Чужаки

      Несколько дней после этого случая Гитлодей не виделся с Виринеей, и это в буквальном смысле терзало его душу. То он был занят в бюро, то она вечерами после работы убегала с Заком в Элпис и оставалась там до утра под крылом у Венат.       А в выходной день от неё прилетела записка. Старательно выведенные, твёрдые буквы без лишних завитушек и вычурности складывались в простые слова:       «Привет, Гитло! Извини, что так надолго пропали. Мы сейчас гостим у Венат в Элписе, хотим устроить пикник. Если можешь, приходи к дому Венат к полудню! Будет нечестно, если мы будем веселиться без вас».       Гитлодей еле сдержал порыв встать и броситься к эфириту прямо сейчас: до назначенного времени было ещё далеко. Пытался сосредоточиться на чтении, но нервное ожидание не оставляло его: он не мог найти себе места.       В половине двенадцатого раздался нервный стук в дверь. Увидев на пороге Аида и Диониса, Гитлодей еле нашёл в себе силы спросить:       — Вы... тоже получили приглашение?       — Спрашиваешь! — Азем рухнул на кресло. — Парни, это совершенно не нормально, у меня ощущение пустоты в душе! Я по ним соскучился!       — Я тоже, — тихо сказал Видящий.       Аид потёр ладонями виски, внимательно взглянул на Гитло.       — Ты-то больше всех, похоже.       Тот виновато опустил голову.       — Гитло, — позвал его Азем. — Мы знаем, как ты привязался к Виринее. Всем это видно. Мы не будем осуждать, пойми.       Чувство признательности охватило Гитлодея, вызвав дрожь в пальцах.       — Я... Спасибо.       — Не слушай её, понял? — Азем вцепился в его плечи. — Не слушай эту глупую женщину. Я разговаривал с ней, и знаешь что? Она думает, что не пара тебе, потому что смертная, и потому избегает тебя всеми правдами и неправдами. Но я поклялся, Гитло: я найду способ продлить её век! Найду способ сделать счастливыми вас обоих до того, как она постареет. И Аид солидарен со мной.       Гитлодей ошарашенно переводил взгляд с одного на другого:       — Вы с ума сошли? Исследования в этом направлении запрещены! Вас будут судить...       — Кто запретит Созыву? — оскалился Аид. — Поверь, всем плевать, на кой чёрт Азем и Эмет-Селк безвылазно торчат в библиотеках. А мы... Мы уже кое-что нарыли.       Азем кивнул, подтверждая его слова.       — Идёмте, — Аид встал. — Нам пора.       Шагая вслед за друзьями к эфириту, Гитлодей чувствовал себя одновременно окрылённым и беспомощным. Чувство тревоги за друзей перекрывалось благодарностью за понимание к ним же, а когда он думал про Виринею — его охватывали решимость и такая сильная нежность, что каждый раз приходилось прикрывать рукой лицо, чтобы сдержать неудержимо расплывающиеся в смущённой улыбке губы.       И он едва сдержался, чтобы не броситься к ней, едва увидев — выходящую из дома Венат с тяжёлой корзиной в руках. Но лишь улыбнулся навстречу и настоятельно забрал корзину, которую у него самого тут же перехватил Азем.       Они довольно быстро дошли до озера, перешучиваясь и болтая о чём придётся. Виринея и Зак по пути устроили весёлые догонялки, кидаясь друг в друга сорванными с куста колючками. Мико’те скатала свои в большой шар, запулила им в спину брата, попала в поясницу, и тот прилип, словно хвост.       Виринея захохотала на весь лес:       — Теперь точно заяц!       — Э!! — возмутился Зак, отлепляя комок колючек от штанов, швырнул его обратно. Виринея присела, и шар со свистом ударил в грудь Эмет-Селка.       — Ой, прости, дед! — округлил глаза виера.       Нужно было видеть, с какими воплями потом он улепётывал от Аида и каким потрёпанным вернулся к остальным. В отличие от него, Эмет-Селк выглядел так, будто ничего не случилось.       Остальные сгибались пополам от хохота, глядя на всё это безобразие, но на призывы Зака о помощи не откликнулся никто. Даже Венат.       Они расстелили покрывало, разложили еду. Приготовленная заботливыми руками женщин, она была, конечно, выше всех похвал. Друзья разговаривали, шутили, спорили, играли в карты и «крокодила» и хохотали до упаду, когда Аид пытался показывать акулу, которую с хитрющим выражением лица загадала ему Виринея.       