Устроившись у костра, отхлебнув вина из бурдюка, смуглолицый дезертир, задумчиво глядя в огонь, будто желая разглядеть в танцующих щупальцах пламени свое прошлое, начал рассказ: - Справедливо. Биография моя, пожалуй, самая обычная для воина юга, хотя вы можете и не согласиться уже с самого начала. Порфира моей жизни на данный момент состоит из трех лоскутов. Итак… мне посчастливилось родиться племянником могущественного визиря войны в Рас-Санане. Витольд присвистнул и пододвинулся ближе к огню, брови Яна поползли вверх. Лица Ольгерда и Вальтера исказились недоумением. - Все шло по заранее намеченной колее, как и заведено для отпрысков знати моей родины: школа пророка, академия войны, опьяняющая бравада боевых побед, горечь первых поражений. И как результат - звание командира отряда визиря. Первый лоскут заканчивается большим сражением у замка Нейрат, что на острие условного южного клина в северных пустошах. Рыцари и пустынники всегда воевали, но поверьте, различия в вере не всегда были основным мотивом. Тогда наш отряд был наголову разбит замковым гарнизоном, но то поражение изменило мое восприятие мира навсегда. Как говорят у вас, северян: боги шепчут, когда ты счастлив, разговаривают с тобой в моменты спокойствия и вопят во время бедствий. – метнув быстрый взгляд на Ольгерда, южанин был удостоен одобрительного кивка. – Так случилось и со мной. Лишь мне одному удалось спастись. Кое-как отбившись от наседавших мечников, вспахивая носом барханы и хрустя песком на зубах, я удирал от преследования. Мне в память острым осколком впилось видение, которое не выжечь уже ничем: посланные по мою душу пехотинцы с лающими псами на кургане на фоне заходящего кровавого солнца. Одно их движение, одна команда, и меня бы загрызли боевые псы. Но они этого не сделали. Дали улизнуть. А я, побитый и униженный, ковылял в Рас-Санан, храня в сердце память о безграничной человеческой доброте и жалости, несмотря на недавнюю ненависть к врагу и отгремевшую за спиной бойню… В тот день я впервые и безвозвратно усомнился в заветах Златоликого и его пророков. - И после ты стал изгоем и гладиатором? – застыв с краюхой белого хлеба в руке, спросил Ян. Тяжелый вздох. Звонкое потрескивание хвороста временно заполнило собой ночную тишь в лесу. Где-то далеко заухал филин. - Напротив, дружище! Второй лоскут начинается с незаслуженных почестей, впрочем, если у вас в родне есть визирь, то даже прилюдно обделавшись на рыночной площади вы удостоитесь похвалы за удобрение бескрайних песков юга. Чтобы отомстить северянам, мне под командование отдали несколько отрядов с ассасинами, пушками и опытными наемниками. Наш рейд был удачным и опустошительным. Вероятно, мы бы взяли и сам Нейрат, если бы в темноте наши силы не налетели на колонну беженцев, что спасались от неприятностей. Из охраны - обычные караванщики, которые сразу же бросились наутек. Но опьяненных жаждой мести и вседозволенностью мало интересуют такие мелочи. Столкновение переросло в избиение и резню, а я… хе-хе-хе… видя все это поступил вразрез со всеми духовными и военными догматами юга, отдав приказ на отступление. Не знаю, скольких я тогда спас, но этим я поставил крест на себе. Даже у пожирателя мечей хватает злопыхателей, а у действующей элиты, как это водится в развитых государствах, друзей нет по определению. Одни только лизоблюды, которые рядом, пока имеют выгоду, и ждущие своего шанса подколодные змеи! После осуждения, быстрого суда и отречения родни от меня, я попал в гладиаторские ямы, став непрощенным. Другим вариантом была казнь, за которую выступал любящий дядюшка… Там, получая удары судьбы и собирая любовь толпы, я стал одним из Лирнейских тигров, пришив второй лоскут. - И теперь третий? В нашем отряде? - Да, Вальтер. Каким он будет – ведает только Златоликий. Теперь вы моя семья, теперь вы знаете мою историю… и по-прежнему ничего о нанимательнице. Встав на ноги, Вальтер поправил ножны на ремне, заправился и приосанился. - Да будет, дружище! Сопроводим девчонку, честно выполним контракт, озолотимся и забудем про нее. Не знаю, каким ветром ее сюда занесло, без денег и свиты, чего ей надо на юге… Не наша головная боль. Но к рассвету надо дать ей ответ. Положительный, полагаю. Возражения? – никто не отозвался на формальный вопрос. – Отлично! Выставьте часового и отдохните, поспите. Думаю, утром мы уже будем на марше.***
