Чужаки

      Тепло.       Именно это слово приходило в голову Дионису на их вечерних посиделках у Виринеи.       Здесь ему действительно было тепло. Они собирались у неё не слишком часто, чтобы не надоедать, но когда собирались... Азема не оставляло чувство, что он находится в кругу семьи.       С тех пор, как Гитлодей выпросил у неё разрешения приходить в гости с ним и Аидом, прошло около двух месяцев, и эти вечера в маленьких апартаментах под самой крышей стали почти что традицией.       У них даже появился забавный порядок: первыми, как всегда, приходили Виринея и Гитлодей, заканчивающие работу в одно время. Лишь изредка бывало, что Видящий задерживался в Бюро, и тогда Азем и Эмет-Селк опережали его. Последним прискакивал Зак. Тут же кидался помогать сестре с посудой или готовкой, носился, сшибая углы, и с его появлением в комнате сразу становилось шумно и весело.       Но что для всех стало полной неожиданностью, так это то, что однажды вслед за Заком порог апартаментов переступила Венат.       — Что? — пожала она плечами в ответ на ошарашенные взгляды. — Не всё же ему у меня гостить.       Разливающая в чашки чай Виринея замерла на добрых десять секунд, во все глаза глядя на брата, который смущённо ковырял пол носком мягкого сапога.       — Так вот ради чего ты в Элпис сегодня вне графика мотался, дон Жуан несчастный, — ехидно произнесла она наконец.       — В смысле дон Жуан?! — возмутился тот так, что шерсть на ушах встала торчком. — Сама знаешь, ничего такого!       — Ну да, ну да, — мико’те со стуком поставила на стол чайник, села на подушки рядом. — Тогда давай, предложи нашей гостье чаю. И расчешись, чучело, опять у тебя все волосы в листьях! Боги, не брат, а сплошное недоразумение...       Она часто вела себя как старшая, но тем не менее, ни разу не было случая, чтобы Виринея не прислушалась к его словам. Закира — таково было полное имя виеры — явно ценил это отношение и заботился о сестре так же тепло, как и она о нём. Эта забота иногда проявлялась в таких забавных, совершенно домашних мелочах, которые шокировали одинаково и Гитлодея, и Азема, и Эмет-Селка, не привыкших выставлять подобное напоказ. А для чужаков это было нормой, и Азем понимал, что именно эти маленькие детали создают то самое тепло, ради которого все они так стремятся сюда.       Так уж вышло, что ни у одного из них не было никого ближе друзей. Родители Аида покинули Звезду, когда он достиг своего совершеннолетия. Родственники Гитлодея проживали где-то в провинции. Сам Дионис и вовсе был подкидышем. Венат... Про свою наставницу, по природе довольно скрытную в вопросах личной жизни, он мало что знал, но был уверен, что она тоже одинока. Всем им опостылело возвращаться вечерами в пустые, безжизненные апартаменты, в которых было тяжко даже спать.       Эти мелочи — стянуть печенье из-под носа, кинуть подушкой, ласково перебрать пальцами пряди волос, потрепать между ушами, дать шутливого тумака, укутать уснувшую сестру в мягкий платок, отрезать брату от пирога самый большой кусок, устроить забавную пикировку словами — все вместе складывались в нечто целое, назвать которое можно было одним словом — семья.       И Азем сам не понял, когда Вири и Зак начали относиться точно так же и к ним, исподволь обучая своих гостей вести себя подобным образом. Первым, конечно же, сдался Гитлодей — уже через пару недель общих посиделок походя шлёпнул Зака по руке за то, что тот попытался стянуть у него из-под носа булочку с ягодным джемом. Азем тоже сопротивлялся недолго: начал с удовольствием подменять Виринею у раковины, чтобы помыть посуду, или помогать убрать со стола. Венат и Эмет-Селк оказались более крепкими орешками, но даже они заметно расслабились, и из-под их холодных масок то и дело выглядывали истинные личности: добродушные, мягкие и ласковые.       Сегодняшний вечер был довольно тихим ровно до тех пор, пока Виринея вдруг не сказала:       — Зак, давай-ка я тебя переплету.       Густые гладкие рыжие волосы виеры с одной стороны топорщились длиннющей чёлкой, а с другой открывали лоб и для удобства были заплетены в косички, стянутые металлическими цилиндрами с узором. Косички сильно размахрились, да и в целом у Зака был довольно-таки встрёпанный вид.       — Давай, — вскочил тот, метнулся в комнату за расчёской. Опустился на пол перед сестрой. Виринея села на софе, подогнув ноги, заставила его повернуть голову, принялась распутывать косички. Потом взялась за расчёску.       Виера сначала шипел сквозь зубы, но едва не растёкся лужицей, когда деревянные зубья, закончив раздирать колтуны, несколько раз с нажимом прошлись по его голове. Хихикнув, Виринея отложила расчёску, быстро и умело заплела косички, потом запустила пальцы в волосы на затылке брата, царапнула ногтями кожу головы у основания ушей. Зак упал лбом на колено, еле заметно вздрагивая, потом застонал:       — Ооо... Прекрати, Вирька, я же сейчас помру!       — Терпи, — она прошлась большими пальцами по шее вдоль позвоночника, несколько раз надавила на точки вокруг седьмого позвонка.       — О Бооооже... — Зак поднял лицо, на котором было написано высшее блаженство.       — Неужели так приятно? — удивилась Венат. Виринея отпустила Зака, молча встала, обошла кресло. Деловито собрала волосы Венат, смотала в узел, закрепила шпилькой, которую вытащила из своих волос. Положила руки на её плечи.       Венат заметно вздрогнула, когда сильные пальцы мико’те прошлись по её коже. Прикрыла глаза. От взглядов остальных не укрылось, с какой жадностью наблюдал за ней Зак: буквально ловил взглядом каждый оттенок эмоций. Его искренняя привязанность, почти влюблённость в Венат довольно быстро перестала быть секретом для остальных.       Виринея, довольно улыбаясь, продолжала разминать её шею. В какой-то момент Венат охнула, на что мико’те отреагировала радостным «ага!» и как-то по-особому прошлась пальцами по больному месту. Венат взвыла, вырываясь из её хватки, но тут же растерянно опустилась в кресло.       — Что ты сделала? У меня тянуло это место уже несколько месяцев, я не могла нормально вращать головой.       — Защемление у вас там было, девушка, — пояснила Виринея. — Я просто поставила на место позвонок. Ну-ка...       Она снова провела пальцами по тому месту. Венат с блаженством на лице опустилась глубже в кресло.       — Ооооох... Не больно...       — Воооот! — обрадовалась мико’те. — Ну, кому ещё массаж?       — Я хочу! — Азем опередил Гитлодея буквально на долю секунды. Виринея улыбнулась в их сторону, обошла кресло и вдруг с хитрющим выражением на лице остановилась около Эмет-Селка, погрузившегося в свои мысли и почти не обращавшего внимания на происходящее вокруг.       Тот аж подскочил, когда мико’те коснулась его затылка. Хотел было раздражённо отмахнуться, но она с нажимом провела пальцами вниз по его шее, и Аида словно выключили.       — Что ж ты делаешь... — хрипло и почти жалобно сказал он.       — Не дёргайся.       Её тон был... непререкаемым.       Остальные, тараща глаза, наблюдали за тем, как Виринея разминает его шею и плечи. Дионис и Гитлодей переглянулись.       — Я никогда не видел его таким, — ошарашенно сказал на ухо другу Азем. Эмет-Селк выглядел... слабым. Уязвимым и домашним. Вечная складка между его нахмуренными бровями разгладилась, рот беспомощно приоткрылся. — Для того, чтобы обезоружить Эмет-Селка, понадобились лишь умелые пальцы одной маленькой женщины...       — Чувствую, что это не последнее, чем они нас удивят, — откликнулся Гитлодей. Он не сводил взгляда с Виринеи, и Азем скрыл улыбку, уже не первый раз замечая, насколько его друг заинтересован в этой чужачке.       И от него также не укрылось, насколько иначе — нежнее, чувственнее — выглядели со стороны движения Виринеи, когда её умелые руки добрались до Гитлодея. Последнего, словно она оставляла его на десерт. Массажируя затылок, невольно растрепала ему причёску, и, заметив это, бесцеремонно стянула резинку с косы. Взлохматила розовые волосы так, что они упали по обеим сторонам лица, обошла, взглянула и слегка обалдело сказала:       — Ой. Ты похож на девочку.       Громкий хохот сотряс комнату. Смеялся даже Аид, уронив лицо в ладонь. Гитлодей обвёл всех взглядом, предупреждающе сощурился на мико’те.       — Заплети обратно, иначе я за себя не отвечаю.       — И что ты сделаешь? — по-доброму, без вызова поинтересовалась Виринея, подходя и мягко собирая его волосы в ладони. — Уволишь меня?       — Хуже. Заберу тебя у Гелланика и возьму в личные помощницы. И нагружу работой.       — Возьми, — бесстрашно сказала она, разделяя волосы на пряди. — Напугал кёрла свежей рыбкой.       — Не вздумай, — серьёзно вмешалась Венат. — Осудят. Достаточно и того, что мы здесь без конца пропадаем.       — Да знаю я, — отмахнулся Видящий. Прикрыл глаза. Наблюдая за ним, Азем замечал, как он вздрагивает от удовольствия, и прекрасно его понимал: пальцы у Виринеи действительно были волшебные, и от каждого её прикосновения, от малейшего натяжения волос по голове и шее расходились мириады мурашек. Ему тогда очень не хотелось, чтобы это заканчивалось, но Азем понимал, что желает слишком многого.       Виринея доплела Гитлодею косу и завязала резинку.       — Сеанс массажа окончен, — объявила мико’те. — Объявляю перерыв, массажист устал.       — Время тиранить самого массажиста, — объявил Зак и похлопал по подушкам рядом с собой. — Иди сюда, Вирь.       — Смысл? У тебя прикосновения как у бабочки. Это не массаж, это чёрт-те что получается!       — Ну хоть волосы расчешу.       — Дай-ка я, — сказал вдруг Гитлодей. — Заодно попробую уложить в голове, откуда именно у тебя уши растут. Я Архитектор, мне любопытно.       — Только вот препарировать её тут не начинай, — хмыкнул Эмет-Селк в чашку с чаем.       Виринея хохотнула, дотянулась до поданной Заком расчёски. У брата на лице было такое довольное выражение, словно он только что слопал половину торта, и мико’те втихую показала ему кулак. Села на пол перед Гитлодеем, подложив подушку и свернув ноги калачом. Тот аккуратно расплёл косичку, в которую была стянута часть волос Виринеи, и зарылся расчёской, а потом пальцами в густую белую гриву. Вири втянула воздух сквозь зубы, закостенела.       — Что не так? — насторожился Гитлодей.       — Всё нормально, продолжай, просто... очень давно меня никто так не... Ох!       Видящий продолжил массаж. Добрался до ушей, осмотрел линию соединения уха и кожи головы. Ощупал ушные раковины, которые оказались упругими и мягкими, выгнул одно ухо наружу, под смешки остальных заглянул внутрь с видом увлечённого исследователя. Виринея пару раз пряднула ушами, давая понять, что ей это неприятно. Тогда он отпустил ухо и прошёлся ногтями по коже её головы от лба до затылка, растрёпывая волосы.       Мико’те крупно вздрогнула всем телом и обмякла. Уронила голову вперёд, сгорбилась. Застонала негромко.       — Ой-ёй, — заметно обеспокоившись, Зак подался вперёд. — Вирь, ты смотри у меня! Ты мне не того...       — Не переживай, — хрипловато сказала она. — Я держу себя в руках.       — Что-то не похоже.       — Отста-ань... — в эту секунду Гитлодей с нажимом провёл большими пальцами по её шее вдоль позвоночника, и Виринея застонала уже в полный голос. Хвост её напрягся, шерсть на нём встала дыбом. Видящий продолжал массаж, и от одного, особо удачного его движения она практически сползла на пол.       — Ничерта ты себя не контролируешь, болтушка, — Зак улыбнулся, глядя на то, как Гитлодей, подхватив безвольную мико’те под мышки, поднимает её с пола и усаживает на софу между собой и Дионисом. — Вот вам яркий пример того, как её обезоружить. Всего лишь пройтись ногтями по затылку — и Вирька уже не Вирька, а бессознательный комок инстинктов.       Не открывая глаз, Виринея подняла руку и показала брату оттопыренный средний палец. Тот покатился со смеху.       Азем покосился на неё. Чужачка мягким клубком свернулась на диване между ним и Гитлодеем, полуприкрыв глаза и обвив руками подтянутые к груди стройные ноги. В тех местах, где они касались друг друга, Азем ощущал шедшее от неё устойчивое тепло. Он покосился на Видящего: друг сидел, откинувшись на спинку, мягко теребил в пальцах кончик хвоста Виринеи и выглядел довольным, словно в очередной раз сотворил какую-то потрясающую шалость, которая легко сошла ему с рук.       «Чувствую, что это не последнее, чем они нас удивят», — вспомнились ему недавние слова Гитло.       «Нет, друг, — подумал Азем. — Мы и сами себя удивляем не меньше. И друг друга тоже. Мы меняемся, подстраиваемся под них, под их простоту и искренность, под их образ жизни».       И не сказать, что он был против этого. Ровно наоборот: Азему всё это до безумия нравилось.