Дезертиры

      Спрятав подзорную трубу в поясную сумку, Витольд крепко обнял шероховатый ствол сосны и начал осторожный спуск к Ольгерду, который нервно топтался внизу, переступая с одного кряжистого корня на другой. Увиденное перечеркивало последние сомнения.       — Ну?       Чернявый мальчишка отмахнулся от вопроса с недовольным видом.       — Все верно! Нас намахали! Замок окружен! Окрестности разграблены! Там дикарей, как тараканов за печкой.       Ольгерд безмолвно кивнул и жестом увлек арбалетчика за собой. Насупившись и шумно выдохнув через ноздри, лысоватый монах развернулся. Осторожно переступая витиеватые преграды, торчавшие из земли, они начали обратный путь к наблюдательному пункту, где их ожидали оставшиеся члены отряда.       — Решено! Бежим этой ночью! — жестко произнес Вальтер, вогнав кинжал в трухлявый пень.       Оглядев единомышленников, он заметил, как Кунц, сидевший на земле с верным топором на коленях, неспешно отвел глаза и опустил взгляд в землю.       — Спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Выбора у нас нет! Когда наступит пора выдвигаться на ночное дежурство, дадим стрекача. Времени у нас будет до следующего обхода, но я сомневаюсь, что за нами отправят погоню. У них будет полно своих проблем! Двинем к Бреслау. В маленькой деревушке закупим провизию, а оттуда окольными путями дойдем до Вюртемберга, наймемся охранниками к любому каравану, что идет в сторону Нарвы, Краславы или Каунаса. Если торговцы пойдут дальше границы владений Эйке — еще лучше! Будем держать путь на юг, где начнем новую жизнь! Станем наемными клинками! Лучше рисковать башкой за солидную награду, чем за пустые обещания, родину, которой на тебя плевать, и прочую дребедень, о которой болтают менестрели и капелланы.       — Складно излагаешь! — хмуро отозвался Кунц, задумчиво водя большим пальцем по лезвию топора. — Гладко вышло на бумаге, да забыли про овраги!       — Что ты хочешь сказать?       — Ничего! Только то, что я не бегу!       Даже невозмутимый Мустафа изменился в лице после такого заявления.       — Вы все птицы вольные, а за мной жена и дочка. Если убегу, то буду вне закона! Не хочу и не могу их подставлять. А если барон решит распространить ответственность…       Лысый силач осекся. Повисло неудобное молчание. Было слышно веселое потрескивание сухих веток в костре. Птичьи трели выступали фоном для дятла, который колотил клювом пятнистый ствол березы, ища добычу.       Осажденную крепость и их позицию разделяли многие мили, заполненные бытом лесных обитателей, выступавшие временным гарантом безопасности.       — Ты это серьезно решил? — глянув исподлобья, спросил Вальтер, ломая березовый прутик и складывая его гармошкой.       — Да! Вступив в армию, я загнал себя в ловушку, из которой только один выход домой: через ратное поле. Да и скажу честно, ребята, ваш план дерьмовый! Времени у вас будет полно, погони за вами не будет, да и на ваших рожах не написано, что вы дезертиры, но в этих землях рано или поздно вас хватятся. Вы сбежите и станете наемниками? Ожидание славы, потоков золота и приключений, да? Вот скажите, кто-нибудь из вас слыхал про наемников, которые состарились, заработали денег и спокойно дожили свой век, умерев в постели с молоденькими любовницами? Скорее можно получить случайную стрелу в спину от разбойников на большаке или сгинуть в бесславной битве за вековые развалины гоблинов, даже название которых никого не чешет! Я вас не отговариваю! Не имею на это права, так как сам знаю, что пойду завтра на верную смерть! Просто по-дружески предупреждаю: вы меняете шило на мыло, а в довесок наживете врага в лице благородного дома. Ну, допустим, вы вырветесь из земель Эйке… Любой контракт может стать последним, а каждая ошибка может стоить жизни!       Аргумент был весомым и резко подорвал решимость остальных.       — И еще вам надо будет дать мне по голове или связать и заткнуть рот! Меня точно спросят, почему я не кричал!       Хмуро кивнув, Вальтер согласился:       — Сделаем!       Чтобы поддержать пламя веры в побег, Ольгерд поднял организационные вопросы.       — Нам потребуется вся снедь, что сможем найти! И любое оружие.       — Вот верно! — подхватил Витольд, быстро закивав. — Что сами не используем, то загоним за звонкую крону. Вещичек-то у нас немного! Деньжат еще меньше! Я могу договориться с Йоханом из полевой кухни. Он за мзду может больше жрачки дать на ужин, даже медовуху достанет из-под полы. Навешаю ему чего-нить, чтобы не подозревал!       Вальтер, переполненный досадой, швырнул сломанную веточку в огонь.       — Хорошо! До Бреслау идти где-то дня три, если держаться зарослей у дороги. Так верней! А там разживемся пайком и двинем к Вюртембергу…       — Вот а почему сразу туда не двинуть через лес? Тоже три дня. Ну, чуть больше, но сразу выйдем к городу!       — Понимаешь, Витольд, все не так просто! — вкрадчиво начал Ольгерд. — В лесах водится всякая нечисть, с которой нам не справиться. Мне доводилось видеть сетеплетов. В здешних местах водятся лютоволки. Даже большие и хорошо вооруженные отряды просто растворялись в чащобах, имея в своих рядах боевых псов, опытных следопытов-разведчиков и рыцарей. Темный лес и гиблые болота — стихия чудищ. Там нам ни убежать, ни победить!       — Да и в городишке можно будет сразу убить нескольких зайцев! При должной удаче сумеем найти караван, который нас отсюда вывезет. Решим вопрос с пайкой и деньжат заработаем! — подметил Вальтер.       — Я смогу достать мяса! — внезапно огорошил всех своим монотонным голосом Молчун. — Правда, не самого свежего…       — У песиков отберешь? — съязвил Витольд.       Поднявшись с земли и медленно выпрямившись, Вальтер зыркнул в сторону шутника, заставив бывшего карманника убрать насмешку с лица.       — Добро, Ян! Нам любая хавка сойдет! Все лучше, чем шишки жевать! Витольд, получишь наш ужин и попытайся добыть что-нибудь сверху. Пакуйте свои вещички! Я, Мустафа и Ольгерд пойдем к оружейнику! Наберем точильных камней, крепежных нитей, рукояток и прочего хлама. Попробуем раздобыть оружие. Все пригодится! Кому надо что-то поменять: говорите без стеснения! Пусть хоть перед нашим уходом жлобы Эйке проявят щедрость. Как все сделаете, будем отсыпаться! Драпать придется без роздыха.       Остаток дневной вахты прошел быстро. Никто особо не радовался, а хмурый вид Кунца только прибавлял сомнений будущим наемникам. Когда явился разводящий со сменщиками, отряд Вальтера поплелся в лагерь.

