***
Столь паршиво Адаму не было ещё ни разу в жизни. Сначала подвергли процедуре проверки, выдернув в мельчайших деталях из мозга тошнотворный апрельский вечер, который хотелось забыть. «Прошу! Пожалуйста, не надо», — снова умоляла его мисс Лейнчер, а он поверить не мог, что смог переступить через эту отчаянную мольбу. Ненавидел себя, поэтому не попытался прикрыться, когда один из проверяющих не выдержал и набросился на него. Его особо и не торопились оттащить, так что он успел очень удачно сломать Адаму о стол нос и челюсть. — Альтаир, возьми себя в руки! — возмутился Блеск. — Вот уж не ожидал от тебя! Пять штрафных кругов на сегодня, а если ещё раз себе позволишь подобное нарушение, отстраню от проверок. Адам вытер тыльной стороной ладони бегущую кровь. Кости с хрустом встали на место, и боль начала исчезать. Тоже подарок от неё, исцеляющий фактор благодаря её жертве прокачался не только в скорости, но и в том, что отключал болевые рецепторы вскоре после любой травмы. — Продолжайте, — велел Блеск. — Адам, кто был ещё и когда? Вспомни! Телепатия вгрызлась в мозг, заставив скорчиться. Действительно, зачем проявлять деликатность, если подвергающийся допросу мутант способен исцеляться. А может, это месть за неё? Отчего просто не убить, к чему эта игра по правилам? — Она единственная, — с досадой высказался проверяющий, который набросился на Адама с кулаками. — Только она, к счастью, — заявил беловолосый Ударный, которого звали Альпом. — Что ты сказал, шизик? — Альтаир посмотрел на своего коллегу с яростью. — Какое счастье? — Ты разве сам не видел, что она ему сказала? — обиделся Альп. — Она хотела, чтобы подобное ни с кем не повторилось. — Чтобы признать этого урода крысой, нужно обвинение, а получается, что кроме нашей Фурии никто не может его приговорить. Проверяющие начали грызться между собой. Беловолосый телепат от Ударных упрямо поджал губы и начал раскачиваться, как заправский сумасшедший. Насколько Адам помнил, он был хорошим другом мисс Лейнчер, если можно было кого-то пожалеть, то она, видимо, не упускала шанс. — Нет, — повернулся к нему беловолосый, — не из жалости. Я проверял. Адам вздрогнул. До чего сильная у него телепатия, просто жуть. — Адам, тебе лучше уйти, — сказал Блеск. — И советую какое-то время не высовываться из своей комнаты. Я не хочу решать проблемы, если кто-то сорвётся, а поверь, желающих будет много. Начальник охраны не соврал. Клейма крысы удалось избежать, поскольку мисс Лейнчер упрямо твердила, что считает Адама уже наказанным, а значит, казнь будет неоправданно жестокой мерой, но остальные смириться с её решением не могли. Всех друзей он лишился просто за один день, никто не попытался ни поговорить с ним, ни бросить в лицо обвинения. Он просто стал пустым местом для Покалеченных. Ещё хуже стало с остальными Ударными. Первые демонстративно сплёвывали на землю, стоило ему появиться в поле их зрения. Кажется, что им не приходилось прилагать к себе усилия, отвращение, написанное на их лицах, никогда не сменялось ничем другим. Ночные дежурства Грейфер ему отменил сразу, как выяснилось, что Первые устроили за Адамом настоящую охоту, карауля на Арене поочерёдно с заходом солнца. Свою ненависть эта команда Ударных никак не прятала и искала ей выход, и только командир Первых при виде Адама тут же закрывал глаза и начинал работать над дыханием. Было видно, как его пальцы поглаживают рукоятку меча, и Адам знал, что если тот откроет глаза и посмотрит на него, то, скорее всего, отрубит ему голову. Четвёртые выбрали тактику избегания. Если они приходили на тренировку, то к Адаму подходил Грейфер и приказывал уйти с Арены, если же он сам случайно сталкивался с ними, то те немедленно отворачивались и исчезали в разных направлениях. Каждый из них по несколько раз обратился к Блеску с письменным прошением лишить Адама Убежища. Это было так же больно ощущать, как и плевки Первых за спиной. Третьи старались обострить, каждый из них норовил задеть плечом, проходя мимо, вышибить поднос в столовой или как-то иначе спровоцировать конфликт. Что удивительно, их рассудительный командир подловил Адама в первую же ночь после того, как тайна перестала быть тайной. Заломил на болевую очень успешно, разложил пластом на Арене и вонзил нож куда-то под язык. Исцеляющий фактор окочуриться не дал, но ответить было решительно нечем, потому что при каждом повороте лезвия начинала хлестать кровь, а руки безвольно опускались. — Лежи тихо, пока я говорю, — велел тогда Зип. — Решил