Отпущения грехов

Кавалерийский бой был чертовски напряжённым. Томми, конечно, следил за всеми, что делали команды, и он совсем не сбивался с пути. Нет! Ни за что. Большой человек Томми Иннит абсолютно точно знает, что делал каждая команда. Просто у команды Изуку было десять миллионов очков, команда Тодороки была сплочённой, а команда Бакуго сработала на удивление хорошо, вот почему он знает, как они добились большего, чем другие команды. Мидория, набравший десять миллионов очков, справился с давлением лучше, чем он думал. Не то чтобы линчеватель считал, что у него может случиться срыв, но он, вероятно, почувствовал бы хотя бы некоторую панику. Несмотря на то, что зелёноволосый был под таким весом, он эффективно использовал все способности, которые могли предоставить его товарищи по команде. Особенно... Набор инструментов Хацумэ! Маленькие мини-щиты, которые она взяла с собой, отлично блокировали напряжение Каминари, а ракетные надкрылья позволяли легко маневрировать в воздухе. А также чертовски круто. Он получит подарок от Хацумэ, несмотря ни на что. Говоря о механике, все в его команде тоже хорошо поработали вместе! Урарака облегчила свой вес, Хацумэ и её снаряжение, а также защита и нападение Токоями и Тёмного Тени... Конечно, было несколько неудач, и Изуку всё ещё был чертовски безрассуден, играя с OFA, но они всё равно (вроде как) выиграли! И затем, под насмешки Мономы — потому что, конечно, Томми запомнил бы человека, который насмехался над Бакуго (помимо него самого и всех остальных в классе) и сделал это одновременно смешным и живым — Катсуки казался намного спокойнее, чем ожидал мститель. Конечно, этот ублюдок немедленно пригрозил убить его, прежде чем напасть на всех остальных, но, по крайней мере, предупредил людей. Он кое-что сообщил своим товарищам по команде, чтобы они могли подготовиться, и, честно говоря, это само по себе чудо. Команда мини-Айзавы... Они были умны, используя прикрытие окружающего хаоса, чтобы проскользнуть мимо всех, забирая свои очки. Сумрак не думает, что другой использовал свою Причуду, чтобы что-то сделать, учитывая, что короткие взгляды, которые он видел на этой команде на экранах телевизоров, висящих над аудиторией, показывали, что они вроде как действовали как одна команда. Это по-прежнему делает причуды мини-Айзавы и другого неизвестного человека из его команды загадкой, но... Двигаемся дальше! О команде Тодороки — Томми мало что может сказать, кроме того, что она была идеальна в большинстве, если не во всех аспектах. Он... старался не смотреть на них слишком много, в то же время уделяя огромное внимание, но это было трудно, когда они выстояли против команды Изуку и оказались в центре внимания. Но Томми всё равно справился с трясущимися руками, проблесками каштановых волос, сломанными рожками и костюмом, заменившим мерцание Тодороки в его глазах. Что ж... Линчеватель встаёт со своего места, его тело практически вибрирует от необходимости двигаться. Поскольку до следующего раунда перерыв, ему следует сходить перекусить на стадион.

