***
Он моргает... Рога обвиваются вокруг головы Таббо, левый треснут, как будто его безжалостно сломали. На другом — кольцо, простая золотая полоска поблескивает в свете, проникающем через приоткрытую дверь комнаты. В его волосах корона из цветов, смешивающих оттенки пурпурного, синего и красного, но только одинокий жёлтый цветок заправлен за ухо. Его козлиные уши... Шатен не в пижаме. Он в тяжелой шерстяной куртке зелёного цвета с поднятым воротником и светло-коричневого оттенка с проседью. На рукаве, обращённом к Томми, вышито множество других цветов, которые спускаются вниз, маленькие у плеча, распускаются на стыке предплечья и предплечья и смыкаются у запястья. Таббо сдвигается, и блондин видит маленький пистолет, который поблескивает у него под пальто и сквозь слои меха. И когда... когда подросток делает резкий вдох, пахнет стрельбой, дымом и ядерной радиацией. Другой подросток с ворчанием переворачивается, открывая своё лицо. Его лицо, великолепное. Лицо шатена — изуродовано шрамом, который покрывает левую половину его лица, полосой, пересекающей переносицу. Мальчишка тянется вперёд, чтобы задеть его. Глаза его друга резко открываются, придавая ему отсутствующее выражение. Один глаз ослеплен, другой с символом ядерной бомбы вместо зрачка. Зловоние радиации становится сильнее, и — Прайм, этот чертовски ядерный глаз светится? Томми отшатывается, отдергивая руку. Он моргнул. Таббо... больше не смотрит на него.***
На самом деле, смотрит... он снова повернулся к Томми спиной, как будто ничего не произошло. Он всё ещё в пижаме "пчёлка", жёлтые оттенки которой слишком яркие даже в тёмной комнате. — Что за блять?.. — шепчет блондин, протягивая руку, прежде чем снова втянуть её обратно. Он снова и снова расчёсывает его волосы. — Что... что это было...?...
Томми не должен больше думать об этом. Он просто... да, он просто недосыпает, не так ли? Он... Уилбур разбудил его примерно несколько минут назад, а разум мальчишки всё ещё витает в стране грёз, и из-за этого он видит бессмысленную галлюцинацию. Может быть, ему приснился странный лихорадочный сон, и он всё ещё засел у него в голове. Да. Да, должно быть именно так. Ещё раз, что это была за галлюцинация? Леденящий душу страх пронзает его, как самая холодная из зим в тундре, которую он мог бы назвать домом. Томми ощущает слабый запах оружейного металла и радиации. Нет, нет — возможно, он не хочет знать. Снова вздохнув, Томми поспешно соскальзывает с кровати, морщась от скрипучих половиц, которые раздаются, когда он слегка нажимает на них ногами. Блондин тянется к одеялу на полу, не отходя дальше от кровати, кончиками пальцев едва касаясь ткани, в то время как другой рукой вцепляется в матрас, как спасательный круг. Сдвинув брови и решительно фыркнув, ребёнок хватает одеяло указательным пальцем, вот так откидывает его назад и набрасывает на плечи, как плащ. Он торжествующе ухмыляется. Вскоре Томми переставляет ноги на не скрипучую сторону пола, ступая по нему лёгкими, как пёрышко, ступнями. С осторожностью он выходит из спальни в коридор; взгляд на один из входов показывает, что кто-то включил свет в этом помещении, скорее всего его старший брат. Подросток тихо фыркает, подсознательно грызя ногти. “Какого хуя он хочет, в... — Томми бросает взгляд на часы на стене, — блять... в двенадцать утра? Какого хрена?” Уилбур обычно ложится спать в десять часов дня и просыпается в три из-за своего долбаного графика сна. Томми и Таббо гиперактивны по утрам только потому, что пьют кофе Фила, когда он не смотрит, а потом вырубаются около девяти и просыпаются в шесть. На самом деле, Техно сейчас должен быть единственным, кто не спит, потому что его график сна такой же плохой. Только их отец самый ответственный, когда дело доходит до сна. Это не значит, что мальчишка не несёт ответственности — Фил просто Филза Майнкрафт. Томми крепче сжимает концы одеяла, которое держит в руках. Отражённая в оранжевом свете, его кожа выглядит слишком бледной, с лёгким голубоватым оттенком под ней. Он холодный. Блондин избавляется от своих забот — немного буквально, потому что не может удержаться, чтобы немного не расправить плечи, чтобы хорошенько потянуться....
Уилбур намазывает ему лицо мукой, прежде чем он успевает спросить, и комментарий забывается, поскольку Томми совершенно не визжит, но отвечает еще большей горстью муки. Блондин в изнеможении облокачивается на столешницу, слушая, как на заднем плане вращается духовка. Старший плюхается рядом с ним, выглядя таким же уставшим. Оба они запекаются в муке, кусочках яичной скорлупы, небольшом количестве сахара, а затем ещё немного. Возможно ещё немного глазури кое-где, хотя торт____
Они щедро поливают пирог белой глазурью, когда он выпекается, или когда они достаточно успокаиваются, чтобы завершить ссору. Кусочки муки сыплются у них из рук, как туман, и им приходится выковыривать кусочки яичной скорлупы, которая портит глазурь. Это приводит к тому, что им приходится наносить ещё один слой, чтобы скрыть, потому что ни один из них не является достаточно точным, чтобы хорошо разгладить это с помощью имеющихся у них инструментов. Правда, сверху всё ещё остаются кусочки муки, и действительно, из-за того, что они просто продолжали укладывать глазурь, однослойный "торт" теперь выглядит как иглу, но кого это, чёрт возьми, волнует? Они убрались на кухне ровно столько, чтобы покрыть торт, но это не имеет значения! Ребёнок слизывает немного глазури с разбрасывателя для глазури, или как там это называется, демонстративно игнорируя полный отвращения взгляд Уилбур. Он был куплен в магазине, но глазурь есть глазурь, и ее сладость вызывает у него улыбку. — И что теперь, здоровяк? — спрашивает младший. А старший уже роется в ящике с ножами. — Что ещё, гремлин? — говорит он, протягивая к нему нож и он превращается в меч...
Из-за чего его игнорировали? О, неважно, Томми сможет вспомнить это позже. — С днём рождения тебя, — начинает Фил с тихого, лёгкого хлопка в ладоши, создавая основной ритм песни, в то время как на его лице появляется широкая улыбка. — С днём рождения тебя, — поёт Уилбур с мягкой улыбкой на губах. Они так неестественно растягиваются на его коже. Техно откладывает книгу, но смотрит в сторону и демонстративно отводит взгляд от ребёнка. Каштановолосый и светловолосый мужчина пристально смотрят на него, пока он, наконец, не смягчается, говоря своим фирменным американским баритоном: — С днём рождения, дорогой Тесей... Синхронно они заканчивают словами: — С днём рождения тебя! — Томми улыбается, широко, по-мальчишески ярко. Он одновременно задувает свечи, вскоре поспешно срывая все зажжённые и практически бросая их на стол, когда Уилбур снова включает свет. Взяв нож и аккуратно вырезав ломтик сверху, мальчишка подсунул нож под него и вытащил указанный ломтик, и......
...и это......
...это......