***

      За отсыпанные кроны на полевой кухне Витольду вместе с причитающимся пайком выдали мешок с буханками белого хлеба, свертки со смородиной и черникой, пару приличных ломтей творожного сыра и две бутыли медовухи, приправив все пожеланиями долгих лет жизни Яну Молчуну, у которого, по словам словоохотливого Витольда, сегодня был день рождения.       «Один хрен, этот замкнутый паренек даже нам не сказал, когда у него праздник!» — весело думал чернявый арбалетчик, опуская съедобную ношу у полога палатки.       Инструменты, дротики и пару добротных кинжалов раздобыли без труда у оружейника. Вальтер пожаловался, что их южанина плохо снарядили в бой, и такой довод, к удивлению мужчины, нашел отклик, позволив отряду разжиться поношенной кольчужной рубахой, кольчужным капюшоном и новеньким одноручным мечом. Сам Мустафа согласился поучаствовать в этом спектакле, при этом оставаясь верным своему снаряжению, а лишнее можно будет передать кому-то из товарищей или в худшем случае продать на рыночной площади ближайшей деревни.       Зайдя на псарню, Ян с грустью отметил, как тихо здесь теперь. В первый день тут было шумно от лая, собачьего визга и рыка. Полтораста боевых псов в добротных, стеганных, защитных накидках, виляя хвостами и шутливо дерясь, ожидали первого сражения, которое заставило сильно опустеть псарню. Сейчас оставшиеся в живых животные, забившись в угол или распластавшись на соломенных подстилках, молча ожидали неизбежного. Псов не зря считают умными животными, которые не только предчувствуют, но теперь еще и понимают, какая судьба им уготована.       Пройдя мимо пустых клеток и вольеров, копейщик опустился на колено у коврика из сена, на котором, положив морду между перебинтованных лап, лежал спасенный в последнем сражении пес. Черная собака с бурыми пятнами на шерсти подняла печальные глаза и, увидев доброго и заботливого хозяина, вскочила на лапы и стала облизывать лицо.       — Барон! Молодец, Барон!       Почесав волкодава за ухом, Ян заметил нетронутую миску с кусками мяса. Сюда приносили объедки и остатки со стола пехотинцев. В последнее время и хорошее мясо попадало четвероногим бойцам, так как потери у благородного дома были велики.       — А чего не ешь?       Собака лизнула нос и заскулила.       — Понимаю! Перед битвой аппетита нет. Но все-таки стоит подкрепиться.       Ян пододвинул стальное блюдце к остроухому животному и пес, переведя взгляд с псаря на еду, медленно принялся уплетать сырую говядину.       Окинув взглядом стройные ряды загонов, огороженных заборчиком, копейщик заметил, что почти все решетчатые дверцы отперты. Обитатели этих коморок уже давно погибли от варварского топора или заостренного дротика. Теперь здесь не наберется и дюжины боевых псов.       — Выходит, у вас чести больше, чем у меня? Или у вас просто нет выбора? — почесав холку, с унынием спросил Ян собаку.       Совесть сделала неприятный укол, заставив вспомнить, что сам псарь со своими единомышленниками сбежит, а верная псина останется здесь, чтобы завтра быть спущенной с поводка каким-нибудь нерадивым алебардщиком в самом начале боя и устремиться навстречу своей гибели. Похлопав собаку по спине, он подошел к столу, на котором была огромная бадья с горкой из сочных отбивных и котлет. Пехоту сейчас кормили хорошо, грех жаловаться. Излишки перепадали собакам. И, судя по качеству и количеству сохраненной еды, сейчас в лагере просто не хватало челюстей, ни людских, ни собачьих, чтобы справляться с припасами, что доставляли из западных владений Эйке.       Оглядевшись по сторонам, парень начал ссыпать мясные шарики в холщовый мешок. Закончив, Ян хотел направиться к выходу, но заметил здоровенную брешь в броне Барона. Положив мешочек на кипу сена, Ян опустился на колено и достал платок, который хранил для перевязки ран. Продев клетчатую ткань в прорехи, он затянул узелок, стянув кожаные квадратики вместе.       — Так-то лучше! Удачи тебе, дружок! И прости…       Отряд дождался своего дежурства. Бесшумными тенями будущие дезертиры скользили по тропам к наблюдательному пункту на холмике. Когда разводящий скрылся в ночной тьме, Вальтер сразу перешел к делу:       — Кунц, я тут нашел завалявшийся сонный порошок, поэтому твой купол останется даже без царапины! Просто уснешь! Один хрен: никого здесь не будет, но мы тебя для верности накроем рогожей. Скажешь, что тебя усыпили таким образом… Поругают за мелкие нарушения, но это все ж лучше, чем по башке получать перед боем…       — Да уж… спасибо за заботу, Вальтер! Кстати, мою секиру вам тоже придется прихватить. А то странным окажется, что вороватые дезертиры вдруг решили оставить добротный топор.       Покрутив в руках топорище, поймав отблеск костра на темном полотне, Вальтер одобрительно кивнул.       — Спасибо, дружище! Удачи тебе!       Несмотря на разбегающиеся пути, люди искренне обнялись. Каждый подошел к бородатому лесорубу и крепко пожал мозолистую руку. Последним подошел Вальтер с деревянной кружкой в руке.       — Не самое приятное пойло, но, выпей, добрый друг, на прощание! Пусть боги завтра даруют тебе львиную отвагу и удачу лепреконов!       Опрокинув содержимое внутрь, силач зажмурился и втянул воздух ноздрями.       — И вам того же! — успел произнести Кунц до того, как кружка выскользнула из пальцев и мир закачался в розовом тумане.