Гитлодей даже не понял, когда наступил вечер. Хотя здесь, в Элписе, граница дня и ночи была достаточно расплывчатой, было заметно, что и солнце не светит так ярко, и стали длиннее тени, намекая на то, что — к большому сожалению — им всем пора домой.       Собрав вещи, они зашагали назад. Голубая вода плескалась под деревянными мостками, шумел водопад, ветер играл с листьями деревьев, и вокруг царила совершеннейшая идиллия, создавая впечатление, что они находятся в земном раю.       По крайней мере, именно с этим у Гитлодея всегда ассоциировался Элпис.       — Ааааа!!! Спасите!!! — раздалось позади.       По какой-то причине отставшая от всех Виринея пулей неслась по деревянным мосткам, стремительно сокращая расстояние между ними. Её преследовала, размахивая щупальцами, здешняя озёрная медуза — неприятное создание, способное не только ранить, но и отравить. Древние материализовали оружие, Зак привёл нулиты в боевое положение и чертовски пожалел, что ещё не выучил заклинания, дающего возможность подтянуть к себе зазевавшегося соратника. Сейчас бы выдернул сестру прямо из-под носа медузы...       Видно было, что Виринее очень страшно, но нужно было отдать ей должное — несмотря на путающийся в ногах балахон, она достигла друзей очень быстро. И с ходу, даже не задумываясь, что делает, врезалась в Гитлодея, вцепилась в него, прячась от опасности. Тот словно ждал этого: присел, ухватил её в охапку, прижал к себе и даже оторвал от земли. Отступил за спины ощетинившихся оружием друзей, игнорируя понимающие и одновременно ехидные улыбки на их лицах. Всё его внимание сейчас было сосредоточено на Виринее.       Она ведь бежала к нему — именно к нему. Не к брату, не к Венат, не к Азему... Бежала, зажмурившись, ведомая не мыслями, а инстинктами и страхом, бежала к тому, от кого в первую очередь ждала защиты и спасения. И осознание этого так сильно тронуло Гитло, что он прижал мико'те к себе ещё сильнее, зарылся лицом в густые белые волосы, бездумно шепча слова успокоения и едва удерживаясь от того, чтобы не начать целовать её искажённое страхом и паникой личико прямо здесь и сейчас. Она крепко держалась за него, и Гитло в очередной раз подивился тому, насколько сильная у неё хватка.       Виринея заметно дрожала.       — Всё, Вири, — шепнул он ей. — Всё уже закончилось.       Срезанная на подлёте размахом меча Эмет-Селка и добитая прямым ударом копья Азема, медуза медленно растворялась в воздухе, превращаясь в чистый эфир.       Пряча оружие, все развернулись к Гитлодею, который бережно сжимал в объятиях всхлипывающую от облегчения мико'те.       — Ты не ранена, Вири? — тревожно спросил Закира. Он единственный не убрал оружие; нулиты, еле слышно позванивая, зависли над головами, послушные его воле. Тут же, не дожидаясь ответа, Зак сотворил заклинание исцеления — сразу и на сестру, и на Видящего, и Гитлодей подивился тому, как сильно виера продвинулся в обучении за последние несколько недель. Изменение в их отношениях с Венат явно стало подспорьем в его занятиях.       — Нет, — ответила она, приходя в себя. Гитлодей чуть разжал объятия, поставил её на мостки. Виринея вздрогнула, подняла голову, и осознание того, в чьих руках она сейчас находится, того, к кому она кинулась в минуту опасности, ударило по ней так, что она пошатнулась.       — Прости, Гитло, я...       Виринея попыталась вырваться из его рук, но Видящий стойко игнорировал все её попытки и объятий не разжимал. Серьёзно спросил:       — За что ты просишь прощения, Виринея?       — Я не хотела причинять тебе неудобств.       — Ты искала защиты. Это не неудобство.       — Всё равно это глупо с моей стороны, я не должна была...       Пальцы Видящего коснулись её губ, заставив умолкнуть. Гитлодей смотрел на Виринею слишком уж серьёзно, и всем вдруг стало понятно, что наконец для этих двоих настало время принять решение и сказать друг другу то, что давно должны были.       Зак переглянулся с Венат, Аземом, Эмет-Селком. Ему хотелось одновременно и свалить отсюда к чёртовой матери, чтобы не помешать им своим присутствием, и остаться, стать свидетелем того, как его сестра сдастся — преодолеет установленные собой границы, сломает и без того уже хрупкие прутья клетки и примет, наконец, свои чувства. До дрожи в кончиках пальцев, до застывшего в горле комка слёз, до едва сдерживаемого крика он хотел, чтобы Виринея была счастлива так же, как и он сам.       