бы убить, нашёл бы способ, поверь. Но не могу! Желаю всем сердцем забить тебя до смерти прямо здесь, но нельзя. Мой светлый ангел, какое бы дерьмо на своём пути ни встретила, она всегда даёт второй шанс. Представляешь? Откуда в ней это? Взять бы вот тебя, дерьма ты кусок, ей же достаточно только пожелать, чтобы ты сдох, и ты умрёшь, а она, наоборот, оберегает тебя. Чем ты такое заслужил? Я здесь, чтобы тебе напомнить, что ничего не забыто, если бы не она, то ты был бы покойником. Ненавижу тебя всем сердцем, но её дар отобрать не посмею, будешь жить, раз она позволяет. Только навсегда запомни, что третьего шанса у тебя не будет. Дашь мне повод — убью без сожаления, несмотря на запреты. Хоть бы раз увидеть, как человек, получив её милосердие, не просирает его, а использует правильно. Хоть бы раз. Он выдернул нож, убрал его за пояс и ушёл, оставив Адама заращивать повреждения. От того, что командир Третьих смилостивился над ним ради своей возлюбленной, не стало легче, скорее наоборот, чувство вины усилилось многократно. Адам пробовал найти искупление. Даже решился на очередной поход к начальнику охраны и попробовал уговорить Блеска спрятать девушку в другой стране. Но сколько бы он ни говорил, что у него есть подходящие связи, он знает нужных людей и нужно только липовые документы ей сделать да перевезти, старик только головой качал да посмеивался. — Адам, никуда она не поедет, — сказал он наконец. — Да возьми ты своих телепатов и выверни меня наизнанку ещё раз, — разозлился на него Адам. — Пусть каждую мысль перетряхнут, раз у тебя такие сомнения на мой счёт. Не трону я её! Никогда к ней не прикоснусь! Подохну за неё, если надо будет! Спасать её надо, и немедленно, а вы резину тянете. — Смотри как переобулся, — Блеск усмехнулся и сощурился. — Прям реально подохнешь за неё? — Проверяй! — устало бросил Адам. Блеск смотрел на него с прежней улыбкой, холодной и надменной. Затем встал, достал из бара бутылку и налил себе в стакан коньяку. — Уверен, что ты понятия не имел, кто она, когда решил её оскорбить, — сказал он, глядя куда-то в стакан. — Но даже сейчас, когда ты понимаешь, почему её так горячо любят здесь, ты всё ещё не знаешь о ней ничего. Ставлю сотню на то, что не пройдёт и месяца, как она посмотрит в твою душу, а ты пожалеешь о своём мерзком поступке так, как никогда до этого. Адам не стал спорить и ещё что-либо доказывать, просто ушёл оттуда, от души хлопнув дверью. С тех пор общую травлю он сносил терпеливо, но трижды его посещали мысли, чтобы всё бросить и уйти работать к Эдвуду. Однако каждый раз, просыпаясь в своей комнате и выходя на террасу, он ощущал, что находится дома, и не хотел бросать полюбившееся место. Он плёлся на очередную смену без всякого энтузиазма. Два смачных плевка за спиной, можно даже голову не поворачивать, двое из Первых жили в том же кампусе и на том же этаже, что и он. На входе на Арену получил плечом от Кевлара. — Протри глаза! К тебе обращаюсь, дылда! Ну что ты за трус, просто ударь наконец первым и дай повод! Эй, оглох?! Хуже и хуже с каждым днём. Сегодня Покалеченные были в разгрузке и таскали ящики от вертолётов к складам. Выгружала команда Четвёртых, так что Пульсар тут же стал вертеть головой в поисках Грейфера. Первые заступали на тренировку, Хайто опять принялся медитировать и полировать ладонью ручку меча на бедре. Адам сел на скамейку и принялся ждать своего начальника, чтобы не мешать полюбившемуся всем ритуалу с его публичным изгнанием с глаз долой. А потом на Арене появилась она. Шла с пакетом в руках, со всеми здоровалась и улыбалась. Глаза всех присутствующих метались от неё к нему, поэтому Адам слез со скамейки и направился к подсобке, но мисс пошла ему наперерез и поймала у турников. — Возьми у меня пакет и идём к ярусным скамейкам! Адам опешил, она ослепительно ему улыбалась, словно бы для фотографии позировала, только в голосе был лёд. Он ничего не понял, но выдавил из себя ответную улыбку, которую много раз репетировал для работы ранее. К чему были эти приказы? Сам не зная зачем, он ей подчинился, забрал у неё пакет, стараясь не коснуться при этом её пальцев, и пошёл к указанным скамейкам, косясь по сторонам. На Арене вся жизнь остановилась, все наблюдали с той же растерянностью, которую ощущал и он сам. Мисс Лейнчер начала трещать, рассказывая какую-то ерунду про вчерашний матч по бейсболу, а Адам всем телом ощущал, как в нём прожигают дыры. Они сели на самую верхнюю скамейку, она наклонилась, опустила руку в