Отпущения грехов

Шота (по незнанию) впервые находит его в маленьком кафе. Кофе Тари — любимое блюда Шоты. Это непопулярное маленькое заведение, несмотря на постоянный запах выпечки и вкусного кофе (и, возможно, немного по-домашнему). Мужчина регулярно навещает их, и поскольку он герой подполья плюс кафе обычно пустует, никто его не узнает. Они относятся к нему, как ко всем остальным, с добротой и радушием, которые заставляют Шоту чувствовать себя нормальным. Это удивительное место, где можно хоть раз расслабиться до и после патрулирования. О, и кофе здесь не от мира сего. В новом сотруднике есть... что-то. Из того, что видел мужчина, Томми агрессивен, но при этом любим клиентами. У него короткие светлые волосы и голубой глаз, другой прикрыт тёмно-синей повязкой на глазу. Он высокий и кажется долговязым, бинты на его руках подчеркивают это, что очень беспокоит. Однако Шота не смог бы добиться от него ответа, учитывая, каким упрямым был мальчишка. Тем не менее, язык его тела говорит о многом. Например, как ребёнок вздрагивает, когда кто-то кричит от волнения, или как у него постоянно трясутся руки, или как он всегда на виду у всех, кто перед ним, и постоянно оглядывается назад, или когда он чешет руки или резко дёргает себя за волосы, когда нервничает. Это настораживает. Мужчина хочет спросить, хочет знать кто сделал это с ним, но он уже видел, что происходит, когда кто-то это делает. Томми замыкается в себе, его взгляд тускнеет, и он не отвечает или отклоняет вопрос. Таким образом, самое логичное решение — не подталкивать и ждать, это ранит героя. Однажды, когда Томми становится ненормальным напряжённым, Шота наблюдает за ним ещё больше, чем раньше. Его руки трясутся поминутно, а не хуже, как ни странно, но они засунуты в фартук, который он носит, так что мужчина мог ошибаться. Томми всё равно ёрзает, смотрит в окно, будто выжидает кого-то. Шота видит, чего именно он ждёт, когда грабители врываются спереди и ломятся в окна. Однако он не готов, когда Томми, который должен быть обычным гражданским, умудряется победить главного грабителя с помощью того, как может видеть герой, является отработанным опытом. Будто ребёнок уже дрался с людьми и знает, куда ударить, как увернуться... Он успевает только спросить, всё ли в порядке с Томми, прежде чем его вызывает полиция. Хотя, когда он смотрит на то, где мальчишка разбирает вещи, мужчина сохраняет это событие в своих воспоминаниях.

____

Шота двигается с натренированной ловкостью, чувствуя, как сгибаются его руки, когда он вытаскивает шарф и убирает его. Сумрак такой же быстрый, если не чуть меньше, хотя он всего лишь уклоняется. В какие-то моменты его ноги заплетаются, однако линчевателю едва удаётся увернуться от шарфа героя, и если Шота присмотрится немного внимательнее, он сможет увидеть, как широко раскрыты его гетерохроматические глаза. Хотя он не слишком уверен насчёт гетерохроматической части. Сумрак закрывает другой глаз светлыми волосами, и проблеск ярко-розового цвета, который Шота видел однажды, мог быть просто игрой света. Несмотря на это, у мужчины есть прибор ночного видения, а у Даска его нет. Такой уровень пространственного восприятия (или, возможно, обостренные чувства) встречается редко. Как раз в тот момент, когда Ластоголовый думает, что линчеватель достаточно измотан. Парнишка берёт из воздуха  светящийся, переливающийся фиолетовым цветом топор и отрезает кусок шарфа Шоты. Это шокирует героя настолько, что он колеблется достаточно долго, и Сумрак уходит. Герой обнаруживает, что отрезанный кусок плывет к нему с крыши, его рука ловит ткань и смотрит на концы. Это чистый срез. В шарф были вплетены металлические сплавы. Мужчина хмурится. Он звонит Цукаучи, потому что ситуация намного более сложной, чем кажется.

