Чужаки

      Громкий стук в дверь раздался именно тогда, когда Виринея залезла на самый верх конструкции из стола и стула, чтобы смахнуть пыль с верхушки книжного шкафа. Чертыхаясь и придерживаясь за шкаф, она сползла на пол и пошла открывать.       За дверью стоял Азем.       — Дио? Чего тебя принесло?! Я ж всем сказала: у меня уборка, я никого не жду! Даже Зака выгнала, ему эта уборка поперёк горла всегда.       — Я не знал. Я только-только вернулся. Вот, гостинец вам привёз, — честно ответил Дионис, вручая ей корзинку отборного винограда. — Давай помогу.       Виринея отщипнула крупную зелёную виноградину, съела, зажмурилась от удовольствия.       — Не надо мне помогать. Заходи, бери какую-нибудь книгу и ради всех святых — не отсвечивай! Мне немного осталось. Сейчас пыль со шкафа смахну, полы домою и будем чай пить.       Азем уже совсем привычно разулся у порога, подобрал ноги на диван и потянулся за книгой, коих на столике лежало изрядное количество. Выбрал томик, уткнулся в него носом. И застыл на одной странице, погрузившись в размышления.       Как начать разговор?       Вот уже несколько дней ему не давал покоя один вопрос, ответ на который он чертовски хотел услышать от Виринеи.       Он покосился на мико’те. Та уже вытерла пыль и разбирала конструкцию: унесла стул к кухонной стойке, подвинула стол к софе. Азем кинулся было помогать, но она зыркнула на него чёрными глазищами, и он виновато опустился обратно на диван. Виринея схватилась за ведро, от души намочила тряпку и с энтузиазмом набросилась на полы. Её хвост задрался вертикально вверх и торчал как указатель, на раз выдавая местонахождение хозяйки. Азем понаблюдал за хвостом, широко улыбаясь, но тут же спрятал улыбку за книгой, когда она разогнулась, вытирая пот со лба тыльной стороной ладони — получать мокрой тряпкой по хребту ему ой как не хотелось.       Широкими взмахами тряпки Виринея домыла полы, протёрла их насухо и постелила у дивана мягкий коврик, на котором обожала сидеть. Метнулась на кухню, поставила чайник и с ведром и тряпкой ушла в соседнюю комнату. Вернулась спустя четверть часа, переодетая и умытая, дёрнула закипевший чайник с огня, налила в две кружки ароматный, пахнущий травами чай. Со стуком поставила кружки на стол, туда же утвердила тарелку с уже помытым виноградом.       — Пирог сегодня не пекла, извини. Не ждала я гостей.       — Мы и так скоро лопнем, Вири, — Дионис охотно потянулся за кружкой.       — С вашим-то обменом веществ? Скорее, растолстею я. Сижу как клушка, то на работе, то дома.       — Ты поэтому так мало ешь?       — Ага, — Виринея вздохнула, стянула виноградину. — Физических нагрузок почти нет.       — Хочешь, позанимаюсь с тобой? Венат же занимается с Заком.       — Было бы неплохо, но когда?..       Оба помолчали.       — Ты действительно так занята на работе? — Азем вдруг понял, с чего начать сложный разговор.       — Конечно, — она нахмурилась и удивилась его вопросу. — Ты не представляешь, какой бардак у них в бумагах...       — Неужели Гитло так суров, что заставляет тебя работать сверхурочно?       — Гитло... — Виринея улыбнулась, и Азем заметил, как осветилось нежностью и теплом её лицо при упоминании его имени. — Нет, он знает меру. И мастер Гелланик знает. Просто когда шеф задерживается до ночи, неудобно тоже уходить. Вот и остаюсь. Вдруг какая помощь понадобится. Иногда он действительно нуждается во мне... — она заметно сбилась, — ...в информации, которую я нахожу.       — Только ли поэтому? Или потому, что тебе хочется быть рядом с ним?       Виринея нахмурилась. Её взгляд стал колючим и цепким. Она со стуком поставила чашку на стол, села ровнее.       — Тебе-то с этого что?       — Вири, — Дионис встал, стремительно обогнул стол, опустился на колено рядом с ней и взял в свои её маленькие ладони, — не злись. Просто я... я его друг. Я хочу, чтобы его жизнь складывалась хорошо. И потому не понимаю. Ты так сильно заинтересована в Гитлодее, ты смотришь на него с такой нежностью и жадностью, словно не можешь налюбоваться, ты замираешь от его касаний и краснеешь как девчонка от звука его голоса, но не предпринимаешь ничего, чтобы быть с ним. Почему? Что тебя останавливает?       Мико’те опустила глаза. Минуту сидела молча, закостенев, а потом вдруг расслабилась и привалилась к плечу Диониса головой, практически спрятав лицо в складках его балахона. От этого по-детски доверчивого действия Азем сначала замер в изумлении, а потом крепко обнял её за узкие плечики одной рукой.       Когда она заговорила, голос её был наполнен горечью и слезами.       — Всё дело во времени. Кто вы? Бессмертные, вольные принимать решение об уходе к звезде в любой момент своего существования. И кто мы? Всего лишь простые смертные, для которых имеет значение не просто каждый год — каждый прожитый день. Да, виеры живут дольше, чем мико’те, но время так или иначе не пожалеет нас. Для меня пройдёт всего несколько лет, для Зака — десятки, но рано или поздно мы станем уже далеко не такими юными и энергичными. Мы постареем, наши волосы утратят блеск, кожа станет дряблой, и в конце концов мы станем вялыми и больными стариками, которые не смогут не то что поднять тяжести, но даже заставить себя подняться с постели. И в это же самое время вы будете всё такими же молодыми и красивыми, пышущими энергией и живущими полной жизнью. И именно поэтому, — Виринея запнулась, всхлипнула, сглотнула слёзы, — поэтому я не хочу начинать эти отношения. Я не хочу разбивать ему сердце тем, что день ото дня буду меняться в худшую сторону, стану не способна к физической близости, обреку его на существование рядом со старухой... зачем это ему? Лучше оставить всё так, как есть...       Азем слушал её и с ужасом понимал, насколько она права. Как бы он сам ни любил Гитлодея, он бы тоже не желал ему такой судьбы. Никому бы не желал...       — Прости меня, — шепнул он в белое ухо. — Я не хотел причинять тебе боль. Я просто хотел...       — Ты хотел как лучше, я понимаю, — Виринея вытерла слёзы тыльной стороной ладони, встала, подошла к раковине. Плеснула в лицо холодной воды, умылась. Её глаза всё ещё были красными, нос припух, на щеках расцвели красные пятна, но внешне она уже была спокойна.       — Давай пить чай.       Закутавшись в тёплый платок, мико’те села в углу дивана, грея руки о чашку. В доме воцарилась грустная тишина.       Азем хлебал из кружки горячий напиток, почти не чувствуя вкуса, и напряжённо размышлял. Что же делать? Он так хотел помочь им! Так хотел, чтобы все они — и Гитлодей, и Виринея, и Зак, и Аид, и Венат — были счастливы. Разве не в этом смысл существования — делать лучше другим? Разве это не цель?       Найти путь к бессмертию... остановить мгновения для смертного... Да хотя бы продлить им жизнь! Азем был уверен, что в каких-то архивах ему попадалась информация об этом. То ли удачный, то ли неудачный опыт кого-то из создателей...       Если попробовать сделать фамильяра, в точности повторяющего внешность Виринеи... Но как переселить душу? И перенесёт ли это она?       Ему нужен Эмет-Селк. Только он знает о душах больше. Он — хранитель Эфирного моря. Ради Гитло... Он должен помочь.       Азем со стуком поставил чашку.       — Спасибо за чай. Я пойду. И ещё раз — прости.       Виринея улыбнулась ему, но глаза её были печальными.       — Не за что. Всё в порядке, Дио. Иди спокойно.       Но, закрывая за собой дверь, Азем с горечью заметил, как дрожат, сжимая чашку, её руки. И зашагал быстрее, устремлённый к новой цели.       Он должен что-то сделать. Должен! Иначе будет сожалеть.