пакет и достала оттуда бутылку вишнёвого лимонада. — Тебе купила фанту. Ты ещё её пьёшь? — Бывает. Адам в упор не врубался, хотя был не глупым человеком. Она ему мышьяка туда решила подсыпать? Мисс Лейнчер снова посмотрела на него, её глаза были тёмными, у зрачка будто бы тонкий золотистый лучик горел, но настолько бледный, что был еле виден. — Тогда налетай и лопай! — посоветовала она. Достала из пакета бургер и зашелестела обёрткой. — Зря я, что ли, через весь город за ними ехала. — Мы будем есть? — поразился Адам. — Вместе? — Именно, — подтвердила мисс Лейнчер. — Разве не видишь, что происходит? Думаешь, это их реакция на тебя? Да чёрта с два, тем же Покалеченным ты был другом, а что вдруг изменилось кроме того факта, который они узнали на той базе? Адам открыл фанту и сделал несколько глубоких глотков, прежде чем ответить. — Теперь они знают, кто я. С такими не дружат, таких ненавидят. — А кто ты? Теперь стало понятно, зачем она его позвала. Возмездие. Наказание. Ей нужно, чтобы он сам ей озвучил это слово. Дёготь и перья, только делаешь всё сам. — Насильник. — Я не спрашиваю, кем ты был. Я спрашиваю, кто ты сейчас? Адам снова приложился к своей фанте, но ответа для неё не нашёл, так как даже вопроса не понял. — Мисс, к чему всё это? Мы оба знаем, что вам достаточно слово сказать, чтобы от меня избавились. Для чего вы тянете? — Я думала, что уж кто меня поймёт, так ты, — расстроенно заявила мисс Лейнчер. — Если бы тогда, в самом начале, ты умер, я не проронила бы по тебе ни слезинки. Но чёрт возьми, мы проделали такой путь, ты, чтобы исправить сделанное, я, чтобы простить тебя. И для чего тогда это? Чтобы сейчас взять и все наши старания обнулить? Я не согласна. — Ваши друзья вашу позицию не поддерживают. — А как ты хотел? Поставь себя на их место! Но они всё же не убийцы, чтобы карать того, кто расплатился за свою ошибку, и достаточно сурово. Что до тебя, я думаю, что если бы ты был конченным человеком, то тебя бы здесь не приняли. Не прижился бы ты вообще. Вся эта травля сейчас происходит лишь потому, что моя семья узнала, что ты мой обидчик, но не знает, что с этим делать. Может быть, они считают, что я оставила тебя в живых, чтобы ты страдал и расплачивался за свой поступок, вот и действуют так, как якобы хочу я. — А вы не хотите, чтобы я страдал? — Ха, — мисс Лейнчер фыркнула, — сначала мечтала о том, чтобы тебе было так же плохо и больно, как мне. Потом мечтала, чтобы ты просто умер. Потом, чтобы ты исчез из моей жизни и никогда больше в ней не появлялся. Затем, когда Вселенная решила, что мы должны снова встретиться, я мечтала о том, чтобы всё забыть, стереть этот постыдный факт из своей памяти напрочь. Но если отбросить все эмоции, всё личное, то я хочу, чтобы ты осознал свой поступок, раскаялся и испытал к нему настоящее отвращение. Получил наказание и жил бы дальше, как-то так. — Я раскаиваюсь. Я вам не соврал, мисс, я жалею о том, что сделал. Но я ничего не могу изменить, мои извинения вам не нужны, а уйти отсюда выше моих сил. Наверное, это прозвучит тупо, но лучше быть оплёванным здесь, среди своих, и с надеждой на то, что меня когда-нибудь простят хотя бы частично, чем быть не здесь, среди тех, кто ничего не знает о моём прошлом, но кто по-настоящему чужой. — Познал смысл семьи? Мисс Лейнчер заливисто рассмеялась. Адам сжался от этого звука и решился бросить взгляд на Арену, большинство вернулось к своим делам, но Покалеченные смотрели на них и переговаривались. — Они ждут, — объяснила она. — Наблюдают за мной, пытаются понять, как им правильно поступить. Знаешь, ужасно обидно, что они перессорились друг с другом. Больше всего Остину досталось, видишь, он в сторонке стоит. До меня слухи дошли, что он настаивал, чтобы с тобой поговорить, прежде чем делать выводы, и из-за этого он стал изгоем. Адам посмотрел на своего друга, он вообще головы не поднимал. Кажется, что разглядывание обуви за последнее время стало его хобби. Мисс Лейнчер начала махать Покалеченным рукой, и Остина кто-то пихнул в бок, он сразу же потёр ушибленное место. Похоже, она сказала правду, с ним не особо церемонились за попытку оправдания. Мисс, однако, не сдалась и повторила свой призыв, сигналя уже двумя руками сразу. Покалеченные неуверенно потянулись к скамейкам, и Адам сразу же ссутулился. — Прогнать его, мисс? — неуверенно поинтересовался Даллас. — Зачем? — удивилась мисс Лейнчер. — Адам сам уходит, когда я не хочу его видеть. Но иногда я в настроении с ним перекусить, как в