***

      Когда Кунц открыл глаза, первое, что он увидел, были склонившиеся над ним лица молодых пехотинцев и перекошенное злобой прыщавое рыло с заячьей губой разводящего, обрамленное кольчужным капюшоном, напоминавшим блестящую чешую в лучах робкого солнца.       — У нас решающая битва на носу, а этот дрыхнет здесь! Под трибунал пойдешь!!! — завизжал десятник. — Где остальные?       Сев на земле, почесав макушку и откашлявшись, Кунц принялся с усилием протирать глаза. Оглядевшись с видом пристукнутого, мужик хмыкнул:       — Далеко отсюда! Факт…       Дюжие солдаты подняли бородача за руки. Кунц, отыгрывая роль дурачка, пытался объяснять, что его подставили и напоили, но прыщавый ничего не хотел слушать и повел его прямиком в шатер командующего.       Внутри за небольшим складным столиком из ясеня восседали именитые рыцари. Некоторые стояли, в задумчивости склонившись над картой с фишками. Один из них — сэр Роммель, заложив руки за спину, расхаживал туда-сюда, выслушивая последние предложения своих помощников. Поводов для беспокойства хватало: армия дикарей получила подкрепления, которые рванулись вглубь страны, несмотря на осажденный Франкфурт. Северный варвар не любит сидеть без дела. Скоро истинное положение дел дойдет и до простого батрака, и до наемных пехотинцев Эйке. И последствия было сложно предугадать. Вероятность того, что войско разбежится, а приграничные земли охватит истерия, пугала больше всего.       Внезапно полог шатра отдернулся в сторону. В просвете показался прыщавый десятник, за которым двое втащили здоровенного мужика в гамбезоне с плохо оттертыми пятнами грязи.       Вопросительно подняв бровь, Роммель кивнул на лысого:       — Это еще что за представление?       Выпятив грудь, вытянув руки по швам, приосанившись, десятник громко продекламировал:       — Прошу простить, господин штурм-капитан! Но дело важное! У нас дезертиры! Пятеро сбежали этой ночью…       — Заткнись! Тише, идиот! — прошипел командир, подскочив к докладчику. — Только стихийной паники не хватало! А этого что, поймали?       — Виноват, господин штурм-капитан! — прыщавый солидно кивнул головой и продолжил уже на порядок тише. — Нет, этого напоили, чтобы не мешался. Видимо, не захотел бежать…       Кинув быстрый взгляд в сторону Кунца, стоявшего на коленях между двух солдат в красных накидках с золотым солнцем на груди, командующий недовольно фыркнул:       — Баран…       — Так точно, господин штурм-капитан! Баран и преступник! Пить на посту…       — Да нет, ты баран, десятник! У меня битва за Франкфурт, а ты воинам хочешь боевой дух подорвать? Ты бы еще с транспарантом по лагерю прошелся, что у нас беглецы! Поднимите его! Вы притащили сюда не виновного, а жертву! Давай, десятник, снимай все посты, оставь лишь нескольких быстроногих дозорных! Через пару часов выдвигаемся. А с этим я потолкую!       Снова солидно кивнув, щелкнув пятками и развернувшись через левое плечо, прыщавый солдафон покинул шатер, сопровождаемый своими подчиненными.       Один из рыцарей, седой вояка с кудряшками до плеч, налил из графинчика вина в кубок и подошел к Кунцу.       — Держи, дружище! То, что произошло, конечно, недоразумение! Трагическое недоразумение. Выпей, друг мой!       Благодарственно кивнул, Кунц одним глотком осушил кубок. Винишко было божественным и выгодно отличалось послевкусием от той кислятины, что подавали рядовым бойцам.       — Все верно! — Роммель подошел так близко, чтобы его шепот могли слышать лишь в радиусе одного шага. — И распространяться об этом не стоит! Ни к чему сеять панику.       Седовласый вояка подошел к резному сундуку, прикрытому чешуйчатым одеялом из лоскутов. Отворив его, он явил собравшимся целую гору золотых крон. Оторвав лоскуток от ткани, которая оказалась сшитым вместе собранием мешочков, он закинул несколько десятков монеток в кошель и затянул веревочку.       — Это в качестве платы за верность. И за молчание… дружище!       — Понимаю, господа рыцари! — смущенно кивнул Кунц.       Дровосек явно не ожидал, что дело может повернуться так. Так хорошо. Заметив сундук с горой денег, Кунц понял, что ребята, сбежав, поступили правильно. Средства у дома Эйке были, просто хитрецы и наглецы хотели сэкономить, чтобы не платить трупам. Погоню за дезертирами так и не выслали. Они уже должны быть на полпути к Бреслау, если ничего не случилось.       — Фактически твоего отряда уже нет, э-э-э…       — Пехотинец Кунц, милорд Роммель!       — Да! Так вот, пехотинец Кунц! С парой рыцарей отправишься к вашей палатке. Убирайте ее с глаз долой, чтобы глаза не мозолила, и свои вещи заберешь! И еще… Отправишься к палатке пятого рыцарского отряда. Их командир как раз жаловался на нехватку алебардщиков. Пойдешь с ними! Во втором эшелоне! Там же тебе выдадут какое-нибудь древковое оружие…       — Слушаюсь, господин штурм-капитан! — рявкнул Кунц.       Выйдя из шатра командования, не помня себя от радости, дровосек даже пошел не в ту сторону, пока его не окликнули приставленные рыцари. Мысли путались в голове:       «Второй эшелон! Рыцарский отряд! Да, это все, к сожалению, подтверждает догадки Вальтера и остальных. Грядет резня с варварами, где пехота станет разменной монетой. Но в рыцарском отряде, за щитами умелых латников и под прикрытием метких арбалетчиков, шансы на выживание прилично увеличатся!»       Кунц не хотел казаться самому себе эгоистом, но такой поворот, такое решение штурм-капитана означало для него многое. Это означало жизнь, возможность вернуться домой. Деньги, конечно, отзывались приятной тяжестью в кармане, но сейчас на них было плевать. Конечно, в грядущем сражении брошенный твердой рукой дротик или топорик может достать даже лучника в дальнем ряду. Но теперь окрепшая вера вновь вернуться на свой хуторок, обнять жену, поднять под руки дочку и закружить ее под веселый смех, даровала невероятный прилив сил. Лысый лесоруб внезапно почувствовал себя настолько сильным, что поджидавшая впереди опасность показалась слишком мелкой, сравнимой с надоедливой мухой, которую легко прихлопнуть. Скепсис и угнетенное состояние были придавлены, словно глыбой, обретенной решительностью.       «Я выживу! Должен выжить!»       Эта фраза светлой вспышкой отзывалась в мозгу при каждом вдохе.