____

— Где Изуку? — мститель спрашивает за пределами стадиона Спортивного фестиваля, приглушённый курицей во рту. Он практически жонглирует другими закусками в своих руках: сахарная вата в этих маленьких коробочках, несколько газированных напитков (это не кока-кола, но что угодно), чертова тонна других палочек якитори... ему нелегко запихнуть их в инвентарь. Но они чертовски дешевы для еды — вероятно. Он не слишком уверен, что несколько сотен иен — это дорого для этого дерьма. В любом случае, не то чтобы U.A. были бедными, так что Томми просто пришлось купить это. Урарака, стоящая к нему спиной, испуганно вскрикивает. Девушка прижимает руку к груди, и с её губ срывается прерывистый вздох. В качестве извинения Томми предлагает ей палочку якитори. — Мне это тоже было интересно, — бормочет она, нерешительно забирая еду у него из рук и задумчиво пережевывая, — спасибо за это, Томми. Вы выбрали самое подходящее время. — Чёрт возьми, да, хочу, — сияет блондин, уже предлагая Ииде ещё одну палочку, которая чопорно её принимает. — Спасибо, — говорит он, выглядя немного обеспокоенным — или поражённым — тем, как Томми ест. В данный момент линчеватель запихивает в рот ещё одну палочку якитори, уже съев первую. — Вы тоже не знаете, где он? — Сумрак проглатывает всю курицу, перекатывая между пальцами остатки закусок. — Не-а, — отвечает он, проводя инвентаризацию упомянутых палочек. Он смотрит на Каминари, который... не совсем доступен для разговора. Вероятно, есть тоже не смог бы, а эти блюда действительно вкусны... но, несмотря на свою жадность, линчеватель всё равно предлагает ему палочку якитори, — вот почему я пришел сюда. Тоже собирался дать ему немного еды. К счастью, Каминари всё ещё показывает ему поднятые вверх большие пальцы обеих рук, не двигаясь, чтобы взять еду. Томми ухмыляется, пряча палочку якитори вместе с дюжиной других её дубликатов, чтобы съесть позже. Он поворачивается обратно к Урараке и Ииде и, словно немного подумав, добавляет: — Кстати, отличная работа! Вы все, блять, надрали задницы! — каштановолосая тут же краснеет и взволнованно смеётся в ответ. Иида, с другой стороны, спокойно воспринимает похвалу, улыбаясь ему. Тем не менее, он всё еще немного зануда, поэтому, конечно, первое, что он говорит после столь любезного комплимента Томми, это: — Язык! — линчеватель шутливо фыркает. — О, вы что, старик? — он абсолютно не слышит, что бы ни протестовал Иида после этого, решительно заглушая его голос, окликая Хагакуре и предлагая немного содовой. Направляясь вместе с другими студентами обратно в главное здание университета, раздавая бесплатные закуски по пути в кафетерий, Томми поджимает губы. С Изуку всё будет в порядке — он будет недалеко от стадиона, вокруг несколько героев, и у Мидории есть OFA. Во всяком случае, его внутреннее чутьё не ухудшается, когда он думает о нём. С зелёноволосым всё в порядке. Он должен быть таким.