____

Сумрак покрыт шрамами. Его кожа покрыта старыми и новыми. Но что беспокоит, так это то, что старые такие обширные. Некоторые обвиваются вокруг его рук, и они резко контрастируют с тоном его безупречной кожи, бледно-персиковый оттенок встречается с искажённым красным в уродливом диссонансе. В чём Шота может быть уверен сейчас, когда он стоит на крыше, наблюдая, как Даск снова и снова обвивает свои руки дрожащими руками. Эти шрамы, скорее всего, не самое худшее повреждение, через которое прошёл ребёнок. Самообвинение, которое ложится на плечи мужчины, каким бы незначительным оно ни было, неизбежно. Он знает, что не всех можно спасти — однако быть пострадавшим до такой степени? Иметь такие тёмные и глубокие шрамы, о которых до сих пор не знал ни один человек? Шота чувствует, что он потерпел неудачу. Поэтому мужчина рискует и спрашивает.

____

На бинтах, которые были на Даске, были похожие кофейные пятна.

____

Интересно, когда Шота понимает, что проблемный ребёнок использует тупой посох, как во время обучения героя, так и в USJ.

____

Независимо от того, что он думает о мстителе, Шота в конце концов ловит его. Это то, что должен делать герой. Однако нормально ли это, когда линчеватель, о котором идёт речь, не сделал ничего, кроме добра? Нормально ли, когда линчеватель сделал больше, чем большинство героев — даже лучше выполнял свою работу? Пища для размышлений в другой раз. Шота делает это во время обычного патрулирования после того, как его травмы, полученные в результате инцидента с USJ, исцелились. Когда мужчина встречает Даска, который связывает нескольких грабителей, кровь разбрызгана по земле. Он держит пустую бутылку, хмуро глядя на белую жидкость внутри. В отличие от большинства других случаев, когда он наблюдает за линчевателем, пытаясь собрать воедино. Он без колебаний пытается запечатлеть линчевателя своим шарфом. Его цель уже никогда не будет прежней, но она по-прежнему эффективна. Как и следовало ожидать, мститель в маске разворачивается, роняя предмет, который он держал — бутылку? Несмотря ни на что, движение Даска медленные. Мужчина хмурится, но не останавливается. Только когда Сумрак из постоянных превращаются в сгущающиеся, его беспокойство возрастает. Он делает паузу, наблюдая, как линчеватель раскачивается, движения становятся всё более и более небрежными. Когда он присматривается внимательнее, его руки трясутся, и Шота слышит еле слышный шёпот о том, чтобы нужно купить ещё молока. Подождите. Шёпот? Даск молчит. Шота прищуривает глаза, подходя ближе. Мужчина определённо слышит, как мститель бормочет мерзкое проклятие, прежде чем упасть, и, о, чёрт, у него на спине кровоточит диагональная рана. Та кровь на земле принадлежала Даску, не так ли? Чёрт возьми — Шота проклинает себя за то, что был таким невежественным, потому что линчеватель не ранил слишком серьёзно ни одного пойманного им преступника, и у него нет ничего, чем можно было бы кого-нибудь порезать, кроме топора. Однако даже в этом случае линчеватель использует его нечасто, если вообще не использует ни на ком. Виден только посох. Шота вытряхивает мысли из головы и поспешно подбегает, маневрируя линчевателем. Какого чёрта, парниша такой тощий и лёгкий? В положение, которое не касается его спины. У одного из этих грабителей, должно быть смертельная причуда, которая могла нанести глубокий удар, но, судя по всему, им это удалось лишь частично. Герой отрывает кусок ткани от части толстовки Даска, один из лоскутных лоскутков, и немного надавливает на рану. Однако, чёрт возьми, багровый цвет уже просачивается наружу, и ему немедленно нужно позвонить 110. Но что, если они недостаточно быстры? Какой фельдшер смог бы пробраться через эти грязные, извилистые лабиринты, которыми являются городские переулки? Мужчина сомневается, что кто-нибудь из них вообще знает, где он находится, и как туда добраться быстро и с нужным снаряжением. Шота прокручивает в уме карту местности. Городская больница Мусутафу немного далеко отсюда, но это ничто для такого опытного героя подполья, как он. Там так много — слишком много крови. Шота берёт по крайней мере четверть своего шарфа, отрезает его и тщательно обматывает один, три, четыре раза, следя за тем, чтобы бинты были прочными, но не тугими. Он прерывисто вздыхает (нет, он не беспокоится за линчевателя) и осторожно поднимает Даска. Требуется немного времени, чтобы взобраться наверх без его рук и не усугубить травму, но ему удаётся забраться на крышу. Затем Шота в последний раз ослабляет хватку (умело игнорируя болезненный стон линчевателя и слабые попытки вырваться, даже несмотря на то, что у него болит сердце) и мчится в ближайшую больницу, которую он знает.