...это зияющая полость, покрытая глазурью, которая заполнена бьющимся сердцем. Руки Томми заметно дрожат, когда он продолжает вытаскивать "ломтик", обнажая орган всё больше и больше, практически выпадая из-под глазури. Льётся кровь; бархатные полоски стекают вниз, вниз, вниз, окрашивая нож под собой в отвратительный, тошнотворно красный цвет. Глазурь вокруг него сминается без всякой опоры, белая на фоне ярко-красной. — Что?.. — его голос дрожит. Пальцы ребёнка почти роняют нож, — Уилбур, мы... мы что-то напутали или что-то в этом роде? — Да, — говорит Уилбур, но его голос... другой? — Я думаю, мы это сделали, Томс. Не правильно... Не правильно! Ничто из этого никогда не было правильным! Томми поворачивается к брату, и в мгновение ока его встречает только камень, и он стоит на согнутых, шатких коленях с порезами по всей коже. Его ослабевших пальцев владеть окровавленный меч в своей руке, что шашлык чьё-то сердце. Нет. Нет. Меч, который был в процессе вырвать чей-то орган... Ребёнок не смотрит на жертву — он не может этого вынести, ведь это только усугубило бы его трясущиеся руки и бьющееся в панике сердце. Отстранённо, когда он поднимает глаза и смотрит кого-то — видит каштановолосого — Томми думает, что увидеть жертву было бы в тысячу раз менее страшно, чем его. Уилбур больше не в мягком жёлтом свитере и старой рваной шапочке, на плечах у него грязное, окровавленное пальто, которое развевается в дыму и от выстрелов. Грязные бинты были разбросаны по его обнажённой коже, за исключением мозолистых рук и пальцев, покрытых грязью. Даже сквозь треснувшие очки блондин видит безумный блеск в его видимом глазу, окрашенном в такой же алый цвет, как кровь на коже мальчишки. Окружающее представляет собой трансформацию, и... Раздаются взрывы. Со всех сторон, как завёрнутые "подарки". Томми кричит, на него нападают с ответной реакцией из-за того, что он находится в непосредственной близости от свертков без брони. Это обжигает его кожу, делает воздух невыносимо густым, тёплым и обжигающим, режет его шрапнелью и обломками, и синхронизируется с криками невинных, виновных и тех, кто находится между ними. Блондин действует инстинктивно, ныряя под более крупные обломки и съеживаясь, в то время как взрывы продолжают греметь, и греметь, и греметь. Они сотрясают землю одновременно с дрожью тела Томми. Клубы пыли застилают воздух и заставляют его задыхаться, хотя обломки действительно блокируют большую его часть. Однако, когда Уилбур заговаривает, ребёнок не может удержаться и в свою очередь отказывается от своей безопасности за то, что обратил на него внимание. К этому террористу. К тому, что он мог бы предотвратить, если бы Томми заботился больше. Если бы он обратил внимание. Если бы они все обратили. — Потому что, в конце концов, Ланбургу никогда не суждено было существовать, — старший заявляет, его голос ясен среди хаоса. Каштановолосый ухмыляется острыми, окровавленными зубами, наслаждаясь своими расчётами. Сплёвывая кровь на каменный пол, на котором он стоит, мужчина широко разводит руки, как композитор, начинающий песню. — Незаконченная симфония — нет, скрытая какофония в процессе создания! Наш собственный специализированный ад! Мы должны были знать, Томс; безопасных убежищ не существует для такого порочного мира, как этот, для таких порочных людей, как мы. Томми не может дышать. Его сердце падает с каждым взрывом, с каждым выстрелом, с каждой смертью — с каждым кусочком Манбурга, который рушится вместе с ним. Он оборачивается, чтобы увидеть проблеск розовой шерсти, мельканих чёрных крыльев, шипение из Холки, обещающее смерть и отчаяние, и...____
На мгновение блондин снова оказывается в изгнании. На мгновение Томми в разорванной одежде и покрыт свежими, накладывающимися друг на друга шрамами от ожогов, грязные бинты свободно свисают с его худых рук. Он сидит перед длинным берёзовым столом, уставленным тарелками по бокам и столовыми приборами, завернутыми в чистые салфетки, трясущимися руками вцепившись в подол своей изодранной рубашки. Внезапная смена обстановки заставляет его голову закружиться, окружающая тишина подчёркивает крики, кровопролитие и взрывы, которые звучат у него в голове. Спокойствие, наполняющая атмосферу, ошеломляет. Словно в этом месте мир умер. Как будто это, после того как всё очищено, тела разлагаются и жизнь продолжается, является последствием Конца Света, хотя Изгнание произошло до него. Дрим улыбается ему через стол, проклятый ублюдок. Он разворачивает салфетку, на которой лежат столовые приборы, и впивается зубами в свой кусок торта, как ни в чем не бывало. Кусочек торта... Время замедляется, жизнь останавливается. Или, может быть, в изгнании ни того, ни другого вообще не существовало. Томми бросает взгляд в центр стола. Перед ним бархатный торт, покрытый белой глазурью. Ломтик уже подан на его тарелке, ещё порции переданы людям, которые так и не пришли, и ребёнок чувствует мучительное желание выблевать.***
И вот он оказывается в Ящике Пандоры, узнавание происходит так же быстро, как если бы его разрезали остатки бомбы от оглушительного взрыва. Краткие звуки набегающих на берег морских волн и попутного ветра стихают, но тишина, которая приходит им на смену, такая же удушающая. О, Прайм, ребёнок снова в Ящике Пандоры! Томми тошнит, словно он выбрасывает свои органы наружу. У него болят лёгкие, болит живот. Отлично, всё болит. В желудке у него ничего нет, потому что за время пребывания в этой камере присланная еда стала более скудной, но блондин всё равно сидит сгорбившись, хотя бы для того, чтобы отрицать чужое присутствие рядом с ним. — Чёрт, — хрипло выдыхает Томми в конце, голос хриплый, под ним небольшая лужица слюны. Его руки хватаются за волосы, ощущение заземления. Сквозь пряди он чувствует, как что-то капает, окрашивая его золотистые волосы, и он отдирает руки и видит кровь — но её нет, всё это галлюцинация, и мальчишка борется с желанием рассмеяться, потому что, возможно, он наконец-то начинает бредить. Это было бы милосердием, но, по-видимому, Томми не позволено иметь этого в своей дерьмовой жизни. Он вдыхает призрачный дым и искусственный морской бриз, выдыхая весь свой страх, и пропитывает воздух, его ужас, делая его удушливым и напряжённым. — Чёрт!.. — его глаза мечутся по сторонам. Обсидиановые стены, тусклый светящийся камень, скудная мебель, лава, которая горит у него за спиной, и Прайм, это всё там, чёрт, это все там... Дрим стоит перед ним, улыбаясь так широко, что Томми видит это сквозь треснувшую маску. — Это сработало, — говорит мужчина, уважаемый, ликующий, одержимый и невменяемый. — Это... это, блять, сработало! Он смеётся, но не своим обычным хрипом, а кудахтаньем человека, опьянённого властью. Томми вздрагивает, отшатывается назад и падает на колени, дрожащие руки крепче вцепляются ему в волосы—картофель—
вниз!—
____
Блондин наклоняется под углом, едва успевая увернуться вправо. Удивительно, но сверху на нём никого нет, так что в конце концов он опрокидывает то, на чём лежал, и жёлтое одеяло, накрывшее его тело, падает вместе с ним. В его голове вспыхивают воспоминания о мягких жёлтых свитерах и рваных шапочках, и... он извивается, извиваясь всем телом, отчаянно отбрасывая ткань в сторону. Томми, пошатываясь, поднимается на ноги, рукой открывает свой инвентарь, избавляясь от привкуса желчи в горле, а его глаз всё пульсирует. И он... Он должен убить Дрима, мужчину, который собирается убивать его снова и снова. Нет, нет, нет... Мальчишка размахивает оружием, которым он вооружен, наугад, удивлённый его весом, а также тем, что удара нет, и чуть не падающий. Ребёнок восстанавливает равновесие как раз в тот момент, когда его дрожащие пальцы соскальзывают, оружие со звоном отлетает в сторону, поэтому он рычит, а его глаза отчаянно оглядываются вокруг — дверь, окно, полки, свет... Окно? Томми задыхается от внезапного отчаянного вдоха, его инстинкты переходят на гиперпривод. Где находился мальчишка? Что это за место? Ему нужно выбраться... Дрим... Где Дрим? Где... Где этот зелёный ублюдок? Схватившись за грудь, Тесей хватается за своё сердце, за свои учащённо дышащие легкие. Его руки дрожат, и какая бы вещь, которую он подсознательно надел, падает на землю с клацаньем, и — и где он? Это не Ящик Пандоры, это не Изгнание, это не Конец света, где он? Томми заставляет себя дышать, даже несмотря на то, что в груди у него что-то грохочет, как будто это граната, которую он только что нажал на курок, и она вот-вот взорвётся, и он чувствует каждый болезненный контраст и сокращение своих лёгких. Он едва может сделать вдох достаточно долго, чтобы насладиться этим, насладиться тем, что он всё ещё жив. Он не должен был дышать. Томми мёртв, уже давно. Блондин почувствовал, что умирает, глаз выбит и истекает кровью в мёртвой, тёмной тюремной камере, созданной кем-то, кому он, чёрт возьми, доверял. Всё это бесполезно; отрицать бесполезно. Мёртв, он мёртв. Он должен быть... Ему требуется много-много времени, чтобы просто вдохнуть и выдохнуть, и еще больше, чтобы сосредоточиться, не впадая в оцепенение. Томми, наконец, открывает глаз и видит свой диван, на котором он спал, одеяло, которое он свалил в беспорядочную кучу на полу, и посох рядом с этой кучей, а также ещё один посох в другом конце комнаты. В стене над посохом, который он, вероятно, швырнул, видна свежая вмятина. А. Это учительская — или его район в U.A, а не его дом. Должно быть, вздремнул после школы или что-то в этом роде. Спасибо Прайму, что это звуконепроницаемое место; у Томми саднит в горле, так оно и было... Не кричал, нет — орал, он орал. Ребёнок, конечно, никогда не кричит. Томми устало вздыхает, медленно собирая с вялыми движениями. Он запихивает два посоха в свой инвентарь и одеяло на диване, неубранное. К чёрту опрятность. Он просто так... так устал. Однако больше не сможет заснуть. Не с таким кошмаром, как этот. Да, ему много раз снились кошмары, но они... они ещё не были такими напряжёнными. Что он вообще может сейчас сделать? Большая часть школы, должно быть, закрыта в целях безопасности или что-то в этом роде. Возможно спортивные залы открыты, но он просто... Томми сейчас не может смириться с тишиной. Тоже не может смириться с дракой. Это жалко. Это чертовски глупо. Точно так же, как и любое другое дерьмо, показывающее его причастность к этому серверу. Томми должен быть мёртв. Блондин снова вздыхает. Он выходит из своей комнаты и движется, повинуясь инстинкту, бредя по коридорам с опустошенным разумом, когда всё начинает отключаться.____