Небольшое зеленое пятно лужайки посреди леса было подернуто утренней дымкой. В тумане слышались чавкающие по мокрой от росы траве шаги, торопливые мужские голоса подгоняли соратников, иногда прерываемые лаем Барона, который словно хотел напомнить о себе. Отряд готовился выступать. На правах командира Вальтер пообщался с Региной, уточнил планы и обозначил первую точку в маршруте. Было решено добраться окольными путями до хуторов, что венчали пригород Вюртемберга. Как выяснилось, отдельные домишки ранних поселенцев были не так уж далеко от их нынешней позиции. Уже в богатом граде было решено обменять драгоценный аванс на монеты – Вальтер робко настаивал, чтобы при этом присутствовала нанимательница, ибо никто не собирался обманывать девицу – а там можно будет прибиться к какому-нибудь каравану, идущему на юг: всем так будет безопасней и веселей, а любые подозрения в недобросовестности развеет наличие благородной госпожи в отряде. В случае нападения налетчиков и удачного исхода можно еще будет и крон заработать, и трофеи собрать. Халтурку никто не отменял. Несмотря на формальное подчинение отряда пепельноволосой, девушка практически не общалась со своими воинами. Исключением, а точнее – связующим звеном был Вальтер, которому рослая и широкоплечая дева годилась в дочери. Остальные будто существовали с нею параллельно, Мустафа продолжал бросать в сторону ложной южанки изучающие и недоверчивые взгляды, но уже более из интереса, пес тоже перестал лаять на нее, но предусмотрительно держался на расстоянии. Вероятно, сказав своим подчиненным, что наниматель – существо бесполое, а любые вольности, пошлые шуточки и промашки будут безжалостно караться финансово и не только, Вальтер отбил всякий неподобающий интерес к недурно выглядящей пепельноволосой. Вдобавок Мустафа время от времени бубнил что-то про «мутную историю» из-за «мутной девчонки» с, вероятно, «мутными последствиями» для всех. Все это подействовало даже на самых молодых дезертиров. Витольд, который сейчас сидел на своих баулах, прислонившись к обшарпанной стенке хибары и вырезая кинжалом бессвязные символы на ветке, думал о своем. Ему повезло, он не бился под Франкфуртом. Выжил, хоть и своеобразным образом. Исход грандиозного сражения был секретом. И судьба Кунца волновала его, все-таки прошли вместе снег, ветер и ржавые топоры варваров. Реальность была покрыта налетом тайны, оставляя лишь скудные догадки. Хотя жизнь наемника сама по себе полна неопределенностей. «Вот дожить бы до завтра… а там видно будет!» Внезапный шорох полога привлек внимание. Выглянув из-за угла, арбалетчик, оставаясь незамеченным, стал свидетелем разговора между нанимательницей и ведьмой. Пепельноволосая стояла к нему спиной. Молодой пошляк пожалел, что на той была белая накидка до пят с редкими мазками грязи и разводами от зелени. - Жаль мне, Хельга, что так получилось… с твоими людьми. - Пустяки, госпожа. Я и сама не знала, чего с ними делать. Помогли мне с ведьмаками сладить, пару раз отогнали лютоволков, и будет с них, а отпускать их – себе дороже вышло б. Все к лучшему! Опустив руку на эфес, воительница повернула голову в сторону лая и мерных мужских голосов и значительно произнесла: - Тебя я покидаю с одним условием. Никому и ничего! - Вас здесь не было, янтарная госпожа! Да и кто сюда сунется? Разве только белки. Живу в глуши, хе-хе! – старуха в теле молодухи заметно нервничала, переминалась с ноги на ногу, стараясь сдержать рвущуюся наружу радость от ухода вынужденной гостьи. – Берегитесь Дикой Охоты, госпожа… Думаете, если заприметят, этих хватит? Ответом стал холодный смешок. Витольд напрягся. Говорили явно об их отряде. В чушь про призрачную конницу, что с грохотом грома, шквалом ливня и посвистом ветра носится по небу, забирает души людей и похищает некрещенных младенцев, парень не верил. - Тени не отбрасывают теней. Именно в тени мне сейчас… держаться надлежит. Сказав это, девушка закинула на плечо переметную суму и направилась к остальным. Пытаясь нащупать надежную опору, рука Витольда соскочила, звякнув походным котелком. Мысленно обругав себя за неуклюжесть и то, что не обмотал ложку тряпкой, парень нехотя поднялся. Результатом нерасторопности стала недовольная чернявая дама, вынырнувшая из-за угла. Подбоченясь и скорчив недовольную мину, ведьма подняла тонкую бровь, будто одним видом вопрошала, какого он тут делает. - Здрасьте… бабушка… Вверх поползла вторая бровь. - Касатик, ты глаза разуй, а то я их тебе и выцарапать могу. Где это ты тут бабушку увидал? – обиженно и зло процедила почтенная дама. Витольда не покидало ощущение, будто его обманывают, несмотря на то, что в паре шагов от него стояла сочная во всех смыслах женщина. Истинную натуру не скрыть за эликсирами и заклинаниями. Как и противный голос с хрипотцой, и повадки старушенции. - Витольд!!! Выходим! – послышался спасительный зов из тумана. Закинув сумки за спину, парень потупился. Все-таки она