____

И Томми прав. Мидория появляется в кафетерии вскоре после того, как все остальные вошли, пробираясь сквозь толпу студентов, чтобы встретиться со своими одноклассниками. Он оживляется, когда видит линчевателя, который улыбается в ответ и предлагает ему перекусить на стадионе. Пока Изуку воспринимает это, Томми комментирует: — Ход с твоей Причудой был таким чертовски напористым — и в равной степени чертовски классным! Только не занимайся этим дерьмом слишком часто, ладно? — Изуку смеётся, почесывая затылок одной рукой. — Я знаю, я знаю, — говорит он, и Сумрак уверен, что он обязательно сделает что-нибудь подобное снова. Но затем зелёноволосый отводит взгляд в сторону, в его глазах появляется какое-то отстранённое выражение, и Томми не может не напрячься, потому что что-то не так. Но, что ж. Изуку нужно отдохнуть, а не устраивать здесь эмоциональный срыв или что-то в этом роде. Неохотно блондин уходит, направляясь к Токоями, хотя взгляд Мидории затуманивает его мысли. — Каждый должен надеть эту одежду, чтобы провести днём чир-баттл, — говорит кто-то — Минета, если он правильно помнит этот голос — на периферии Томми. Мститель делает паузу, его рука замирает там, где он передавал содовую Токоями, чтобы послушать дальше, как Минета объясняет, что им приказал их учитель. Что... Что?! Надеть одежду для чир- баттла? Айзава сказал ему это? Нет. Способа нет. Айзава — практичный, логичный человек, у которого всё ещё вроде есть мораль, он ничего не делает просто так, и его ни за что не интересуют битвы за поддержку. Томми немного оглядывается по сторонам, игнорируя смущённое карканье Тёмной Тени, пока его разум отделяет болтовню в кафетерии от поиска Минеты, выясняет, с кем он разговаривает, куда указывает, и... О, чёрт, нет. Только не это дерьмо снова. (По крайней мере, Каминари там нет, как в первый [и последний] раз.) — Ни хрена вы не сделаете, — огрызается линчеватель, бросая содовую Токоями, прежде чем, по сути, подойти к виноградному карлику, вызывая изумление у студентов — любителей поесть, когда он перепрыгивает через них. Он подсознательно открывает свой инвентарь, достаёт длинную полоску марли, отрывая её зубами, прежде чем спрятать рулон ткани. Его ноги легки, как пёрышко, и через несколько секунд он оказывается прямо у столика, за которым сидит Минета. — Не обязательно мне верить, — продолжает мошенничать извращённый виноград — Момо и Джиро?! О, чёрт возьми, — Но мы слышали от... Томми со свирепой улыбкой закрывает Минете рот полоской марли и откидывает голову карлика назад, насколько сильно он натягивает ткань, чтобы Минета не мог говорить. К счастью, он продержался достаточно долго, чтобы просто завязать узел на спине и позволить ему помучиться. К сожалению, Томми... вероятно, это запрещено. На самом деле, ему определенно нельзя. В любом случае, это заманчиво, но уверен, что его вынудили бы уехать из U.A. Вообще оказаться здесь — это чудо. К тому же, он помнит, что случается с теми, кто нарушает правила. — Он ни от кого ничего не слышал, — заявляет блондин, ухмыляясь ещё шире, когда Минета вырывается у него из рук, — Момо, Джиро, ничего подобного не было. Не обращайте на него внимания, — он поворачивается обратно, смягчая свою усмешку в сторону двух девушек, видя их слегка встревоженные и очень благодарные выражения. — Вы думаете, Айзаве нравится веселиться? — риторически спрашивает он в качестве объяснения, уже уводя Минету подальше от девушек. Томми продолжает: — Вы его видели? Он буквально одет в чёрное. Он пошутил об исключении, чтобы удержать вас на ногах. Бьюсь об заклад, он не спал неделями. Мужчина буквально жив благодаря кофеину и только ему. Больше ничего. Слабый румянец заливает щёки Момо, когда она смущенно отводит взгляд. — Н-Ну, — начинает она, делая паузу. Брюнетка открывает рот, закрывает его, а затем открывает снова, чтобы сказать: — Я... должна была ожидать, что это какой-то план, но... Как представитель класса, я должна слышать голоса всех и учитывать их, даже если этот человек таков... неприятно. Несмотря на это, я ещё раз благодарю вас за помощь в прояснении этого неправильного представления, — румянец на её щеках становится темнее. Она вдыхает так много опиума, что Томми практически может его вдохнуть. Джиро, с другой стороны, становится значительно менее стыдно, когда она на одном дыхании говорит: — О, слава Богу, что все это было ложью, — девушка оседает, прижимая руку к груди с не совсем смехом; скорее, это несколько вздохов облегчения, — я не хотел выходить на улицу в этом. Спасибо, Томми. Мы снова у вас в долгу. Томми лучезарно улыбается Джиро, всё ещё держа в руках сопротивляющуюся Минету. Махнув рукой, он уходит, чтобы сообщить о сексуальных домогательствах уже не в первый раз, и старается не задушить жертву в своих объятиях.

____

Томми фыркает, нокаутируя Минету быстрым ударом по затылку, как только они выходят из кафетерия. Ситуация в целом странная. Конечно же не фестиваль, нет — у Томми было достаточно времени, чтобы проанализировать различия между тем, кого знает, и тем, что он переживает. Как и отсутствие связи с этим миром, потому что он давно смирился с этим. Это Минета. И, как ни странно, Каминари. Несколько раз Минета делал или говорил что-то неуместное, почти непростительное по своей природе. Раз или два он втягивал в это кого-то другого, например Каминари, хотя это было всего один раз. В большинстве случаев Томми или Айзава ловят их на месте преступления и останавливают, последний подталкивает Минету посмотреть, кто такой гончая собака, как он делает это для других, когда им напоминают о USJ. И в большинстве случаев действия Минеты можно было бы назвать сексуальными домогательствами. Просто, хотя у него, вероятно, были отметки в их записях и прочее дерьмо, или что там делают школы, Минета на самом деле... вообще не видел последствий своих действий? Кроме того, что линчеватель или Айзава ругают его (чему, как он ещё не научился? Томми может быть ужасающим, но гнев Айзавы вызывает кошмары). И девушкам, кажется, комфортно с Каминари, даже несмотря на то, что он был вовлечён в какое-то дерьмо. Этот мир мягче, но разве они не должны хотя бы немного подозревать, что Каминари похож на Минету? Недзу даже почти ничего не сказал, что странно для такого умного человека, как он. К настоящему времени Минета — и, возможно, даже Каминари, просто по доверенности — должны быть, по крайней мере, отстранены. И, конечно, это выглядело бы нехорошо для U.A. или нынешнего поколения будущих героев, но так же не выглядит инцидент с USJ или то, что впустили сексуального домогателя в школу учеников и позволили этому дерьму тлеть... Примерно то же самое и с Бакуго, в некотором смысле, просто заменяя извращенность Минеты жестокостью Бакуго, потому что из того, что он знает от Изуку, он должен быть изгнан. Ластоголовый тоже видел, каково отношение Бакуго. Просто... странно? И, скорее всего, неправильно держать здесь таких людей, как Минета и Бакуго, даже если у них есть потенциал как у героев. Томми снова фыркает. Он останавливается у того же офиса, в который, как он помнит, ходил за тем, что снова и снова сообщал об этом дерьме. Открыв дверь, готовясь просто оставить Минету на растерзание зверям, как он всегда это делает — то есть язвительные лекции, которые извращенец, вероятно, уже выучил наизусть, и взгляды, устремлённые на его форму. Люди там могут просто выгнать Минету сами; если они это сделают, у Айзавы будет больше работы с заменой, особенно для Фестиваля. Он должен в ближайшее время поговорить об этом с Ластоголовым и Недзу.