Томми оказывается в местах обитания диких животных на В-1. Не знает точно, как долго он здесь дрейфует. Даже не догадывается, как он туда попал. Первоначально это была просто Клементина, которая предложила свою сторону сразу же после того, как взглянула на него, такая умная корова, какой она и является. Но потом несколько кошек или собак прижались к его бокам, несколько птиц устроились у него в волосах, и теперь он был здесь, покрытый мехом, перьями и, возможно, чешуей всех видов. Их мягкое дыхание наполняет безмолвный вольер. Он не испытывает клаустрофобии. Возможно. Больше ни в чем не уверен. Однако мальчишка не хочется рвать свою кожу на куски, и стены не смыкаются. Чувствует себя немного в большей безопасности, чем если бы его здесь не было. Это должно что-то значить. В этом тепле чувствуешь себя как летом, даже когда всё кажется диссонирующим. Пот липнет к коже Томми, как другая кожа. Похоже на лето, но ребёнок всё ещё чувствует себя мёртвым. По крайней мере, это меньше, чем если бы он был один на улице. — Так вот где вы были, — произносит знакомый протяжный голос. Комнату наполняет аромат кофе, хотя и приглушённый. Мальчишка осторожно перемещается, чтобы не нарушить импровизированный сон всех животных, и делает это так, чтобы его глаз мог видеть постороннего. Фигура деформируется. Мужчина одет в чёрное. Есть немного серого. Ещё раз, кто он? Чёрный, серый. Оттенки бледной кожи. Томми моргает, и это похоже на кожу мертвеца. Кожа, которую он носит. — Айзава, — наконец-то в состоянии признать ребёнок, вяло вспоминая внешность собеседника. Голос блондина звучит хрипло даже для него самого, а во рту словно омертвевшая кожа, поэтому он не улыбается в знак приветствия, как, возможно, делал раньше. Несмотря на это, мог бы улыбнуться. Несмотря на это, герой андерграунда в свою очередь кивает рибёнку, делая маленький глоток своего, предположительно, свежесваренного кофе. — Что привело вас сюда? — Томми не может заставить себя ответить, — нужна помощь, чтобы выбраться? — мальчишка качает головой, — хорошо. Как долго вы здесь находитесь? — линчеваль пожимает плечами. Айзава хмыкает, становясь на уровень Томми, усаживаясь крест-накрест на землю. Удивительно, но мужчина не достаёт свой спальный мешок. Он просто сидит там, потягивая кофе, позволяя некоторым животным просто окружить его. — Уже двенадцать тридцать семь, — заявляет мужчина, почёсывая мурлыкающую кошку между ушами, — вы пропустили большую часть занятий, — Сумрак хмыкает, немного смутного сожаления заполняет его разум. Изуку, должно быть, сейчас сходит с ума от паники. — Не хотите переезжать? Проглотив, Томми отвечает: — Не-а, — это все ещё звучит немного не так. По крайней мере, это улучшение. — Это прекрасно. Вам нужна еда? — в животе у ребёнка урчит. — Вероятно. — Хотите выбраться из своей кучи, или? — мысль о том, чтобы встать, вызывает чувство, которое он принимает за тошноту. Всё кажется слишком странным; ребёнок едва может отличить это от ощущения просто существования. — Не-а, — мужчина пожимает плечами, скорее для того, чтобы потянуться, в последний раз поглаживая кошку. Он встаёт, хрустнув коленом, и, похоже, допивает остатки своего напитка. — я принесу сюда еду, — говорит он, уже уходя. Взгляд Томми возвращается к невидящему взгляду в потолок, в то время как его разум продолжает пытаться собрать себя воедино.____
Когда он снова может вернуться в реальность, Айзава подносит край тарелки к его щеке. От тарелки исходит восхитительный аромат; беглый взгляд показывает, что это карри в сочетании с небольшой пышной горкой риса. Блюдо выглядит тёплым. Теперь на нём значительно меньше животных. Клементина всё ещё лежит на боку, терпеливая. К его ноге прижался кролик. Кошка растянулась у него на бедре. Айзава оставляет тарелку рядом со своей головой, а сам держит маленькую черную коробочку. Вероятно, домашнее бэнто. Он снова садится и начинает есть, как будто ничего не изменилось. — Почему вы всё еще здесь? — спрашивает Томми. Он по-прежнему не двигается. — Вы выглядите напуганными, — мужчина отвечает прямо, как и в большинстве случаев. Это то, что нравится Томми в этом человеке. Он не вешает лапшу на уши, как это сделали бы все остальные (например, он сам), не окружает себя ложью для обоюдоострой защиты. Однако на этот раз это застает его врасплох. Блондин не знает, как на это реагировать. Вместо этого он заставляет себя принять вертикальное сидячее положение, в итоге скрестив ноги друг на друге. — Спасибо, — говорит он Клементине, которая мычит, прежде чем несколько раз лизнуть его в руку. Парень ставит тарелку с тёплой едой на скрещённые ноги и, некоторое время просто тупо глядя на неё, откусывает кусочек. На вкус это похоже на то, что было бы у "торта", откуси он кусочек. На вкус это также пепел и порох. Он доедает оставшееся карри, избегая риса, и чувствует, как оно гниёт у него в желудке, как и всё остальное в нём.____
— Это был кошмар, — говорит Томми после некоторого молчания, а Айзава всё ещё сидит там, даже после того, как доел свой бэнто-бокс. Другой подтверждает это ворчанием. — Хотите поговорить об этом? — мужчина спрашивает. — Нет. Не совсем, — вздыхая, Томми откидывается назад, глядя в потолок, — это глупое дерьмо, от которого я так и не оправился. Полагаю, особый день рождения, — он нагло изображает улыбку и шутит: — Бархатный торт — худший, ноль шансов из десяти. На самом деле, любой торт — дерьмо. Не рекомендую его. Подарки были такими же дерьмовыми, — герой подполья приподнимает бровь. — У вас сегодня день рождения? — Напомни, какой сегодня день? — Двадцать первого апреля. — Тогда не совсем. Опоздало на двенадцать дней. Может быть, мой разум просто издевается надо мной ради забавы, — Томми на мгновение задумывается над своими словами. — Чёрт возьми... — бормочет блондин, в основном самому себе, — мне восемнадцать... — Айзава хмурится, странно глядя на него. — Что? — огрызается мальчишка, оглядываясь в ответ. Мужчина ничего не говорит. Подавив дрожь от пронзительного взгляда, Томми поспешно хватает свою недоеденную еду и заставляет себя встать. Клементина взволнованно фыркает от резкого движения, но блондин чувствует лишь лёгкое сожаление по поводу того, что по его коже бегут мурашки. — Просто... Давайте вернёмся, — решает он, стараясь не убежать. —Обед, наверное, почти закончился. — Хорошо, — говорит Айзава со странной интонацией в голосе, следуя за ним. Томми идёт быстрее.____
Мальчишка может остаться в классе 1-А только ещё на один урок, прежде чем сбежать обратно в свою комнату отдыха. Студенты слишком живые. Томми не может не сравнивать то, как они живут, с тем, каким он должен быть холодным и разлагающимся.____
Изуку, после школы одетый в повседневную лёгкую одежду, находит Сумрака в его гостиной и быстро вытаскивает его оттуда. Линчеватель на самом деле не знает, почему он проявляет инициативу в чём-то, но это должно быть серьёзно, учитывая, каким решительным выглядит Мидория. — Куда мы идем, здоровяк? — спрашивает блондин. Томми попытался вложить в это больше энтузиазма или игривости, как он обычно делал, но всё равно это звучит слишком слабо и натянуто. — Мы, — объявляет зелёноволосый, — идём в зал игровых автоматов с некоторыми другими. — Зачем? И с кем мы идем? — Изуку немного замедляет темп, когда они покидают U.A. — Ашидо, Каминари, Киришима, Джиро, Токоями и Серо будут там. И что касается зачем... Ну, м-мы не можем просто тренироваться каждый божий день до Спортивного фестиваля, понимаешь? Нам всем нужен перерыв, — переосмыслив свои слова, Мидория запинается, чуть не спотыкаясь. Подросток поворачивается к Томми, и если бы он прямо сейчас не дёргал Сумрака за ниточку, он готов поспорить, что Изуку бы дико жестикулировал, прежде чем закрыть своё взволнованное лицо. — Н-Не то чтобы хотел сказать, что ты слишком давишь на нас или что-то в этом роде! В конце концов, С-спортивный фестиваль — это к-крупное событие, которое во многом определяет к-курс нашего будущего! Но... — тут хватка Изуку немного ослабевает, и он слегка улыбается линчевателю, когда они останавливаются на каменистой тропинке главной дороги U.A. — Мы ведь можем потратить немного нашего времени на развлечения, верно? Томми на самом деле не понимает этого. Смущающе, но идея кажется немного нелепой, хотя