Терапия

      — Я дома.       Никто не встречает.       Рамирес принюхивается. На кухне пахло куревом и свежеприготовленной крольчатиной. Скорее всего, жаркое. Есть не хотелось.       Хорошенько вытирает обувь от сырой грязи, проходит дальше порога, стягивая с себя пальто. Оставляет на обеденном столе сигареты для матери, а сама уходит в свою комнату, где закрывает за собой дверь и устало выдыхает. Неудача выросла, следовательно, и комната поменялась. Кровать стала больше, добавились книжные полки и шкафы. Рабочее место, что раньше было завалено обрезками пёстрой бумаги, красками и карандашами, стало чистым и пустым. Только на настольную лампу прикреплено пара мелко исписанных стиков да валялась ручка без колпачка. Она вытаскивает из сумки папку с документами, достаёт из ящичка лист Ларссона, неаккуратно сложенный пополам и немного изрисованный от скуки. Садится на поскрипывающий стул, проверяет, все ли она анализы сдала и получила на них результаты. Беззвучно шевелит губами, отмечая точками напротив его записей уже собранные документы. Всё на месте.       Кивает сама себе, убирает анализы обратно в папку, достаёт ноутбук и пару тетрадок, которые она каким-то чудом уже успела исписать. Групповой проект практически закончен, осталось перепроверить презентацию, которую уже сделала Астрид, и утрясти её до удобоваримого вида. Как ни крути, преподаватели у них поголовно противные и придирчивые. Стоит ещё в памяти освежить математику старшей школы ведь на неё, как манна небесная, свалился будущий выпускник, родители которого слёзно просили хотя бы постараться подтянуть этого «балбеса», чтобы тот смог пойти и получить гимназическое образование. Она пока не видела этого «балбеса», но была рада взяться за эту работёнку. И платить обещали в полтора раза больше, чем за ребят помладше.       Но почему её мысли сейчас практически полностью занимает мистер Ларссон? Рамирес недовольно цыкает на саму себя. Это всё Астрид виновата, она все уши прожужжала этим Ларссоном, когда Неудача не смогла дать внятного ответа на простой вопрос: «Ну как он тебе?» Астрид ведёт себя, как маленькая непослушная девчонка, в чьей голове присутствуют только мальчики.       Рамирес устало потягивается, стягивает с себя кофту, оставаясь в одной лишь майке. В комнате достаточно свежо, от чего она чувствует, как руки и спина покрываются гусиной кожей. Мягко проводит по оголённой коже ладонями, местами ощущая шрамы, что казались излишне гладкими и неприятными. Передёргивает плечами, отбрасывая мысль о том, что выглядит это непрезентабельно. Лицо в аварии не пострадало, уже хорошо.       Включает обогреватель, в надежде, что комната успеет прогреться перед тем, как она ляжет спать. В дверь тихо стучат, Рамирес издаёт нечленораздельный утвердительный звук, разрешая войти.       — Привет, Неудача.       — Доброй ночи, мам.       Рамирес поворачивает голову, видит мать, что подошла ближе.       — Я знаю, что тебе не нравятся крольчатина, поэтому приготовила для тебя салат с тунцом. Надеюсь, что ты поешь.       Она ставит на стол глубокую тарелку с салатом и кружку с кофе.       — Спасибо, — Рамирес с благодарностью улыбнулась. — Где папа?       — Как обычно, — вздыхает мать.       Это означает, что отец снова где-то «на работе». У них нет доказательств, что он с кем-то спит, но и опровергнуть эту мысль они не могут.       Рамирес вздыхает, отводит взгляд. Дома всё хорошо? Она лишь пытается в это поверить. Как она завтра скажет об этом мистеру Ларссону? Сама же сказала, что «всё лучше». Получается, соврала?       — Я пойду. Нужно убрать кухню да ложиться спать. Спокойной ночи.       — Спокойной ночи, мам, — как в трансе отвечает Рамирес, наблюдая за закрывающейся дверью.       Зарывается руками в волосы, разглядывая присланную презентацию. На удивление, сделано довольно хорошо, даже с трудом верится, что это работа Астрид. Пододвигает поближе к себе тарелку, накалывает на вилку салат, медленно жуёт, пока продолжает проверять презентацию, ловя себя на мысли, что делает она это всё на автомате, совершенно не задумываясь над вкусом еды и содержанием чужой работы.       — Выходит, я в правду вру не только себе? — она немного помолчала, будто ожидая ответа собеседника. — Всё верно. Всегда это было.       Иначе её могли забрать от родителей. Но почему сейчас она думает о том, как ей будет стыдно об этом говорить на второй сессии?       Это всё Астрид. Будь воля, Рамирес выбила бы всю дурь со своей несчастной подруги. Но Неудача же леди, ей нельзя быть не миленькой студенткой. Да и Астрид ведь неплохая девочка, просто с немного длинным языком.       Рамирес сердится, не понимая саму себя, делает слишком большой глоток кофе, болезненно мычит, когда тот обжигает. Хотя бы в такие моменты она перестаёт слишком много думать, от чего становилось немного легче. Она высовывает кончик языка, дышит некоторое время через рот. Боль понемногу утихает, унося с собой немного лишних мыслей, что позволяет ей сконцентрироваться на работе и, наконец, закончить проверку презентации, отправить обратно с доработками и даже немного посидеть над математикой, разбираясь в том, как сильно изменилась программа с её времён. И её чертовски радует тот факт, что она практически не поменялась.       За окном уже давно стемнело, где-то далеко в поле какое-то животное издало громкий и протяжный звук, что был чем-то среднем между криком и воем. Рамирес трёт уставшие глаза, когда захлопывает ноутбук, несколько раз смотрит на время, прежде чем осознать, что уже за полночь, и ей стоило ещё пару часов назад начать укладываться спать. Хоть вставать ей завтра рано утром никуда не нужно, она честно хотя бы пыталась вернуть себе режим.       Рамирес доходит до кухни, оставляет в раковине посуду. На обратном пути заходит в ванную комнату, где долго умывается, глядя в угол. Казалось, что в углу со старой разбитой плиткой, что немного пожелтела со временем, копошилась сама тьма, желая расползтись во все стороны. Тьма моргнула своим красным глазом. Рамирес встрепенулась и, проморгавшись, снова посмотрела в угол. Ничего.       Уже в своей комнате она переодевается в пижаму и спешно запрыгивает кровать, закрывая глаза. В голове она старалась прокрутить все события сегодняшнего дня. Кошмар незаметно подкрадывался, раскрывая свои большие и чёрные объятья.