Гитлодей не обращал внимания ни на кого из них, его взгляд был прикован к мико’те, и то, что было в этом взгляде, заставило Виринею замереть. Сердце стучало в висках, солнечное сплетение сжало нервным спазмом, мысли... голова её была пуста, а все попытки призвать на помощь здравый смысл и жалкие остатки принципов терпели сокрушительную неудачу. Фиолетовые глаза гипнотизировали; скользнувшие по щеке, шее и зарывшиеся в волосы на затылке пальцы вызывали волны невыносимо приятных мурашек; и Виринея одновременно с ужасом и радостью поняла, что ещё пара секунд — и вся эта ситуация либо уронит её в обморок, либо к чёрту снесёт ей крышу.       — Пусти... — слабо выдохнула она, на большее не хватило сил — и желания.       — Я буду идиотом, если сделаю это сейчас, — тихо сказал Видящий.       — Не отпускай, — вдруг громко поддержал его Эмет-Селк. — Держи крепче. Так крепко, как только можешь.       Виринея вздрогнула, обернулась, кинула на него страдальческий, умоляющий взгляд.       — Аид!..       — Держи, — подал голос Азем, широко улыбаясь. — Держи, во имя всех Богов.       Венат кивнула, соглашаясь. Зак размашисто вытер рукой намокшие глаза и тоже сказал:       — Держи её, Гитло. Не давай ей удариться в глупые рассуждения о смертности и бессмертии, не слушай её смешные доводы и доказательства. Слушай её сердце и просто... Просто, чёрт возьми, люби её.       Гитлодей благодарно и согласно кивнул им. Виринея в панике взглянула на Азема, на Венат, на брата и, не выдержав, расплакалась.       Её не успокаивали, не останавливали. Понимали, что не объятия Гитло, не слова друзей, а именно эти слёзы рушат те границы, что она себе понаставила. Видящий лишь прижал её к себе покрепче и терпеливо ждал, перебирая пальцами белые пряди волос на её макушке.       Слёзы закончились как-то слишком быстро, оставив после себя полнейшее бессилие и нежелание продолжать эту бессмысленную борьбу с самой собой. Виринея осознала, что устала сопротивляться. Да, пусть она смертная. Да, её век короток... И эти дни... Эти годы...       Она собрала волю в кулак и впервые за много дней заставила себя отмести эти мысли в сторону.       «Я хочу быть с ним!» — голосом капризной девчонки мелькнуло в голове.       Всё ещё не открывая глаз — уже подсохшие ресницы слепила соль, — она задрала голову. С восторгом и замиранием в душе ощутила, как прохладные губы Гитлодея скользнули по её виску, по щеке, замерли в уголке рта.       — Ты хоть понимаешь, как много значишь для меня?.. Понимаешь, как ты мне нужна? — тихо сказал он. Словно в ответ на эти слова, сбоку заметно всхлипнул Зак. Виринея наконец разлепила ресницы, взглянула на Гитлодея, заломив вверх тонкие белые брови, и чуть повернула голову.       Их губы встретились.       И, Боги, как же сложно было остановиться его целовать! Даже после предупредительного кашля Эмет-Селка, откровенного смеха Аида и возмущённо-весёлой фразы Зака: «Вы, двое, может, хватит уже?!»       Спасла положение Венат. Подошла, оттащила алеющую щеками Виринею от Гитлодея и повелительно сказала:       — Остыньте, вы, оба.       Перечить ей они не посмели, но всю дорогу до дома бросали друг на друга такие взгляды, что уголки рта Зака каждый раз расплывались в широкой улыбке.              У эфирит плазы Амарота они молча разошлись в разные стороны, но то и дело оглядывались друг на друга. Зак откровенно хихикал, глядя на это.       — Голова оторвётся, хватит уже! — рыкнул он на сестру, наконец. Та взглянула на него, бессильно засмеялась.       — Прости, пожалуйста. Веду себя как дурочка.       — Вот-вот, как бестолковая влюблённая дурочка.       Закира обнял Виринею за плечи, дунул в ухо, отчего та возмущённо задёргала им, и ласково сказал:       — Чертовски рад за тебя, сестрёнка.       — А я за тебя, — тем же тоном ответила она, обнимая его в ответ.       Проходящие мимо амаротинцы лишь недоумённо косились на парочку в балахонах и без масок, которые стояли посередине улицы, обнявшись, и улыбались как бешеные. Впрочем, что с них взять, с этих чужаков...