____

Персонал узнаёт Даска, как только Шота приходит. К счастью, эта больница признаёт больше его добрых дел, чем то, что линчеватель буквально незаконен, и немедленно принимают его. Профессиональный герой укладывает мстителя в маске на предоставленные им носилки, а затем все они уходят, крича вслед врачам и медсёстрам, когда те направляются в отделение скорой помощи. Ему сказали оставаться снаружи, когда они приблизятся к операционной, сесть на один из предоставленных стульев и ждать. И это — простая мысль о ожидании, о невозможности увидеть, всё ли в порядке с Даском, потерпел ли Шота очередную неудачу — действуют на нервы. Однако герой уступает, обхватив голову руками. Что ещё может сделать мужчина? Это чудо, что ему вообще позволено ждать, потому что он даже не один из стражей Сумрака. Есть ли у Даска вообще законные опекуны?.. Они ему вообще нужны? С сожалением он достаёт свой телефон и набирает Цукаучи. Есть... многое, что нужно обдумать.

____

— Вы знали, — задыхается один из врачей. Это происходит вскоре после завершения операции. Шота слышит печаль, отчаяние в его голосе и берёт себя в руки. (В конце концов, этого недостаточно.) — Знаете ли вы, — повторяет доктор, прижимая руку к сердцу, как будто это причиняет физическую боль, — что Даск всего лишь мальчик, и он самый травмированный пациент, с которым мне когда-либо приходилось иметь дело? — врач смотрит вниз, — не относитесь к этому легкомысленно, сэр. При всем моём уважении, вы профессиональный герой, и знаю, что вы многое повидали, но я сорока восьми летний врач, и видел ужасы, которых вы никогда не увидите. Однако этот... этот ребёнок? Он будет частью моих кошмаров, через что прошло его тело. То, что нам пришлось исправить. Мужчина забывает, как дышать.

____

— Ты... — Шота недоверчиво смотрит на мужчину перед ним. Кажется, что в полицейском управлении слишком много народа, хотя здесь только он и детектив, — ты... Цукаучи — ты всё же собираешься его арестовать? — Я... — Цукаучи тяжело сглатывает, — я должен. Даск — преступник. — Он ребёнок. — Да. Да, это он. Но закон есть закон, и это... — Нет, — Шота щиплет себя за переносицу и вздыхает. Такое ощущение, что у него на плечах валуны, — нет, неважно, — он взвешивает рациональность с эмоциями, чего ему не приходилось делать годами. Для Цукаучи имеет смысл всё ещё арестовывать мстителя, для Даска отправиться в тюрьму. В этом есть смысл. Это кажется неправильным, потому что линчеватель — ребёнок, которому, вероятно, никогда не суждено было им стать. Шота ещё раз вздыхает и прячет лицо в ладонях. Он больше не знает, что правильно.

____

Шота способен увидеть линчевателя разоблачённым один раз, и одного раза достаточно. Потому что... потому что это Томми, лежащий там, с респиратором на нижней части лица, дышащий, его одежда мстителя отброшена в сторону и всё ещё испачкана кровью. Это тот же вспыльчивый одинокий голубоглазый блондин, который игриво препирался с клиентами и готовил тёмный кофе, который мужчина любит больше всего. Это Томми, тот самый хаотичный мальчишка, который, блять, работает в кафе Тари, которого Шота видит буквально каждый раз, когда он туда ходит. А под этими запачканными кофе бинтами были... Чудовищные шрамы, скручивающиеся, извивающиеся и лопающиеся, как звёзды, и мужчине следовало доверять своему грёбаному чутью, потому что Томми — это Даск. Томми (Даск?), вероятно, пережил жестокое обращение или что-то в этом роде. Кто-то, кто знал тёмные и грязные стороны этого общества с самого своего рождения и кто хотел это исправить, пусть даже своими руками. Блондин, возможно, нуждался в помощи, и он был прямо там — и Шота знает признаки, и он... Делал. Ничего. В течение. Месяцев. Он не приходит снова, пока его не вынудят.