***

      Побег протекал успешно. Пробираясь сквозь невысокие заросли по мокрой от росы траве, путники держались в пятидесяти метрах от главной дороги, чтобы не заплутать и постоянно держать в поле зрения путеводную двухколейную ленту, проложенную многочисленными караванами. Небольшой размер отряда, в теории, позволял уйти от любого грозного противника, который захочет их догнать, и самим давал возможность нагнать любую цель. Но пустынная дорога среди вечнозеленых елок и кустов можжевельника не таила никаких сюрпризов, увлекая дезертиров все дальше, с каждым шагом приближая их к первому намеченному пункту.       Утреннюю мглу разорвал пронзительный и неестественно высокий визг Витольда. Шедший за ним копейщик, пробиваясь сквозь густые лапки елок, поспешил на помощь.       — А я и не знал, что в наши ряды затесалась девчонка! — язвительно бросил Молчун дрожавшему на земле арбалетчику.       Паренька било мелкой дрожью, из-за чего тот не смог ничего более, только вытянул руку в сторону кровавого месива, по которому ползали мухи, чьи спинки отливали изумрудным цветом. Тут и Яну стало не до смеха.       Поваленный на спину труп выставил напоказ шпангоуты развороченных ребер. Внутри была пустота, разбавленная лишь розоватой пеной и кровавыми ошметками, будто какой-то садист вырвал все внутренности. Судя по застывшей гримасе боли и ужаса на искаженном лице с одной пустой глазницей, где виднелся череп, была вероятность, что органов бедолага начал лишаться, будучи еще живым.       Подоспевшие товарищи остановились, будто вкопанные, узрев причину крика. Осмотрев место бойни и пройдя по кровавой дорожке, они нашли брошенную на дороге повозку. Здесь же был задранный осел и еще несколько тел караванщиков. Мустафа, сохраняя хладнокровие, еще раз обошел отвратительную находку и заявил с видом знающего свое дело следопыта:       — На караван налетели с противной стороны, судя по тому, что осла понесло в нашу сторону. Они пытались дать бой, но были быстро подавлены. Животное и четверых сопровождавших разорвали у повозки. Одного настигли в молодых елках. Последнего нашли мы. На пне. Это явно работа чудищ.       — Вот тебе и легкая прогулка! — взъерошил волосы всей пятерней Вальтер. — Точно, это монстры! Поклажа не тронута, а тела караванщиков обглоданы до костей. Чертовы лютоволки…       — Обычно эти твари осторожнее! — подал голос Ольгерд. — Только будучи голодными они выходят на большак! Или бешеными!       — В-в-вот м-м-может б-быть в-все и с-с-разу? — стуча зубами, спросил Витольд, пытаясь дрожащими пальцами откупорить флягу с водой.       Стоявший рядом Молчун выхватил бурдюк и с безразличным видом помог напуганному.       — Возможно! — присев на колено, Вальтер изучал следы когтистых лап на земле. — Но вопрос сейчас другой, господа! Как дальше-то пойдем? Мне что-то перехотелось по оврагам шляться, хоть и близехонько от дороги.       Фонтаном выплюнув воду, Витольд поспешил вставить свою мысль. Страх вытесняется страхом.       — Вот к черту! Пойдем по торговому пути! Патрулей не видать! Да и у нас на лбу не написано, что мы ноги сделали!       — Парень верно говорит! — согласился Мустафа. — Пойдем по большаку, только эти твари, если надо, и там могут достать нас!       После короткого голосования, единогласно решили топать по проторенной дорожке, чтобы не шарахаться от каждой тени и не гадить в штаны из-за звука ломающейся ветки.       Легкий на подъем Мустафа одним прыжком взобрался на воз, перемахнув через низкий бортик. Подняв брезент и осмотревшись, южанин предложил перед уходом набить сумки провиантом, который вез неудачливый осел. Ольгерд, прикрыв глаза всем, у кого еще было что прикрывать, и вознеся короткие молитвы, собрал разбросанные дубинки и самодельные палицы.       Свертки и сумки с творожным сыром и вяленым мясом полетели на землю. Словно любимую девушку, сохранившую невинность именно для него одного, Витольд с трепетом и предельной аккуратностью извлек из ящика, разделенного внутри тряпичными делениями, бутылку вина. Затем другую. И третью. Облокотившись о телегу, Вальтер задумчиво потер переносицу и взял в руку одну бутыль. Пурпурная жидкость мерно плескалась внутри, струйками оседая на стеклянных стенках.       — Братья! Раз уж пошла такая пруха, то позвольте сделать предложение: не надо нам переться в Бреслау! Только время потеряем! Если я не ошибаюсь, как раз к вечеру мы дойдем до Лесного пути. Может, слыхали?       — А, дорожка от местных лесопилок и шахт до Вюртемберга? Так ведь она заброшена! — Ольгерд поднял вопросительный взгляд.       — Нам это только на руку. Кунц и я принимали участие в вырубке пути. Дорожка накрылась медным тазом, так как ворье со всей округи повадилось караваны грабить. Армия пыталась, но не смогла обезопасить связующую нить. Караванщики, терпя убытки, отказались по ней шастать. Даже с охраной. Так и вылетели в трубу тысячи крон! Хотели как лучше, а получилось как всегда! Сторожки остались. Жратвы у нас сейчас полно, поэтому не вижу особого смысла идти в обход.       Закинув вторую шлейку рюкзака и заставив бутылочки с характерным звоном подвинуться в тесноте, Витольд с опаской поглядел в лес.       — Вот одно только плохо: по лесу страшилища шастают и людей жрут. Стоит ли рисковать?       — Стоит! — твердо произнес Вальтер, положив руку на плечо арбалетчика. — Как дойдем до Лесного, передохнем. Поедим и отоспимся. А с первыми лучами солнца попрем на Вюртемберг. Если идти без остановок, то засветло достигнем окраин Вюртемберга, а если еще пойдем бодрым маршем… В общем, оно того стоит! Место безлюдное, а стаи хищников и всяких тварей держатся там, где есть еда. Смекаешь?       — Вот смекаю, смекаю…       Уже шагая по основной и единственной дороге в здешних местах, Мустафа развернулся к своим соратникам.       — И помните о важной особенности южного народа, чтобы не попасть в беду!       — Это ж о какой? — поинтересовался Вальтер.       — Улыбайся, дорогой! Даже потенциальным врагам! — показав белоснежные зубы, пояснил Мустафа, осторожно пятясь назад.       Вскоре впереди показался вооруженный отряд. Закинув гвизармы и пики на плечи, впереди шел авангард длинного каравана. Повозки растянулись вереницей на десятки шагов. Ослики, понурив ушастые головы, мерно стучали копытцами по песку. По сторонам шли хмурые мечники, зевая и лениво посматривая по сторонам. Свесив ноги через бортик, на возах сидели лучники.       — Спокойно! Мы их не знаем, а они нас! Мы — наемники! Большего им знать не положено!       Но беспокойство Вальтера было лишним. Приветливо махнув рукой и перебросившись парой фраз с охранниками из головного отряда, Мустафа показал пример, как можно легко сойтись с незнакомцами. Те и без пояснений догадались, что перед ними наемный отряд.       — Щаз по дорогам только караваны и патрули шляются. Остальным ловить здесь нечего! И это… до ночи постарайтесь найти укрытие! Вас же для патрулирования наняли? Чуть дальше увидите просеку с деревянной башней. Не пройдете мимо! Я бы на вашем месте с тамошними стражами переждал темень. Севернее гремит сражение с варварами, а тут… тут люди пропадают! — сказал словоохотливый бородач, опершись на секиру. — Всякое болтают, но факт фактом остается: люди и живность какие-то изверги потрошат.       — Мы знаем! — улыбнулся Мустафа, про себя поблагодарив караванщика за своевременное предупреждение о заставе.       Слегка углубившись в лес под недовольное ворчание Витольда, беглецы сделали крюк, от греха подальше обойдя сторожевую постройку, а после снова вышли на большак. Не встретив более патрулей или караванов, отряд дошел до Лесного пути ранним вечером.       — Тут через каждые пять-шесть миль посты будут. Были, во всяком случае, если их на доски не растащили. Заночуем в одном из них, а на рассвете погоним до Вюртемберга! — предложил Вальтер.       Возражений не было.       Углубившись в лес и заняв небольшую квадратную сторожку с конической крышей, выложенной шифером, к удивлению путников — целую и даже с кое-какой мебелью, покрытой паутиной, дезертиры начали устраиваться на ночлег. Огонь решили не разводить. Береженого боги берегут. Ольгерд и Витольд вызвались дежурить первыми.       Едва горизонт на востоке за частоколом стволов стал окрашиваться золотом, как отряд стал собираться в дорогу.       Подойдя к подстилке из травы и мха, Вальтер с ухмылкой уставился на Витольда, который отсыпался после своего дежурства. Арбалетчик, ухватив переметную суму за лямку, пытался губами, сложенными в решительный комок, найти привидевшуюся во сне красотку. Без церемоний пнув парня носком сапога в голень, мужик процедил встрепенувшемуся Витольду:       — Вставай, спящий красавец!       Протерев глаза и недовольно уставившись перед собой, сонный Витольд присоединился к отряду. Быстро позавтракав и напившись воды, группа начала свой путь к Вюртембергу.       Утренний ветер ласково летел навстречу, колыхая волосы. Рассвет, набирая силу через яркость, приветствовал беглецов, заставляя тех щуриться. Дорожка заросла травой. Бурьян доставал в некоторых местах до пояса и щекотал подмышки, что обнадеживало: если люди давно не пользовались этой связующей линией, то и разбойники со страшилищами здесь не водятся, так как первым нечем поживиться, а вторые не смогут набить голодное брюхо и мигрируют следом за потенциальной добычей. Хотя внимательный Ян обнаружил колею примятой травы и свежие следы в черноземе. Люди здесь проходили недавно, шли строем в направлении Вюртемберга.       — Держите ушки на макушке! Разбойники, наверно, но нам попутчики не нужны, кем бы они ни были! — предостерег Вальтер.       Где-то вдалеке протяжно завыл волк. Все встрепенулись. Все, кроме Мустафы. Ольгерд скосил глаза на южанина.       «Завидная выдержка. Даже у нытика-Витольда взял себе второй рюкзак, когда тот жаловался на мозоли. Выверенным движением накинул его за лямки на живот, как делают в армии, на маршах, помогая отстающим товарищам. Интересно, кем он был? Он точно не из рабов или преступников. Судя по пружинистым шагам, гордому взгляду и прямой осанке он из военных. И образованный — это точно! Далеко не каждый ополченец знает язык северян. Как его угораздило попасть в непрощенные?»       Отряд останавливался один раз у тихого ручейка, журчание которого разносилось далеко в могильной тишине, чтобы перекусить, умыться и наполнить фляги.       — Скоро уже пройдем полпути. Вот когда увидим третью сторожку! Всего их шесть было! — поведал Вальтер.       — Славно! Так мы дойдем до Вюртемберга еще до темноты! — отозвался святой человек.       Вскоре они действительно обнаружили третью сторожку, окруженную со всех сторон палатками и навесами из брезента на шестах.       На ящиках и колодах сидело семь человек, образовав круг. Кто-то резался в картишки, кто-то блаженно выпускал кольца дыма, покуривая трубку. Судя по гербам на накидках в виде солнца — солдаты дома Эйке. Позы их были расслабленными, характерными для тех, кто тянет свою лямку ради денег и только и мечтает, чтобы его смена подошла к концу. Закинув ногу на ногу, судя по перевязи с позолоченной заколкой в виде солнца с волнистыми лучами — сержант, упер локоть в ствол сосны и подпер ладонью полностью безволосую голову, с интересом наблюдая сузившимися глазами за внезапно появившимся из зарослей отрядом.       — Держитесь спокойно! Легенда та же! Мы — наемники! Вот и все! — слегка обернувшись, произнес Вальтер, по заветам Мустафы растягивая на небритой физиономии напускную улыбку.       Оглянувшись, Молчун увидел тревожную картину. Из кустов и зарослей выходили пехотинцы с двуручниками и секирами на плечах. У некоторых были шипастые булавы. Если хорошо попасть, такой кувалдой можно вогнать голову между плеч. Были там и копейщики со щитами, спешившие занять свое место в первой линии. Из-за кустов малины донесся неприятный звук натяжного механизма арбалета, сопровождаемый легким стуком болта, упавшего в паз.       Витольд беспокойно завертел головой. В случае заварушки шансы на победу были против дезертиров. Числом их превосходили в два раза, и это только те, кого они могли видеть. Насколько расслабленными казались пехотинцы в лагере, настолько суровыми и резкими были морды окруживших их бойцов. Судя по шрамам и багровым линиям на физиономиях, эти были закалены в боях и не будут колебаться и мига, если дело дойдет до схватки.       Взмахнув рукой, Мустафа, словно на будничной прогулке по рынку, поприветствовал отряд на пеньках. Сохраняя хладнокровие, Вальтер последовал примеру южанина.       — Хей! Приветствуем!       — Приветствуем! — командир пехотинцев медленно поднялся с насиженного места, а следом и все остальные, положив руки на рукояти мечей.       Восходящее солнце отражалось в, казалось, лакированной макушке сержанта. Скрестив руки на груди, он деловито окинул взглядом пришлых.       — Ну и кто такие будете? — пытаясь предать своему тону наплевательский оттенок, спросил лысый здоровяк.       — Наемники! Прочесываем лес…       — А-а-а! Тоже лютоволков ищите! Лады! Только халтурите! Вы бы на дорогах шукали. Заодно, мож, какого дикаря на меч насадили б. Все больше пользы, чем так по чащобам мотаться!       — Мы — люди подневольные! Нам маршрут указали, вот мы и бредем! — пожал плечами Вальтер, скорчив раздосадованную мину. — Нам сказали, а мы исполняем. Все ж лучше, чем на одном месте штаны протирать…       — Ну, мил человек, мы тоже здесь не по желанию своей левой ноги. Раз поставлены, значится… значится, надо так! У нас дела лесные, у вас — дорожные! Господам лучше знать! Ладно! Показывай аусвайс, и можешь дальше брести!       И тут Вальтера пробил холодный пот. Он и Мустафа переглянулись. Аусвайсы — серебряные таблички с гербом на небольших цепочках временно выдавались наемным отрядам, чтобы подтвердить их принадлежность к благородному дому и дать возможность осматривать караваны и подозрительные группы людей. И такой мелочи у них не было, что разбивало их ложь вдребезги.       Обернувшись к своим, Вальтер слегка кивнул головой, бегая глазами по бледным лицам соратников. Рука Мустафы плавно прикрыла широким рукавом защитного халата рукоять саифа. Ольгерд стал похлопывать себя по цилиндру с дротиками. Оценив ситуацию, Витольд забыл про арбалет, и заложил большие пальцы за пояс, где был кинжал. Ян приготовился схватить древко обеими руками и всадить острие в кадык ближайшему пехотинцу с боевым топором за плечом.       — Хех! Надо же! А нам ничего не выдали! Может, забыли… Все вопросы к барону Эйке! — судорожно улыбнулся Вальтер.       Лысый довольно кивнул, обводя глазами свое небольшое войско.       — Добро! Все ясно. Дезертиры. Ребята, вяжите их…       Сержант умолк на полуслове. Совсем рядом раздался пронзительный волчий вой, хотя время было совсем неподходящим. Ему вторил ответ из множества пастей в глубине леса.       Взмахнув руками и вскрикнув, мечник скрылся в зарослях дикого шиповника, увлекаемый когтистой лапой, опустившейся на лицо, обрамленное серым капюшоном подшлемника. Только одноручный клинок, сделав оборот в воздухе, упал в густую траву, примяв стебли полыни. После непродолжительной возни в зарослях, словно возвращая использованную игрушку, тело в изодранной кольчужной рубашке рухнуло посреди заросшей зеленью дорожки через пару мгновений. Остекленевшие глаза уставились на монаха Ольгерда, из разорванного горла струились потоки крови. Это вывело из оцепенения солдат и дезертиров.       Кругом воцарился хаос. Пехотинцы исчезали в кустах, прыгая в заросли по своей инициативе или увлекаемые прочь лапами с крючковидными когтями.       — В лес! Ходу! — скомандовал Вальтер, шарахаясь в сторону от тяжелого двуручника баронского мечника.       