он бы давно к этому пришёл. До Спортивного фестиваля буквально несколько дней. Это практически лучшее время для тренировок, чтобы убедиться, что боевые навыки каждого являются наилучшими, какими они только могут быть. Это то, что подумали бы все в SMP. В очередной раз ему напоминают о том, насколько отличается этот сервер. — Хорошо... — вместо этого говорит Томми, позволяя Мидории вести их к месту назначения. Изуку ведёт блондина в густонаселённый город, относительно легко лавируя среди занятых людей. Незаметно он заставляет их двигаться через менее населённые районы города, чтобы добраться до места назначения. Он ни разу не отпустил запястье своего друга и не усилил хватку. Они останавливаются в заведении, втиснутом между рестораном и магазином косметики. "TAITO STATION" — говорится в громком заголовке выше. — Должно быть, это оно, — говорит зелёноволосый, глядя на свой телефон. Томми приподнимает бровь. — Что ты имеешь в виду, говоря "это должно быть"? — А-а... — подросток чешет затылок с застенчивой улыбкой, — ну, это, э-э. Вообще-то я здесь впервые. В игровом зале. Ты бывал на таком раньше? — Нет... — Тогда это впервые для нас обоих! — говорит Мидория, уже входя. — Давай сделаем это лучше всех! Линчеватель следует за ним — и вау, срань господня, это место уже чертовски странное. Ряды компьютерных стендов разбросаны повсюду, и там есть огни, которые ослепляют его грёбаные глаза тем, насколько они яркие и красочные, куда бы он ни повернулся. Люди возбужденно болтают и кричат во многих кабинках, которые заглушает только тонна громкоговорителей, разносящих игровую музыку и звуковые эффекты по всему залу. Морщась, Сумрак оглядывается в поисках кого-нибудь из класса 1-А. Изуку делает то же самое. — Юху! — Ашидо перекрикивает уже собравшихся людей, размахивая руками в воздухе. Её розовый цвет помогает ребятам найти дорогу к ней, и, в свою очередь, группа, о которой упоминал подросток, будет здесь. Все они одеты в повседневную лёгкую одежду. — Вы сделали это! — Томми хмурится. Когда это было запланировано? — Это все мы, верно? — спрашивает Джиро, оглядывая их всех, вероятно, чтобы сосчитать по головам. — Ага! — Киришима восклицает, практически вибрируя от энергии. Каминари, который стоит рядом с ним, не намного лучше. Серо, напротив, выглядит расслабленным по другую сторону от Киришимы. — Какой безумный банкет тьмы, — бормочет Токоями. Он сливался бы с фоном, если бы не свет от потолка и экранов компьютерной кабины, отражающийся от его тёмной одежды. — Хорошо! — Ашидо подбадривает, — давайте начнём! — она лезет в карман и достаёт тысячи иен — может быть, даже сто тысяч, а потом ещё немного. Практически на лицах у всех появляется выражение шока, но розовая просто смеётся. — Момо дала нам всё это, — объясняет девушка, уже делясь деньгами, — она не против, если мы всё это потратим! Между ними восемью ста шестьдесят тысяч — да, 160 000 иен делятся на двадцать тысяч на каждого человека. Томми прикидывает в уме; это должно быть буквально около ста двадцати фунтов. На каждого человека. Что за блять? — Это... нам нужно всё это? — осторожно спрашивает Джиро, — я имею в виду... каждая игра стоит около ста иен... — что... Ещё раз, какого хрена? Это как... это как двести игр, не так ли? Для каждого человека. — Скорее всего, нет! — Ашидо весело смеётся, — но Момо слишком добра — она не позволила бы мне отказаться. Это действительно означает, что мы практически можем играть и веселиться так долго, как захотим! — Ну тогда, чего мы ждём! — восклицает Каминари, наконец-то распаляясь от предвкушения и возбуждения, — поехали!____
Позади него раздаётся смех. Линчеватель хмурится, лицо его заливает ярко-красный румянец. — Томми, — говорит розовая недоверчиво и весело, — вы плохо танцуете "Революцию танца"? — Отвалите! — кричит их наставник, двигаясь, чтобы прикрыть свой дерьмовый счет. — Здесь просто слишком много грёбаных символов, за которыми нужно следить, ясно?! Ашидо поднимает руки в знак капитуляции, смеясь. Она переходит на другую станцию Революцию танца слева от Томми, начиная свою собственную игру. — Я собираюсь показать вам, как это делает мастер!____
Девушка получает чертовски Идеальную Полную Комбинацию с первой попытки. Томми уходит, игнорируя дразнящую, самодовольную улыбку Ашидо, которую она адресует ему.____
— Ах ты, гребаная СУКА! — Сумрак визжит, сыплет английскими ругательствами, отчаянно дико крутя своего персонажа — его звали Донки Конг, если он правильно помнит. Экран мальчишки забрызган чернильными кляксами, покрывающими большую часть дороги. Что нехарактерно, Изуку только смеётся, забегая вперёд и отнимая у своего друга первое место. Хмурый вид Томми становится только глубже. Как только чернила высыхают, он с новой злобой хватается за аркадное колесо, прежде чем продолжить использовать как можно больше коротких путей и ускорений на карте, даже если они нанесут ущерб его теперь третьему месту, если он их испортит. Его место падает — с третьего, на четвертое, на шестое, — прежде чем оно снова взлетает, поднимаясь по рангу на второе. Он натыкается на коробку с товарами как раз в тот момент, когда тележка зелёноволосого ненадолго появляется перед ним и ухмыляется. Изуку вскрикивает, когда в него попадает красный снаряд, блондин обгоняет своё правило и снова становится первым. Теперь Сумрак тот, кто смеётся Изуку в лицо. — Получи это, сука! Раздражённый Изуку быстро приходит в себя, тележка его персонажа — он выбрал Луиджи — мчится вперёд, чтобы первой столкнуться с тележкой Томми. В итоге ни один из них не выигрывает. Они оба забыли о процессоре, который заменял других игроков, и Пич оказывается на первом месте, а Сумрак и Изуку — на втором и третьем соответственно. Если бы последний был немного быстрее, он бы опередил Томми и занял второе место. — Перемирие? — спрашивает линчеватель, уставившись на таблицу лидеров. Изуку, пребывающий в подобном трансе, говорит: — Да. — Хочешь повторить попытку, за исключением того, что пока один из нас обыгрывает Пича, мы выигрываем? — Изуку кивает, уже начиная другую игру. Таким образом, Перемирие в Mario Kart заключён. В этой игре Пич не становится первой, но Йоши становится первой. Томми становится пятой, а Изуку — третьей. Перемирие в Mario Kart пересмотрено, чтобы включить в него угрозу динозавров. Наконец, в последующей игре-реванше против обоих процессоров зелёноволосый становится первым, а блондин — вторым. Пич и Йоши становятся шестыми и девятыми соответственно. Томми даёт Изуку пять, и они оба радуются славной победе. Однако Мидория, предатель, вскоре ухмыляется и разрывает Перемирие в Mario Kart в клочья тремя словами: — Я всё равно выигрываю. — Ты, УБЛЮДОК...!____
После того, как Сумрак снова дважды победил зелёноволосого в Mario Kart, используя чистую злобу в качестве топлива, он обнаруживает, что Токоями играет на Тайко-но Тацудзин, а Тёмная Тень делает то же самое, но только на другом барабане рядом с ним. Вероятно, у них обоих всё получается довольно неплохо. Последний замечает Томми, прежде чем в его взгляде появляется какая-то решимость. Тень начинает играть лучше, чем раньше, и вскоре становится более совершенным, чем Токоями. Удивительно, но это вызывает одинаковую реакцию у Фумикаге. Они оба начинают играть лучше, когда замечают, что другой выходит вперёд, пока линчеватель не начинает думать, что они оба стараются. В какой-то степени это действительно удивительно, учитывая, насколько быстрыми становятся ритмы. В конце концов, Тёмная Тень побеждает с самым совершенным результатом в целом, надуваясь и издавая победоносное "хех!". Он прихорашивается от восторга, выжидающе глядя на Томми. — Э-э? — красноречиво начал Сумрак, — отличная работа для победы, чувак. "Чувак" гендерно нейтрален, — Тёмная Тень всё еще смотрит на него, хотя его глаза светлеют. — Вы... хотите яблоко? — Тень широко сияет; иронично, учитывая его название. Томми пожимает плечами, открывает свой инвентарь и достаёт запасное яблоко. Он подбрасывает его в воздух, но не слишком высоко. Тёмная Тень бросается вперед, хватая плод зубами. — Хан! — он каркает с набитым ртом. — Тёмная тень! — Токоями отчитывает, распушив перья. — Шляпа? — оно отвечает, проглатывая фрукт целиком. — Тёмная тень... Ты не можешь просто... Это аркада! — Хотя Томми всё равно дал мне яблоко! — оно скулит. Ах, это определенно сигнал ему бежать. Блондин немедленно бросается прочь и смешивается с толпой, благодарный за то, что его ноги длиннее, так как он выше, но оплакивающий свои светлые волосы, из-за которых он торчит, как чертов больной палец.____