их приняла, кем бы ни была в глазах суеверных обывателей. В редких случаях и ведьма может угостить похлебкой и приютить на ночь. - Вот… простите. Спасибо за хлеб и кров. - Да ничего! – игриво улыбнулась колдунья, облик которой резко расходился с ее голосом. – И чтоб ты знал, мальчик: я так выгляжу не потому, что хочу искушать. Помучаешься с мое ревматизмом и радикулитом – поймешь. Мой облик не роскошь, а средство нормального существования. Ответив улыбкой и уже собираясь отправиться к своим, Витольд неожиданно застыл, медленно поднял глаза на чародейку. - Вот скажите… кто наша нанимательница? Улыбка мгновенно сошла с ее лица. Отвернувшись, ведьма сделала вид, будто ее внезапно заинтересовала опустевшая поленница. Поняв, что ответа ему не добиться, паренек еще раз кивнул, кисло улыбнулся и зашагал к отряду. Вслед ему старческий голос тихо проскрипел: - Некоторые тайны лучше никогда не раскрывать… Без лишних приготовлений отряд двинулся на Вюртемберг, миновал стройный еловый бор, вышел на опушку, расширенную недавней порубкой. Весело чавкая по бесцветным кочкам полянки, мокрым от утренней росы, люди прямой наводкой шли на большак. Продвигались молча, нарочито в строгом построении, чтобы, по словам Вальтера, хотя бы быть похожими на охранный отряд. Впереди шагали Ольгерд и Ян, отпуская Барона разведать путь. Натасканный пес с честью выполнял задачу разведчика, послушно замирая в стойке каждый раз, когда где-то в стороне мелькал заяц или хрустел веткой олень. Далее, осторожно ступая на носках и беспрестанно крутясь с заряженным арбалетом, следовал посерьезневший Витольд, словно всем своим видом желавший показать нанимательнице, что с ним она под надежной защитой, а он не какой-то там зеленый дезертир, а опытный и храбрый стрелок. Недавнее бегство из леса не в счет. На некотором отдалении шел условный «обоз» из Мустафы, Вальтера и Регины. Ко всеобщему удивлению, благородная пепельноволосая молча закинула себе на плечи пару отрядных рюкзаков со всяким хламом и провиантом, добытыми в лагере и брошенной повозке, и спокойно плелась в хвостике. Вскоре компанию ей составил Вальтер. Пытаясь наладить контакт, командир на марше обсудил с нею будущие дела в городе, где было решено приобрести знамя, которое придаст отряду солидности и оградит от лишних расспросов стражи, нашивки с символом дракона, что будут определять принадлежность и ослика с повозкой, чтобы самим не таскать на себе скарб. Получив на все сухое согласие, Вальтер стал рассказывать девушке всякие небылицы и байки, а та слушала с унылым и отрешенным лицом, из вежливости изредка кивая. «Я бы не испытывал выдержку аристократки, а то еще сорвется, рявкнет на него, увеличив пропасть между собой и нами!» - подумал Мустафа, мимоходом оглянувшись на парочку. Но Вальтер продолжал ездить по ушам слушательницы. - Был еще случай, миледи! Как-то я служил в ополчении Вюртемберга, и нам поручили патрулировать дороги. Оплата производилась за трофеи: срезанные у ворья уши. А мы решили схитрить! Срезали уши у всех покойников: своих и чужих. К сожалению, эту штуку староста быстро раскусил… Глаза девушки сузились, на бледных щеках выступил легкий румянец. Розовые губки слегка задрожали и разжались, сначала высвобождая легкие смешки, которые переросли в злорадный хохот. Удивленные взгляды устремились в конец колонны. - И нам расскажи! Тоже посмеемся! – послышалось из головы вереницы. - Смотри вперед и под ноги! Еще упадешь! – отозвался Вальтер, смущенно почесав шею. Решив закрепить успех и совместить приятное с полезным, Вальтер начал поочередно указывать на членов отряда, давая нанимательнице короткие сведения, включая клички. - У Мустафы пока нет клички… Пускай будет Тигром. Лирнейским. Сдается мне, он не обидится. - закончил краткое представление подчиненных лидер. Услышав свое имя, южанин обернулся, встретившись с немигающим взглядом золотых глаз Регины. Непрощенный из вежливости улыбнулся девушке, неожиданно получив аналогичный ответ. Наигранный, как ему показалось. Замедлив шаг, он поравнялся с нанимательницей и капитаном. - Пусть будет Тигр, - пожал плечами южанин. Мустафа опять почувствовал пробирающий холод от их новой знакомой. Покосился на Вальтера, но тот шел как ни в чем не бывало, распахнув ворот кольчужной рубахи. - Как бы вы окрестили меня? – огорошила неожиданным вопросом дева. Замявшись, Вальтер решил отмахнуться, отделаться смешком, а южанин с простотой в голосе произнес, будто между ними шла хорошо знакомая простолюдинка: - Льдинка… или Болтушка. Просто белый цвет подходит вам, а еще вы очень «разговорчивая», госпожа Регина. - Льдинка… будет хорошо, - сверкнув рядами ровных и