____

С каждым днём, прошедшим с момента заката, проблемный ребёнок выглядит всё хуже и хуже. Это достигает максимума, когда он читает что-то на своём телефоне. Шота хмурится.

____

Изуку смотрит на первые заголовки на новостном форуме линчевателей, не моргая глазами. Он знает, что выглядит растрёпанным. Однако Томми давно с ним не связывался, и он не был в Такоде, и...

МСТИТЕЛЬ СУМРАК ПРЕДПОЛОЖИТЕЛЬНО ЗАХВАЧЕН ПРОФЕССИОНАЛЬНЫМ ГЕРОЕМ

О чёрт...

____

Спустя несколько дней после того, как "Сумрак" — "Томми" был схвачен. Мальчик, всё ещё находится в нокауте. Когда Недзу приглашает Шоту и Цукаучи на чашечку чая в свой кабинет. — У меня есть предложение для Даска, — говорит он, потягивая чай, — когда он проснётся. Я бы хотел, чтобы ты пошёл с нами. Если всё пойдет как надо, Сумрака не придётся арестовывать, — Цукаучи моргает. Шота замирает. Он ставит свою чашку на стол. — Что? — Недзу только улыбается с этим сводящим с ума блеском в глазах. С этим невозможно поспорить, так что Шота вынужден согласиться.

____

Томми просыпается от яркого света флуоресцентных ламп и белого цвета, и первое, что он думает, о, чёрт, он так облажался. Тот придурок с ножом, который почти не прикончил личневателя, скрывал свою Причуду до последнего момента, когда Томми был уверен, что был в нокауте. Дерьмовая ошибка новичка, который, блять, думает, что как только преступник окажется на земле, он будет повержен. А потом у того другого ублюдка была причуда, связанная со сном, или что-то в этом роде. Он просто посмотрел ему в глаза, а потом всё стало размытым и тяжёлым. Вторая вещь, о которой он думает, когда видит три лица, это то, что он определённо видит сон. Потому что видит лицо белой гуманоидной(?) крысы (мыши? Маленький медведь?) нависающий над ним шарф Айзавы вместе с лицом героя и случайного незнакомца с каштановыми волосами убеждает Томми, что это не рай. Он не мёртв. Это и обнадёживает, и ужасает одновременно. Томми закрывает глаза, потому что ему теперь придётся разбираться с этим дерьмом. Не тогда, когда он всё ещё чувствует, что вялость укрывает его, как тёплое одеяло, и, может быть... может быть, было бы не так уж плохо, если он просто поспал ещё немного. Так он и делает, даже если эта маленькая щепотка в его руках почти не позволяет ему, потому что к чёрту этот шум.