Опустив маленький молоточек, Томми наблюдает, как индикатор игры "силач" светится всё ярче и ярче... Это достигает вершины, даже немного превосходит её и даёт ему больше очков. Он восхищенно ухмыляется, уже направляясь за билетами, когда... — О! Это выглядит круто! — Киришима восклицает рядом. Блондин вздрагивает, поворачиваясь к рыжеволосым, который уже извиняюще улыбается. — Простите! Вы не возражаете, если я попробую взорвать это? — Да, конечно, Большой человек. Постарайся изо всех сил, — линчеватель отдаёт короткий молоток рыжему — ну, Киришиме всё равно придётся подойти, потому что верёвка, соединяющая оружие с автоматом, была слишком короткой, но неважно. Киришима лишь немного колеблется, прежде чем ударить молотком по столу тем же способом, что и Томми; вместо этого на этот раз счёт выше, чем у мстителя. — Здорово! — радостно восклицает мальчишка. Другой, однако, прищуривает глаза. Томми ни за что, чёрт возьми, не оставит Киришиму чемпионом по ударам молотком. Это был его первый титул. Это был его титул. С новообретенным энтузиазмом блондин жестом просит передать ему молоток. Эйджиро так и делает, и, введя ещё денег, Томми разбивает молоток. Оценка выше, чем у Киришимы. Это просто заставляет рыжего захотеть получить ещё больше. В конце концов, они продолжают повторять это снова и снова, пока Томми не становится почти уверен, что они, возможно, наберут тысячу очков — и тогда их пришлось отозвать. В противном случае они бы слишком долго блокировали других людей, которые хотели им воспользоваться. Они потратили на эту штуку три тысячи иен. Теперь Киришима не может перестать хвастаться тем, какие мужественные они с линчевателем, и он думает, что потратить столько времени и денег абсолютно того стоило, чтобы его признали Самым Большим Человеком, которым он является. И именно Томми получил последний самый высокий удар!____
Джиро получает высший балл в Герой гитары. Томми бросает один взгляд и быстро отворачивается. Нет, блять, как он пытается... Джиро может оставить себе эту корону.____
— Томми, после сегодняшнего никогда не играйте с нами в стрелялки на виду, — говорит Каминари из ниоткуда, и Серо согласно кивает, наблюдая за происходящим. И Каминари, и Томми играли в игру, в которой они в основном стреляли в зомби в постапокалиптическом мире и пытались выжить. Томми вздрагивает. — Что? — Вы слишком разбираетесь в этом, — продолжает другой, указывая на партитуру Томми на текущем этапе. Что было... может быть, в десять раз больше, чем у Каминари. В конце концов, линчеватель не промахнулся ни по одному зомби и не застрелил гражданского. — Я чувствую себя хуже, просто глядя на вас сбоку, чувак! Как вы вообще это поняли?! — Ну... — после решающего боя в SMP, того, с которым он столкнулся против Дрима с луками, Томми сразу же начал тренироваться, насколько это было возможно, с луком. По его мнению, его цель превратилась из незначительно хорошей в чертовски эффектную. Однако он этого не говорит. — Я просто стал хорошим, сучка, — вместо этого говорит мальчишка, надменно ухмыляясь и снисходительно наклоняя голову. Каминари раздражённо фыркает, поправляя пластиковое аркадное ружьё в своей руке. — Давайте продолжать! — решительно заявляет он, — теперь я просто должен победить вас, даже если шансы невелики!____
Каминари по-прежнему проигрывает — фактически, он проигрывает три раза. Каждый раз Томми убивает на сотни зомби больше, чем он. — Я беру назад свои слова о том, что вы никогда не играете в видеоигры на виду у нас — точнее, у меня! — восклицает он, вскоре указывая на линчевателя с его почти идеальным результатом. — Каждый раз, когда будет игра в стрелялки и я увижу вас, мы будем соревноваться! И однажды я выиграю, клянусь в этом! — Томми удивлённо фыркает. — Я буду настаивать на этом, сукин сын, — говорит Сумрак, игнорируя решительное выражение лица Каминари, когда тот возвращается к игре.____
— Это, блять, лучшая игра на свете! — снимая VR-гарнитуру, чтобы на мгновение вытереть лоб, Сумрак смеётся, затаив дыхание. Он крепче сжимает в руках контроллеры, прежде чем снова надеть наушники и выбрать другую песню. — Конечно, он тоже хорош в "Бить саблей", — ворчит Каминари, но всё это беззаботно. На другой виртуальной гарнитуре Джиро играет другую песню "Бить саблей" почти безупречно. Серо утешающе похлопывает другого парня по спине, в то время как другой сокрушается о том, что бы он получил, если бы играл по сравнению с Томми и Джиро.____
В следующий раз, когда блондин увидел его, Изуку держал подмышкой плюшевого кролика: мягкого на вид белого кролика чиби. Он уверен, что младший подросток говорил ему что-то о том, чтобы поиграть с ним в другую игру. — Где, чёрт возьми, ты это взял? — О-о-о, это? — Мидория взглянул на свою плюшевую игрушку с гордой улыбкой. — На кран-машине! Я... я всегда хотела одного из этих малышей; они такие же мягкие, какими кажутся! С новообретенной поспешностью Томми потребовал: — Отведи меня к нему, — с небольшим замешательством в голосе, которое не пересилило любопытства. — Хорошо?..____
Линчеватель пробыл у автомата по меньшей мере двадцать минут, а в его инвентаре уже есть множество плюшевых игрушек: голубая овечка, пятнистая корова, коричневый баран и полосатый енот. Томми осторожно водит металлической клешнёй прямо по массивному черно-белому коту, внося мельчайшие изменения, какие только может, с помощью этого дурацкого джойстика. Коготь отводится еще немного вправо — нет, нет, это слишком сильно. Блондин немного отводит коготь влево. И вперёд тоже, но совсем чуть-чуть. Тщательно рассчитав положение когтя на кошачьей плюшке ещё раз, Томми, наконец, нажимает кнопку, которая активирует коготь. Он опускается, опускается, опускается... Металлические захваты, или чем бы они ни были, полностью окружают кошку, прежде чем поднять её. Затаив дыхание, мальчишка следит взглядом за металлическим механизмом, который движется к части с вознаграждением. Спокойно, спокойно... В последнюю секунду плюшевый кот, блять, выскальзывает, скользкий грёбаный ублюдок. — Прайм, чёрт возьми! — Томми чертыхается, случайно переходя на английский. Он хмуро смотрит в плюшевое лицо, изрыгая более тихую череду ругательств, не менее вульгарных. Это привлекает к нему несколько взглядов, но он уже снова слишком сосредоточен на машине, чтобы хотя бы заметить это. С четвертой попытки — последняя была третьей — Томми наконец-то достает эту чертову штуковину. Её увеличенные глаза, которые явно должны были быть очаровательными, только издеваются над ним. Он усмехается, запихивая предмет из своего инвентаря между бараном и енотом, и, наконец, отступает с довольной улыбкой. — Томми! — упомянутый блондин сильно вздрагивает, резко оборачиваясь, чтобы увидеть владельца голоса, указывающего пальцем на Клару в своём инвентаре. — О... Простите, — Ашидо виновато улыбается. Линчеватель вздыхает. — Всё в порядке, — говорит он, быстро проводя рукой по волосам, — чего вы хотели? — Итак, ладно! — Начинает она, хлопая в ладоши, — все планируют скоро уйти, потому что аркада закрывается. Это так? Не то чтобы Томми разочарован, нет — просто показалось, что прошло всего несколько минут. Сколько времени прошло? Прежде чем его молчаливое созерцание начинает вызывать беспокойство, Томми отвечает: — Верно. И? — Итак, — протягивает розовая, — я спрашивала некоторых других, не хотят ли они пройтись по магазинам! Пока только Джиро согласилась прийти, и я пригласила всех остальных, кроме вас! Итак... Вы хотите пойти? — она продолжает: — Момо, Джиро, Аояма, Хагакурэ, Цу и Урарака тоже будут там! Томми хмурится, но не сердито. На самом деле ему больше нечего делать, но в глазах Ашидо есть особый блеск, из-за которого всё это кажется... странным. Словно почувствовав его мысли, её улыбка становится шире. — Ну же, — умоляет она, — это будет весело! Что ж. Томми обдумывает это. Но кроме тренировок, ему особо нечем заняться. Тренировки тоже через некоторое время надоедают. — Ладно, — решает он, — я пойду. Ашидо подбадривает его, вскидывая кулак.____
Как, чёрт возьми, Томми сюда попал? Ашидо даёт блондину ещё одно снаряжение, которое он кладёт в свой инвентарь. Дополнительный вес ещё большего количества одежды поверх стопок, которые у него, должно быть, уже есть, чертовски мал, но одновременно непреодолим. Дошло уже до того, что ему пришлось сложить выигранные плюшевые игрушки в один из более пустых пакетов, чтобы сэкономить место в инвентаре... — Почему мы снова здесь? — Спрашивает он, пока Хагакуре просматривает вешалку с одеждой неподалеку. — Потому что вам нужно больше одежды, да! — невидимая девушка говорит так, как будто это самая очевидная вещь в мире. — Вы не можете просто продолжать носить свою красно-белую футболку и коричневые брюки-карго, понимаете? Это не может быть единственным, что вы можете иметь; я отказываюсь позволить этому быть. — Но... что... Это то, что вы имели в виду под "покупками", Ашидо?! — упомянутая розовая нахально улыбается. — В основном! Не волнуйтесь, мы купим и другие вещи — сразу после этого. Линчеватель стонет, отбросив всякое чувство собственного достоинства. Такое ощущение, что они занимаются этим уже часы... — Что насчёт этих, керо? — спрашивает Цую, придерживая языком другой комплект за вешалку. Аояма изучающим взглядом смотрит на подходящие брюки и рубашку, затем на блондина, затем снова на съёмочную площадку. — Нет, нет, — решает она, глядя на полку, где стояла Цую, — он, несомненно, лучше подошёл бы к этой цветовой гамме, верно, мадемуазель? — зелёноволосая смотрит на то, что выбрал брюнетка, прежде чем кивнуть один раз. — Он бы так и сделал, — соглашается она, кладёт набор, который держит в руках, обратно на стойку и, схватив тот, что есть у Аоямы, быстро протягивает его мстителю. — Тебе нравится? — спрашивает девушка-лягушка. — Э-э? — Томми пялится на одежду, которую он не может отличить от миллионов других, которые Ашидо, Хагакурэ, Аояма и Цую сунули ему в лицо. — Уверен?.. — Цую бросает его ему на руки. Неохотно он вспоминает и это тоже. — Но разве то, что я ношу, не прекрасно? — спрашивает блондин, глядя на свой фирменный наряд для U.A. Ему этого кажется достаточно. Зачем тратить деньги на дерьмо, которое ему не нужно? — Так и есть, — признаёт