белых зубов, согласилась Регина. - Дорога! – донеслось от головы колонны вместе с заливистым лаем. Пока отряд выходил на земляной путь, вспаханный колесами недавних караванов, обрамленный с двух сторон рядками пушистых елок, Ольгерд присматривал в ложбине место для привала, но Вальтер выступил с альтернативным предложением. - Мужики… – глянув на Льдинку, осекся и деловито откашлялся. – Кхм… Миледи и отряд. Видите, дорога лентой доходит до бора, поворот должен упираться в небольшую пасеку. Знакомые места! Мы дома! За просекой должен быть хутор Кунца. Давайте там и встанем лагерем. Оставив в прошлом прятки от патрулей благородного дома, Регину попросили возглавить отряд. Вряд ли даже совсем отбитый на голову сержант захочет связываться с чужеземной королевой. Та, проявив понимание, вышла вперед, расправив височные локоны и распустив волосы на лбу, которые были причудливо вплетены в дорогущую корону из оникса, янтаря и обсидиана. Теперь наемники шли по дороге смело, выпятив грудь. Их индульгенцией, пропуском в новую жизнь была дева, одного взгляда на которую хватало, чтобы признать в ней благородную. Довеском выступали ее аристократические черты, манеры, пружинистая походка и исходивший от нее приятный аромат лаванды и вереска, который не сбивали ни прелые листья, ни пряность осеннего леса. На фоне провонявших дешевым табаком, потом и гарью костра охранников это выделялось особенно. - Дым, - протянула пепельноволосая, указав на черный столб поверх верхушек шумевших сосен на горизонте. – И шум… Временами, теряясь между стволами деревьев, до отряда долетали суетливые отголоски действий внушительной группы людей. - Это нормально, миледи. Караван прибыл. Вероятно, с вестями из Франкфурта. Вот жители и закатили веселье. – пояснил Ольгерд. – На севере каждую мелочь, всякое барахло стараются не выкидывать, но сжигать. Север. Холод. Еще костры в ночную пору помогают путешественникам, выступая в роли маяков. По поверьям – отгоняют призраков Дикого Гона. Кстати, поговаривают, недавно эту свору опять видели в небе. Что-то плохое грядет… Девушка резко отвернулась и наклонила голову, будто полностью сконцентрировавшись на пути. Никто не увидел пробежавших по ее лицу теней. До хутора было еще несколько миль, поэтому наемники, уже посчитав нанимательницу за «свою», охотно начали чесать языками, стараясь избегать бранных слов. - Вот бред это все! Беды случаются сами по себе, а эти призраки – байки праздных крестьян. - Не знаю, Витольд, - отозвался Вальтер, бросив взгляд через плечо, - всегда после их скачек что-то случается. То война, то нежить начнется бедокурить на кладбищах, то засуха, то неурожай… - Вот всегда были войны, засухи и голодные времена. Простые люди не дадут соврать. И до этих всадников. Едва раскрыв рот, монах споткнулся о корягу и автоматически чертыхнулся, но тут же отчеканил короткую молитву, извинился перед дамой и с важным видом начал ученую лекцию. - Первые упоминания о Дикой Охоте появляются в летописях, относящихся к периоду падения Бизантии. Сразу после катаклизма. Единого мнения у ученых мужей и мистиков нет, но есть версии, что это последний император Бизантии со своей свитой так напоминает о себе. Кто-то верит, что боги доверяют сатане с челядью бесноваться одну ночь под раскаты грома. Менее распространенная версия: проклятые двенадцать королей-наместников империи рыщут в ночи, чтобы найти своего императора и прикончить ложного владыку. Но факт один: ничего хорошего ныне живущим это не сулит… Мустафа украдкой глянул на обладательницу переплетенных пепельных и золотых локонов. Регина, надув щечки, недовольно стреляла глазами по сторонам, словно выискивая затаившихся врагов. - Да хватит вам молоть чепуху, - Мустафа махнул рукой на монаха. – У вас на севере на каждой площади полно юродивых, что предвещают конец света. Особливо после выпитой чарки в таверне. Вот сейчас, еще чуть-чуть, совсем немного… Витольд прав: бед хватало, хватает и будет хватать. И не призраков надо бояться, а живых… За разговором путь покоряется легче, и отряд уже подбирался к дорожному изгибу у кургана с насаждениями берез, елок и сосен. Ветер стал доносить отрывистый лязг стали и обрывки криков. Неистово перебирая копытами, тарахтя пустой повозкой, подскакивающей на ямках, из-за поворота, скрытого густым ельником, показался одинокий осел. - Ослик! – Ян вышел вперед, поравнявшись с благородной, будто увидел старого друга. – Ха! Я слышал, что на юге есть ослы, запоминающие дорогу. Вроде наших почтовых лошадей. Говорят, их даже без охраны отпускают в пригород. Мода юга дошла до нас? Лицо парня резко изменилось и стало жестким, когда до них с