____

В следующий раз, когда Томми просыпается, он сразу же пытается снова заснуть. Что? Это лучшее, что у него было за последние месяцы, может быть, за год или около того. Никаких кошмаров, просто дрейф. Это чертовски приятно, понимаете? Острая боль пронзает его руку. — Чёрт! — мальчишка чертыхается, прищурив глаз (о, они позволили ему сохранить повязку на глазу!) снова открывает его. Так же быстро, как это произошло, всё исчезает, и он смотрит на угрозу с белым мехом, которая его ущипнула. Из-за того, что ребёнка так грубо оторвали от сна, он шипит, когда свет бьёт ему в глаза, почти заставляя видеть звёзды. Он не может поднять руки над головой, потому что у него в руках... эти чёртовы иглы? Томми, вместо обильного потока ругательств, говорит: — Что за чёрт, чувак? — его голос хриплый. Незнакомец с каштановыми волосами даёт ему стакан воды с соломинкой с барной стойки с его стороны, который осторожно подносит к его губам, и, блять, нет. Ребёнок хмурится, выхватывает стакан из рук человека и держит его сам, несмотря на дрожь в пальцах и то, каким тяжёлым кажется стакан. — Может, это дерьмо само по себе, сучка, — настаивает он, прежде чем сделать несколько глотков через соломинку, чтобы доказать это. Его горлу сразу становится намного лучше, — не нуждаюсь в твоей грёбаной жалости, — Томми держит глаза открытыми, настороженно наблюдая за ними всеми. Каштановолосый похож на детектива. Одет точно так же, как в фильмах, которые Изуку разрешал ему смотреть. Какая бы причуда у них ни была, она невидима, думает он, так что, возможно, это не мутация —ментальная? Излучатель? Может быть, он может трансформироваться? Нет, нет — его наряд слишком... не универсальный. Похоже, что на самом деле он сшит из обычной ткани, а у Томми намотанный глаз на это дерьмо с тех пор, как он сшил свой костюм. Там нет отверстия для крыльев, хвоста или каких-либо других дополнительных придатков, если только это не на спине. Томми свирепо смотрит, когда незнакомый человек встречается с ним взглядом. Они отводят глаза. Следующий... гибрид. Он одет в классический костюм, подходящий по размеру. Тип с красным галстуком и белой майкой или что-то в этом роде. Правда, над одним из их глаз есть шрам. Возможно, это не химический ожог, потому что на нём небольшая вмятина, так что, возможно, от оружия. Тонкий. Хм. Гибрид смотрит на мальчика с острой улыбкой и умными глазами — не такими, как у Генри или Друга, но... другими. Томми уверен, что не хочет наживать среди них врага. А потом Айзава. Ребёнок не смотрит в его сторону. Не может, особенно потому, что у него больше нет маски. — Кто, чёрт возьми, вы двое такие? — говорит он вместо этого, ставя стакан. Томми выпил только четверть воды, потому что в ней могло быть что-то подсыпано. Он надеется, что в неё подсыпано снотворное. — Я Недзу, — жизнерадостно представляется гибрид, прикладывая лапу к груди. — Директор U.A. Он и местоимения "Его"! О, чёрт. Директор U.A. Прежде чем Томми успевает подумать об этом дольше, незнакомец с каштановыми волосами переходит к следующему. — Цукаучи Наомаса, — говорит он, — детектив. То же, что Недзу, для местоимений, — Томми фыркает. — Как будто я не мог сказать, что вы детектив. В любом случае, — продолжает мальчишка, — я понимаю, что вы с Ластоголовым здесь, но какого чёрта вы здесь, Недзу? Вы директор. Я линчеватель. Не должены иметь с этим дело. Чёрт, он окружен. Один герой подполья, специализирующийся на ближнем бое, другой директор определенно высокопоставленной школы. Здесь есть телохранители? Он не может сказать; нет, ему и не нужно, потому что если здесь кто-то из полиции, это гарантирует, что поблизости будет больше полицейских на случай, если Томми что-то предпримет. В комнате душно. Голова Томми раскалывается от головной боли и вынужденного бреда. “Отсюда нет выхода, не так ли?” — когда паника клокочет в его груди, что-то немедленно притупляет её. Похоже на причуду или что-то в этом роде, может быть, какую-то хуйню ему впрыскивают. Как бы то ни было, это заставляет парнишку хотя бы на секунду перестать теребить пальцы; даёт ему немного больше ясности в голове. Если... Если бы они действительно верили, что он представляет угрозу, он бы уже был в тюрьме или что-то в этом роде, верно? И всё же он здесь: исцеляется в больнице, несмотря на то, что её стены и люди перед ним заставляют его сердце учащённо биться. Так что с ним всё будет в порядке, не так ли? С ним всё будет в порядке. На чем бы его ни держали в больнице, это уже что-то, если он может так думать, не впадая в безумие. Подумайте, что эти люди не считают его такой большой угрозой, как другие, настолько, чтобы быть так близко. На самом деле, это может быть его спасительной милостью, потому что он не слишком уверен, что сделают с ним, если подростку придётся сражаться с ними прямо сейчас. Директор потягивает свой чай, который... Где? Он это взял? Он несёт какую-то невнятную чушь насчёт объяснений позже — Томми на самом деле всё равно, поскольку его разум достаточно затуманен, чтобы многого не понимать, — как раз в тот момент, когда Цукаучи просит провести быстрый допрос. Но могут ли они просто оставить его в покое, не? Томми только что проснулся, типа, только сейчас, он ни в малейшей степени не готов к этому дерьму. Особенно потому, что всё еще чувствует, какие бы наркотики он ни принимал. Хех. Наркотики. — Вместо этого вас могли бы просто отправить в тюрьму, — смеётся Недзу.