Толкнув плечом нападавшего, Вальтер завалил того на траву. Остальные последовали за негласным командиром. Нарочно Витольд пробежался по мастеру меча, с силой опустив каблук сапога на голову лежачего.       Дорогу им преградили алебардщики и мечник, который угрожающе направил на них острие клинка, лежавшего на треугольном щите с изображением солнца.       Внезапно один из копейщиков благородного дома рухнул на живот, прижатый тушей лютоволка. Зверь из кошмаров, капая слюной на броню воина, стал искать свободный от брони участок тела. Некоторые твари забирались на голые стволы сосен и оттуда совершали прыжки на ничего не подозревавших людей.       Пара гвизарм вонзилась в широкую шею волколака, и, выворачивая крюками куски плоти и трахею, отдернулась назад, заставив поверженного уродца выпустить из клыков голову поверженного и рухнуть на свою жертву, раскинув конечности в сторону.       Солдаты метались по лагерю и посреди заросшей дороги меж сосновых рядов. Под шумок Вальтер сумел уйти с дороги, но его люди напоролись на лысого сержанта с парой пехотинцев. Поигрывая окровавленным тесаком, здоровяк хищно оскалился.       — Никто не уйдет! Ни тварь шерстяная, ни тварь в доспехах.       Тратить время на стычку, когда каждое мгновенье было на счету, было непозволительной роскошью. В воздухе просвистел шальной арбалетный болт, и баронский мечник, взвизгнув от боли, упал на колено. Из голени торчала небольшая палочка с резным оперением.       — Идите! Я прикрою! — даже не вынув саиф из ножен, произнес южанин.       Повторять дважды не пришлось. Четверо рванулись в гущу зарослей. С треском ломая сучья, сверху упало огромное существо. Промахнувшись, гигантский лютоволк, ощерив пасть, рванулся за беглецами.       Мустафа, окруженный сержантом, мечником и солдатом с булавой, казалось, даже не беспокоился. Раздражающе улыбаясь и маня пустыми ладонями врагов, он провоцировал их на атаку.       — Ну, ну! Смелее, северные друзья!       Сделав шаг назад, южанин уклонился от булавы в виде бронзового кулака, что пронесся перед его носом. После размашистого и неуклюжего выпада, раненый мечник прочертил вертикальную дугу и, промахнувшись, упал на колено. Разрезая воздух и нанося удар на каждый шаг, сержант перенял эстафету, но без результата. Повернувшись вокруг своей оси на месте, Мустафа пропустил лысого вперед и ударил того локтем в спину, заставив сделать пару шагов вперед и неловко завалиться на живот, споткнувшись о корягу.       Ловкач бы и дальше продолжил свое представление, которое доставляло ему огромное удовольствие, но со стороны лагеря появился волколак, одним прыжком настигнув солдата. Запрыгнув тремя лапами тому на спину, свободной конечностью огромное подобие волка оторвало голову вместе с кольчужным капюшоном.       «Пора заканчивать выкаблучиваться! Серьезный соперник требует серьезного отношения и соответствующего подхода!»       Оттащив в сторону раненного в ногу солдата, сержант предоставил Мустафу лютоволку. Ощерив клыкастую пасть, которая дрожала и ходила ходуном, издавая непрерывный рык, диковинный зверь опустился на четыре лапы, прижался к земле и выгнулся, готовясь совершить прыжок.       Выхватив саиф, южанин перенес вес тела на левую ногу, делая ставку на свою реакцию. Словно передразнивая зверя, Мустафа тоже оскалился, показав ряды ровных и белоснежных зубов. Предугадать действия лютоволков было несложно: ярость и жажда крови затуманивает разум, заставляя их действовать опрометчиво, но смертоносно. Одна ошибка, и можно заказывать плакальщиц на свое последнее мероприятие.       Совсем рядом в лагере гремела битва. Изрубленные туши лютоволков и разорванные тела пехотинцев постепенно заполняли зеленый проход, добавляя вкрапления алой краски. Насаженный на пику волчара, дрыгая задними лапами, был поднят здоровенным солдафоном в изорванной красной накидке. Рычащий лютоволк, получив пару болтов в широкую грудь, завалился спиной на ствол сосны и медленно сполз вниз, жалобно скуля и царапая когтями ствол.       Сознание южанина фиксировало происходящее вокруг, но и сосредоточенность не позволяла отвлекаться от опасного оппонента. Последовал стремительный прыжок. Мустафа угадал намерения врага. Рванувшись в сторону, непрощенный подпрыгнул на правой ноге, сделал полный оборот в воздухе и опустил верный искривленный клинок на шерстяную шею, отделяя голову от туловища.       Осмотревшись, Мустафа собирался уже сбегать по склону вниз, следуя за своими. Задачу он выполнил. Беглецы смогли отступить, скрываясь от погони. Теперь надо было не сплоховать самому.       Стоя вполоборота, южный воин не смог вовремя среагировать на волколака, вырвавшегося из кустов. Раскинув лапы в прыжке, словно желая обнять старого друга, гигантский зверь попытался вцепиться в Мустафу. Последний успел согнуть ноги в коленях, лишь немного путая карты порождению ведьм.       Острый коготь промелькнул перед глазами. Затрещина заставила темноту застелить глаза. Кубарем валясь вниз, подпрыгивая на кочках, южанин устремился к подножию холма. Рядом раздался яростный рев. Неудачно приземлившись, волколак сломал лапу, засунув ее между торчавших из земли корней. Делая кувырок за кувырком, серый шерстяной комок промелькнул между двух березок, несясь по склону вниз.

