А было ли? А может нет?

Джослин пришла в школу позже Валентина, что было ожидаемо: он же ехал на машине. Когда она вошла в класс, взгляды всех уставились на неё: большинство со злобой и нескрываемой яростью, некоторые с любопытством и всего лишь два, Люка и Аматис, с недоумением. У неё на парте лежала еще одна коробочка: с еще одним браслетом, но на нем были только алмазы и рубины, вставленные в змей, переплетавшихся в витиеватом рисунке. Девушка была в бешенстве: она злобно посмотрела на Валентина, закрыла коробочку, и взяв её подошла к нему: — Как мило? Не правда ли? И сама не осознавая, что она делает, нанесла изящную руну с помощью стило, которое она прихватила, ему на запястье. Он даже не пикнул. Моргенштерн упал, как подкошенный, сначала на колени, а потом и вовсе всем телом и остался лежать ничком. Джослин знала, что руна абсолютная безвредная, обездвиживание да и только, но ему хватило. Она положила коробочку ему в карман, и пока все, ошарашенные её поступком, стояли, как столбы, она вытащила его за дверь: слава богу, он развалился прямо перед ней. Она прислонила его к стеночке и довольная ушла в класс. "Да. С кем я учусь?"— пронеслось в рыжей голове. За эти пять минут ничего в их позе не изменилось, так что Джослин гордо прошествовала до своего места и села там. Через минуту вошел преподаватель руноведения, мистер Амел, а перед дверью с недоумением взглянул на массу, бывшую десять минут назад Валентином. Зайдя в класс он первым делом задал логичный вопрос: — Друзья мои, а что там случилось с мистером Моргенштерном у дверей? Тишина. И сдавать не хочется, и объяснить нереально. — Мисс Фэйрчайлд, он же ваш сосед по парте, объясните. Видимо, от посттравматического шока Джослин соврала так убедительно, что кажется сама поверила, а с ней за компанию и часть класса: — А вчера была вечеринка, вот он и не выспался, а нам долго не открывали дверь, так он со скуки и уснул. А еще он вчера выпил... Вы же понимаете, мистер Амел, отход от легкого запоя. Валентин очнулся ближе ко второму уроку и сразу не стал бить девушку, наоборот, улыбался во все тридцать два. Но месть пришла вечером.