старые добрые времена. — Старые добрые времена? — Норфолк нешуточно скривился. — Ну да, — мисс похлопала по скамейке, предлагая присесть. — Я думала, что Адам обозначил, что мы были знакомы до его новой жизни в Убежище. — Он ничего о вас не говорил, — сказал Милуоки. — Только твердил, что вы имеете полное право на него злиться. И сколько бы мы ни спрашивали о причинах, он всегда отмалчивался, что, мол, не может сказать. Теперь-то ясно, почему! Урод ты, Адам. — Но он правда не мог сказать, — прервала его мисс Лейнчер. — Во-первых, я не хотела, чтобы это предавалось огласке. Во-вторых, невозможно рассказать про событие, умолчав о причинах, а назови он причину, то подставил бы меня в очередной раз. Теперь вы понимаете, что моя маленькая интимная тайна представляет очень большую опасность для меня, так что я старалась этой своей особенностью не светить. Адам, думаю, тоже осознавал риски для меня. Вам не кажется, что он в достаточной степени виноват передо мной, чтобы усугублять ещё больше? — А какая вообще причина может быть у подобного поступка? Это отвратительно, — Бостон содрогнулся, отвернулся и сплюнул, совсем как Первые. — Только ради смены генома? Вот так просто?! — Я не спрашивала его о причинах. Мисс Лейнчер вольготно откинулась на скамейке и даже начала покачивать ногой, глядя в небо, но её расслабленная поза никак не вязалась с напряжением, написанным на лице. Адам чувствовал, что бургер и фанта просятся обратно, на него смотрели осуждающе и ждали чего-то. А потом и она посмотрела, холодно, спокойно, а оттого стало ещё более мучительно. — Мою дурость не объяснить в одном предложении, — Адам начал торопливо рассказывать, опасаясь, что его исповедь прервут раньше времени. — Я вырос в полной нищете, мать меня растила в одиночку, у нас часто не хватало денег даже на еду. Я, считайте, вырос на улице, ни образования, ни воспитания, ещё оказалось, что мутант. Так или иначе, я попал в армию, где мои способности оказались очень даже кстати, вот только время для мутантов было неудачным. Так что после официальной службы меня быстренько спровадили в частную военную компанию, а там плевать на твои таланты. Если ты человек, то руководишь на шахматном поле, если мутант, то ты разменная пешка. Но я не смирился и преуспел, выживал в любой заднице, выполнял любую работу. Пока процветала контора, процветал и я, а потом кто-то там облажался, и наша компания попала во все чёрные списки. Решения принимал не я, я был бойцом, но именно я оказался на задворках, ненужный и никчёмный, ничего кроме боя не умеющий. Но я привык крутиться, и я выкрутился, стал устраиваться к толстосумам, ловил за них пули, ездил на разборки, выбивал долги, охранял детей, жён и любовниц. Так прошло около восьми лет, я накопил прилично денег, история с той конторой начала стираться у всех из памяти, и появился шанс пристроить куда-то свою жопу. Я рассчитывал снова вернуться на контрактную службу, обеспечить себе сытую старость и дожить остаток дней спокойно. Я готов был вкалывать на это, ждал подходящего шанса и звонка от приятеля, а между тем мне предложили отличную сделку. Один богатый мужик заинтересовался моим досье и сказал, что ищет охранника для своей пассии. Мол, девушка очень ценная, оберегать надо тщательно, маскируясь под её водителя. Дал выбрать навороченную тачку и даже разрешил оставить её себе, оплату тоже предложил хорошую, а для особой мотивации и моей заинтересованности сказал, что девушка — источник усиления для любого носителя икс-гена. Сказал, что даст и мне усилитель, но моя задача сделать так, чтобы даже волос с её головы не упал. «Золотая жила», — понял я. Восемь лет на скамейке запасных, а тут отличный шанс прокачать свои сверхспособности, прежде чем сунуться в какую-нибудь горячую точку, это было бы очень кстати. Плевать было и на деньги, и на машину, а вот усилителем я реально заинтересовался и подписал с ним контракт. Так я попал на работу в Карнеги-Хилл и стал водителем мисс Лейнчер. Покалеченные для чего-то повернулись к своему командиру, как будто она могла подтвердить им правдивость его рассказа. — У него был серый костюм и белые перчатки, — зачем-то вспомнила она, а потом снова уставилась в небо. — В основном я просто возил её и своего нанимателя, — продолжил Адам. — Их жизнью особо не интересовался, хотя мисс делала попытки со мной подружиться не понятно зачем. Меня это не интересовало, первое правило, которое я усвоил с началом подобной работы, — богатые и бедные из разных