высокого холма донеслись знакомые щелчки арбалетных механизмов. Осел, получив пару болтов в круп, инстинктивно рванулся в сторону, но завалиться не дала тележка. Бедное животное, истекая кровью, прислонилось к шершавой березе и из последних сил истошным криком пожаловалось на обидчиков. Пес Барон стрелой сорвался с места, за ним на приступ горки пустился Ян. Три фигуры в медвежьих шкурах, дико вопя и занеся тесаки над головами, рванулись сверху на новую жертву. На ходу сбросив накидку, воительница последовала примеру псаря. - На штурм! – что было мочи заорал Вальтер, бросая наземь суму и увлекая за собой остальных. Он не знал численности противника, но разделять и без того скромные силы было бы глупо. Встречный ветер подтвердил худшие опасения: у хутора разгорелась настоящая битва. В штурмующих полетели грубые дротики и метательные топорики, заставив их замедлить темп и искать защиты за деревьями. Выйдя из-за пятнистого ствола березы, Витольд выстрелил навскидку в стремительно приближавшуюся фигуру. Варвар, размашистыми шагами преодолевавший расстояние, оступился и кубарем покатился вниз, поднимая за собой пыль и опавшие листья. «Первый готов!» - отметил Вальтер, краем глаза заметив Регину, увернувшуюся от ржавого топора. Подпрыгнув, дикарь сочно вогнал стальное полотно в щит Яна, обдав того деревянной крошкой. Сделав ответный выпад, парень заставил противника отступить. Подоспевший Вальтер со всей дури вписался щитом в огромную тушу, заставив варвара потерять равновесие и завалиться на бок. Следом собачьи челюсти сомкнулись на лице, терзая упавшего, пока тот не затих. «Убогая смерть…» - пронеслось в голове командира, который повернул голову в сторону пепельноволосой, но на том месте теперь был только распластавшийся труп истинного северянина в шкурах. Отрубленная голова в медвежьем шлеме медленно скатывалась по уступу, оставляя за собой кровавый след. Сама воительница уже во всю прыть бежала к вершине. «Какая ж у нее…» - но вспомнив свои же слова перед строем, Вальтер одернул себя, в бою нельзя концентрироваться на женских прелестях. - Отходим!!! Потеряв еще двоих в тщетной попытке остановить смертоносную фурию, оставшиеся варвары решили ретироваться, побросав арбалеты и ящики с болтами. Догонять их не стали. Весь отряд собрался на вершине холма, став свидетелем открывшейся картины. Ян всей пятерней вцепился в ошейник порывавшегося Барона, чтобы пес ненароком не отправился навстречу верной гибели. - Вы слышали? – удивлялся запыхавшийся, подошедший последним Ольгерд. – И давно варвары говорят на чистом общем? - Да и сражались они больше как профессиональные солдаты, без дикарского задора! – подавая руку, произнес Вальтер. – Но ты на это взгляни! Внизу ярко пылала соломенная крыша сарая, от которой вверх вздымался столб дыма. Параллельно хутору остановились несколько повозок, у некоторых был сорван брезент, у головной тележки в луже крови лежал вспоротый осел. Упав лицом в вывалившиеся внутренности, лежал варвар-налетчик с покачивающейся пикой в спине. Зеленая полянка перед хутором, словно шкура ирбиса, была испещрена потемневшими от грязи кровавыми лужами, в которых валялись пехотинцы и дикие налетчики. Солдаты в шахматных ало-золотых накидках отчаянно отбивались от наседавших дикарей, сбиваясь в кучу к центральной повозке каравана, где за стеной треугольных щитов знаменосец, используя длину оружия, точными ударами повергал одного врага за другим. Еще один незначительный очаг сопротивления, отделенный потоком дикарей, был у головной повозки, где сержант с тесаком и какой-то лысый воин с громадной секирой, стоя на повозке, из последних сил сдерживали натиск. - Вот тесен мир. Эту лысину я узнаю из миллиона! Это ж Кунц! – Витольд уставился на командира, молча требуя немедленных действий. - Что смотришь? Не я здесь командую…***
Тесак, миновав прочный наплечник, с хрустом врезался в варварское плечо, раздробив ключицу. Алый сок брызнул во все стороны, забрызгав лицо мычащего в агонии воина в звериных шкурах. Потянув оружие на себя, сержант сделал шаг назад, столкнувшись спиной с напарником. От толчка сзади Кунц слегка подался вперед, но продолжил размахивать секирой, будто косарь в поле. Уже пару раз его орудие собирало кровавую жатву в виде срубленных голов. Обезглавленные трупы соплеменников у телеги, на которой отчаянная пара солдат решила дать последний бой, вселяла неуверенность в варваров, обступивших импровизированный бастион со всех сторон. Мышцы налились свинцом, каждый взмах секирой давался все труднее, веки предательски отяжелели, а пот застилал глаза и разъедал раны и ссадины. Уже который раз Кунцу казалось, что этот удар