***

      На вторую встречу всё стало только хуже, хотя ничего не предвещало беды. Да, Рамирес снова не выспалась, от чего добрую половину дня соображала туго. Но погода была хорошей, солнечной, она шла к мистеру Ларссону в приподнятом настроении, особо не задумываясь над тем, к кому идёт, и что они будут обсуждать. Третий этаж, квартира по левую руку, она снова стучится. Немного подождав, сама открывает дверь и заходит.       — Доброго вечера, Рамирес.       Она вздрагивает всем тело, поднимает взгляд. Всё тот же мистер Ларссон, но голос… Блять, ей тогда не показалось. Голос у него, в точности как у Морго. Вкрадчивый, мягкий, обволакивающий бархатом и нежной теплотой.       — Здравствуйте.       — Рад снова вас увидеть.       Ларссон смотрит себе под ноги, где уже успел развалиться сфинкс, одетый в чёрную кофточку ручной вязки.       — У вас есть кот?       — Как видите. Он не очень любит выходить в коридор, но, видимо, у него сегодня хорошее настроение.       Он усмехается, берёт кота на руки, залезая пальцами к нему под кофту. Видимо, они были тёплыми, раз кот не дёрнулся и даже заурчал, прикрыв свои песочно-жёлтые глаза. Рамирес оставляет пальто на вешалке, поправляет лямку сумки, переобувается в тапочки, что в этот раз изначально подходили ей по размеру, плавно приближается к мистеру Ларссону и коту. Вглядывается в морду животного, рассматривая его морщинистую кожу, осторожно протягивает к нему руку, позволяя её обнюхать. Ларссон зашевелился, и в следующий миг Рамирес уже подхватывала кота, словно маленького ребёнка.       — Как его зовут?       — Молох. Если будут малейшие намёки на то, что он хочет уйти, то лучше отпусти его.       Вблизи его голос звучал ещё лучше, ещё сильнее с дрожью зарывался внутрь тела, впиваясь в мозг далеко непривычными ощущениями. Почему ей нравится голос, в точности, как у Мистера Голоса? Ей симпатичен сам Ларссон или?..       — У вас всё в порядке? — мягко прозвучало над её ухом. — Вы выглядите сегодня очень растерянной. Вам принести воды? Или сделать чай?       — Чай. Без сахара.       — Хорошо. Проходите в кабинет, я к вам подойду.       Молох мурчит странно, немного злобно, но не пытается слезть с рук, разрешая отнести себя с собой в кабинет. Рамирес толкает плечом дверь, заходит внутрь комнаты, садится на своё кресло, переводя дыхание. Кот громко и требовательно мяукает, желая, чтобы на него обратили внимание. Она улыбнулась, почёсывая его за ухом. Животные до сих пор не очень её любили, даже собака матери Астрид, что изредка была под опекой подруги, относилась к ней с некоторым подозрением (хотя, возможно, это потому, что она была породы сиба-ину). А Молоху, кажется, было всё равно.       — Как тебе больше всего нравится гладиться? — спрашивает она у кота.       — Под подбородком, — отвечает за кота пришедший мистер Ларссон.       Он оставляет на кофейном столике пару кружек, садится напротив уже с планшеткой в руках. Молох недовольно протяжно мяукнул, соскакивая с её коленей, подходит к своему хозяину и, не получив должного внимания, ещё раз мяукает и уходит в приоткрытую дверь.       — Он хотел, чтобы вы его погладили, — замечает Рамирес, беря в руки кружку с чёрным чаем.       Чай был обжигающе горячим, от чего ожог на языке болезненно заныл. Рамирес приходится дуть на чай, чтобы он как можно скорее остыл.       — Он просто вредничает, — в его голосе слышна лёгкая насмешка, но он быстро стал серьёзным: — Вы принесли результаты, Рамирес?       — М-м-м, да, конечно, — растеряно ответила Рамирес, вытаскивая из сумки папку с документами и протягивает её. — Вот.       — За-ме-ча-тель-но, — нараспев говорит Ларссон, тянется, забирая папку с документами.       — Кажется, у вас сегодня тоже хорошее настроение.       Мистер Ларссон улыбнулся, вытащил из папки несколько лежащих там бумажек, вглядываясь в то, что там написано.       — Всё верно.       Он рассматривает лист, в котором она со смущением узнала тот самый, со списком анализов и её рисунками, сделанными чёрной ручкой на коленке. Затем переводит взгляд на то, что требовалось. Пару минут они сидят в полной тишине, но Рамирес была даже рада этому, ведь можно было хоть немного перевести дух. Она и подумать не могла о том, что вторая встреча дастся ей сложнее, чем первая.       — Отличные анализы, я выпишу вам рецепт, — бубнит мистер Ларссон, откладывая бумаги на кофейный столик. — А теперь, не желаете рассказать, как прошла ваша неделя?