____

Развлекательные игры, организованные UA, не представляют собой ничего особенного. Никаких драк, ничего опасного. Спасибо Прайму, что для каждого есть что-то вроде этого — его класс, безусловно, нуждались в этом. Но в то же время Томми ненадолго задумывается о поединках один на один. Они заключаются в следующем: Урарака против Хацуме, той девушки-механика из команды Изуку. Бакуго против Ниренгеки — который, вероятно, ещё один человек в команде мини-Айзавы. Яойорозу... Момо против Серо. Каминари против Токоями, на исход которого будет интересно посмотреть. Изуку против Ииды. Аояма против Киришимы, в котором Томми знает, кто победит, потому что Аояма всё ещё пони с одним трюком. Оджиро против Синсо. И, наконец, Тодороки против Ашидо. Томми тихо молится, потому что блондин также знает, что она не выиграет этот поединок. Мини-Айзава и... Ниренгеки? У них всё ещё есть загадочные причуды. Ни мини-Айзава, ни неизвестный человек не были особо представлены в Забеге с препятствиями, поскольку все внимание было сосредоточено на тройке лучших. В кавалерийском сражении, как упоминалось ранее, их команда была ловкой, поэтому ни одна из камер по-настоящему их не запечатлела. Не от чего особенно отказываться, когда дело доходит до теоретизирования об их причудах, но Томми пытается обходиться. (Изуку слишком сильно раздражает его этим теоретизирующим дерьмом.) Однако даже в этом случае это слишком короткое занятие, и уж точно недостаточно долгое, чтобы хватило ему на все время развлекательных игр. Линчеватель борется с желанием растянуть губы, откидываясь на спинку стула и снова с трудом сосредотачиваясь на упомянутых играх. Но причуды Синсо и Ниренгеки, какими бы они ни были, определенно проявятся во время турнира, особенно учитывая матчи. Закончив этот ход мыслей, Томми остро ощущает энергию в своем теле, которая бурлила с самого начала всего этого. Он неловко переминается с ноги на ногу, поддаваясь желанию быстро дрыгнуть ногой, когда паранойя проникает в его кожу. Почему сегодня он всё ещё не чувствует себя в безопасности? Здесь есть герои, есть девушка-восстановитель и, вероятно, целая команда медиков для лечения травм, там усилены меры безопасности... это должно быть безопасно, но это не так, и это чертовски раздражает его. Должен ли он проверить всех, кто тем временем отдыхает? О, чёрт возьми, о чем он только думает — все лучше, чем сидеть здесь, даже если это бессмысленная погоня за всеми подряд. Он просто встанет и проверит, хотя бы на мгновение. Итак, Томми встаёт и быстрым шагом выходит из комнаты, не совсем в гармонии с тем, что его окружает, поскольку разум мальчишки погружается в узколобую сосредоточенность. И всё же, даже получение хороших подтверждений благополучия своего класса — даже Изуку — не успокаивает его нервы. Томми обнаруживает, что грызёт ногти после того, как он убедился, что с Сёдзи и Сато всё в порядке, не в силах оторвать глаз от беготни по каждому коридору, который он находит, или от того, что его тело делает лёгкие, как пёрышко, шаги и останавливается на поворотах. Он поднимается по лестнице в отдельную смотровую кабинку для персонала наверху, чувствуя себя не лучше, чем раньше. Блондин заставляет себя перестать грызть ногти, вместо этого достаёт палочку такояки и содовую. Он разламывает последнюю, уже через несколько секунд допивая шипучий ароматный напиток. Томми вытирает рот, убирает стеклянную бутылку в инвентарь и откидывается на спинку стула с внутренним вздохом и скрещёнными руками. Его класс справится — лучше, чем кто-либо мог ожидать. Девушка-реаниматолог будет рядом, если кто-то из учеников получит серьёзную травму, и, вероятно, целая медицинская бригада подготовлена, если что-то пойдёт не так. Герои окружают стадион. С ними всё будет в порядке. Это единственное утешение толщиной с бумагу, которое есть у линчевателя, когда он впивается пальцами в свои забинтованные руки и ждёт.

