***
Астрид как обычно задерживалась. Лишь отправила сообщение: «Задерживаюсь. С меня кофе». Рамирес сидит на скамейке в парке, заполняя в телефоне свой дневник сна и изредка бросая взгляд на чёрных птиц, что без малейшего страха скакали по утоптанной дороге, нагло поглядывая своими зоркими глазками на прохожих. Рамирес казалось, что рано или поздно птицы на столько обнаглеют, что будут нападать на людей, вырывая из рук еду или что-то блестящее. От вида этих птиц внутри зарождалось сильное чувство тревоги. Мистер Ларссон говорил, что она обращает слишком пристальное внимание на обыденные вещи. Всё же птиц в этом городе всегда было много. Видимо, они ей как-то запомнились в детском возрасте, из-за чего нынче были триггером, как бы не предвещающим ничего хорошего и тревожащего воспоминания, какими бы неправдивыми они не были. Рамирес пыталась уже на третьей встрече вспомнить, откуда растут ноги у этой тревоги. Если отбросить приход Морго и прошлые эпизоды пропавших детей, галки и вороны действительно всегда расхаживали по улицам города, вытаскивая из урн весь мусор. Единственное, что она могла вспомнить, это эпизод с трупом голубя, вокруг которого стояло два или три ворона, что выклёвывали органы мёртвой птицы. Для маленькой Рамирес это было обыденностью, но нынче она спросила, могло ли это послужить для зарождения вечного, неугасающего беспокойства. Ларссон на это не дал утвердительного ответа, мол, всё может быть. Посоветовал ей пробовать не зацикливаться на этом, например, сделать простые дыхательные упражнения, концентрируясь на телесных ощущениях, внутренних и внешних, следя за плавным потоком мыслей, как он учил. Это сложно, получается далеко не с первого раза, но он говорил, что это может пригодиться в ситуации не только с птицами. Впрочем, на случай, если всё идёт совсем не так, как хочется, он ей выписал лекарство. — Приветик, — Рамирес выходит из транса и, проморгавшись, смотрит на Астрид, что села рядом. — Прости, отец вусмерть пьяный пришёл, пришлось укладывать старика. — Не боишься, что будет как в прошлый раз? — спрашивает у неё Рамирес, забирая из чужих рук бумажный стаканчик с горячим кофе. Астрид, поморщившись, отмахнулась. Видимо, сегодня никто не планировал приходить к ней в гости. Родители Астрид были в разводе и сильной ссоре, мать помогала дочери с оплатой учёбы и съёме квартиры, дочь же помогала нерадивому, но любимому отцу-пьянице. Её мать всегда была строгой и жестокой, от чего Астрид больше нравилось проводить время с пьяным добрым папой, что никогда не поднимал руку на дочь. По воспоминаниям Рамирес, когда она видела его пару раз на рыбалке, он громко смеялся, курил смесь из полевых трав, запивая это алкоголем, постоянно путался в снастях и леске и даже один раз свалился в озеро, от чего девочкам и взрослому знакомому пришлось вытаскивать его из воды. Прокручивая эти мысли, Рамирес замечает, что раньше она хотела, чтобы её отец был как Мистер Голос до того, как тот раскрыл все свои карты, и чтобы её парень был похож на отца Астрид: шебутного, весёлого, но ни в коем случае не пьяного. А сейчас всё в точности, наоборот. Пускай отец будет шебутным и весёлым, но ни в коем случае не пьяным, а парень будет… мистером Ларссоном. — Неудача, — вновь выводит из мыслей Астрид, махая рукой перед глазами Рамирес. — Ты в норме? Снова не выспалась? Рамирес подняла глаза к облачному небу, покачав головой, долго думает, прежде чем сказать: — Я втюрилась по самое не хочу. — Та-ак, — протянула Астрид, наблюдая, как её подруга быстро и густо краснеет. — Хорошо. В чём проблема? — Ему где-то под сорок… — Та-а-ак… — вновь протянула Астрид, ей требуется пара секунд на осознание услышанного: — А вот это уже не очень хорошо звучит. Это твой врач, верно? — получив кивок, она обречённо вздохнула: — Моя же ты девочка… Ты хочешь совета подруги или матери? — Знаешь, мне хватило уже одной матери, что спала со всеми подряд. — Я тебя поняла, — подруга задумалась, почесав свою рыжую голову. — Это сложный вопрос. С одной стороны, ты уже взрослая, делаешь, что хочешь, с другой, у вас разница в возрасте около двадцати лет. — Он одинок, — скромно добавила Рамирес. — Рада за него. Знаешь, на твоём месте, я бы погуглила на него информацию, сходила ещё на пару встреч с ним и понаблюдала за чувствами. Если ничего не изменилось, то сказала бы ему об этом напрямую. Услышать отказ, естественно, будет обидно, но не думаю, что из-за этого он бросит тебя в беде. Может, посоветует другого классного специалиста, если после этого работать с ним будет тяжело. А если получится хорошая концовка, то он явно будет лучше твоего бывшего. — Мой бывший лучше, чем все твои нынешние вместе взятые. — А кто же спорит, — Астрид улыбнулась, вставая со скамьи и выбрасывая пустой стаканчик в ближайшую мусорку. Засовывает руки в карманы дутой куртки, смотрит, как Рамирес спешно допивает свой кофе. — Идём, ты мне ещё с проектом помочь должна. — Я, значит, делаю это из лучших побуждений, а в итоге оказываюсь «должна»? — наигранно возмутилась Рамирес, вставая следом и выбрасывая стаканчик. — За советы нужно платить, — говорит Астрид, взяв свою подругу под руку, как леди. — Дорого берёшь. — Но ты же всё равно платишь. Они смеются и, недолго думая, шагают в библиотеку при университете.***
Рамирес снова лежит в постели, глядя в потолок. День выдался насыщенным. Вначале пришлось окучивать Астрид, потом — ребёнка, который сегодня почему-то упирался и наотрез отказывался заниматься, от чего времени было потрачено уйма, а результата почти не было. Как ей потом придётся перед родителями объясняться? Сон всё никак не приходил. В доме скрипнула дверь, затем половицы, прогибаясь под весом отца, что старался как можно тише зайти внутрь. В коридоре он чуть не уронил вазу, из-за чего эмоционально и грубо выругался, благо, что шёпотом. Уже более громким шагом он доходит до родительской комнаты, и всё вновь погружается в тишину. Она переворачивается на бок, закрывая глаза, стараясь следить за своим дыханием. Получалось это не очень, в голову лезли различные мысли. Рамирес была рада, что рассказала о своей влюблённости хоть кому-то. Даже для неё самой осознание этих чувств было неожиданностью, как снег на голову. Астрид отнеслась к этому на удивление серьёзно, весь день не прозвучало ни единой насмешки над тем, что её подруга за три недели втюрилась в своего врача. Возможно, ей странно было видеть Неудачу такой несерьёзной, смущающейся, не знающей, что ответить. Как говорила сама Астрид, она не могла припомнить, когда её подруга была по-настоящему влюблена. Рамирес жмурится, стыдливо утыкаясь носом в подушку.