миров. Я возвращаюсь домой и ем омлет на ужин — она идёт в ресторан за омарами. Я думаю, как оплатить аренду — она покупает новую сумочку от Прада стоимостью как вся моя хата. Сегодня она мне улыбается, а завтра уволит, не моргнув и глазом. Сытый голодного не разумеет. Меня не интересовала ни она сама, ни её чувства и желания, она так и осталась для меня красивой пустышкой при богатом женихе. Но я свою работу выполнял и ждал оплату. Всё пошло под откос, когда мисс Лейнчер и её жених поссорились. Она сбежала от него, а он в попытках её вернуть вляпался в переделку, в один из дней он вернулся домой слепой и с дырой в боку, на последнем издыхании. И я понял, что меня прокинули. Заказчик вот-вот помрёт, девица неизвестно где, усилитель даже не ясно как выглядит и где хранится. А дальше в медблоке, где помирал мой наниматель, я нашел её медкарту, где было написано, что она меняет икс-ген партнёра во время полового акта. Как они собирались засунуть это свойство в пробирку, я не представлял, я военный, а не лаборант. Так что я поискал препараты в том же медблоке, нашёл одну ампулу с её кровью, ввёл себе, но ничего не произошло. А тут очередной приказ от моего заказчика, мы нашли место, где она пряталась, и он велел привезти её к нему. Я начал взвешивать. Возьму девчонку, привезу к нанимателю, покричат, поистерят, тот либо на нервах помрёт, либо позже, какая разница. И всё, я остаюсь с носом. А я хотел получить оплату, на которую договорились, с минимальными потерями. К мисс Лейнчер у меня никаких претензий не было, не хотелось обижать её напрасно, но введение её крови ничего мне не дало. Я поразмыслил и пошёл на уступки сам с собой, решил, что не буду её бить и делать ей больно. Ну и раз она к заказчику возвращаться не хочет, то не стану её неволить. Короче пошёл по пути минимального травматизма, рассудив, что она просто проревётся, наймёт психолога, полечится шопингом да забудет. Тем более, что я не планировал ни злобствовать, ни появляться ей на глаза после такого. Я правда так думал, — Адам закрыл лицо руками и разрыдался. — Я даже не подозревал о всём ужасе происходящего, пока не стало поздно. У неё шла кровь и не останавливалась, я отвёз её в больницу и жутко запаниковал, ведь поверить не мог, что причина всему — я. Я не планировал делать больно, а натворил что-то кошмарное, ещё и тело начало перестройку и меня начало ломать до тошноты. Покалеченные начали гудеть. По общему тону Адам понял, что все его попытки оправдаться результата не принесли, кто-то даже предложил ему заткнуться в нецензурной форме. И только мисс Лейнчер, хотя у неё голос дрожал, вмешалась и встала на его сторону. — Дайте ему договорить! Он не закончил. Остин одними губами её поблагодарил, а остальные уставились на Адама. Ему пришлось уткнуться взглядом в свою обувь, прежде чем продолжить, как ни странно, это здорово помогало успокоиться. Не потому ли мисс часто прибегала к этому способу? — В итоге я бросил тачку, собрал вещи и свалил поскорее из страны. Рассчитывал пересидеть на Кубе с полгода подальше от неприятностей и возможного розыска, а потом уехать куда-нибудь по контракту, как и планировал изначально. Несколько месяцев жил спокойно, тот день начал стираться из памяти, а потом меня нашёл мой заказчик. Он выжил и был страшно зол на меня, потому что знал, что я сделал. Если бы в тот день мне дали выбор умереть или попасть под его месть, я выбрал бы смерть, потому что он расплатился со мной страшно и жестоко. Каждое моё утро начиналось с боли, а он ни на секунду не давал мне забыть, за что я расплачиваюсь. Меня даже подумывали кастрировать, но потом решили, что я и сам это сделаю, если мисс мне прикажет. О, поверьте мне, я бы это сделал, если бы она приказала, настолько славно надо мной поработали. Я не знаю, что именно сделали с моим мозгом, но я уверен, что никогда не стану прежним. Я стал Покалеченным и вышел из лаборатории полностью переработанным, с контроллером на шее и единственной целью в жизни: найти мисс Лейнчер и служить ей, пока не сдохну. Наверное, не надо говорить, что она была очень не рада увидеть меня вновь. Она меня ненавидела, но почему-то решила помочь. Это была не жизнь, это было существование, не только тело попало в рабство, но и воля, а это было больнее, чем пытки. Всё как в тумане до её вопроса: «Ты помнишь, как звали твою маму?». Она спросила это так беззлобно, а я так хотел угодить ей и ответить, что внезапно освободился. Как вспышка, как удар молнии, как перерождение. Был