(Маска. Холодный обсидиан.)

Хотя, может быть, всё не так плохо, как могло казаться. Томми обдумывает это. В тюрьме могли бы быть бесплатные жилые помещения, а также еда, вода и многое другое, но это слишком...

(С другого конца камеры на него смотрят чьи-то глаза. На земле лежит окровавленная картофелина.)

...закрыто. Душно. Еда тоже была бы не такой вкусной, как и вода. Вероятно, всем этим будут делиться или что-то в этом роде. Фу. Давайте просто покончим с этим! — Рад вашему сотрудничеству, — говорит Недзу, когда Томми кивает, и тон директора не предвещает ничего хорошего. Цукаучи говорит какую-то чушь о том, что может узнать о лжи Томми, если он что-нибудь скажет. Мужчина достаёт планшет и ручку, прежде чем, наконец, начать. — Каковы ваши мотивы для того, чтобы быть линчевателем? Вау, сразу к делу. Хорошо. У всех причуд есть недостатки. Изуку говорил Томми об этом бог знает сколько раз. Одна слабость, а может быть, и несколько. У Цукаучи особенность детектора лжи или что-то в этом роде. Итак, что, если это просто чёрно-белое изображение? Что, если... — Моя мотивация — помочь, — говорит подросток, ни больше, ни меньше. Цукаучи поднимает бровь. — Продумай, — говорит детектив. — Это не входит в вопрос, сэр. Цукаучи хмурится; Недзу... улыбается. Это выглядит устрашающе. О, чёрт. Что сделал Томми? — Что ты подразумеваешь под слово "помочь"? — вместо этого говорит Цукаучи. — Помогать героям и людям. — Как же так? — Спасая, придурок. — Спасать, в смысле?.. — Помогаю, — мужчина вздыхает и что-то записывает. Томми торжествующе ухмыляется, потому что частичная, расплывчатая правда всё равно остается правдой в соответствии с причудами детектива. — Следующий вопрос. У вас есть родственники относительно Мидории Изуку? А, похожие приёмы — Изуку на самом деле не скрывал своей дружбы с Томми, да? Им придётся поработать над этим позже. — Да. — Каких видов? — Разные из них. — Например? — Дружеское общение. — И? — Другие вещи. — Ты обучил его? — Зависит от обстоятельств. — От чего? — О том, что значит тренировка. — Я... Это вы научили его драться? — Нет, — с главным персоналом — да, но не с OFA. Только давал советы и всё такое. Если Томми думает, что он говорит об OFA, то технически ребёнок честен. И если Причуда Цукаучи подхватит это... Детектив снова вздыхает, записывая что-то. Это глубже, как будто ему нужно со стольким разобраться помимо этого, и ухмылка Томми становится шире, потому что это так чертовски весело — возиться с этим бедным, беднягой. — Последний, — бормочет он, больше для себя, чем для чего-либо ещё, — в чём ваша причуда? — Томми моргает. Это последнее? Он думал, что будет намного больше. — Много всего. — Например?.. — Инвентаризация. — Из...? — Вещи. — Это включает в себя? — Предметы. — Каких видов? — Еда. — И что? — Материалы. — Какие материалы? Сколько может вместить ваш инвентарь? — Все, что угодно и много, соответственно, — Цукаучи выглядит так, будто собирается обо что-то удариться головой. Вместо этого он обхватывает голову руками, постукивая ручкой по виску. — Просто... Неважно. В чём ещё ваша причуда? — Очень много всего. — Нравится? — Крафт, — детектив моргает. — Что это значит? — Готовлю всякую всячину. — Что это включает в себя и что вам нужно? — Томми фыркает. — Ничего такого, во что вы бы не поверили, — мужчина моргает ещё раз. Открытый признак слабости. Скорее всего, шок. — И ещё кое-что, — говорит он немного погодя, делая пометки в своём планшете. — Как бы вы назвали свою Причуду? О. Ха. Как бы блондин назвал свою "Причуду", не