Аояма, — но в этом-то и проблема: это просто "прекрасно". Одежда — великолепная и раскрепощающая форма самовыражения! Разнообразие необходимо! Клянусь, вы почувствуете себя лучше, когда действительно начнёте носить одежду, которая вам нравится, месье. И кому-то такому ослепительному, как я, время от времени нужны новые наряды. — Не думайте, что мы забудем о вас, Урарака и Джиро, — добавляет розовая, указательным пальцем указывая на каштановолосую, которая пыталась скрыть своё присутствие. — Вы тоже получите одежду. Мы все такие! Джиро напрягается, прежде чем взволноваться из-за внезапного внимания к ней, её ушные вкладыши придерживают платье. Она только мычит в ответ, глядя в противоположном направлении разговора, когда её рука хватает платье. Урарака крутит пальцами. — Меня это устраивает, — говорит она, но на самом деле не похоже, что каштановолосая в это верит, — но, эм... Момо, ты согласна заплатить за всё это? Это, наверное, дорого... — Яойорозу кивает, держа в руках кое-какую одежду. — Моя семья не возражает, —признаётся она, сжимая в руках две модные рубашки. Она смотрит на них обоих, прежде чем отложить одно в сторону и прижать другое к груди. — У нас слишком много денег, чтобы даже знать, что с ними делать. На самом деле это едва ли нанесло бы ущерб моему банковскому счету, — тише, больше для себя, она бормочет: — И... моя семья рада, что я трачу свои деньги на людей, которых считаю своими друзьями, — Урарака, независимо от того, слышит она последнюю часть или нет, нерешительно кивает в знак согласия. — Тогда... Я могу выбрать то, что хочу, верно? — прашивает она. Хагакуре фыркает. — Конечно! Сходи с ума!____
Они все, блять, становятся ещё более дикими. Конечная цена была чертовски безумной. Конечно, каждый получил по крайней мере по два предмета одежды для себя, а Томми досталось восемь, но... срань господня. Блондин получил здоровую дозу страха от Яойорозу, потому что она оплатила всё это, не задумываясь. Тем не менее, линчеватель чувствует, что набрал несколько фунтов к тому времени, как девочки и Аояма закончили, из-за того, что его инвентарь был чертовски набит одеждой. В его инвентаре осталось буквально всего три ячейки, и это включая его горячую панель! Остальным даже не нужно держать сумки; Томми — их прославленная сумка для покупок Deluxe. — Я ненавижу вас всех, — раздражённо заявляет он, немного расхаживая взад и вперёд, чтобы привыкнуть к новому весу. — Нет, вы не понимаете, — отрицает Ашидо, — в противном случае вы бы вообще ничему нас не учили на занятиях. — Тогда вы все, блять, мои должники. Розовая только напевает. Урарака смотрит на него обеспокоенно, как и Джиро. — Это... это слишком много? — спрашивает каштановолосая. — Нет, — немедленно отвечает Томми. — Не недооценивай меня — скоро это станет нормальным. Просто подождите несколько минут. В конце концов, я Самый Крупный Мужчина, так что, очевидно, справлюсь с этим. — Если бы он не мог, — добавляет Яойорозу как ни в чем не бывало, — тогда он бы уже отдал нам всё и ушёл, да? Ашидо тоже это поняла, — брюнетка смотрит на Томми, ожидая подтверждения. Мальчишка только ворчит что-то бессвязное и ускоряет шаг. — Куда мы идём дальше? — Могу я кое-что предложить, керо? — спрашивает Цую, — как насчёт еды? Последний раз он ел сегодня... этим утром, верно? Нет, подождите, он не ел утром — поел только во время обеда, потому что Айзава сказал, что пропустил большую часть занятий, пока не поступил в D-1. Итак, завтрака не было, только обед, а занятия в школе закончились примерно в 15:15. Если предположить, что он был здесь около трёх часов... Подождите, он вообще ужинал вчера? Мальчишка не может вспомнить. Обычно он кое-что отслеживал, потому что еда — это деликатес, который он теперь может себе позволить, и нет ни малейшего грёбаного шанса, что не будет злоупотреблять ею. Однако его тело также привыкло к периодам голодания из-за SMP, так что для него это одновременно и незначительно, и важно. Кошмар, должно быть, нарушил тот баланс, который там был. — Мми? Вы здесь? — он возвращается к сосредоточенности. — Что? — ребёнок так красноречиво говорит. — У большинства из нас на борту есть еда, — резюмирует Хагакуре, — мы спросили, не хотите ли и вы чего-нибудь. — Эм, — учитывая, что он может вспомнить, что ел ланч только за последние пару дней, — да, конечно. — Хорошо! — Ашидо сияет, — я думала о "Макдональдсе"... — Ты шутишь? — Джиро перебивает, вопросительно подняв бровь, — знаешь, какая это жирная штука? И она даже невкусная! Она слишком обработана! Урарака демонстративно отводит взгляд, поджав губы. Может быть, это был её единственный вариант питания на некоторое время? Это возможно, учитывая, как она не решалась потратить деньги Яойорозу, словно она боролась между скупостью и расточительностью. Добавим, насколько дешёвой казалась еда из рекламы, которую он слушал по радио, когда был на пляже Такода, и это обретет смысл. Чувак. Это было всего год назад, да? Томми переключает свое внимание обратно на текущий разговор. Яойорозу, которая выглядела так, будто собиралась согласиться с Ашидо, медленно закрывает рот со слегка подавленным выражением лица. Судя по тому, как расширились её глаза, девушка с ушным гнездом заметила это. — Я... я имею в виду, — исправляется Джиро, — Момо, если ты хочешь пойти, это прекрасно! Мы все можем пойти с тобой, и вы, ребята, можете поесть там; я просто не буду есть. Наверно, просто возьму содовый. Черноволосая девушка светлеет, на её лице появляется улыбка, прежде чем она немного разглаживается. — Ты уверена, Джиро? Просто хочу сходить в Макдональдс, потому что я, эм... Никогда раньше не пробовала фастфуд, а "Макдональдс", насколько слышала, популярное заведение быстрого питания, так что... Томми с лёгким недоумением наблюдает, как на щеках Джиро появляется здоровый румянец. — Д-да! — она запинается, вертя пальцем ушную раковину, — я уверена! — Так ты тоже это заметила! — Хагакуре озорно шепчет, Аояма и Ашидо внезапно оказываются достаточно близко, чтобы кивнуть в знак согласия, слушая. Томми требуется вся его воля, чтобы не вздрогнуть от того, как близко звучит её голос. — Джиро по уши влюблена! — Похоже на то, — бормочет блондин в ответ, не шевеля губами. Для этого потребовалось много практики, — вам, наверное, пока не стоит их настраивать. — Почему бы и нет? И откуда узнали, что я собираюсь сделать? — Ваш тон выдаёт это. Кроме того, это может быть влюблённость. Подождите месяц или около того; если это пройдёт, то всё. Если нет, делайте что угодно. — В этом есть смысл. Томми мягко подталкивает Хагакуре в сторону как раз в тот момент, когда Яойорозу и Джиро напоминают, что у них есть зрители. В основном Цую, которая позволяет двум девушкам ещё немного поболтать, прежде чем спросить: — Итак... мы идём в Макдональдс? — А, — говорит брюнетка, — да, это то, что мы решили, — Джиро застенчиво кивает. — Хорошо! — Ашидо приветствует, — поехали!____
Как раз в тот момент, когда они собираются войти в ресторан после недолгих поисков, УраракаПодождите — Подождите! — все замолкают, поворачиваясь, чтобы посмотреть на неё. Она не дрогнула под их взглядами. — Я тут подумала... — начинает каштановолосая. Томми приподнимает бровь. — Ладно, значит, пока мы гуляли, я заглядывала в другие магазины, верно? Не для того, чтобы обойти или что-то в этом роде, но... — всё, что она собирается сказать, что это будет гениальный, блондин знает это, — эм... Во многих из них есть стенды с бесплатными образцами — это относится не только к ресторанам, видела несколько магазинов, не связанных с продуктами питания. Я тут подумала... Пока Момо, Джиро и Ашидо покупают "Макдональдсе", может быть, я, Цую, Хагакуре и Аояма сможем купить что-нибудь бесплатно? — к Томми приходит осознание. — Вы хотите украсть бесплатное дерьмо?! — он шепчет. Урарака немедленно переходит к обороне. — Н-Нет, я не об этом! — Вы гениальный изобретатель, — продолжает Томми с мальчишеской ухмылкой, — я в деле! — На самом деле, это неплохая идея, — решает Цую, кивая один раз. Это только еще больше смущает Урараку. Хагакуре, если бы её было видно, сияла бы. — Чёрт возьми, да! — восклицает она, подпрыгивая вверх-вниз. Это привлекает немного внимания, поэтому успокаивается, но это не останавливает волнение в её голосе. — Пойдёмте возьмём случайные образцы еды! А потом, самое хаотичное, что только возможно! О, и, может быть, после этого мы сможем сходить в комиссионный магазин! — Нет-нет, — вмешивается Аояма, — давайте сначала зайдём в магазин косметики! Если там выдают бесплатные образцы, они мне нужны! — Тогда, если рядом с магазином косметики есть ресторан с бесплатными образцами, мы можем взять и то, и другое, верно, керо? — спрашивает зелёноволосая. Стильный блондин делает паузу с отсутствующим выражением на лице, прежде чем кивнуть в знак согласия. — Я не подумала об этом, мадемуазель — говорит Момо, улыбаясь ей. — Спасибо, — Цую улыбается в ответ, её указательный палец слегка касается её щеки. — Тогда решено! — Ашидо хлопает в ладоши. — Вперёд, вперёд, вперёд! Хагакуре убегает, как будто это грёбаное соревнование, таща за собой Томми и Урараку за руки, последняя взвизгивает от тревоги. Аояма и Цую следуют за ней. В мгновение ока они уже просматривают панели магазинов в поисках бесплатных образцов. Томми по-мальчишески улыбается, присоединяясь к поискам рядом с Цую, к счастью, одним из самых спокойных в их импровизированной группе. Это займёт целую вечность, учитывая, с каким рвением работают остальные.____