станет последним, и он, утратив остатки сил, завалится на бортик. Но потом в мозгу всплывали размытые лица родных, до которых он, выбравшись из пекла, перебинтованный и залатанный полевым лекарем, все же смог добраться, и находились силы на еще один замах. Еще и еще. Было до слез обидно потерять все в шаге от желаемого, в прямом и переносном смысле, словно боги хотели зло подшутить над лысым лесорубом. Улучив выгодный момент для атаки, дикарь с добротным копьем в руках рванулся вперед, но пронзительно вскрикнул, словно поскользнувшись, взмахнул руками и упал ничком с торчавшим в затылке болтом. Вмешательство со стороны поубавило спеси у остальных нападавших. Глянув в сторону стрелка, Кунц увидел чернявого мальчишку, подозрительно похожего на Витольда. Уперев ногу в булыжник, он перезаряжал тяжелый арбалет, а рядом, с мастерством мясника вырезая налетчиков, вальсировала пепельноволосая чертовка в черном, безобразно вызывающем мужской интерес наряде с палашом в руке. «Ох-х… у меня едет крыша… Ну так даже подыхать легче…» Стоявший над хутором гвалт заглушил боевой рожок. Толковый знаменосец, увидев, как на плечах противника с холма налетел неизвестный отряд, внося сумятицу в ряды варваров, решился воодушевить своих. Эффект был усилен лаем отрядного пса. Кунц протер глаза. «Да это не блажь!» Пришедшие на помощь друзья не были плодом воображения. Пес Барон натурально вцепился в варварский зад, заставив северянина пронзительно заорать. Брошенный твердой рукой Ольгерда дротик сбил с ног налетчика, которого поспешил добить гвизармой боец благородного дома. А Вальтер, стоя в стороне, прикрывался трофейным щитом и клинком отгонял оробевших вандалов. Рядом с выпотрошенным ослом Ян, с нездоровым наслаждением матерого душегуба добивал упавшего варвара, сперва вонзив копье в колено, и только потом нанеся милосердный удар в искаженное болью лицо, заглушив вопли. Но наибольший интерес вызывала незнакомка в обтягивающем костюме. Безрассудная легкомысленность ее одеяния и стиля боя завораживали. Она смело орудовала клинком, танцуя между здоровенных фигур косматых дикарей. То ускорялась, срываясь с места, то двигалась слишком медленно, даже плавно, сродни пантере, провоцируя врагов на атаку. Те рыпались, и чья-то конечность отделялась от тела, кто-то мешком валился на землю с проткнутой грудью. - Деру!!! Оставшимся варварам не потребовалось повторного приглашения. Часть из них бросилась в спасительный лес, кто-то рванулся в сторону труднопроходимых болот, надеясь так оторваться от потенциального преследования. Над полем боя вновь прозвучал сигнал, на сей раз возвещавший победу. Словно марионетка с обрезанными нитями, Кунц рухнул на мешок с зерном. Дрожащие веки прикрыли красные глаза. Он почувствовал непреодолимое желание отключиться. Потная одежда и будоражащая дрожь после схватки будто отошли на второй план. Но все-таки пришлось продрать глаза и встать. Рядом, кряхтя и постанывая, валялся сержант с разбитой головой, которого все же достали палицей. - Ох е… Сейчас! – Кунц потянулся к поясной сумке. - Где-то у меня бинт был. Отбившись, солдаты и наемники стали осматривать поле боя, помогали раненым и оттаскивали в канаву убитых. - Мы на холм. За трофеями, - пояснил Ян, цепко удерживая Барона за ошейник. Одобрительно кивнув, Вальтер хотел обратиться к Регине, но так и замер с открытым ртом, заметив неприятную вещь. Нанимательница, словно закончив буднично нарезать овощи, протирала палаш оторванным от вражеского доспеха куском волчьей шкуры, не обращая внимания на любознательные взгляды кругом. Слегка покраснев, вояка откашлялся, чтобы привлечь внимание. - Миледи, вы сами говорили о нежелательном внимании со стороны. Вам бы плащ какой-нибудь накинуть… Быстро смекнув, что имеется в виду, дева закончила чистку оружия. Не проронив ни слова, одним движением убрав изящный меч в ножны, она огляделась, поигрывая желваками. Каждый, кто ловил ее взгляд, спешил спрятать глаза или отвернуться. Пепельноволосая улыбнулась. Хоть это и нее земли, другие порядки и культура, но испепеляющий и властный взор свое дело делал. Пока Вальтер крутился в поисках чего-то для девушки, та буднично, прямо по грядкам, не утруждаясь ступать аккуратно, топча позднюю капусту, направилась к пугалу на крестовине, у которого без церемоний отобрала пыльное покрывало. По пути назад под ногой закутавшейся девицы расплющился небольшой кочан. «Ну ты… точно благородная. Простой, но чужой труд ценить надо… Хоть ты и спасительница… и кто там еще.» Во избежание недопонимания, было желательным сразу представить Регину главе вооруженного отряда. Вальтер оглянулся. Знаменосец и несколько