раскрывая слишком многого? — Майнкрафт, — говорит блондин, потому что никто здесь не знает, что такое Майнкрафт. Кроме, может быть, Изуку. — Майнкрафт? — повторяет Цукаучи. — Ага, — наверное, думает, что название плохое, так ведь? Что ж, думает Томми, скрещивая руки. Посылая детектива куда подальше. — Хорошо, — покладисто говорит мужчина, записывая это. — Если это всё, то вы все можете отвалить, — требует Томми, потому что мальчик всё ещё чертовски устал. Однако затем Недзу снова даёт знать о своем присутствии. Гибрид улыбается, и это не означает ничего хорошего. Томми не думает, что это когда-нибудь произойдёт. — У меня есть к тебе предложение, Томми Крафт, — ребёнок просто хочет покончить с этим, поэтому он стискивает зубы. — Что? Недзу ухмыляется, наклоняясь так близко, как только может, несмотря на то, что он закутан в шарф Айзавы. — Хотели бы вы работать в U.A.? — блондин слегка отшатывается. На самом деле, все, кроме директора, так и делают. Но только Томми может придумать ответ. — Извините, что? — Хотели бы вы работать в U.A. помощником учителя? — гибрид уточняет. — Какого хрена? — это не то, что хотел сказать подросток. — Из некоторых... источников, о которых я знаю, вы, Томми Крафт, практически отсутствуете в каких-либо записях. Вы только что появились и обратились в Tar's Coffee, вас впустили даже без удостоверения личности, и это вся информация, которой я располагаю о вас. Ничего о вашей семье или вашем имени ничего неизвестно, поэтому могу с уверенностью предположить, что вы практически бездомны. У вас не было бы надлежащего удостоверения личности, чтобы снять квартиру, не говоря уже о доме. Несмотря ни на что, ходило несколько слухов о блондине, живущей в муниципальном пляжном парке Такода. Кроме того, как Даск, вы высококвалифицированный боец, который имеет дело с тупым оружием. В основном. Идеально подходит для героев на тренировке, а также для будущих нападений злодеев, если они снова будут применены к студентам Университета. Поскольку вы также явно внимательны, можете проанализировать слабые стороны классов героев U.A. и адаптироваться на основе этой информации, таким образом, имея возможность научить указанные классы, как прикрывать свои слабые стороны, как в целом, так и в качестве соответствующих учеников. Затем, добавив свою ловкость, вы станете идеальным человеком для помощи в тренировках. Наконец, если вы согласитесь, U.A. гарантирует, что у вас будут надлежащие жилые помещения. Вам будет предоставлена арендная плата, оплачиваемая U.A., а также достаточное питание, вода, электричество и так далее. И, конечно, зарплата, — Недзу улыбается, показывая слишком много зубов. Это угрожающе, как и многие, многие скрытые угрозы, которые, вероятно, у него в рукавах и штанинах. Это напоминает Томми о Дриме. — Как я, блять, могу вам верить? — спрашивает Томми, скрещивая руки на груди, несмотря на то, как пульсирует его спина. — Вы можете спросить Мидорию. — Изуку — фанат. Не считается, — глаза Айзавы и Цукаучи сужаются от случайного обращения по имени. — Тогда проведите там неделю, — предлагает Недзу, — проведите неделю в качестве ассистента и решите, стоит ли это того, — Томми хмурится. Возможно, он снова играет на руку Дри... Недзу, но... Томми ничего не может поделать, кроме как согласиться. Недзу звучал так, будто он может разрушить жизнь Изуку в считанные мгновения, а ребёнок не может так рисковать. — Хорошо. Конечно, прекрасно, какого хрена вообще, — Недзу ухмыляется, и Томми чувствует себя так, словно заключил сделку с дьяволом.