____

— Зрители! — Присутствующий кричат в микрофон. Очако прерывисто, нервно вздыхает, поднимаясь на сцену. Она останавливается со своей стороны, наблюдая, как Хацумэ делает то же самое. Ведущий продолжает: — Финал, которого вы все так долго ждали, наконец-то начинается! Матч номер один: она нервничает, но пока справляется хорошо! Судя по курсу "Герой", это Урарака Очако! Против! Полностью экипированная предметами поддержки... — Хацумэ ухмыляется, поправляя защитные очки на голове. — С курса поддержки, это Хацумэ Мэй! — Б-без обид, верно? — спрашивает Очако, голос которого едва слышен из-за Присутствующего микрофона. Она внутренне паникует из-за небольшого заикания в своем голосе, потому что, ну... Каштановолосая же на сцене, она не может просто так опозориться! Герои наблюдают; её родители наблюдают! На кону её будущее! Хацумэ надевает защитные очки на глаза, всё еще ухмыляясь. Девушка стоит, наклонившись, положив руку на бедро, и роется в своём вспомогательном оборудовании, чтобы достать несколько странных приспособлений. — Нет, вовсе нет! — восклицает она, снаряжая несколько из них. Одно из них знакомо: реактивный ранец, который был у Мидории в кавалерийском бою. До этого Хацумэ предложила Очако несколько своих "деток". Чтобы уравнять шансы, она объяснила нерешительность Очако. В конце концов, у Хацумэ было оборудование, а у Урараки его не было — должна же быть какая-то несбалансированная сила. Но, что ж... — Разве это не делает ситуацию ещё более несправедливой? — Очако усомнился, — у меня есть подготовка героя, но если вы дадите мне это, у меня также будет вспомогательное снаряжение. У вас просто есть ваше снаряжение, — она почесала затылок, застенчиво улыбаясь в ответ на растерянный взгляд Хацумэ. — Я-я просто думаю, что предпочла бы сражаться тем, что у меня есть, понимаете? Нравится, эм... нравится импровизация! Потому что на настоящем поле боя всё будет по-другому, так что... Да, ничто в жизни не было справедливым. Этому её научила жизнь Урараке, которая состояла в основном из помощи родителям на работе. И, возможно, ей следовало взять оборудование для собственной выгоды, чтобы привлечь внимание большего числа людей, объединив свои возможности с вспомогательным оборудованием. Но это просто... не подходило. Хацумэ просто смотрела на неё долгое-долгое мгновение, просто наблюдая. Затем она тихо произносила "ха". Однако обычная буйная энергия Хацумэ с лёгкостью вернулась, когда она с улыбкой хлопнула её по спине. — Если это то, чего вы хотите, — сказала Хацумэ, смягчаясь. Когда матч фактически превращается в рекламу для Хацумэ, Очако чувствует лёгкое сожаление из-за того, что не получила экипировку; в конце концов, она, по крайней мере, помогла бы сопернице немного больше в её карьере, если бы сделала это, и Урарака всё равно победила бы. Но это мелочь по сравнению с простой, крошечной гордостью, которую она испытывает, имея возможность показать, на что она способна, выступая против кого-то с большей поддержкой.