мечников сталкивали с дороги в сторону телеги, уводили уцелевших ослов и мулов под навес. Этим лучше не мешать. Да и ближе был сержант – повязка с блестящей заклепкой сверкнула на солнце, выглянувшим из-за облаков. А возле него, заботливо оборачивая моток белой ткани вокруг безволосого шара, суетился Кунц. Выбор был очевиден. - Ну вот, - завязав узел на затылке, Кунц одобрительно кивнул, - будете жить, командир. Как голова? Осторожно потрогав пальцем окровавленную повязку на глазах и шишку на макушке, усатый вояка устало проворчал: - Мне башку лет двадцать назад Гунбальды отбили, потом женушка сковородой регулярно охаживала. Что ей после этого дикарская палица? Увидев приближающуюся пару, Кунц сощурил глаза. Вальтеру он был рад, но по сути – тот был дезертиром. Реакцию цепного пса дома Эйке на этот факт предугадать было сложно. Шедшую рядом воительницу лесоруб не знал. Рваное и пыльное покрывало, оголявшее здоровенной дыркой белоснежное плечо, сильно контрастировало с мелькавшими дорогими ботфортами и украшениями на пальцах. А корона из материала, о котором здоровяк разве только слышать мог, совсем сбивала с толку. Да и что может связывать высокородную богачку с беглым отрядом? - Пс… сержант, - тихо проговорил смущенный Кунц, склонившись над ухом, - тут какая-то королевна… Сюда топает. - Чего? Целая королевна? Тебе, что ль, тоже по голове досталось? Сержант повел ухом в сторону звука приближающихся шагов. - Доблестные воины, - нарочито официальным тоном начал Вальтер, - разрешите представить вам благородную Регину Бретонскую из южных земель. Мы были рады прийти вам на помощь… Из-за повязки и сильного удара по голове сержант почти не видел, но продолжал хорошо слышать. И соображать. Вскочив перед Вальтером, тот вытянулся в струнку и пролаял дезертиру перед собой, демонстрируя солдатскую выучку и плохую дикцию: - Здравяжелаблагородеве! Заботливый Кунц за плечи развернул сержанта лицом к королевне в прохудившемся покрывале. Тот еще раз протявкал официальное приветствие. Если бы в словаре общего языка под «смущением» надо было изобразить девичье лицо, то лик Регины подошел бы идеально. - Почему… сей человек изволит кричать на меня? – шепотом поинтересовалась сбитая с толку пепельноволосая. – И что он только что прокричал? В общих чертах… - Это он вас так приветствует, миледи. К удивлению девушки, сержант мог вполне нормально разговаривать. После короткого представления, немногословная дева и командир договорились следовать объединенным отрядом в Вюртемберг. Отойдя в сторону, Вальтер и Кунц, не скрывая рвущейся радости, пожали руки. Из рассказа силача стало ясно, что благородному дому удалось одержать победу. Роммель оказался не безголовым мясником, но толковым командиром, использовавшим тактику двойной волны или засады, говоря проще. Лесоруб был в первой партии, что выполняла роль приманки, но уцелел. Когда с воплями из леса на вымотанное войско ярлов вылетел засадный полк, исход битвы был предрешен. Кунцу повезло вдвойне, ведь он отправился домой с караваном раненых бойцов в числе первых. - Но если бы не вы, то лежать мне мертвым у своего же хуторка. Кстати, где вы эту бойкую королевну подцепили? Или кто там она? - Скорее, она нас подцепила, дружище. И ты с ней поосторожней – она в самом деле благородная… Королевна или нет, но сам понимаешь: голубая кровь, белая кость. Еще обидится, а клинком махать она умеет. Сам, небось, видел… Так, с чего бы начать? – хлопнул себя по коленям командир наемников. Но начать не дал подоспевший Мустафа, искренне обрадовавшийся Кунцу и позвавший друзей взглянуть на что-то интересненькое в сарае. - Я Регинку позову… – Вальтер оглянулся на дорогу. - Ничего с ней не случится! Вон, о ней местные позаботятся. Пошли… Кунц широко улыбнулся. К девушке с короной подошла дочка-малюточка в овчинном полушубке со связкой бубликов и крынкой молока. Изучающе повертев мучное изделие, чужестранка взъерошила русые волосы девчушки и с благодарностью приняла угощение.***