пленником, но стал свободен, и тогда она сняла с меня контроллер. Братство мне понравилось, да и идти мне было некуда, это место действительно стало мне домом, настоящим, которого у меня никогда не было. Она могла бы меня наказать, выгнав прочь отсюда, но она разрешила мне остаться в Убежище, хотя я совершенно не заслужил её прощения. На Адама накатило внезапное облегчение оттого, что он высказался, пусть даже так скомканно и сумбурно. Он завалился на скамейку и от души разрыдался. — Я тоже помню её вопрос, — подал голос Остин, — как молния, точно так. С ног сшибло, и позвоночник болел, зато в голове стало так ясно и легко, словно вместо неё вдруг воздушный шарик прицепили. Чувствовал себя как под кайфом, кругом стрельба, крики, плач, а посреди этого кошмара наша мисс улыбается. В тот момент казалось, что она самая красивая женщина на свете. — Точно кайф словил, — захихикала мисс Лейнчер. — Я помню, как мне в медблоке какое-то тестовое обезболивающее вкололи, так мне казалось, что доктор Дейв летает над моей койкой и размахивает своим белым халатом, как крыльями. Чисто ангел! Я ему тогда в любви признавалась и спрашивала, можно ли мне с ним на небо. Она снова прыснула от своих воспоминаний и схватилась за живот. Покалеченные тоже начали похихикивать, и Адам набрался храбрости оторваться от скамейки и сесть более-менее ровно. Мисс перестала смеяться и опять уставилась на него своим фирменным прожигающим взглядом, он всё ждал, когда её глаза пожелтеют, но они оставались тёмными, без единой искорки. — Понятия не имею, почему все полагают, что богатые люди любят омаров, — заявила она. — Вы когда-нибудь их пробовали? Покалеченные ответили отрицательно, Адам просто покачал головой. — Значит, надо непременно их попробовать, — загорелась идеей мисс Лейнчер. — Арендуем вам костюмы и пойдём в самый дорогой ресторан, а чтобы было не так скучно, буду платить такомку каждому, кто рискнёт рыгнуть за столом. Шокировать лощëную публику — моё любимое развлечение, готова спорить, что они будут сидеть с каменными рожами и делать вид, что нас не замечают, — она вновь залилась смехом. — Ой, пожалуйста, пойдёмте в ресторан за омарами! — А рыгать обязательно? — поморщился Бостон. — Конечно, — хихикнул Омаха, — ты же не хочешь штрафной бегать. — Поход по желанию, конечно, — добавила мисс, — только для Адама в обязаловку, а то так и будет в голове стереотип, что это амброзия какая-то. Я вот, к примеру, их не люблю, есть другие дорогие блюда, которые намного вкуснее. Но пока не попробуешь, не поймёшь. — В воскресенье пойдём? — спросил у неё Норфолк. — Ага. Я вам на коммуникаторы скину ссылку, где костюмы можно выбрать. Оторвёмся по полной! Мисс принялась со всеми прощаться и всех поочерёдно обнимала. Адам сжался, когда она подошла к нему и обхватила его руками, а потом смотрел, как она спускается с ярусных скамеек, и никак не мог понять, что у неё на уме. — Ты всё равно мудак, — выдал Акрон, — но мисс свято верит в то, что все мы начинаем новую жизнь в Убежище. Наверное, и тебя такого права лишать несправедливо. — Я хочу, чтобы ты знал, что если бы она сказала мне выбрать тебя или её, то я бы выбрал её и даже не раздумывал, — добавил Даллас. — Раньше считал тебя другом, а теперь и вовсе не знаю, как к тебе отношусь. Разочаровал ты меня страшно, хотя раньше хотелось на тебя равняться. — Я и не рассчитываю на понимание, — сказал Адам. — Я сам свой поступок не принимаю, только уже ничего исправить не могу. Но могу выполнить то, что пообещал ей, что буду стараться ради этого места и защищать то, что ей дорого.***
Адам заметил, что с того самого откровения, которое он произнёс на Арене, жизнь вернулась к вполне сносному состоянию. Покалеченные закончили свой бойкот, но только Остин вернулся к тому же общению, которое у них и было. Остальные стали более холодными, во время тренировок больше не было ощущения, что тебе смотрят в рот и усваивают каждое твоё слово. Адам ощутил, что со своим авторитетом он может попрощаться. Даллас, Норфолк и Дарем стали теми тремя, кто принципиально отказался от его рукопожатий. Пару дней он ещё тянул по привычке им свою ладонь, но после очередного напоминания от них, что они считают это излишним, усвоил и ограничивался стандартным «привет» в их адрес. Произошли перемены и с остальными. Четвёртые перестали требовать от Грейфера, чтобы Адама прогоняли. Если их общение было вынужденным по работе, то они пусть и без радушия, но терпеливо его сносили. Третьи перестали