____

— Теперь, когда перерыв закончился, давайте перейдём ко второму матчу! — Присутствующий кричит в микрофон, его голос разносится по всему стадиону. Хмурый взгляд Кацуки становится ещё мрачнее, когда он пересекает зелёное поле, направляясь к месту битвы. Он останавливается с соответствующей стороны, почти настраивая этого крикливого диктора, когда тот продолжает: — Он был своего рода знаменит в средней школе! Это не лицо обычного человека! С курса "Герой", это Бакуго Кацуки! Против! — небольшая пауза наполняет воздух чувством разобщенности и нерешительности — ....Извините, — говорит Присутствующий микрофон, — он пока не сделал ничего, чтобы выделиться, но я болею за него! Также из курса "Герой" это Шода Ниренгеки! Первое, о чём думает Кацуки, когда смотрит на своего противника, это: Шода Ниренгеки выглядит чертовски слабым. Но из того, что он видел у некоторых других учеников, Бакуго не может точно недооценивать людей, как он это делал в Алдере, потому что все они были чертовски слабыми в средней школе. И судя по тому, что светловолосый парень видит перед собой, с широко раскрытыми глазами статиста и сдвинутыми бровями, которые так жутко напоминают ему слабого, бесполезного, кроткого Деку, Кацуки должен быть настороже и играть грязно. Но независимо от того, как выглядит статист или в чём может заключаться его Причуда, Кацуки переходит к сути, даже когда Банановая Голова замолкает, но толпа всё ещё ревёт: — Эй! Если вы собираетесь отказаться, сделайте это сейчас. Вы не отделаетесь "ой". Статист, похоже, не обиделся — на самом деле, он кажется более решительным, выражение его лица меняется на что-то более непоколебимое. — Хотя я ценю, что вы даёте мне возможность выбора, — начинает он, — я не планирую так легко уходить. — ГОТОВЫ?! — кричит Присутствующий микрофон, — НАЧИНАЙТЕ! — Тогда умри, — рычит Кацуки. Бакуго немедленно бросается вперёд, уже намереваясь покончить с этим одним ударом. Сам статист также бежит через поле, намного быстрее, чем ожидал Кацуки. Они встречаются голыми ударами, взрывами между каждыми несколькими ударами или около того. В какой-то момент блондин делает дополнительный выпад, делая несколько шагов назад, чтобы увеличить расстояние между ними. Постепенно они потихоньку приближались к границе со стороны экстра, и у Кацуки недостаточно вспотели ладони для финального взрыва. Как будто, чёрт возьми, он выходит жалким образом, словно преодолевает этот дерьмовый барьер из-за внезапного хода, который делает его противник. Но затем, как раз в тот момент, когда он собирается броситься вперёд, раздаётся тихое: "Сейчас!" — и Кацуки свободно чертыхается, чувствуя, что место на его правой руке, как будто захлопнуто. Он едва пошатывается, но боли достаточно, чтобы взглянул туда, где Причуда Статиста — потому что это не может быть ничем иным, кроме этого, так как этот Статист находится по ту сторону проклятой сцены — попал. Это, блять, намёк на синяк? Присутствующий микрофон комментирует или что-то в этом роде, но Бакуго едва слышит это из-за внезапного сосредоточения на своём противнике. Он всё ещё стоит и уже принял боевую стойку, рукава его одежды слегка подпалены. Едва остаётся время разобраться, что, чёрт возьми, произошло, когда Кацуки приходится отбивать новые голые атаки, на этот раз производя взрыв гораздо быстрее и заряженнее, чем раньше. И затем это происходит снова, когда его противник пересекает чертово поле, его рукава еще больше обгорели. — Сейчас, — говорит Статист, и внезапно запястье Кацуки разрывается от боли. Блондин стискивает зубы, другой рукой ему не терпится схватить его за запястье. Он бросает убийственный взгляд на Статиста, другой всё ещё решительный и непоколебимый. Итак, новый план: немедленно разнести это дополнение в дребезги, потому что с его грёбаными хитами что-то не так. Кацуки делает именно это, продвигаясь вперёд взрывами. Он играет в наступление, безжалостный в том смысле, что не даёт сопернику лишнего времени на реакцию. Его противник справляется с этим на удивление хорошо, встречая его удары кулаками и взрывы быстрой, надёжной