***

      — Мы должны вернуться! — настаивал Ольгерд. — Он же рисковал ради нас!       Они отдалились достаточно, но шум битвы, эхом разлетавшийся по округе, еще можно было разобрать. Небольшой холм, покрытый папоротником и черникой, служил им в качестве смотрового бастиона в лесу.       — Хочешь к нему присоединиться? Мустафа совершил героический поступок, но шансов у него не было! — проходя мимо, мрачно заявил Вальтер.       Надо было идти. Тем более, что опасность не миновала. Кто бы ни победил в бою, они еще могли настигнуть дезертиров.       — Вот твою ж мать! — Витольд грязно выругался, уперев стремечко арбалета в землю.       Шурша кустами и задевая низкие ветки елок, за отрядом мчался гигантский лютоволк. Убегать от такого противника было глупо. Подставляя спину, ты предоставляешь свою жизнь на милость зверя.       Расстояние стремительно сокращалось. Подвинув плечом Вальтера, Витольд сел на колено, чтобы арбалет не так сильно дрожал в руках. Рядом с дротиком в руке застыл Ольгерд, готовый в любой момент послать снаряд в зверюгу.       Лютоволк то скрывался за стволами деревьев, то нырял, словно в зеленый омут, в заросли кустарника и высокую траву, оставляя за собой след из колышущейся растительности. Дальнобойные воины решили подождать. Когда лютоволк начнет штурм высоты, он будет словно на ладони, но и шанс попасть в трудную мишень будет лишь один.       Взметая комья мха с дикими цветами и кустиками черники, брызгая слюной, волколак поочередно перебирал передними и задними парами конечностей. Болт просвистел над прижатым к голове острым ухом. Настал черед небольшого метательного копья. Рванувшись в сторону, лютоволк уклонился от острия, которое воткнулось в рыхлую почву, слегка подрагивая древком.       — Назад! — заорал Вальтер, выходя вперед с обнаженным клинком.       Выставленный перед ним и Молчуном щит давал хоть какую-то надежду на то, что когти не сумеют дотянуться до их глоток. Кабанье копье с расходящимися усиками у основания наконечника выглядывало справа от щита. Пародия на стену щитов должна была задержать резвую тварь, пока Витольд заряжал арбалет. Благо, заветный треск механизма уже послышался за спинами.       Пролетев в локте над головами мечника и копейщика, дротик воткнулся в землю перед мордой лютоволка. Зарычав, он прижал уши к затылку и что было сил оттолкнулся задними лапами, взвившись вверх. Прыжком волколак оказался за спинами защитников. Взмахами лап он завалил на землю Ольгерда и Витольда.       Ударив не глядя с разворота, лютоволк рассек пустоту над головой Вальтера, который успел пригнуться. Ян отскочил назад и тут же сделал резкий выпад, сумев вложить символические силы в удар. Такой отчаянный маневр имел лишь одно предназначение — выиграть время для своих соратников, помочь им встать на ноги и снова встать в строй, если на то была возможность.       Наконечник неглубоко вошел в бедро твари. Одним взмахом лютоволк заставил Яна отлететь в ближайшие кусты, оставив глубокие борозды на кожаной накидке, набитой шерстью.       Челюсти сомкнулись прямо перед лицом Вальтера. Вытянутую морду и его нос разделял клинок, по которому лязгали острющие зубы. Волколак напоминал собаку, грызущую кость, медленно передвигая голову в сторону, к руке, державшей рукоять. Подавшись корпусом вперед, Вальтер попытался оттолкнуть щитом опасного врага, но масса тел была разной, толчок вышел слабым и не дал результата.       Кое-как встав на ноги, Ольгерд подобрал первый попавшийся на глаза дротик из той кучи, что вывалилась из чехла. Пользуясь отвлеченным вниманием лютоволка, он, размахнувшись, беспрепятственно воткнул заостренную палку в мохнатую спину. Зверь выгнулся дугой, взревев от боли, отмахнулся ударом наудачу, заставил метателя попятиться назад и оступиться.       Кусты зашуршали. Лежа на боку, Витольд нащупал арбалет и поспешил выстрелить навскидку в новую угрозу, чтобы и без того маленькие шансы на выживание не превратились ничтожные. Болт угодил в желтые башенки ракитника, из которого выпрыгнул боевой пес в пурпурной стеганой накидке.       Черный волкодав с бурыми пятнами на морде и лапах рванулся к лютоволку. Вальтер отшатнулся назад. Грациозный прыжок закончился мертвой хваткой под вытянутой нижней челюстью волколака. Зубы Барона сомкнулись, высвобождая из шерстяной шкуры врага обильные брызги крови. Алые потоки потекли вниз по псу, который болтался из стороны в сторону, словно елочная игрушка.       Лютоволк, который с вцепившимся в горло псом походил на гиганта с бородой, пару раз рубанул руками воздух перед собой, сделал несколько нетвердых шагов в сторону, сдавленно пискнул и завалился на бок, хрипя и захлебываясь кровью. Но даже так Барон отказывался разжимать челюсти. Хватка такого пса была мертвой. Боевых собак не даром побаивались северяне и южане, ведь стоит прозевать стремительный скачок, дать острым зубам дотянуться до шеи или лица, и можно считать себя трупом.       Резко мотая в стороны головой с прижатыми ушами, псина разгрызала кадык лютоволка. Словно завороженные, дезертиры смотрели на неожиданного спасителя. Узнав свой платок, скреплявший квадратные звенья клепанной накидки, Ян был единственным, кто осмелился подойти к псу.       — Барон…       Закончив терзать волколака, собака попятилась от трупа, тихонько рыча. Обернувшись, боевой пес показал псарю испачканную в крови пасть. Густые капли и ошметки кожи повисали на зубах. На лапах животного были видны свежие раны от заточенных рогов и самодельных копий северных дикарей. На спине виднелось углубление в броне собаки. Квадратики в том месте выпали или причудливо выгнулись, получив удар бронзовым шаром булавы. Словно радостный щенок, Барон завилял хвостом и взвизгнул, высунув язык. Подойдя к утраченному и вновь обретенному хозяину, тот лизнул Яна, оставляя алые разводы на щеках.       — Ты выжил! Молодец, Барон! — обняв за шею боевого друга и спасителя, прошептал Молчун.       «Значит, бой закончился! Победитель определен, но наши имена в любом случае будут преданы анафеме! Пора рвать когти!» — подумал Вальтер, помогая подняться Ольгерду, который обзавелся солидной царапиной за ухом.       — Ладно, это все хорошо! Пес герой! Только давайте драпать отсюда! Хрен знает, куда нас занесло! Надо еще правильное направление найти! Дорога не такая уж безопасная. Признаю, мой косяк! Но надо идти… — произнес Вальтер.       Прихрамывая и оглядываясь, озираясь по сторонам и хватая ртами воздух, осиротевший отряд устремился в самую глушь, чтобы отдалиться от места сражения.