обострять и цепляться к нему с придирками на каждом шагу, но никогда его не приветствовали, что вполне устроило обе стороны. Первые теперь попросту враждебно зыркали, ну окромя Дженкса, который в принципе большинство своих чувств выражал с помощью плевков, поэтому продолжал приветствовать появление Адама в свойственной ему манере. В воскресенье без всякого напряжения они всей компанией уехали в город с мисс Лейнчер в обещанный ресторан. Адам ни капли не удивился, увидев её при полном параде, в дорогущем платье и украшениях, это Покалеченные каждый раз с удивлением реагировали на её преображения, ему же было даже привычнее видеть её такой. Роскошной, блестящей, совсем из другого мира. Он скорее терялся, когда видел её пробегающей очередной круг и вытирающей пот со лба, машущей мечом или приносящей коллегам кофе. Обычной. Она не соврала и искренне радовалась нарушению этикета, в чём ей охотно согласились помочь Милуоки и Хантсвилл — крайне простые ребята. Она, давясь от смеха, протягивала им под столом пятидесятидолларовые купюры и делала очередной заказ. Официанты и другие гости делали совершенно невозмутимые лица, и только две дамы озлобленно шептались. — Обожаю ядовитое шипение за спиной, — заявила мисс Лейнчер, — великолепно подходит к омарам и к бокалу Шабли. Официант порхнул к ним за стол с очередной бутылкой, мисс благосклонно ему кивнула, качнув увесистой серёжкой. — Как тебе омары? Адам оторвался от тарелки, опять все смотрели на него. — Мне понравились. — А Шабли? — Кислятина, — поморщился Адам. — Тёмное пиво подошло бы лучше. Мисс Лейнчер засияла ещё ярче и помахала рукой. Официант склонился к ней в слащавой улыбке. — Принесите пиво. Тёмное. — Пиво? — очень постарался удержать её от ошибки официант. — Пиво. И ещё одно ракообразное. Ваше Шабли кислое, наверное, год был неудачный или кто-то пописал прямо под лозу. Улыбка официанта стала страдальческой, но он скрылся из вида, чтобы выполнить поручение. — Вам не нравится богатая жизнь, мисс? — догадался Дарем, когда все просмеялись. — Я не должна говорить нет, — помрачнела мисс Лейнчер. — Наше Убежище живёт благодаря тому, что я богата. Мы сыты и ни в чём не нуждаемся, а в следующем году я планирую начать раздавать гранты на образование. Но за всё есть цена, и если ты богат, то попадаешь в общество лицемеров, где никто тебе не друг. Покушение, предательство и насилие — вот моя плата. Как можно любить деньги после такого? Зато есть бесплатные вещи, которые не купишь ни за какие деньги. Вы знаете, как я попала в Убежище и обрела семью? — Нет, мисс, — ответил за всех Даллас. — Я сняла самый дешёвый номер в мотеле Нью-Йорка стоимостью десять баксов за ночь, и именно оттуда меня забрал в новую жизнь Майлз Блэк, пусть земля ему будет пухом! Вы можете обрести семью практически задаром, а можете иметь миллионы на счетах и быть одиноким. И дело тут вовсе не в деньгах, а в самом обычном человеческом выборе! За оставшийся вечер мисс Лейнчер не произнесла больше ни слова, но это осталось замеченным немногими, и веселье продолжилось. Адам обратил внимание, что всегда, когда мисс впадала в меланхолию от своих воспоминаний, к ней непременно присоединялись Детройт, Даллас, Норфолк и Дарем. Детройт, положим, был эмпатом и ничего с собой поделать не мог, улавливая её волну против своей воли, но что до остальных, то их выбор был осознанным, стоило ей просто нахмуриться, и они тотчас это подмечали. Может, чувствовали к ней что-то большее, чем восхищение, а может, просто считали своим долгом разделять всё, что бы ей ни выпадало. Отчего в этот раз и он сам к ним присоединился, Адам понять не мог. Но чем больше проходило времени, тем больше на него накатывало. Её слова накрепко засели в голове и не давали ему никакого покоя — «и дело тут вовсе не в деньгах, а в самом обычном человеческом выборе!». Что заставило его сделать свой выбор? Обстоятельства? Или он просто родился и вырос мерзавцем? Даже когда они возвращались домой, эти мысли продолжали съедать его изнутри. Покалеченные расходились и привычно хлопали его по плечам, прощаясь, но у него было ощущение, что в него загоняют гвозди. Он смотрел в спину мисс Лейнчер и никак не мог понять, зачем же ей это всё понадобилось. Нет у неё никакой причины, чтобы оказывать ему какие-то услуги и стараться помочь. Для чего ей мучить его снова и снова, отчего она просто не может сказать, что закончила над ним своё издевательство, и просто попросить кого-нибудь избавиться от него. Адам был уверен, что