защитой. Это раздражает — чертовски бесит. Лишний пытался смениться, пока они сражались, да? Поскольку оба так близки к пограничной черте, и если это лишнее могло активировать его Причуду, пока Кацуки стоит спиной к черте, он думает, что для Бакуго это могло быть всё — он мог заставить блондина дрогнуть, мог вытолкнуть его так чертовски просто. Кацуки отшатывается, как только ему кажется, что подошёл слишком близко, следя за тем, чтобы жар попал в лицо Шоды. Этот ублюдок всё равно активирует свою Причуду, отчётливая волна боли обрушивается на внутреннюю поверхность его локтя. В этом есть закономерность, слишком легко различимая: правая рука Бакуго, его запястье, локоть... Лишний пытается вывести его из строя. За исключением тех случаев, когда Кацуки на мгновение сосредотачивается, он обнаруживает, что боль в локте становится... меньше? Незначительно, но достаточно, чтобы быть едва заметной при остром ощущении. Глаза Кацуки прищуриваются, и смотрит на Шоду, чтобы ещё раз оценить его. Он вспотел, всё ещё выглядит чертовски раздражающим, но также в его глазах появляется намёк на панику, когда они встречаются взглядами, так быстро, что это могло бы показаться нереальным. О? Он думает, что Кацуки что-то выяснил? Правая рука, одно из запястий и локоть. Таинственная боль в каждом месте удара, вызванная его Причудой, которая уменьшилась. Кацуки почти уверен, что Шода попал в этих местах, именно в таком порядке, от самых старых к самым новым. О, Бакуго едва может скрыть дикую улыбку. Особенность Статиста слабеет с каждым использованием. Блондин не обязательно знать, как это, чёрт возьми, работает; он просто должен знать, что победа неизбежна. С новой энергией Кацуки бросается вперёд, без колебаний нанося удар за ударом по лицу Старикашки. К тому времени, как он отступает, на его "Старых Волосах" остаётся много пепла, а на коже виднеются мелкие ожоги, а также частички грязи и пыли от цемента под ними. Чем больше продолжается это дерьмо, тем мощнее взрывы Кацуки. В этот момент Бакуго победит. Однако Шода, как и его слово, так просто не сдаются. Его кулаки, постоянно сжатые из-за блокирования и атаки Кацуки, немного расслабляются. Блондин напрягается, наблюдая за тем, что находится в руках его противника: похоже, осколки сцены. Шода, не теряя времени, подбрасывает его в воздух. Парень рвётся вперёд, готовый разрушить любой свой план, когда он шепчет: "Сейчас!" — а потом этот бетонный осколок летит в сторону Бакуго. Он едва может замедлить движение настолько, чтобы не нарушить равновесие, откинув голову в сторону, едва не задев щеку. Чёрт, он чувствует, как это дерьмо срезало несколько прядей его волос. Блондин чувствует, как на его лице расплывается кровожадная, наполненная адреналином ухмылка. Статист уже подбрасывает в воздух ещё одну (на самом деле, целую пригоршню), целясь точно туда, где снова приближается к блондину. Очевидно, что пуля должна была попасть ему в лицо, но Кацуки рванулся вперёд, уже уворачиваясь от осколка, который почти задел его ухо. Это дерьмо должно быть каким-то образом остановлено, или мера по наихудшему сценарию. Довольно дерьмовая мера, потому что Старый Волос может делать только одно за раз, и скорость его бетонных осколков, кажется, замедляется. Кацуки с лёгкостью уклоняется от остального шквала, ни разу не сбиваясь с пути к Старым Волосам, хотя его рука, запястье и локоть всё ещё пульсируют тупой болью. В конце концов, Кацуки заканчивает тем, что направляет полностью заряженный взрыв прямо перед Шодой. И с улыбкой выпускает его, выбрасывая своего противника за линию разграничения и со сцены. Долгое, очень долгое мгновение на стадионе царит тишина. Кацуки засовывает руки в карманы, уставившись на Статиста, когда дым рассеивается. Его волосы сильно опалены и засыпаны пеплом, передняя часть одежды почернела. Он всё ещё в сознании, глаза полуприкрыты и смотрят на блондина. — Хорошая игра, — решает сказать этот идиот из последних сил, прежде чем тут же отключиться. Этим простым заявлением Миднайт объявляет Бакуго победителем, и толпа сходит с ума.