Урарака находит киоск с маленькими вкусными пирожными, ещё один с какими-то продуктами, и ещё один, где каким-то образом раздают бесплатную газировку. Блондин немедленно набирает всю кока-колу с разными вкусами и выпечку с шоколадом или джемом, какую только может, и складывает их в своём инвентаре двумя неполными стопками. Даже при том, что он не может съесть их все сразу, он всё равно игнорирует протесты других, чтобы съесть немного. Чёрт возьми, у него в инвентаре уже около триллиона мешков их дерьма! Это его инвентарь, поэтому он позволяет себе съесть несколько дюжин пирожных и напитков, хорошо? Тем не менее, он даёт пару маффинов Урараке за то, что она указала ему на то, что первое и третье особенно выделяются. Аояма получает несколько бесплатных средств по уходу за кожей, а также что-нибудь для волос и немного косметики. Хагакуре находит самые странные, самые хаотичные грёбаные рубашки и куртки, которые когда-либо были, и в итоге линчеватель оставляет себе по крайней мере три её находки. О, и ещё есть несколько охренительных штанов, которые тоже пригодятся в бою, так что он их тоже оставляет. В целом, это похоже на успешный рейд. Спасибо, что Прайм розовая выбрала огромный торговый центр; там были практически неограниченные ресурсы.____
Когда они встречаются в точке рандеву в Макдональдсе, Яойорозу и Джиро приветствуют их обычным образом, вступая в весёлую беседу с Цую, Ураракой и Аоямой. Ашидо, однако, немедленно подбегает к Томми и Хагакуре. — Ребята, — отчаянно шепчет она с улыбкой на губах, — я ушла в ванную, пока они разговаривали, и они даже не заметили, что я ушла, потому что они были просто настолько погружены в себя. И Джиро играла со своими наушниками, как будто теребила их пальцами, и все это время краснела! — Хагакуре кажется, что она сейчас ухмыльнется. — Итак, — начинает невидимка так же тихо, — мы всё ещё ждём, Томми? — блондин вздыхает. Когда он успел стать импровизированным лидером... что бы это ни было за чертовщина? — Зависит от того, проявит ли Яойорозу тоже чувства. И что вы подразумеваете под "мы"? — О, она абсолютно любит, — выпаливает розовая, в её глазах практически сияют звёзды, когда она игнорирует вопрос линчевателя, — она выглядела такой счастливой, когда Джиро говорила с ней! Вы даже не представляете, как она смотрела на Джиро! Они были просто такими... — розововолосая девушка хватает себя за футболку там, где должно было быть сердце, крепко сжимает её и делает странное выражение лица. — Говорю вам, они были очаровательны! Томми борется с желанием снова вздохнуть. В подобных ситуациях он чувствует себя Айзавой. Может быть, именно поэтому этому человеку понадобился ассистент учителя? — И всё же, — говорит он, — вам следует подождать. Любовь требует времени и всего такого дерьма. Если в какой-то момент становится больно наблюдать за ними, потому что они настолько очевидны, тогда дерзайте. Если только один из них не сказал вам, что хочет действовать в своём собственном темпе, ухаживая за другим, или что-то в этом роде. Затем вы следите за их границами и ждёте. — Вау... — бормочет Хагакуре, — вы действительно много знаете об этом, да? — Трудно этого не делать, когда живёшь с таким человеком, как Уил, а Салли всё ещё навещает, — небрежно говорит Томми, немедленно захлопывая рот, потому что, какого хрена, это уже слишком. Конечно, Ашидо и Хагакуре уделяют этому больше внимания, они такие любопытные подростки. — Кто? — спрашивает девушка с розовыми волосами. — Никто, — огрызается блондин в ответ, пытаясь справиться с внезапно вспыхнувшим оборонительным гневом. Он отходит от них, отвоевывая собственное пространство. Воздух становится неуютным, беззаботная атмосфера исчезает. — Просто... забудьте, что я что-то сказал после своей речи, хорошо? — Ашидо хмурится. Такое чувство, что невидимая девушка тоже была бы удивлена. Они кивают и оставляют его в покое. Прайм, что заставило его сказать это? Это был непринуждённый дух товарищества? Комфортная атмосфера? Может быть, он становится мягче в этом мире или для этого класса? Хотя Томми обычно лучше контролирует себя. Может быть... может быть, эти прогулки напоминают ему о том, что с ним было раньше? Мальчишка пресекает эту мысль прямо там, прежде чем она успеет воплотиться в жизнь. Он уже перерос это. То, что Фил и Техно оставили их позади, было тем, с чем он смирился задолго до того, как Уилбур смог сказать ему, что всё в порядке и всё хорошо, хотя его глаза говорили сами за себя. Он справился с этим. Блондин должен был пройти через это. Одно можно сказать наверняка: Томми становится слишком привязан ко всем здесь, настолько, чтобы выдать подобный секрет. Но — он даже с этим ничего не может поделать! Этот хаос — именно то, к чему он привык, достаточно, чтобы испытывать ностальгию, или сентиментальность, или что там ещё, чёрт возьми! Этого достаточно, чтобы этот класс, и этот мир, и все его жители выросли за его счёт. И Томми не будет так всех обрывать! Он не будет, не может, потому что это было бы не только больно, но... Дрим... Он, даже находясь в тюрьме, всё ещё был напуган. Он должен был испугаться. У мальчишки есть привязанности, и в этом его сила. Дрим был одинок, и в этом была его слабость. Мужчина испугался силы привязанностей Томми. Он должен держаться за эту силу. В конце концов, это не помогло ему, не так ли? Быть здесь, быть мёртвым, только доказывая это. Томми отпихивает это с жаром и свирепым "заткнись нахуй". Пока... он не может просто так ляпнуть такое дерьмо... Блондин устало вздыхает, поднимая взгляд. С этого момента ему просто придётся следить за своими словами. Если это вообще поможет.____
Яойорозу вызвал для них грёбаный лимузин. Грёбаный, блять, лимузин! С собственным водителем и всем прочим. — Какого хрена... — тихо шепчет Томми. Остальные, кроме Яойорозу, похоже, находятся в том же состоянии шока, что и он, судя по тишине вокруг. Прайм, даже большинство других пешеходов и прочего дерьма остановились, чтобы просто поглазеть, — Яойорозу, что за блять? — А? — Яойорозу, которая шла к лимузину, как будто всё было в порядке, смотрит на него. Она хмурится, но не недоброжелательно. — Разве я не говорила вам называть меня Момо? У Яойорозу, должно быть, полный рот... Хм, если я этого не сделала, пожалуйста, отныне зови меня Момо! Я не возражаю! Итак... в чём дело? — Это! — восклицает линчеватель, указывая на долбаный лимузин, — не то чтобы это плохо, но... перебор, не так ли? — Яо... Момо слегка краснеет, застенчиво улыбаясь. — Считайте это "спасибо" за то, что позволили мне пойти со всеми вами, хорошо? — говорит она. — Но и-извини...Момо, деньги за игровые автоматы, а потом оплата за всю одежду, и теперь это... — Ещё раз, считайте это "спасибо". В любом случае, мои родители не позволили бы мне пользоваться машиной менее, эм... обычной, чем эта на сегодняшний день. Нормально?! Это нормально?! Какого хрена... Цую, как человек с ясной головой, первой принимает реальность. Она подходит, чтобы открыть дверцу, но останавливается, когда шофёр делает это за неё. — Спасибо, керо, — говорит девушка-лягушка с лёгким поклоном, шофёр делает то же самое, прежде чем сесть в машину. За ней следует Аояма, который вернул себе свой яркий фасад. Брюнетка садится в машину так, словно она ему чертовски принадлежит, хотя и не высокомерно. Скорее, грациозно. Это запускает цепочку домино для остальных. Урарака вошла последней, и сделала это только после некоторых подзывов других девушек и Аоямы. Даже тогда она сидела так, словно само ее присутствие уменьшало стоимость лимузина на миллионы. А затем начинается поездка, как будто это было совершенно нормально, наполненная бессмысленной болтовнёй. Через несколько минут Томми открывает свой инвентарь, его пальцы зависают над огромным количеством пакетов в нём. У всех у них были свои сумки, и он попытался разделить их на группы в торговом центре, чтобы было проще, но он уже не может точно вспомнить, кто есть кто. Что ж. К чёрту всё! Остальные всё равно с этим разберутся. Итак, он начинает вытаскивать их все. Кажется, что на периферии Аояма может сразу определить, чья сумка кому принадлежит, так или иначе, потому что это он их раздаёт. Те, что принадлежат Томми, остаются позади; остальные отдаются их соответствующим владельцам. Когда он достает последний пакет — о, это тот, в котором плюшевые игрушки, — Томми вздыхает с облегчением. Замечательно, он чувствует себя намного легче. Он не хочет складывать принадлежащее ему дерьмо в свой инвентарь. — Я больше никогда этого не сделаю, — Ашидо улыбается ему. — Спасибо! — розовая поёт песни, хотя в её голосе звучит искренняя благодарность. Её слова только заставляют других сказать ему своё спасибо, такое же благодарное. Что ж... Ладно, мальчишка не был готов к тому, что они будут искренне благодарны, поэтому он только фыркает и отворачивается, глядя в окно. Подождите. Разве это не путь к дому Тари? — О! — восклицает Аояма, также глядя в окно, — месье, не волнуйтесь, всё идёт по плану! Мы отправились в торговый центр не просто развлечься, но и помочь мадемуазель Эвергрин с некоторыми покупками в рассрочку, — Томми наклоняет голову. — Какие взносы? Когда вы... — Ах, — перебивает Джиро с притворным спокойствием, — мы спросили её рано утром. И не волнуйтесь, взносы не слишком большие.Один.