желающие ей угодить выстроились бы в очередь, а жалеть его никто бы не стал. Он вернулся в свою комнату и там же напился в стельку. Исцеляющий фактор работал вовсю, стараясь вывести алкоголь из организма, но не поспевал за Адамом. Ему не хотелось трезветь быстро, хотелось забыться, впасть в кому, хотя бы на час получить свободу. Может, она и сняла с него контроллер, но всё равно не желала отпускать. Ему пришла в голову шальная мысль, что всё можно довольно быстро и просто разрешить между ними. Он дотащился до первого кампуса и принялся стучать в её дверь, его шатало из стороны в сторону. Неважно, одна она или с Зипом, как только он поймёт, что Адам осмелился сюда прийти, так убьёт его. Точно убьёт, а чтобы не сдерживался, можно её толкнуть, вполне достаточно, чтобы выбесить его в достаточной мере и не сделать ей при этом больно. Все потом скажут: «Сам нарвался, заслужил». Мисс распахнула дверь, зевая и поёживаясь от ночного холодка, она стояла на террасе босиком, на ней была белая лёгкая сорочка, из-за чего казалось, что её тело полупрозрачное, как у призрака. Он уже тянул к ней руку, чтобы толкнуть, но она посмотрела на него своими тёмно-зелёными глазами и пришпилила на месте. У Адама дыханье перехватило, как будто тело взбунтовалось и отказалось подчиняться его дурным приказам. Смотрел ей в глаза, сгорал от стыда, но не мог оторваться и прекратить своё мучение: пьяная детина, которая однажды причинила ей боль, оскорбила, испачкала, унизила, стоит посреди ночи на её пороге в невменяемом состоянии, а она смотрит на него без капли страха. — Почему они не пытаются вас спасти? — поразился Адам. — Разве не понимают, как страшно вы можете умереть, мисс? Это ужасная, кошмарная участь, разве вы её чем-то заслужили? Мисс, — он встал перед ней на колени и стал тянуть её за край сорочки, — поедемте со мной! Я вас спрячу. Блеск меня не слушает, потому что думает, что я сделаю вам плохо снова. У меня припрятаны наличные, не нужно светиться и снимать со счёта, я подкуплю нужных людей и достану вам липовые документы. Границу перейдём нелегально, а как только будем в Мексике, оттуда рванём в Эквадор. Там на островах люди пропадают без вести, а кому проплатить за это, я знаю, никто вас не найдёт. Деньги не проблема, там бойцы всегда нужны, а воевать я умею. Бросайте всё, спасайтесь пока не поздно, мисс! Она затрясла головой и стала тянуть свою сорочку у него из рук. — Это из-за Зипа? Берите его с собой, он пойдёт за вами куда угодно! — Адам, я никуда не пойду! — Мисс, — он отпустил её сорочку и посмотрел на неё обречённо, — они доберутся до вас рано или поздно. Они переступят через всё человеческое, потому что будут видеть в вас только одну ценность, эту вашу проклятую способность усиливать других. Им будет наплевать и на то, что вы создаете лекарства, и на то, что вы кому-то мать, сестра или жена. Она внезапно улыбнулась ему, очень по-доброму, в чём-то даже нежно. — Вот я и дождалась, Адам, услышать от тебя такую оценку. Ты ведь сейчас не врёшь, а действительно боишься и осуждаешь поступок, который раньше считал просто некрасивым. А только и надо было посмотреть, что там пряталось за красивым фантиком, и увидеть женщину, которая кого-то любит и которую кто-то любит. И то, что ты пытаешься помочь тому, кто попал в беду, убеждает меня в том, что я не зря нашла в себе силы примириться с тобой. Но всё же я никуда не пойду, в меня уже выпустили пулю, но я всё ещё вольна решить, принять её в спину или в грудь. Здесь моя семья, мой дом, мои любимые, и я не хочу потратить наше бесценное с ними время на бесполезное бегство. В конце концов, всё конечно, и глупо этого бояться. Только позаботься о моих парнях, если я больше не смогу, ладно? Меня вполне устроит такая услуга от тебя. А теперь иди спать, тебе точно не помешает протрезветь. Спокойной ночи! Она закрыла перед ним дверь, оставив его на террасе. Он не мог встать и уйти, ему было горько и тошно. Не меньше десяти минут он приходил в себя, прежде чем заметил, что с третьего этажа за ним наблюдает Зип. В его руке была разложенная металлическая дубинка, а в глазах сквозила тоска. — Уходи и не искушай меня, — посоветовал он. Его голос был хриплым и не предвещал ничего хорошего. Адам поднялся на ноги и ушёл. На следующий день Адам пришёл в кабинет Блеска и, ничего не объясняя, положил на стол стодолларовую купюру. Начальник охраны Братства тоже не посчитал нужным задавать вопросы, убрал деньги в верхний ящик стола и понимающе качнул головой.