Откинувшись спиной на влажные доски и тяжело дыша, взъерошенный варвар не сводил глаз с арбалета, направленного на него. Колотая рана в правом боку сильно болела, расходясь волнами по всему телу, но на снисхождение сейчас рассчитывать не приходилось. Снаружи послышался хруст камушков и песка под сапогами. Витольд оглянулся на входящих в сарай. - Пленный… - Не просто пленный, Вальтер! – Мустафа с силой рванул накидку из шкур, обнажив добротную чешую кольчуги. - Э! Хорош… - оскалившись, пленный попытался отстраниться. - Ух ты! – Кунц присвистнул. – Эко варвар по-нашему балакать начал! - Вот-вот! – кивнул Мустафа, острием саифа указывая на оружие пленника под сапогом Витольда. – Работа оружейников дома Эйке. Даже клеймо есть. Присев на корточки, Вальтер усмехнулся, задумчиво обвел взглядом собравшихся. - Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Чудо в кольчуге, ты откуда взялся? - Вот не говорит, гад! – ответил за плененного Витольд. Командир показательно покачал головой, будто отказывался верить. Отряду повезло опять вляпаться в дурно пахнущую историю, но отступать было нельзя. Лохматого пленника надо было допрашивать сейчас, пока он был, как выражаются констебли, еще тепленьким. - Эти варвары мне еще на кургане странными показались. Дисциплинированны, пехота стрелков прикрывала, еще не припомню, чтобы дикари умели арбалетами пользоваться. Кстати, те тоже на общем говорили. – Вальтер медленно повернул голову к пленнику. – Давай так, дорогой. Дело это с гнильцой и гнилью попахивает. Ты нам все рассказываешь, а мы тебя просто властям сдаем. Как? Воин злобно усмехнулся, отрицательно замотал головой. - Проследим, чтобы по дороге в Вюртемберг тебя эти, – Кунц мотнул головой в сторону солдат, - не укокошили. - Смерть – не самая высокая цена за развязанный язык! – огрызнулся человек на полу. - А давай отдадим его вашим? – оглянувшись через плечо, спросил Вальтер у лысого лесоруба. - Постой! Дайте мне попробовать. – вклинился Мустафа, положив перед изумленным пленником курицу с оторванной головой. – Диалог у нас не идет, это верно… Подождите! Вскоре южанин приволок со двора сторожевую собаку с отрубленными лапами и выпотрошенную свинью, положив туши перед пленным. На недоумевающие взоры Мустафа коротко пояснил: - Пускай Ян с ним потолкует! - Вот точно! - хохотнул Витольд, шагнув к оцепеневшему мужику. – Видал психа, который ваших калечил за побитого осла? Разбитые коленные чашечки, оторванные уши, выколотые глаза. Готовься! Компания, дружно закивав, демонстративно направилась на выход. Кунц, закинув на плечо окровавленную секиру, наигранно приложил руку ко лбу, сказав, что не переносит излишней жестокости. Оклик не заставил себя ждать. - Э! Не надо Яна! Не надо… Вальтер резко подскочил к сидящему, надавил локтем на горло, прижав того к стене. - Тогда быстро говори: что это за маскарад и кто вас надоумил? - Ладно-ладно, - взъерошенный человек закусил губу, тяжело вздохнул. – Наняли нас. - Кто? - Не знаю… - Ну, так дело не пойдет. - Имени не знаю. Честно! Да и откуда мне знать, я на стреме стоял при встрече. Но кто-то из местных богатеев. Или знати. У кого ж еще денег куры не клюют? Да и солдаты нам к остову мельницы привозили в крытых повозках оружие и деньги. - Эти? – Вальтер кивком указал на Кунца в рваной шахматной накидке. - Похожие, - кивнул налетчик. - И что от вас требовалось? - Ничего сложного! Работали по профилю, хе-хе… Это еще до заварушки с варварами началось. Главарь сказал, что теперь нам надо косить под диких, а так все едино: грабь караваны, налетай на поселки, режь скот и людей. Ослабив хватку, Вальтер оглянулся на своих. - Поэтому якобы варвары так далеко и заходили на нашу территорию. Зуб даю – это подлюга барон. Сам захотел прибрать к рукам чужие рудники. Скотина! – он сплюнул на пол, застланный соломой. – И ополчение подставил, и подкрепление благородного дома выпросил. Чужими руками всю грязную работу сделал. А нам… нам бумажки раздал, помните? Хитрая сволочь! – командир наемников медленно повернул суровое лицо к пленнику, схватил того за грудки, резко тряхнул и процедил: - С нами пойдешь! И дышать будешь, когда я разрешу. Не дай боги тебе внезапно забыть только что сказанное. У нас свидетелей – целый караван солдат дома Эйке. Связав и вытолкав налетчика, ставшего свидетелем, наружу, бойцы быстро нашли устроившуюся на пеньке нанимательницу с ожерельем из бубликов на шее и глиняным сосудом в руке. Та, закинув ногу на ногу и попивая молоко с мучным лакомством, будничным взглядом осматривала поле недавнего боя, снисходительно улыбаясь и кивая на непрерывную болтовню ребенка. Взяв дочку за руку, Кунц вежливо откланялся и направился на поиски жены, которая помогала раненым солдатам. - Угощайтесь! – Регина протянула соратникам связку. Пока Вальтер объяснял суть произошедшего пепельноволосой, Мустафа медленно жевал сладковатое тесто, незаметно отдаваясь приятному вкусу и своим мыслям. «Вот ведь… Мутная девчонка, а теперь еще мутная история. Злой рок какой-то… Это пахнет заговором. Развязать конфликт для своего обогащения – как это по-людски. Нет такой грязи, которая бы могла удивить, да и вообще: как бы плохо мы не думали о людях, по факту они оказываются еще хуже. И это событие лишнее тому доказательство. Боюсь, в Вюртемберге нас ждут большие проблемы…»