Его взгляд продолжает метаться по окнам.Два.
Мальчишка напрягает слух; он не слышит ничего, кроме звуков позднего вечера.Три.
Он начинает грызть ногти.Четыре.
Стены начинают смыкаться. Блондин смотрит на дверцу машины, находит кнопку, которая опускает стекло, и вдыхает свежий вечерний воздух.Пять...
Дверь открывается. Томми смотрит на вошедшего человека, расслабленный, но готовый к драке... О. Это просто Урарака. — Эй! — неловко начинает девушка. В обычной обстановке её голос был бы тихим; в тихий вечер он звучит немного громко, — эм. Мы закончили укладывать все необходимое. Хотите зайти и немного отдохнуть, прежде чем мы все отправимся домой? — блондин кивает, поспешно вылезая из машины и расслабляясь, когда, чёрт возьми, может стоять. Клаустрофобия покидает его, как дождь, попадающий в ливневую канализацию. Хотя, когда он оборачивается, его подозрения, возможно, вызванные паранойей, усиливаются. — Урарака, свет выключен. — Тари решила, что лучшим временем для оказания помощи будет нерабочее время, — быстро объясняет она. Слишком быстро. Мгновение Томми не двигается. Он пристально смотрит в лицо Урараки, хотя каштановолосая заметно встревожена. Это не ложь. — Хорошо, — решает Томми, заходя в лимузин, чтобы положить своё барахло обратно в инвентарь. Как только он это делает, он снова встаёт и идёт к двери кафе. Шаги Урараки слышны совсем близко. Внезапно она бросается вперёд, хватаясь за дверную ручку раньше, чем он успевает. Каштановолосая извиняюще улыбается, прежде чем открыть дверь, хватает Томми за руку (после того, как он не стал уклоняться) и входит в тёмное кафе. Томми хмурится, щурясь в темноте. Буквально ничего не горит. — Урарака, что... Кафе загорается по одному огоньку за раз. — С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ! — кричит хор голосов. Томми напрягается от света, затем ещё больше от шума, и ему требуется мгновение, чтобы по-настоящему осознать, что, чёрт возьми, происходило. Украшения парят в воздухе, разноцветные воздушные шары и баннеры с надписью "С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ" свисают на веревочках. Все помещение было отремонтировано специально для этого грёбаного момента, и Томми не слишком уверен, как к этому относиться. Люди, очень много людей, окружают большой стол, скорее всего, составленный из столов поменьше, сдвинутых вместе. На нём накинута скатерть с рисунком, достаточно большая, чтобы покрыть большую часть стола, а сверху лежит... еда. Много всего этого. Линчеватель на самом деле не знает терминологии для многих блюд, но здесь определённо есть несколько его любимых: тёплое карри, выпечка с начинкой из джема, которую он часто ел, когда работал у Тари, некоторые домашние блюда Инко... Просто. Так много всего. Торта нет. Подарков тоже нет. Тесей смотрит на толпу. Там большинство сотрудников класса 1-А — может быть даже все они — вместе с Тошинори, Аидзавой, Ямадой, Каямой, Недзу и персоналом ООН. Вот Тари, вот Инко, вот завсегдатаи кафе. Даже Бакуго здесь — тоже из-за его собственного нарушения. Они все здесь. Для... Для этой вечеринки по случаю дня рождения. Для его вечеринки по случаю дня рождения, которую они устроили. — Эм, — произносит Изуку в тишине. Возможно, Томми слишком долго молчал. — Мы узнали о том, что твой день рождения прошёл неделю назад или около того из... анонимного источника, так что мы, эм... Большинство из нас хотели что-нибудь сделать, даже если было поздно! Потому что для большинства иностранцев совершеннолетие составляет восемнадцать лет, и, вероятно, предполагается, что это важный день, но ты отмахнулся от него, как от пустяка. — Большинство из нас не собирались этого допускать, — добавляет Тари. Она быстро исправляется: — Никогда не позволит этому случиться снова. И этот год был бы идеальным для того, чтобы начать это, не так ли? — Многие из нас участвовали в приготовлении! — Хагакуре восклицает у входа. Гости на вечеринке по случаю дня рождения. О, Прайм, гости на вечеринке по случаю дня рождения! — Кое-что из этого может быть не очень хорошим, потому что я буду честна с вами, шеф: половина из нас не знали, как... — это вызывает у неё приступ смеха, — но! Это сделано с любовью, и ничего не слишком подгорело, так что это должно что-то значить! Ах, отдаленно осознаёт Томми. С самого начала, с тех пор как он появился в этом мире, не было никакой возможности, чтобы он не был привязан к этим людям в любом случае, не так ли? — О боже, - бормочет Урарака, широко раскрыв глаза и глядя ему в лицо, — не слишком ли много мы сделали? Почему она так сказала? Линчеватель открывает рот, чтобы спросить, но обнаруживает, что у него перехватило горло, и никакие слова не приходят на ум. Он удивлённо закрывает её, только чтобы, наконец, почувствовать, как что-то стекает по его щекам, и... О! Томми чувствует, как слеза скатывается с его подбородка, падая на деревянный пол цвета красного дерева. Он ошеломленно смотрит на неё. — Я... что... — он смеётся, немного истерично. Его трясущиеся руки двигаются, чтобы вытереть слёзы, — это не может быть по-настоящему, да? Вы, должны быть, издеваетесь надо мной? ‹Вам это не нравится?› — Кода спрашивает, уже смущаясь. Что? Что... Не так, как это? Не нравится?! Томми смеётся, громко и неистово, и, несомненно, поражает многих присутствующих. Слёзы всё ещё свободно текут из его глаз, и он не может их остановить, даже когда неаккуратно вытирает их ладонями. — Как... я... как вы можете думать, что мне, блять, это не понравится?! — восклицает Сумрак дрожащим голосом. Нет, нет, держи себя в руках. — Это потрясающе! Это такой охуенный поджог! Это здорово, зрелищно, незаурядно, фантастично — все эти слова, и даже больше! Как раз то, что нужно такому большому человеку, как я, понимаете? Держи себя в руках, Томми, держи себя в руках. Он делает глубокий, прерывистый вдох, в последний раз вытирая глаза и с трудом сдерживая слёзы. Однако это не останавливает несколько смешков. — Да! Это самая большая грёбаная вечеринка в истории, конечно, мне это понравится! В конце концов, вы все первые за... ну, вы знаете, за годы, кто осознал славу моего рождения... — о, Прайм, это слишком много, чёрт, это слишком много. Но как только он это сказал, он не может перестать плакать, — и... и мой общий блеск, даже если уже поздно, и... я просто... — О, дорогой, — бормочет Инко, уже подбегая, чтобы обнять его, и, чёрт возьми, именно это, чёрт возьми, разрушает его. Томми прижимается к её маленькому росту, тихие рыдания сотрясают его тело оглушительной дрожью. Его руки лежат на её спине, но даже в своём эмоциональном состоянии он старается не впиваться пальцами так, как ему хочется. Вдалеке кто-то восторженно кричит: — ГРУППОВЫЕ ОБЪЯТИЯ! — затем ещё одно теплое тело прижимается к его боку, и еще одно слева, руки обвивают его и Инко, и люди продолжают прибывать, пока Томми не чувствует себя полностью окруёенным теплом, радостью и, возможно, даже чем-то похожим на любовь. Он снова смеётся, легче, чем чувствовал себя много лет назад. Да, Томми теперь привязался к этим людям. Они — его дом. И он будет драться зубами и грёбаными когтями за них.____
— Итак, — начинает линчеватель, когда вечеринка заканчивается и все почти закончили убирать, — не могли бы вы сказать мне, кто был "анонимным источником"? — да, Изуку сказал "анонимный источник" не просто так, но, чёрт возьми, ему было любопытно. Кода кротко привлекает к себе внимание. ‹Клементина в основном разглагольствовала о том, что вы сказали мне о своём кошмаре, потому что сама она ничего не могла сделать, кроме как быть там. И я просто... действительно хотел что-то сделать... из-за того, что, как сказал Ми-до-ри-я, восемнадцатилетие обычно является поворотным моментом для многих иностранцев, — он извиняющимся тоном признаётся, — извините. Больше никто не знает, если это поможет. Я только сказал всем, что прошло ваш восемнадцатилетие, а также какой у вас был день рождения.› Томми просто смотрит на них в замешательстве, прежде чем вздохнуть. Он больше никогда ни о чём не заговорит в присутствии Клементины.